Принять удар

На мгновение его взгляд упал на экран новостей, где мелькнуло сообщение о поглощении мелких клубов новым игроком – корпорацией «Бейс Холдинг».

– Да, к его возвращению я уже вернусь.

И разберемся с этим выскочкой, – мысленно добавил он, чувствуя, как рана под пластырем пульсирует в такт нарастающему раздражению. Он закончил разговор и бросил телефон на стол.

В душе тонкой струйкой стала разливаться досада от того, что о приезде отца знает секретарь офиса, а он, его сын, нет. Конечно, он давно привык к тому, что отец либо слишком сильно прижимает к себе, либо отталкивает настолько далеко, насколько это возможно. Отец всегда говорил:

«Боль – это слабость, которую ты выдыхаешь».

А он сегодня наоборот вдохнул ее полной грудью…

Лиам осторожно открыл дверь.

– Шеф… – в его руке был небольшой листок, – это лежало в кармане толстовки, док написал несколько рекомендаций. Наверное, будет неплохо их выполнить.

– Точно, написал… но я даже не смотрел на него, – Сайлент открыл глаза, – что он там советует?

Лиам посмотрел на закорючки врача

– Поменять повязку по прибытию домой. Сейчас принесу аптечку.

– Не надо, пусть она это сделает, – он сделал нажим на слово «она» и Лиам вышел.

Через несколько минут он снова появился на пороге, на этот раз с аптечкой и Юлей. Он вложил ее в руки девушке и легонько подтолкнул к столу.

– Но я не медсестра! – Юля растерялась от неожиданности

– Да, ты не медсестра. Но ты причина. Теперь исправляй.

Лиам вышел и закрыл дверь, а у Юли опять появилось чувство, что она попала в лапы хищного зверя.

Поставив аптечку на стол, она стала перебирать её содержимое и увидела, что её пальцы предательски дрожат. Этого ещё не хватало! Она резко выдернула из коробки пластыри, бинты и пузырёк с антисептиком. Девушка видела, что там есть несколько разных, но специально, по собственному опыту, выбрала тот, от которого рану точно будет щипать.

Она подошла к креслу и Мануэль расслабленно закрыл глаза. Юля не стала осторожничать, в конце концов она действительно не медсестра и резче, чем следовало, оторвала пластырь от раны.

Мануэль промолчал, только чуть сильнее сжал подлокотники, а Юля опять ощутила блаженство. Надо же, он всё-таки чувствует боль… она подставила кусочек ваты к нижнему краю раны, щедро смочила её антисептиком и промокнула, намеренно сильнее нажав на её особенно глубокое место.

Мануэль судорожно вдохнул воздух, поняв, что с того момента, как она подошла к нему, он забыл дышать. Юля наклеила новый пластырь и наклонилась к нему.

– Понравилось?

Мануэль открыл глаза. Его зрачки были расширены, он улыбнулся краешком губ.

– Очень… – тихо ответил он.

Девушка судорожно сглотнула и поспешно стала убирать со стола медикаменты.

– Наверное, тебе стоит позвать врача…

Мануэль встал с кресла и подошел к ней вплотную. Его дыхание обожгло шею, как недавно антисептик обжигал его рану и её словно парализовало. Это уже не мышь в лапах кота, это жертва, укушенная ядом смертельной змеи, словно умираешь и одновременно видишь свою смерть.

Сайлент проскользнул взглядом по её шее. Он увидел, как на коже выступили мурашки, бегущие от его дыхания. Увидел, как напряглась тонкая мышца у неё на ключице, готовая к бегству, и как в такт её учащенному пульсу трепетала маленькая жилка у виска. Она была похожа на загнанную птицу, и от этого зрелища его собственное дыхание перехватило.

– Не стоит, потому что ты ближе… – его пальцы едва коснулись бугорков позвонков, и он почувствовал, как она замерла, превратившись в одну сплошную струну ожидания. От прикосновения его теплых пальцев по телу словно пробежал ток. Она резко взяла аптечку и поспешно вышла из кабинета, а Сайлент тихо рассмеялся.

«Ты – как нож, который я сам вложил себе в руку. И теперь не знаю, то ли убить тебя, то ли повернуть лезвие против себя. Ненавижу себя за то, что я перестаю дышать, когда ты близко… Лиам когда-то тоже ненавидел меня. Но теперь он мой. И ты станешь моей – не потому, что я этого хочу, а потому что у тебя не будет выбора».

Глава III ДОЛГ

«Грехи не горят. Они тлеют.

И однажды они поджигают тебя заживо.»

Мануэль уже несколько дней находился в «доме». Юля почти не видела его, все её дни слились в единый поток тренировок. Она понимала, что совсем скоро её повезут в клуб и тренировалась до дрожи в теле. Лиам общался с ней только короткими отрывками фраз «иди», «сядь», «исчезни» и его поведение и тон были настолько холодными, что она физически чувствовала кожей этот мороз.

Каждый день тренер приводил её к хозяину, молча вручал аптечку и пристально наблюдал, как она обрабатывает и перевязывает его заживающий шов. Девушка не задавала вопросов и таких «подарков», как оставить их наедине и тем более причинить боль хозяину, тренер ей не делал.

Она была уверена, что Сайлент рассказал про её выходки во время первой перевязки и теперь считала его слабаком, а Лиама побаивалась. Она всем нутром чувствовала, что они решили её сломать.

В очередной раз отклеив пластырь она повернулась к Лиаму.

– Мне кажется, господин полностью здоров, – кожа действительно затянулась, только её розовый цвет, резко контрастировал с загаром на лице Мануэля и выдавал глубину и серьезность зажившей раны.

Мануэль прикоснулся к шраму и улыбнулся.

– А ты отличный лекарь, – небрежно произнес он, – сегодня мне надо вернуться в город, ты слишком долго зализывала мои раны.

Мануэль встал.

– Я хочу посмотреть на вашу тренировку, перед тем как уеду. Идёмте за мной.

В воздухе подвала пахло потом, железом и мятным табаком от сигареты Сайлента. Рауль вошел вслед за ними и поставил в угол мягкое кресло для хозяина, Мануэль одобрительно кивнул и жестом приказал ему уйти.

Юля вошла вслед за тренером белой футболке, шортах и босиком. Шершавость пола, как точка равновесия внутри неё, она была уверена, что не упадет, если будет чувствовать холод пола и уже знала, что перед падением, он перестаёт быть шершавым, а становится горячим, словно зыбкий песок.

Он наблюдал, как она входит в подвал – сосредоточенная, собранная в пружину. Где твоя броня, девочка? В силе? В ненависти?

В той самой дикой ярости, что заставила тебя ударить хозяина? Давай проверим. Он перебирал в уме возможные точки давления.

Боль? Она уже научилась её трансформировать в топливо.

Страх? Она им давно питается. Оставалось самое простое и самое сложное – стыд.

Голая, животная уязвимость, перед которой бессильна любая ярость. Интересно, удастся ли ему добраться до того самого дикого зверя внутри неё, загнав его в клетку собственного тела.

Лиам был одет, как всегда, в черных штанах и майке. На одной его руке была татуировка в виде штрих кода, а на ладони слово «Ana». Это была его ударная рука и Юля ненавидела её.

Тренер остановился посреди зала, и она увидела, как напряглись его плечи. Он медленно повернулся к ней. Юля покосилась вбок: Сайлент расположился в удобном кресле и выдохнул мятный дым. У него было самодовольное выражение лица, и она опять почувствовала всплески негативной энергии, жалея, что перед ней не хозяин.

– Разденься, – тихо сказал Мануэль. В его голосе не было злобы, лишь холодное любопытство, желание проверить границы её покорности.

Юля не шелохнулась, надеясь, что ослышалась.

– Не заставляй его повторять, – Лиам скрестил руки на груди, его голос был ровным и неоспоримым.

Сердце Юли ушло в пятки. Она медленно стянула майку через голову и отбросила её в сторону. Под ней было только спортивное бра.

Воздух прикоснулся к обнаженной коже, как пощечина. Но в этом стыде, в этом ледяном унижении, она вдруг нашла точку опоры. Они хотят видеть её тело?

Пусть.

Это была всего лишь оболочка, временная оболочка. Ее настоящее «я» – та самая «бешеная медведица» – они до него не дотянутся. Она мысленно возвела вокруг себя стеклянную стену. Их взгляды, их прикосновения, их боль – всё отскакивало от нее, не достигая цели. Они пытались раздеть девушку, но перед ними стояло оружие. И оружие не может чувствовать стыд.

– Это всё? – спросил он мягко, как бы уточняя.Мануэль наклонил голову, прикуривая сигару.

Она не успела понять смысл его вопроса, как Лиам, не меняя выражения лица, провел резкий, но не силовой удар ладонью по диафрагме. Воздух с шипящим звуком вырвался из ее легких. Она не закричала, но согнулась пополам, едва удерживаясь на ногах.

– Правило первое. Удар может прийти оттуда, откуда ты не ждёшь, – констатировал Сайлент, не вставая с кресла.

– Я.… знаю, – выдохнула она, пытаясь распрямиться.

– Тогда почему не защитилась? Мы же проходили это.

Лиам взял ее за волосы, заставляя поднять голову. Его прикосновение было безжалостным, но не грубым.

– Потому что ты…ты… не должен был бить.Юля сжала кулаки, её голос дрогнул от унижения и гнева:

Улыбка Мануэля стала шире. Игра начиналась.

Тренер прервал эту сцену, невозмутимо спросив:

– Продолжаем?

Мануэль утвердительно кивнул.

– Встань в стойку, – приказал он коротко.Юля медленно поднялась, её тело дрожало от выброса адреналина и потрясения.

Мануэль бросил сигару на пол, оставив ее тлеть, и подошел к ним вплотную.

– Ты думаешь, я не вижу, как ты смотришь на Лиама? Как слушаешь его, даже когда он наносит удары? Ты – моя. И если ты хочешь кого-то слушаться – это буду я. Только я.

Юля стояла, опустив голову, но Мануэль взял ее за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Его пальцы были холодными, как сталь.Внезапно Юля резко дернулась и плюнула ему прямо в лицо.– Послушание надо заслужить!

В подвале повисла звенящая тишина. Мануэль не моргнул. Он нарочито медленно, с почти научным любопытством, провел пальцами по щеке, стирая ее слюну. Он не брезговал – он изучал. Изучал ее ярость, ее непокорность, как коллекционер изучает редкий экспонат.

– Лиам… – произнес он, и этого было достаточно.

Тренер, не меняясь в лице, нанес ей точный, сковывающий удар в челюсть. От него не падали, но все внутри замирало от шока и боли. Юля отшатнулась, пошатнулась, но удержалась на ногах, лишь судорожно глотая воздух.

– Вот видишь. Он слушает меня. Понимает с полуслова. А ты – нет. Пока нет.

Сайленту нравилось наблюдать за этой борьбой. Он наклонился к ней так, что его губы почти касались ее уха.

– Надевай – Лиам бросил Юле перчатки, – сегодня будешь учиться держать удар. Не телом – волей.

Мануэль вернулся в своё кресло и снова закурил.

– Мы это уже проходили… А если я не научусь? -Юля, все еще дрожа, подняла перчатки.

– Тогда босс найдет тебе замену, – безразлично ответил Лиам.

Мануэль откинулся в кресле. Дым таял в воздухе кольцами, пока он наблюдал, как Лиам методично, как метроном, наносит удары. Не для того, чтобы повалить, а для того, чтобы испытать. Удар в корпус – она гнется, но стоит. Лоу-кик – она спотыкается, но не падает. Серия в голову – она прикрывается, пропуская один в щеку.

Он видел, как её зрачки расширились от боли, как пальцы судорожно сжались. Игра пошла не по плану.

Вместо того чтобы сломаться, она ушла в себя. Он видел, как её взгляд остекленел, ушёл внутрь, в ту крепость, которую он так и не смог взять штурмом.

Раздев её, он обнажил только кожу. Её дух, её настоящую суть, ему не удалось вытащить на свет. Это разочарование было горче, чем её плевок. Он не нашел дна. Он лишь убедился, что его зеркальное отражение такое же глубокое и непознанное, как и он сам.

– Лиам! Стоп! – его голос прозвучал резко, хотя внутри все кричало от желания увидеть ее падение.

Юля, находясь в прострации, автоматически сделала шаг вперед, готовясь к следующему удару.

– Ты уже не видишь меня, да? – прошептал он, – Запомни, твоя жизнь, твое дыхание, твоя боль – все это теперь принадлежит мне.

Хозяин встал, отбросил сигарету и, подойдя, снова взял её за подбородок.

Она не отвечала, её дыхание было частым и поверхностным. Мануэль провел пальцем по её разбитой губе, посмотрел на алое пятно крови и медленно, не отрывая от неё взгляда, облизал палец. Это был не жест сладострастия, а ритуал. Символическое вкушение её жизни, её силы, её боли. Он показывал, что теперь он – источник её воздуха и причина её крови.

– Сегодня хватит… Хватит, – тихо повторил он и, развернувшись, вышел на свежий воздух.

Когда он скрылся, чары рассеялись. Юля пришла в себя и резко отстранилась от Лиама. Она почувствовала не благодарность, а жгучую ненависть к себе за эту «милость», за то, что он позволил ей остаться стоять. Она сплюнула кровь ему под ноги и, шатаясь, пошла к выходу.

Лиам досадливо поднял с пола ее футболку, сжал ее и приложил к губам. От футболки почему-то пахло цветами. Он понимал, что этот запах, единственное настоящее в его реальности и не мог остановиться… Он жадно вдыхал дурманящий аромат и закрыл глаза. Четыре, три, два… стоп! Он с сожалением отбросил ткань на кресло, где недавно сидел шеф и вышел из помещения.

Мануэль вдохнул полной грудью. У центрального входа его уже ждал автомобиль, и он махнул рукой Раулю.

– Едем в офис, – мужчина сел на заднее сидение и провел ладонью по тому месту, где несколько дней назад лежала окровавленная толстовка.

«Я не должен был вмешиваться», – подумал он, но тут же похоронил эту мысль. Вмешаться – значит признать ее человечность. А он не мог себе этого позволить. Ему было нужно её падение, её слом, как доказательство его власти. Но вместо этого он увидел уход.

Ту же самую тактику, которую он сам использовал годами, спасаясь от отца. Она не сломалась. Она отрастила панцирь. И эта мысль обжигала его изнутри куда сильнее, чем будущая встреча. Он бежал из одного ада, где был мучителем, в другой, где был вечной жертвой

Отец приедет со дня на день и это его тревожило. Кроме того, что он занимался делами компании спустя рукава во время его отсутствия, надеясь на благоразумие топ-менеджеров, он слишком сильно увлекся своей теневой стороной жизни. Это вызывало дискомфорт. Отец конечно же узнает, что он редко появлялся на работе, но узнать о его тайной страсти к боям он не должен.

Мануэль осторожно прикоснулся к шраму, черт, шрам очень заметный, надо найти легенду, откуда он появился. Вряд ли он мог так неловко упасть. Мануэль задумался, перебирая все возможные варианты. Наконец он решил, что самое лучшее просто не отвечать, если отец спросит. В конце концов, он имеет право хотя бы на одну личную тайну.

Когда автомобиль остановился у высокого стеклянного небоскреба, Мануэль увидел Марию, своего секретаря, которая быстрым шагом шла к офису и несла в руке три стакана с кофе.

Он быстро вышел из машины и неслышно подкрался к ней сбоку.

– Добрый день! – вежливо поздоровался он этой немолодой, но очень исполнительной женщиной.

Она от неожиданности встала и посмотрела на него, как на инопланетянина.

– Господи, господин Сайлент, вы меня испугали. Разве можно подкрадываться без предупреждения.

– Окей, в следующий раз поздороваюсь с вами издалека, – улыбнулся он, – вам помочь?

Она бросила взгляд на стаканы и отрицательно кивнула головой.

– Нет, разве только в том, чтобы не задерживать меня. Вы же знаете, что ваш отец любит горячий кофе из кофейни на углу?

– Отец?

– Да, он приехал два часа назад, – она снова пустилась быстрым шагом к зданию и укоризненно посмотрела на него, – я звонила вам, еще когда он только прилетел, но вы…

– Беззвучный режим, – досадливо заключил Мануэль.

Они зашли в лифт и когда двери закрылись, он полюбопытствовал:

– Почему три стакана?

– Так ваш отец сказал, что мы попьем кофе втроем, он, вы и я…

– Мария, – мужчина бережно положил свои ладони поверх ее рук, – вы же знаете, как отвечать на его вопросы. Она посмотрела на руки боса и повела плечами.

– Послушайте, я уже не молодая женщина с большим опытом, пожалуйста, не втягивайте меня в свои «игры», – ее взгляд стал умоляющим, – и кофе я с вами пить не намерена.

– Вы умница!

Дверь кабинета распахнулась прежде, чем Мануэль успел к ней прикоснуться. Отец стоял у окна, спиной к входу, его пальцы сжимали бокал с виски.

– Ты пропускаешь слишком много встреч.

Мануэль вошёл, намеренно громко поставив стакан кофе на стеклянный стол. Звук заставил отца обернуться.

– Здравствуй, папа. Я решал другие вопросы.

– Какие?

Шаг. Ещё шаг. Сайлент – старший приближался, как штормовая волна. Его рука резко взметнулась – пальцы впились в подбородок сына, заставляя того запрокинуть голову.

– Этот шрам – ответ?

Мануэль почувствовал острую боль, как от удара ножом. Но эта боль была вызвана его бесцеремонностью. Несмотря на внутреннее сопротивление, Мануэль не моргнул.

– Да.

Отец рванул его вперёд, пока их лица не оказались в сантиметрах друг от друга.

– Ты всё ещё дерешься в этих подпольных помойках?

Дыхание отца пахло виски и презрением, но Мануэль не отвел взгляда.

Неожиданно костяшки отца врезались в тот самый шрам, который каждый день лечила Юля. Мануэль качнулся назад и почувствовал, как тонкая кожа лопнула и кровь теплой змейкой поползла по виску. Пусть думает, что я сам, подумал он.

– Жалко. – Отец вытер пальцы о платок. – Я думал, ты перерос это…

Сайлент-старший с видом полного превосходства прошелся по кабинету. Когда он поравнялся с сыном, Мануэль не сделал ни одного движения.

Он только выпрямился во весь рост, и его тень накрыла отца. Он не касался его, но его внезапная собранность, энергия, исходящая от него, были осязаемы и заставили отца инстинктивно замедлить шаг.

В кабинете повисла тишина, которую резало лишь ровное гудение кондиционера.

– Хватит – это было не криком, а приказом. Голос Мануэля стал тихим и опасным, – Ты забыл. Я уже не тот мальчик из подвала. Твои слова больше не могут запереть меня там.

Отец рассмеялся, но смех уже не был таким уверенным.

– Не могут? – он язвительно улыбнулся, – А что же заставляет твою руку сжиматься? Почему твое сердце сейчас бьется как у загнанного зверя? Ты – моя кровь, мой грех. И моя боль, которую я ношу с собой с того дня, как твоя мать… ушла вместо того, чтобы остаться со мной.

Он не сказал «умерла из-за тебя». Он сказал «ушла». И это прозвучало в тысячу раз горше. Мануэль почувствовал, как по его лицу проходит судорога. Он сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, но не сделал ни шага. Он стоял, как скала, которую пытаются размыть ядовитыми волнами.

Отец, видя эту внутреннюю битву, с насмешливым удовлетворением отвернулся к окну, демонстрируя, что победа, как всегда, осталась за ним. Ему даже не понадобилось прикасаться к сыну, чтобы снова его обездвижить.

– Поздравляю. На ком на этот раз?– Кстати, у меня для тебя новости. Я женюсь. Воздух в кабинете не дрогнул. Мануэль лишь медленно перевел взгляд на отца, его лицо было маской вежливого безразличия.

– Не торопись с поздравлениями, сынок. Они не только мне. – Он сделал паузу, давая словам просочиться, как яду. – Ты составишь мне компанию. Вам с Изой давно пора узаконить ваши… как бы это назвать… деловые отношения.

Уголок губ отца дрогнул в подобии улыбки. Он подошел ближе, его голос стал тише, интимнее, отчего слова прозвучали еще опаснее.

– Нет.

Мануэль не двинулся, но в его глазах, устремленных в окно, будто погас последний луч света. Он не удостоил отца взглядом, его ответ был тихим и окончательным:

– Правила просты. Вариант первый: женишься и остаешься в игре. Вариант второй: я тебя из нее исключаю. Навсегда. Твое увлечение боями умрет раньше, чем ты успеешь моргнуть.

Отец рассмеялся – сухо и беззвучно. Лишь плечи слегка вздрогнули.

– Блефуешь, – выдавил Мануэль, но в голосе уже слышалась трещина.

Пауза была недолгой, но в ней уместилась вся жизнь Мануэля.

– Сыграешь в эту игру со мной?

Отец подошел вплотную, и его тень накрыла Мануэля с головой. – Завтра ужин. Не опоздай.

Взгляд Сайлента-старшего, холодный и безжалостный, вонзился в сына. Тот почувствовал, как земля уходит из-под ног, в висках застучало.

Отец развернулся и вышел. Оставленная открытой дверь, словно приглашая в пропасть. Мануэль остался стоять посреди кабинета, в полной тишине, с осознанием, что его поставили на колени, даже не прикоснувшись к нему.

Кофе давно остыло…

Мануэль выдержал череду встреч, состоявшихся после его нервной беседы с отцом и с облегчением покинул офис. Кровь давно свернулась и на время встреч он заклеил шрам тонкой полоской пластыря телесного цвета, но во время совещаний, ловил на себе удивленные взгляды руководителей отделов. Ему было плевать. Кожа пульсировала и когда Рауль подъехал, чтобы забрать его, он с облегчением сел в прохладный автомобиль.

– Домой?

– Давай к Лиаму…

Он понимал, что сейчас рискует обнаружить тайную часть своей жизни, но ему было все равно. После напряженного диалога, да еще с такой перспективой будущего он хотел оказаться там, где чувствовал свою настоящую «семью».

Когда автомобиль скрылся во дворе виллы, он вышел, потянулся и неспеша направился к террасе. Тренер сидел в плетеном кресле и пил крепкий чай. Чашек было две, и он сделал вывод, что Юля тоже где-то рядом.

Лиам встал и пожал руку хозяину, подняв глаза на его шрам.

– Что случилось в этот раз?

– Поспорил с отцом…

– Кто выиграл спор?

– Как видишь…

– Тебе не стоит приезжать сюда часто, твой отец может узнать, чем ты живешь в его отсутствие.

– Да плевать, Лиам. Он поставил мне выбор без выбора.

Тренер не стал дальше расспрашивать боса, только предложил обработать рану.

– У Юли уже навык, может она придет?

– Она не может, забыл, что было утром?

– Черт, – Мануэль досадливо махнул рукой, – кажется мы преподали ей слишком жесткий урок…

Лиам промолчал. Он не спорил с хозяином и не принимал за него решений. Просто отдавал ему долг.

Когда тот скрылся, он снова сел в плетеное кресло и сделал большой глоток. Поставив чашку на стол, на несколько секунд задержался на слове «Ana». Это слово сделало его каменным.

Он вспомнил, как когда-то давно приехал сюда, чтобы заработать денег, с большими амбициями. Он был хорошим тренером, хотел учить других, но почти сразу после приезда его жена – Ана заболела. У них еще не было страховки и единственное место куда он смог ее устроить, была та злосчастная больница святой Люсии.

Он работал везде, где мог, пока в очередной раз, сидя в палате около умирающей жены не выдержал и вышел во двор. Он был уверен, что она дождется его и не боялся покидать ее. Когда он курил, на грязном асфальте подъездной дорожки показался дорогой автомобиль. Лиам удивленно наблюдал, как из него вынесли тело красивой, но страшно избитой девушки.

Тело нёс один из мужчин, а второй открыл перед ним дверь. На их лицах совершенно не было испуга, больше того они улыбались. Лиаму стало до того любопытно, что он, быстро докурив, выбросил сигарету и зашел за ними. Девушка уже лежала на грязной кушетке в коридоре и с первого взгляда было не понятно, жива она или нет.

– Прикольное место, да? – улыбнулся один из мужчин в дорогом костюме

– Я бы сказал атмосферное, – согласился другой, но на его лице не было столько восторга

– Ладно, пойду посмотрю, где тут вообще есть врачи, а то сдохнет тут…

Когда его собеседник скрылся, Лиама наконец-то заметили.

– Что пялишься? – грозно спросил его молодой человек

– Простите… – Лиам собрался было уходить, но тело девушки забилось в конвульсиях, и он метнулся к кушетке

– Она… умирает…

Лиам не ответил на вопрос, он сдерживал предсмертную агонию, одной рукой держа ее тело, а другой гладя по волосам. Неожиданно все прекратилось. Он приложил руку к шее девушки и автоматически посмотрел на часы.

– Вы посмотрели, как врач, – отметил молодой мужчина.

На его лице не было скорби или удивления. Вообще никаких эмоций.

– Почти врач. Я тренер. Лечу души и тела тех, кого лечит только адреналин…

Мужчина оживился.

– А здесь вы что делаете?

– Здесь находится моя жена…

В конце коридора появился его приятель, уже издалека он разочарованно развел руками, всем видом показывая, что врачей нигде нет.

Молодой мужчина, не дожидаясь, когда его знакомый подойдет слишком близко, вынул из кармана пиджака черную визитку и отдал собеседнику.

– Позвоните мне завтра, у меня есть к вам предложение

– Тут нет врачей… – приятель его собеседника подошел к ним и даже не посмотрел на Лиама. Зато увидел, что девушка лежала, неестественно запрокинув голову.

– Она что?

– Она умерла.

– Идите, – неожиданно произнес его новый знакомый, как только я увижу кого-то из медперсонала, – я скажу им. Идите.