Зовущая смерть: Проклятие Варимара

– Как и много раз до этого. Неужели сама тебе явилась? – Кай не слишком удивилась. Она знала, что Хладная любит являться в мир живых, меняя облики, вмешиваясь в судьбы, порой едва заметно, но всегда ощутимо. Но спокойствие, с которым женщина говорила об этом, всё-таки насторожило её.

– Не мне, а мужчине, что принёс тебя, – спокойно пояснила старушка, её голос был обыденным, будто речь шла о чём-то привычноым.

Смутное ощущение чего-то важного просочилось в её сознание. Она нахмурилась, пытаясь уловить этот ускользающий след мысли. Потом резко подняла голову, сбрасывая остатки сна.

– Где Рион?

– Он ушёл пару дней назад.

– Эллан'драс! Я была без сознания два дня? – Каэлис попыталась вскочить с кровати, но тут же пожалела об этом. Мир качнулся, в животе всё перевернулось, а перед глазами пошли тёмные пятна. Она почувствовала, как ноги подкашиваются, и готова была упасть, но лекарка подскочила и удержала её, тихо ругаясь себе под нос.

– Тебе нужно поесть, чтобы восстановить силы. А затем ты сможешь излечить себя.

Кай посмотрела на неё с подозрением

– С чего ты взяла, что я могу исцелять себя?

– Не удивляйся, дочка, – спокойно сказала женщина. – Марево кровавого ритуала было видно даже отсюда. У тех, кто хотя бы раз видел зовущих смерть, не осталось и сомнений. Да и кто, лучше некроманта, справился бы с неупокоенными?

Кай замолчала, пытаясь осмыслить услышанное. Она смотрела на лекарку, её взгляд стал более настороженным, но в глубине души она чувствовала усталое принятие. Да, они знали. Возможно, это даже лучше – меньше недоразумений.

– Тот парень просил передать тебе кое-что. – Кивнула лекарка, её голос приобрёл оттенок едва скрытой насмешки. – Он позаботился о деньгах и теперь направился в Варимар.

Кай тихо выругалась, уголки её губ дёрнулись в раздражённой усмешке. Всё это начинало напоминать игру – игру, которую она вовсе не хотела играть, но которую её вынуждали продолжать.

***

Каэлис ещё раз проверила сумку, закрепляя поверх неё свёрнутый плащ. Погода последние дни щедро одаривала теплом, делая этот предмет одежды столь же полезным, как и доспехи для рыбы. Повязав шарф на голову, она окинула взглядом свои запястья, обрадовавшись, что шрамы наконец исчезли.

Спускаясь по скрипучей лестнице, она почувствовала перемену. В доме Златека витал новый дух – оживлённый, тёплый, как дыхание очага. Два длинных стола сдвинули и накрыли простыми, но весьма разнообразными блюдами – хлеб, тушёное мясо, овощи, немного солёной рыбы. Запахи заполняли дом, создавая атмосферу уюта и тепла.

Собрались не только семья старосты, но и половина деревни, если не больше. Люди принесли то, что имели: сыр, мёд, фрукты и даже пару бутылок тёмного эля, словно все в этой забытой богами деревне пытались отблагодарить Каэлис за то, что она рискнула для них своей жизнью.

– Присаживайтесь, госпожа наёмница, – пригласил Златек, указывая на стул в центре стола. Его голос был мягче, чем обычно, и глаза не прятали искреннего уважения.

Каэлис колебалась. Она уже привыкла к своей роли – к скитаниям и постоянным битвам, к одиночеству, которого даже не замечала, но здесь её приглашали быть частью этого тепла. Почему бы и нет, хотя бы ненадолго? Она села, неохотно, будто эта простота нарушала какой-то негласный кодекс, как будто она не имела права на подобные моменты.

– Знаете, – сказал один из стариков, сидящих у конца стола, – у нас и так хватает забот: поле паши, скотину корми, да семью оберегай. А тут такое проклятье… Вы нас от этого избавили, и мы, правда, вам благодарны.

– Благодарны за то, что дали упокоение нашим близким, – добавила одна из женщин, сидящих рядом с женой старосты. – Я видела, как мой муж страдал, когда тварь его подняла. А вы подарили ему покой..

Эти слова прозвучали с такой болью, что даже Кай, привыкшая к трагедиям, почувствовала тяжесть их потери. Она кивнула в знак признания их благодарности, но слов не нашла. В таких ситуациях любые слова казались неуместными.

Олинка, сидевшая рядом с Кай, разливала мёд по кружкам, явно гордясь своим маленьким вкладом в этот пир. Эльфийка смотрела на неё краем глаза, чувствуя, как что-то тёплое пробивается сквозь её холодную броню. Словно, наконец, её действия принесли нечто настоящее, а не только разруху.

– Пейте, госпожа наёмница, – подбодрил молодой парень, протягивая ей кружку с элем. – Пусть это не вино из столицы, но согреет и придаст сил.

Кай взяла кружку и сдержанно улыбнулась.

– Спасибо, – ответила она, отпивая глоток. Эль был крепкий, но с приятной горчинкой, и она чувствовала, как напиток разливается теплом внутри.

Люди ели, смеялись, рассказывали истории о своих близких, вспоминая их не с печалью, а с теплотой. Благодаря тому, что Кай освободила их от проклятия, они могли вспомнить счастливые моменты, а не мучения. Девушка слушала, иногда бросая пару слов, но больше наслаждалась этой редкой для неё атмосферой.

Когда разговоры и смех заполнили каждый уголок комнаты, Каэлис почувствовала – пора. Ей не было места здесь, среди радости и веселья. Она медленно встала, стараясь не привлекать внимания. Олинка, увлечённая разговором, не заметила её исчезновения. Никто не заметил. И это было хорошо.

Кай бесшумно проскользнула к двери, бросив последний взгляд на собравшихся. Они смеялись, их лица светились радостью. А она была здесь чужачкой, прошедшей через их жизни и вернувшей всё в прежнее русло.

Она мягко прикрыла за собой дверь, оставляя праздник за спиной. Это был их момент, и её уход был естественным, как тень, что покидает мир, когда восходит солнце. Но, уходя, Каэлис знала, что не забудет этот день. Эти редкие моменты она хранила в памяти, как сокровище. Хотя бы сегодня всё сделано правильно.

Крик в пустоте

Ночь лежала над поместьем тяжким, как камень, грузом, проникая в каждый уголок и затягивая старые коридоры в беспросветный мрак. Тарвин Локк, бургомистр Варимара, спал в своих покоях. Человек в его возрасте редко находил утешение в снах, но в этот раз он наслаждался странной иллюзией молодости, которая вдруг вернулась к нему, как забытая мелодия.

Во сне была девушка. Красивая, юная, с каштановыми локонами, рассыпанными по плечам, и глазами, глубокими и чистыми, словно озерная вода. Она шла рядом, крепко держала его за руку, ее смех был как хрустальный перезвон, разливающийся в воздухе. Они гуляли по цветущему саду, который жил в его памяти как отголосок тех времен, когда жизнь казалась проще и мир справедливее. Растения, буйно цветущие вокруг них, выглядели так, словно его собственная жизнь обрела второе дыхание. Девушка не просто обращала на него внимание – она, казалось, восхищалась им, дарила ему тот самый взгляд, которого он давно не знал. Это было столь непривычно, что он почти забыл, насколько жадно желал почувствовать это снова.

Но сны обладают жестокой природой: они ведут человека, словно на поводке, к тому, что ему больно признать. Пока он наслаждался этим миражом, сад начал меняться. Сначала едва заметно: цветы поникли, словно под тяжестью грехов, которых он не успел искупить. Легкий, едва ощутимый ветерок стал леденящим порывом, что пробирался под кожу, и тогда он почувствовал, как ее рука, еще минуту назад теплая и живая, вдруг остыла, как мрамор надгробий.

Лицо девушки исказилось, словно кто-то грубо сорвал маску, обнажая то, что таилось под ней: её черты сместились, как будто разбитое зеркало, отражающее мириады лиц, но ни одно из них не было настоящим. Ее глаза, темнея, утопали в безумии, а вместо улыбки появилась зловещая ухмылка. Неистовый хохот внезапно перерос в шепот, тягучий и холодный, словно змей, обвивающий шею:

– Как долго ты собираешься убегать от истины, дорогой Тарвин? Ты, как и этот сад, тоже вянешь, но не замечаешь… – прошептала она, её губы двигались слишком медленно для звуков, которые он слышал.

Он стоял на краю лестницы в своем поместье, и, хотя знал этот дом до мельчайших деталей, сейчас все казалось чужим, словно искривленным отражением его былого величия. Девушка, или то, что от неё осталось, стояла на ступень ниже, её глаза горели пламенем, не дающим тепла, только боль. Он отшатнулся, но осознавал, что поздно – её присутствие окутывало, как затягивающаяся петля.

– Прочь от меня, ведьма! – выдохнул он, но в голосе звучала не столько ненависть, сколько беспомощная, рвущая сердце мольба.

Ответом ему стал вопль, пронзительный и разрушительный, словно тысяча клинков, вонзающихся в плоть разума. Звук пробил стены, и оконные стекла разлетелись вдребезги, словно не выдержали безумной ярости, заключенной в этом звуке. Кровь хлынула из ушей Тарвина, струясь по шее, как весенняя вода, что, наконец, нашла свой путь наружу.

Когда ее образ растворился, оставив после себя лишь затхлую холодную пустоту, ему показалось, что дом теперь дышит иначе – не он был хозяином, но гостем, случайно оказавшимся в обители чего-то древнего и злого. Он рухнул на колени, как человек, осознавший свою ничтожность перед лицом древнего зла, что пряталось в сновидениях, как за завесой.

Это был не первый раз, когда дом показывал свои когти. Ранее в этом году трое слуг свели счеты с жизнью, и тогда он винил только себя. Он был ворчлив, требователен, порой даже жесток – не самый приятный человек, но достаточный для своей должности. Он всегда считал, что его твердая рука – это то, что нужно для управления городом. Но, возможно, он ошибался. Может быть, было нечто большее, что жило в стенах этого поместья, пока он упорно игнорировал все знаки.

Теперь ему оставалось только одно – найти способ избавиться от этого призрака, пока она не решила вернуться и забрать его жизнь окончательно.

***

Поместье содрогалось от крика Тарвина Локка, его гнев прокатывался по каменным стенам, как волна ярости по иссохшему берегу. Казалось, само здание, старое и уставшее, отзывалось на этот голос, храня в своих щелях и трещинах нечто большее, чем просто эхо. За массивными дверями разыгрывалась драма, усталость вперемешку с яростью окрашивала каждый звук, вырывавшийся из уст бургомистра.

– Я заплатил тебе золотом, – голос Тарвина разносился по коридору, словно удары молота, – и за что? За то, чтобы ты поил стены соленой водой и окуривал их этими дешевыми благовониями? Призрак все еще здесь, и это значит, что ты – всего лишь еще один обманщик!

Рион, стоявший за приоткрытой дверью, позволил себе едва заметную усмешку. Глухой звук из кабинета подсказал, что очередная чернильница отправилась в полет, в поисках нового дома среди щепок и ковров. Еще один «медиум», низкорослый господин в слишком яркой для Варимара одежде, выскользнул из кабинета, словно крыса с горящего корабля, бормоча себе под нос что-то о «неблагодарных дураках».

Рион, видя шанс, шагнул вперед. Если кому-то суждено облапошить этого старого бюрократа, то лучше это будет он. Толкнув дверь, он вошел в кабинет, встретив тяжелый запах благовоний, чернил и старых пергаментов. В этом просторном помещении, обставленном в стиле столичной роскоши, витало напряжение, будто призрак сам нашептывал из углов, напоминая о провалах тех, кто приходил сюда до него.

Тарвин стоял за массивным столом, его пальцы сжимали край дубовой поверхности, словно надеясь выжать из дерева хоть каплю терпения. Глаза старика, помутневшие от бессонных ночей, смотрели на вошедшего с таким выражением, будто каждый новый посетитель был лишь ещё одним камнем на горе его раздражения.

– Ты кто ещё такой? – голос у бургомистра был низкий, хриплый от недосыпа и усталости.

Он даже не сразу поднял взгляд, но, заметив молодого человека в чёрном костюме, всё же соизволил нахмуриться. В Варимаре таких редко увидишь.

– Если ты очередной охотник за лёгкими деньгами, даже не начинай. Мне нужны не обещания, а результаты.

Рион шагнул вперёд, улыбаясь с тем дерзким спокойствием, которое долго оттачивал перед зеркалом.

– Дарион Фаргрейв, глава гильдии „Хмельной Рассвет“. – Он склонил голову ровно настолько, чтобы проявить уважение, но не показать слабость. – И у меня есть то, что поможет решить вашу проблему.

Он положил на стол меч в потёртых ножнах. Рукоять была украшена замысловатым узором, в линиях которого таилось что-то неуловимо живое.

Тарвин посмотрел на меч, потом на него.

– Ты серьёзно? – Бургомистр устало потёр лицо. – Думаешь, я буду гоняться за этим ублюдком по поместью с мечом в руках? В моём-то возрасте?

Рион моргнул, затем вскинул руки в примиряющем жесте.

– Нет-нет. Я предлагаю услуги, а не товар.

Тарвин недоверчиво сощурился.

– Ага. Значит, мне предлагают не просто кусок железа, а красиво поданную басню.

– Если бы я торговал сказками, выбрал бы менее умного и более состоятельного клиента.

Уголки губ старика дёрнулись, но то ли от усмешки, то ли от раздражения. Он снова посмотрел на меч.

– И в чём он особенный?

– Он уже убивал нежить.

– Трогательно, – фыркнул бургомистр. – За прошедшие пару недель я видал уже с десяток „избранных“, которые обещали мне спасение. Все брали деньги, а я по-прежнему не сплю по ночам.

Рион наклонился чуть ближе.

– Вот и не платите за обещания. Заплатите за результат.

Тарвин задумчиво постучал пальцами по столу. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только потрескиванием свечей.

– А если ты облажаешься?

– Тогда мы с гильдией потеряем всё. – Рион решил, что сейчас неподходящеене подходящее время, чтобы лукавить.

Бургомистр смотрел на него с выжидающей пристальностью, словно взвешивая каждое его слово, каждый жест. Обычные мошенники выдавали себя чем-то: манерой держаться, слишком нарочито дорогой одеждой, взглядом, в котором за игривой дерзостью прятался страх. Но Рион был другим. Его костюм был безупречен, но не показной, а взгляд – прямым, почти вызывающим. Он не выглядел как герой. Он выглядел как тот, кто привык сражаться не ради славы, а ради выживания.

Молчание затянулось. Наконец, бургомистр тяжело вздохнул, открыл ящик стола, достал мешочек с монетами и швырнул его на стол.

– Ладно. Получишь аванс. Но если всё пойдёт прахом… – он наклонился вперёд, голос стал тише, тяжелее, – я лично прослежу, чтобы ты стал следующим призраком в этом треклятом поместье.

Тарвин устало рухнул в кресло, словно воин, только что снявший тяжелые доспехи после многолетней осады.

Рион подхватил мешочек с той лёгкостью, с какой шулер тасует карты, и коротко кивнул.

– Договорились.

Теперь оставалось только придумать, как, демон побери, выполнить свою часть сделки.

***

Варимар, шумный порт на берегу Южного моря, жил и дышал беспокойством – крики чаек взвивались над крышами, словно проклятия, перебрасываемые с одного прибрежного переулка на другой, а скрип канатов, казалось, тянул на дно весь город, прикованный к воле моря. Таверна «Заветная Гавань», спрятанная на боковой улочке под присмотром полузакрытых ставен и полуистлевших вывесок, была не просто местом для бурных ночных попоек. В её затхлом уюте обосновалась гильдия наемников «Хмельной рассвет» – последние, кого стоило просить о помощи, когда все остальные способы исчерпаны.

Когда Рион вошел в таверну, смесь запахов соли, пива и копченого мяса ударила в лицо, словно приветствие старого друга, который пришел припомнить тебе твои же ошибки. За длинным, побитым временем столом, его ждали трое, чьи взгляды разнились от раздраженного до скучающе-заинтересованного. Дрима, коренастая дворфийка, чьи розовые косы были столь же непокорны, как и её характер, размахивала кружкой, приветствуя его со своим неизменным жизнелюбием. Шейн, тифлинг с пепельной кожей, лишь слегка приподнял бровь, а Ивира, светловолосая магичка с выражением лица, как у человека, которому пришлось пересчитать все звезды на ночном небе, закатила глаза.

– Ну, и что, Глава, – начала Дрима, её усмешка была столь же плотной, как и порция тушеного мяса в её тарелке, – удалось выжать из бургомистра хоть какую-то пользу? Или ты просто решил обсудить с ним экономику портовой торговли?

Рион опустился на скрипучую скамью, притягивая к себе кружку, как будто от эля зависел весь исход разговора.

– Он нанял нас разобраться с призраком, который выбрал его поместье для своих вечерних прогулок, – ответил он, иронично кивнув Дриме. – Но…

– Но ты понятия не имеешь, что это за тварь, да? – в голосе Ивиры мелькнуло усталое любопытство, как у человека, который надеялся на глупость других, чтобы немного развлечь себя. – Если бы все было так просто, от неё бы уже избавились.

– Информация у нас действительно скудная, – признал Рион, постукивая пальцами по столу. – Именно поэтому нужно собрать больше сведений. Кто-то должен поговорить с местными, узнать слухи и сплетни. Возможно, среди пьяных историй найдется зерно правды.

Шейн усмехнулся, в его глазах мелькнула искорка, похожая на насмешку над самим понятием «разумное планирование».

– Значит, ты предлагаешь нам сыграть в королевских ищеек, сидеть в трактирах, выслушивать рассказы пьяных моряков и пытаться отделить вымысел от правды? Не слишком ли это абсурдно для серьезной наёмнической работы?

– Я предпочту слушать старые сказки, чем сидеть сложа руки, – вмешалась Дрима, стукнув кружкой по столу так, что пена выплеснулась наружу. – Такие существа редко бывают простыми: это не просто призрак, который решил поразвлечься. Старейшины Гарна говорили, что порой нежить связана с незавершенными делами из прошлого.

– Дрима может быть права, – заметила Ивира, её взгляд стал задумчивым. – Я разузнаю о прошлом бургомистра и его семьи. Возможно, это проклятие или старый долг, который наконец пришел за расплатой.

– Отлично, – Рион поднял кружку, словно предлагал тост за сомнительные и туманные шансы. – Тогда приступим к тому, что мы умеем лучше всего: выуживать чужие тайны, пока настоящее не утянуло нас на дно.

Шейн окинул Риона скептическим взглядом, его красные глаза блеснули, словно предостережение.

– Разведка, говоришь? – пробормотал он, словно взвешивая это слово на языке. – Ладно, я попробую выяснить, что смогу. Но, Глава, если это очередная твоя авантюра, надеюсь, на этот раз ты хотя бы предупредишь нас заранее. Я ведь не дома. В людских землях терпимость к "нашим методам" на вес золота. – Шейн провел пальцами по своим рогам, давая понять, что под "нашими" он подразумевает тифлингов.

Рион слегка наклонился вперед, его голос стал тише, но тонкие нотки усмешки все ещё оставались.

– Прекрасно понимаю, – ответил он, словно соглашаясь с невидимой истиной. – Поэтому и собираем информацию. Мы должны заранее знать, на что идем, чтобы не сделать очередную глупость. И да, если мы провалим это дело, будет не просто неприятность – будет катастрофа.

Шейн кивнул, но его глаза так и не отрывались от Риона, будто пытаясь найти в его словах что-то неясное. Когда остальные начали расходиться, Рион удержал его жестом.

– Останься, – коротко бросил он. – Нам нужно поговорить.

Когда таверна опустела и их окружили лишь приглушенные звуки вечернего города, Рион обратил пристальный взгляд на Шейна.

– Что тебе удалось узнать о той девушке, за которой ты следил? Где она была в последний раз и куда направляется?

Шейн слегка прищурился, его усмешка была полна скрытых значений.

– Если ты имеешь в виду ту, что предпочитает держаться в тени, то она сейчас недалеко от Люменхольда. Пору Урожаев провела практически в полном уединении, если не считать редкие вылазки за провизией.

Рион нахмурился, обдумывая услышанное, словно пытался сложить картину из разрозненных частей.

– Значит, она все ещёе там… и, похоже, не собирается двигаться в сторону Варимара, – его голос стал более напряженным. – Я полагал, её любопытство и жажда вернуть свои деньги сыграют нам на руку. – Он перевёл взгляд на Шейна. – Ладно, выясни всё, что сможешь о призраке. А я найду способ заставить её пересмотреть свои планы.

Шейн поднялся, его движения были плавными, как у человека, который всегда готов к неожиданностям.

– Хорошо, Глава. Но если эта девушка поймет, что ты снова пытаешься её провести, боюсь, тебе придется по-настоящему постараться, чтобы объясниться.

Рион криво усмехнулся, тщательно скрывая беспокойство, которое закралось в его голос.

– Что ж, тогда мы и узнаем, насколько я убедителен на самом деле.

***

Небольшая комната была почти пуста: вся мебель, беспорядочно сдвинутая к стенам, казалась не нужныминенужными декорациями на сцене. Магический круг на полу, выполненный кровью, мерцал слабыми отблесками.

Каэлис сидела напротив, скрестив ноги. В её взгляде застыла смесь усталости и раздражённого упрямства, будто она отказывалась признать очевидное. Прошедшая ночь оставила на ней следы: новые порезы на ладонях, застарелую липкость на запястьях и глухую боль в костях, напоминающую о себе при каждом движении.

Детские мечты были давно утрачены, страхи приручены, а отчаяние превратилось в оружие, которым Кай владела мастерски. Она сделала вдох, словно собираясь с силами, прежде чем вновь призывать ту, кого уже однажды пыталась вернуть.

Дрожащими пальцами Кай очертила в воздухе символы, и магия вздрогнула, нехотя подчинилась, сплетаясь в тонкие нити света. В этом действе был ритуал, мрачная гармония, обоюдоострый танец силы. Магический круг вспыхнул, разгораясь с новой силой, но затем неожиданно угас, оставляя только тяжёлую, неподъёмную тьму.

– Айленриэль Шадорис, – голос Кай звучал глухо, словно поглощенный тенями комнаты. – Услышь мой зов. Мама… вернись ко мне.

В воздухе зашуршал неслышный шёпот, а затем раздался едва ощутимый вздох. Едва уловимая дрожь прокатилась по её телу, и на секунду Кай показалось, что она чувствует мать рядом – тень её присутствия, забытый аромат. Но секунды истекли, и тьма вновь сомкнулась вокруг, обрывая тонкую связь.

Кай вскочила, сжав кулаки так, что ногти вонзились в ладони. Злость вспыхнула в ней, обжигая сильнее магического огня.

– Харас дэнар! Вечная тьма забери тебя! – крик разлетелся эхом по комнате. Она схватила костяной амулет и с силой швырнула его в стену. Тот отскочил, оставляя едва заметную царапину на древесине тумбы, и замер в пыли.

Она дышала тяжело, как загнанный зверь. Гнев, слепой и бессильный, постепенно остывал, оставляя после себя пустоту. Её пальцы дрожали, а в голове стучало одно-единственное слово: провал.

Она позволила своему телу осесть на пол, ощущая, как усталость накрывает её с головой. Некромантка прикрыла глаза, пытаясь заживить раны от свежих порезов и отпустить боль еще одной неудачи. Прошло уже девять лет с тех пор, как она приняла служение Хладной, но и сейчас её сил едва хватало. Казалось, бесконечные попытки не только не приближали её к цели, но и отбрасывали все дальше в пропасть собственных ошибок, оставляя лишь горькое послевкусие неудачи.

Она знала, что время на исходе. Что рано или поздно ей придётся вернуться в Серебряный дворец, где в тишине запечатанных залов покоился её самый страшный кошмар. Но для этого ей нужны были силы. Настоящие, непреодолимые, такие, перед которыми склонился бы даже сам правитель Тенебриса.

От мыслей её отвлек стук в дверь – настойчивый, но не слишком громкий. Кай подняла голову, прислушиваясь. На мгновение раздражение вспыхнуло вновь: она не ждала гостей.

Стук в дверь вывел её из раздумий. Глухой, неторопливый, как напоминание, что реальность не собирается ждать, пока она закончит тонуть в собственных неудачах.

Кай стёрла с руки капли крови и медленно поднялась. Магия уже стягивала свежие раны, но её восстановление зависело от милости богини – иногда щедрой, иногда беспощадной. Она шла к двери, чувствуя, как отголоски ритуала всё ещё колеблются в воздухе.

Стук повторился, чуть более настойчивый. Гость не торопил, но и не отступал.

Она распахнула дверь и встретила взглядом того, кого предпочла бы не видеть.

– Фаргрейв, – её голос прозвучал ровно, почти лениво. – Чего тебе?

Дарион нахмурился.

– Почему я каждый раз застаю тебя истекающей кровью?

Кай усмехнулась – сухо, без тени веселья.

– Такова судьба некроманта. – Она не двинулась, не предложила войти. – Неужели устал от проклятья и решил вернуть долг?

– Признаться, не за этим, и ты это знаешь. – Он уважительно отступил на шаг, демонстрируя, что вторгаться не намерен. – Я пришёл поговорить о деле… Стоп. Ты сказала «проклятие»?

– А ты думал, я оставлю это просто так?

Дарион замер. Он почти видел, как это ложится на карту реальности – странные совпадения, нескончаемая череда мелких неприятностей, от запредельных цен у оружейника до сапог, промокших при первой же грозе. А потом был тот случай с трактирщиком и похлёбкой, которая чуть не отправила его прямиком к праотцам…

Он прищурился.

– Ты же это выдумала, да?

Кай лишь посмотрела на него – взглядом, в котором можно было утонуть.