Эпоха Сочувствия Том 1: Балы и бомбы

Ответы гвардейцев на животрепещущие вопросы очень удивили Эрхарда Вэйса, да и всех собравшихся депутатов. Шестеро делегатов от одного из гвардейских полков – Табберт не помнил, какого именно – наперебой рассказывали о прелестях службы.

– У нас все как положено, – говорил молодой, рослый и красивый солдат, настоящий гвардеец. – Каша с мясом, сапоги целые, не бьют – я вообще о побоях и не слышал! Какие могут быть жалобы? Приличная жизнь!

– Ежели били бы, мы б рассказали, – добавил второй, постарше. – Вот при Его Величестве Унтауне, упокой Господь душу его, бывало, конечно, и такое…

Встреча закончилась разочарованием. Солдаты медленно, озираясь, как бы никто не наблюдает, и запахнувшись в шинели, покинули расположенный в полуподвальном помещении трактир среднего пошиба.

– Кто-то болтал больше, чем следует, – гневно сказал Эрхард Вэйс, когда последний из гвардейцев скрылся за дверью. – Это же не коршаджский полк! В коршаджском полку действительно, на удивление, ситуация более-менее приличная, хотя и не замечательная. В этом же, как и во многих других…

– Офицеры как-то узнали о нашем намерении встретиться с солдатами, – заметила Морлен Хелдрин, единственная в их компании женщина, жена одного из депутатов. – Нам послали переодетых унтеров.

Табберт бросил на неё короткий взгляд – больше он боялся себе позволить. Она выбрала когда-то не его, а его тупого дружка, вернее, покровителя… Тупого, но зато прекрасного оратора… Как хорошо, что того сегодня нет… Иначе б этот… мешал ему, портил настроение своим видом.

– Или сами офицеры пришли, – горько усмехнулся её сосед. – Вот, вы этого молодого видели… Он точно не унтер. На благородного не похож, правда, он такой, нарочито сельской внешности…

– Ты знаешь толк в мужчинах! – подколола его соседка.

– Да ладно вам! Я лишь в виду имею, что это либо офицеры, либо…

– Это точно враньё, – перебил депутата глава фракции. – Их рассказы белыми нитками шиты… Слишком всё хорошо выглядит, налицо выдумки. И специально на покойного короля Унтауна жалуются, чтобы мы не могли заподозрить их в симпатии к монархии в целом!

Табберта всё это не интересовало совершенно. Но он думал: неужели эти неглупые люди не могут, просто неспособны представить себе, что в полку может быть всё отлично?

– Ни одной жалобы! – всплеснула руками Морлен. – Не верю я, что это настоящие солдаты… Если б я жила в таких условиях, как они, я бы за любую соломинку цеплялась, чтобы выбраться из ямы, чтобы облегчить…

Табберт не удержался от раздражённого взгляда. Если бы… Но она не жила! И никто из них, справедливости ради! Не понимают они тех, кого решили защищать… Да и нужна ли такая защита?

– Солдата запугать легко, – проговорил Вэйс, несильно стукнув по добротно сколоченному деревянному столу. – Существо бесправное, ответить неспособен. Как крестьянин и рабочий. До поры до времени они будут терпеть всё… До поры до времени, – с заметной угрозой в голосе прибавил он.

Ох, друг революционеров… Табберт не удивился бы, если бы узнал, что Вэйс каким-нибудь подпольщикам помогает… Вон, недавно кто-то покушение на принца Илдвига устроил. Покушение пытались скрыть, но сведения о нём как-то просочились в неофициальную прессу. К сожалению, у Табберта не было доказательств того, что Вэйс связан с убийцами.

– Я рассчитывал на то, что мы выявим правду и сумеем поднять этот вопрос в парламенте… – разочарованно добавил глава фракции.

«Вопрос поднимется, и власть в ответ многозначительно промолчит» – закончил за Вэйса про себя его мысль Табберт. – «И тем самым мы докажем, что власти плевать на подданных…»

В Кривом Переулке, который, вопреки названию, был прямым, располагался один неприметный дом, где квартиры снимали люди самого разного достатка. Конечно, самые лучшие – на втором этаже, не вровень с улицей, где шумно и иногда плохо пахнет, и подниматься невысоко. Табберт Рандел, однако, направился на четвёртый этаж, где насладился видом обшарпанных стен, с которых сыпалась штукатурка и едва державшихся на скрипучих петлях дверей. Одна из квартир здесь всегда была нежилой.

Перед тем, как зайти вовнутрь, Табберт выглянул в окно – на улице всё спокойно, людей почти нет, и никто за ним не наблюдает. Кивнув самому себе, он три раза постучал по двери.

– Вы зачем сюда? – крикнул грубый голос.

– Зачем-зачем! Принёс журнальчик интересный, – отвечал он, как полагалось. Закончив нелепый разговор, Табберт наконец толкнул дверь и очутился внутри.

Местечко убогое и не мебелированное – за исключением столика и двух стульев. Пустота, зато расположена квартира хорошо, улица прекрасно просматривается. Стоявший у окна человек поздоровался и предложил присесть.

– Замечательно! – мужчина в чёрном пальто и шляпе, специально надвинутой на глаза, почти сладостно причмокнул губами. – Вы отлично послужили государству и Её Величеству, да не поколеблется престол её.

– Да не поколеблется! – ответил Табберт положенную фразу.

Человек перед ним неспешно и даже лениво – как тигр, почему-то подумалось депутату – расстегнул пальто и чёрный сюртук под ним, просунул руку и вытащил сложенный лист из кармана жилета.

– Возьмите это себе, – сказал он. – Ознакомьтесь с содержанием и перепишите своей рукой. Если хотите внести какие-то коррективы, можете сделать это при мне.

Ага… Значит, не простой он человек, а один из высших Охранителей… Раз может «коррективы вносить».

Табберт развернул листок и бросил взгляд:

«Его превосходительству министру внутренних дел. Довожу до вашего сведения, что _ числа месяца _ сего года депутаты фракции Конституционных Республиканцев, а именно (Впишите сюда, кого надо, не скупитесь, можете вписать и непричастных), воспользовавшись доверчивостью военнослужащих 3-го гвардейского полка, пригласили солдат (Впишите место встречи), где под видом заботы об их благосостоянии и материальном обеспечении призывали к неповиновению командованию и изменению государственного строя. Верные присяге солдаты отказались участвовать в преступных замыслах…»

– На самом деле, не совсем точно, – сглотнув, проговорил Табберт. – Видите ли, ни к чему они не призывали… Это точно у них было на уме, но они неглупы и напрямую не говорили о восстании…

– Было на уме, а теперь пусть будет на языке, – в голосе Охранителя он уловил раздражение. – Это менять запрещаю.

– Ладно, – кивнул Табберт. – Вам виднее.

Он с ненавистью посмотрел на лист бумаги на столе. Какая мерзость… Но ничего, в скором времени он уже не будет пресмыкаться перед Охранителями. Его вознаградят, и может статься, что он сам окажется в правительстве… Потом, он же не только ради себя делает это, а ради будущего страны!

Своего недруга, депутата Хелдрина, он тоже запишет в присутствующие сегодня, а о жене его умолчит. И когда этого посадят в тюрьму – а всё так и закончится, учитывая последние общественные настроения – Табберт Рандел, наконец, сможет перестать скрывать свои чувства… А Морлен Хелдрин станет Морлен Рандел.

Даже если она не захочет… У жены предателя государства не останется выбора!

2625 год, 20-ое число Месяца Пробуждения

Эраданн, столица королевства Карнберг

Эльен Каризза

Дождь барабанил по окну особняка на Посольской Улице. Сидевший во главе стола генерал Тургар-ден-Айвн, один из карнбергских командующих времён Войны Позора, в такт стучал костяшками пальцев по полированной поверхности длинного обеденного стола. Правда, сейчас, ни скатерти, ни ваз с цветами, ни, собственно, еды не было – лишь голое дерево, а за столом сидели не гости Тургара, а тысячники и сотники Народной Дружины.

– Король Зеккин мне мало доверял, но я остаюсь единственным в высших кругах власти, кто не предал ни его, ни страну, ни его идеи, – провозгласил Тургар-ден-Айвн. Начальник Народной Дружины пытливо посмотрел на сотников, и Эльен Карриза почувствовал, как тело его содрогнулось. Умел генерал так смотреть: он был из потомственных карнов, самых настоящих, бывших кочевников – и выглядел так, по-кочевнически, пусть и носил сейчас гражданский чёрный сюртук с чёрной же бабочкой. Но в его взгляде чувствовалась… жестокость предков, которые топили целые государства в крови. Этот человек не перед чем ни остановится. Особенно, если учитывать его ненависть к Лар-Кювэру…

– Наша Дружина создавались для защиты государственности, для защиты, в том числе, от тех, кто требует начать новую войну с Лар-Кювэром, – напомнил Тургар всем о том, что они и так знали. – Король не желал полного разрушения страны…

Конечно, карнбергская армия в Войну Позора превосходила любую в мире и могла разгромить и кювэрцев и ортезийцев, и расхваленный Гарви Ирклисстон был им не помеха. Но против короля Зеккина обернулся весь мир – ни одного союзника не имелось у Карнберга! Ортезийцы и кювэрцы сражались вместе, Сигневерд и Сибсиория давали им деньги, целыми железнодорожными составами гнали в Вигион золото… Они платили Альдегерде, платили внутренним врагам в самом Карнберге, всяким революционерам и пораженцам. И они же проплатили восстание в Карнбергских колониях – в Эссении, на Фланнских островах и в других местах… Западные страны решили избавиться от могущественного врага, во что бы то ни стало ободрать Карнберг, как липку, уничтожить все следы былого величия.

Но величие Карнберга – в людях, как любил говорить Тургар-ден-Айвн. Отобрать территории, сократить флот, назначить репарации – это Лар-Кювэр с Сигневердом могли, а вот искоренить великий воинский карнбергский дух – никогда.

Король Зеккин, с трудом усидев на троне после войны, поручил Тургару-ден-Айвну создать Народную Дружину. Реваншистские идеи необходимо было подавить для благополучия страны. Лучше унизиться и затем восстать, чем сгинуть безвозвратно. Это показал девятнадцатый год, когда шлюха-королева Лар-Кювэра задумала новую войну, которая должна была полностью стереть с лица земли государство Карнберг. И если бы Зеккин дал волю реваншистским настроения, то целей бы своих она достигла. Слаб был тогда Карнберг и не готов к битве.

– Король Зеккин при смерти, – напомнил им ден-Айвн. – Но сердце его ещё бьётся и в этот тяжёлый момент, когда нас покидает великий человек, советники его уже убеждают принца Айспла избрать новый путь и, по сути, предать отца. Принц хочет следовать иной дорогой, той, от которой предостерегал его и всю нашу страну его великий, но непонятый и недооценённый предшественник, – с печалью в голосе закончил генерал. Он сжал свою острую бородку в кулак и закивал головой, как бы подтверждая свои собственные слова. Волей-неволей присутствующие закивали в ответ.

– Скажите мне, кто вы? Защитники народа? Защитники страны? Какова цель вашего служения? – спросил внезапно Тургар-ден-Айвн.

– Наша цель – служение стране,– заявил один из сотников, ден-Растемис. – Служение стране и тому, кто знает, что ей нужно. Король Зеккин возложил на вас обязанность хранить государство, и мы вам поможем в этом, генерал ден-Айвн.

Тургар-ден-Айвн отпустил свою бороду и одобрительно усмехнулся.

– Хочешь войны с Лар-Кювэром? – его пытливый взгляд внезапно пронзил насквозь Эльена. Тот опешил и так и застыл – с удивлённым и испуганным лицом. Его прошиб холодный пот.

– Если мы победим, то я был бы не против, мой господин, – честно признался он. Да разве можно солгать такому человеку!

Эльен не особо одобрял политики Зеккина, при этом к самому умирающему королю он относился с присущим карнбергцам почтением. Тургара-ден-Айвна сотник тоже уважал и готов был выполнить любой его приказ. Он не солдат, но подчинится своему командиру – по-солдатски.

– Советники, реваншисты хотят погубить нашу страну! – крикнул Тургар-ден-Айвн и взмахнул рукой – как отрезал. – Самое время выступать! Маршем – на дворец! Мы схватим советников, подкупленных Лар-Кювэром и желающих нашей стране зла, и покараем их! И поможем новому королю вести страну к процветанию и победе путём его отца, великого Зеккина!

Что же делать? Поддержать основателя Дружин и его государственный переворот? Эльен почти чувствовал, как крутятся в его голове мозговые шестерёнки… Философы говорили… Впрочем, какое дело. Философ всегда слабее солдата. Солдат ведь может взять и убить его!

И думать тут нечего – пора наносить удар, пока советники Айспла не избавились от Народной Дружины. Эти реваншисты головами не думают, а в Дружине видят – и правильно видят – угрозу своей власти. Своему влиянию на нового короля, да вразумит его Господь Ир-Шаддай. Тургар-ден-Айвн готовился спасти страну от людей, которые глупостью своей способны завести её в могилу.

Значит, придётся рискнуть и поддержать заговор. На одной стороне гарантированная смерть, на другой – возможный успех и просто… привычка подчиняться… Да, Эльен подчинится генералу по-солдатски.

Дворец находился на востоке городского центра – здесь в город вгрызался, деля его на две части, Королевский Лес, где раньше находились охотничьи угодья. Отряды Народной Дружины пробирались к своей цели небольшими группками, стараясь избегать широких проспектов и двигаться переулками. Лучше бы охранявшим дворец гвардейцам не знать о том, что грядёт…

– Стоять! – приказал Эльен своему отряду. Небо оплакивало грядущее кровопролитие мокрым снегом. – Заряжай!

Дружинники в разнобой – не солдаты всё же, не солдаты – открыли затворы винтовок и вставили патроны.

– Готовьтесь к бою, – мрачно добавил Эльен, изучая лица своих людей – какие-то туповатые, бараноподобные… Очень хорошо! Такие и нужны. Главное, напасть внезапно, подавить огнём врага и вынудить отступить… Иначе побегут уже сами дружинники…

– Вперёд, маршем!

– Песню запевай! – подхватил десятник. – Ох, шли солдатики по полюшку…

Эльен с кислым лицом шагал перед своим отрядом, слушая глупую заунывную песенку… Как ему надоели эти рыла…

«Надеюсь, когда ден-Айвн победит, я получу свою награду, и баранов этих больше не увижу!» – подумал он. Пора, в самом деле, покидать эту организацию. Опасно здесь стало…

На всякий случай Эльен сверился с часами.

Отряды Народной Дружины соединились, когда до дворца оставались считанные минуты ходьбы. Никем не замеченные, они пробрались через полгорода, и на подступах к дворцу остановить их уже не могли. Караулы дружинников на улицах присоединялись к маршу. И вот, эта грязно-серая толпа вынырнула на большую площадь перед Королевским дворцом с подковообразной крытой колоннадой, за которой виднелись голые деревья Королевского Леса.

– Целься! Огонь! – скомандовал Эльен, и его десятники повторили приказ. Дружинники, остановившись, нестройно вскинули винтовки и открыли огонь. Бороду Эльена аж встряхнуло от просвистевших мимо пуль, а уши заложило от грохота нескольких десятков выстрелов.

Содрогнулся конный памятник посреди площади, разлетелась гранитная крошка от постамента. Неготовые к бою, немногочисленные гвардейцы в серых шинелях и барашковых шапках, встретили пули своими телами. Выжившие ринулись назад, к дверям дворца, в тщетной попытке перегруппироваться.

– Огонь! – выстрелил второй отряд, прежде чем оставшиеся гвардейцы успели ответить.

Собравшийся на краю площади народ понял, что намечается ни много, ни мало бунт – и люди побежали прочь. Какие-то идиоты – чем только они думают! – в панике ринулись наперерез Народной Дружине, вопя и маша руками. Среди них была даже женщина – наверное, няня – с коляской; коляска застряла в дорожной выбоине и сдвинуть её женщина не могла.

«Убирайся, дура, оставь!» – сморщился Эльен. В горле предательски запершило… Но сотник не рискнул останавливать стрельбу.

– Огонь! – повторили десятники. Мирные жители оказались между молотом и наковальней… Что ж поделать… Сами виноваты, дураки, куда ж полезли! Если не пожертвовать ими, умрут дружинники. Дружина держится, только пока побеждает!

Несколько гражданских упали замертво, женщина закричала, отпустив изрешеченную пулями коляску и закрыв лицо руками. Но смертей среди гвардейцев было больше, и сотник удовлетворённо кивнул.

Даже если оставшиеся в живых гвардейцы сумеют вдруг забаррикадировать вход, будет уже поздно. Они отсрочат своё поражение, но ненадолго. Самоуверенный Айспл допустил промах…

Эльен решил, что на месте принца, он сразу бы приказал городскому гарнизону окружить казармы Народной Дружины и уничтожить всех, кто находится там. Ден-Айвн тоже полагал, что Айспл пойдёт таким путём, и потому заранее вывел часть дружинников из-под возможного удара… Но, судя по тому, что в городе ещё ничего не горело…

Интересно, хочет ли Тургар-ден-Айвн сместить нового короля? Ведь кочевники-карны когда-то сделали также с теми правителями, кто правил здесь до них! Но нет, король – символ Карнберга, он наместник Ир-Шаддая на земле. А генерал никакой не республиканец… Нет, Тургар-ден-Айвн просто образумит Айспла, избавит Его Величество от тупых советников, не понимающих, что их советы приведут к разрушению страны.

Отряды Народной Дружины беспрепятственно подошли к самому дворцу, сопротивления уже никто не оказывал. Лишь один раненый гвардейский офицер попытался встать, яростно бормоча проклятия.

– Вы… быдло… Вы не имеете права попирать ногами даже пыль этой площади!

– Быдло! – Эльен сглотнул, чувствуя клокочущий в груди гнев. – Вы, гвардия, вы трусы! Вы бежали из Сидемы, вы бежали с мыса Ламад… А мы верные люди короля!

Он направил на офицера револьвер, взвёл курок и нажал на спусковой крючок. С омерзением нажал несколько раз, выбивая из головы противника мозги. Некрасиво получилось, конечно, да и преступно. Офицер гвардии, человек благородный и уважаемый, не то что Эльен Каризза. Но, когда передел власти кончится, кто вспомнит? Ведь Эльен окажется на стороне победителей, а победителей не судят.

Тургар-ден-Айвн показался за спинами дружинников – генерал в этот раз оделся по-военному: на плечах висела расстёгнутая шинель, открывавшая синий мундир с орденами. Заговорщик с хитрым прищуром наблюдал за окнами дворца, откуда могла прилететь пуля.

Затем вышел вперёд.

Глупость, сейчас его застрелят, подумалось Эльену…

Дворцовая дверь открылась и показался ещё один генерал.

– Генерал ден-Айвн! Его Величество хочет вас видеть. Король требует объяснений! – закричал он, бешено тряся накрашенными чёрными усами.

– Его Величество Король Зеккин? Или Его Величество Король Айспл? – поинтересовался ден-Айвн в ответ.

– Его Величество Король Зеккин почил шесть минут назад, так что вас видеть хочет Его Величество Король Айспл, – злость в голосе пожилого генерала исчезла, хотя на трупы гвардейцев он покосился с заметной печалью в глазах. Неужели он может питать какие-то сентиментальные чувства к солдатам, пусть даже гвардейским? Эльен не верил.

«Играет, изображает горечь», – с неприязнью подумал сотник.

– Он желает знать, зачем вы вывели Народную Дружину на площадь, напали на гвардию Его Величества, убили гвардейцев и мирных подданных Его Величества! – закончил свою речь пожилой генерал. В нём словно боролись ненависть и уважение к ден-Айвну, великому и признанному полководцу.

– Гвардейцы сами напали на нас, мы маршировали мирно! – нагло солгал заговорщик. – На совести этих… некомпетентных мерзавцев несколько трупов верных подданных Его Величество! Они и ребёнка убили, они недостойны называться сынами Карнберга!

– Генерал, Его Величество пусть уж решает, кто достоин, а кто нет, – мрачно, но без былой злости и ненависти, ответил пожилой военный.

– Конечно. Все мы служим одному королю и одному Богу, – согласно кивнул ден-Айвн.

– Прошу вас, проходите. Можете взять с собой охрану, – с какой-то брезгливой усмешкой добавил пожилой генерал.

– Я не посмею омрачить Его Величество недоверием к его честности. Я пойду один, – сказал Тургар-ден-Айвн и решительно шагнул вперёд к открытым дверям. Эльен удивился и с облегчением вздохнул: он-то ожидал, что его господин прикажет убить переговорщика и продолжить штурм. Но, видимо, стратег ден-Айвн решил иначе – ему виднее.

Заговорщик скрылся за дверями, и они затворились.

– Наша победа! – медленно и довольно объявил ден-Растемис, причмокивая губами. Этот явно был уверен, что их господин выйдет из дворца целым и невредимым. И в нём говорило не облегчение, как в других командирах и солдатах Народной Дружины, а именно что чувство триумфа.

Медленно тянулось время, Народная Дружина стояла ровными прямоугольниками перед дворцом. В тыл в любой момент могли ударить гвардейцы, однако, на площадь прибыли только труповозки и полицейские, чтобы забрать мёртвых и раненых.

Наконец, Тургар-ден-Айвн появился на мраморном балконе. Сопровождали его трое: чиновник в сюртуке – тот поёжился на уличном холоде, давнишний генерал и ещё один человек в мундире с орденами. Принц – вернее, король – Айспл! Молодой, но с длинной бородой лопатой, старящей его. Новый правитель Карнберга выглядел не очень уверенным в себе, однако старался держаться твёрдо.

– Народная Дружина! – возгласил ден-Айвн, поднимая руку. – Мы будем верой и правдой служить Его Величеству Айсплу! Встаньте на колени… Встаньте…

Что же, теперь они присоединяются к новому королю, и война грядёт… Так? Впрочем, Эльену было всё равно. В войне он участвовать не собирался. Сотник опустился на одно колено и поднял левую руку с раскрытой ладонью. В мыслях он уже занимался другим делом, бросив бессмысленную и мерзопакостную службу в Дружине.

– Клянёмся в верности… – начал ден-Айвн, и дружинники повторяли за ним. Затем, все как один встали. Почти синхронно, почти по-армейски.

Король молчал, иногда жуя губами. Какой, на самом деле, серый и скучный тип.

– С нами Господь Ир-Шаддай, а за нами Карнберг! – сказал ритуальную армейскую фразу ден-Айвн. – Возвращайтесь в казармы. И готовьтесь к службе Его Величеству Айсплу!

«Ничего я не понял», – подумал Эльен Каризза, но подчинился.

Глава 6

2625 год, 22-ое число Месяца Пробуждения

Вигион, столица королевства Верхний Кювэр и объединённого королевства Лар-Кювэр.

Илдвиг Зиддин

Малая гостиная сейчас пустовала – лишь ярко горели газовые светильники, отражаясь в больших незанавешенных окнах, за которыми разверзалась бездна ночи. Илдвиг сидел на диване, ожидая королеву, а наследник престола мерил шагами комнату.

Аньен Анхен ходил туда-сюда, словно не зная, как начать этот разговор. Илдвиг лишь молчал. Зачем царственная тётя заставляет их ждать? Хочет, чтобы они друг с другом поговорили?

Тихо, словно мышь, мимо принцев прошмыгнул слуга и задёрнул тяжёлые занавески из красного бархата, украшенные по краям золотой нитью. Поклонившись Илдвигу и Аньену, слуга исчез в соседней комнате.

– Теперь мы часто будем видеться, Илдвиг, – наконец произнёс наследник, остановившись на полушаге. – Нам надо постараться получше узнать друг друга. Мы же принцы, моя мать была сестрой вашей родительницы.

Поджав губы, Аньен Анхен поправил полосатый шарф, которым подпоясывался его военный мундир.

– По правде сказать, эти камерные ужины у царственной тёти… заставляют меня скучать, и я очень счастлив, что теперь вы составите мне компанию.

Наследник разговаривал медленно и размеренно, в его речи прослеживались особые речевые обороты, которые заставляли любые его слова – даже на какую-нибудь ничего не стоящую тему – звучать довольно внушительно. Эти способности помогали ему сейчас, этот навык пригодится ему и в будущем, когда он станет королём.

– Я думаю, с вами можно вести диалог на разные тематики, – продолжал Аньен. – Тётя – всё-таки… она человек другого совершенно поколения, потом она женщина. С ней получается говорить только о политике, а от политики иногда хочется отдохнуть. Я вполне понимаю, что, когда стану королём, мне уже будет не до отдыха. Потому стараюсь наверстать, пока ещё можно.

Илдвиг по приезде в Лар-Кювэр уже встречался несколько раз с королевой Альдегердой и мог с уверенностью заявить, что правительница умирать в ближайшее время не собирается. Так что отдыха у наследного принца будет предостаточно.

– Вам не одиноко в вашем особняке? Общество нового столичного полицмейстера вам не наскучило? – внезапно спросил Аньен.

– Я не жалуюсь, – уклончиво ответил Илдвиг. Нет, не наскучило. Хотя поначалу человек, которого принц не видел шесть лет, показался ему… неинтересным, серым и блёклым. Но это обманчивое впечатление очень быстро испарилось. Мэйфон был прекрасным собеседником, имел неплохое чувство юмора, да и маски срывал с окружающих отменно. Одно Илдвигу не нравилось: старый друг по-прежнему относился к нему немного снисходительно. А принц уже не подросток, а взрослый мужчина!

– Я понимаю, что Мэйфон Антеро – ваш друг… – медленно произнёс наследник. – Но он… Я встречал его. Обычный чиновник, каких пруд пруди в нашем государстве. Вот Гарол Фазай был иным, его утрата невосполнима для государства. Он стал бы прекрасным полицмейстером Вигиона.