Эпоха Сочувствия Том 1: Балы и бомбы

Лиомелина не могла сказать, что ей нравится находиться в центре такого внимания.

– Дари, не подъезжай ближе, это опасно! – крикнул сестре Энаццо.

Однако, спасатель той и так не разрешал – он следил, чтобы никто не входил на тонкий лёд.

Наконец, когда все четверо, по одному, начиная с Эйнели и заканчивая Энаццо, который настоятельно попросил Лиомелину ползти впереди себя, на оказались на безопасном расстоянии от лунки, спасатель, передав верёвки одному из офицеров, подошёл к ним – коньков на нём не было, но на льду он держался вполне устойчиво.

Энаццо помог Лиомелине встать. Тело всё трясло.

– Ох… спасибо, что вытащили меня… – она думала поцеловать Энаццо, но присутствие спасателя и двух офицеров её остановило, поэтому они ограничились лёгким объятием. Со всей её тяжёлой одежды ручьями текла вода.

– И вас, Ксардия, очень благодарю… – Лиомелина через его плечо посмотрела на Ксардию и Эйнель. Обе выглядели напуганными и беспокойными, но во взгляде ортезийки, вытащившей её из воды, ещё проскальзывала гордость за себя. – Я без вас бы умерла.

– Да, ваша куртка, Ксардия, всех спасла, – добавил Энаццо.

Спасатель бросил взгляд на оставшуюся у лунки накидку ортезийки и понял всё без дополнительных пояснений. Взявшись на всякий случай за верёвку, другой конец которой по-прежнему держал офицер, он пошёл в сторону лунки. Лёд вроде как был крепким… Это Лиомелине так повезло замечательно! Умудрилась провалиться!

– Ну, уважаемая госпожа, не советую вам её надевать, – сказал спасатель, отдавая накидку хозяйке и поворачиваясь к Лиомелине. – А вам, уважаемая госпожа, следует скорее езжать домой!

– Благодарю, – ответила она.

– Это ужасно! – восклицала Дарианна. – Господь Ир-Шаддай… Лёд провалился… Я даже и не знаю, что сказать…

– Лима, простите, – Энйель стыдливо смотрела на лёд. – Я как дурочка стояла в стороне и кричала… Не догадалась даже на помощь позвать!

Лиомелина мягко её – расстраивать свою ученицу, она не хотела – и поцеловала в лоб.

– Ничего страшного… Большинство людей не способны с собой совладать в таких случаях… Не стоит себя винить, – больше Лиомелина произнести ничего не могла. Извиняться за испорченный день было бы лицемерно.

– Кошмар! – заявила мать Эйнели мужу, когда Лиомелина вышла на берег. – Фердис, я считаю, надо устроить проверку! Почему в пределах огороженной катальной зоны находятся участки тонкого льда? Это возмутительно! Почему спасатель так долго шёл?

– Случайности случаются, – изображая спокойствие и хладнокровие, заметил он. – Но проверку и впрямь устроить надо! А то мало ли что… Тут у нас и дети катаются.

– Лиомелина, вам надо переодеться, – заботливо сказала Алинесса. – Давайте, тут совсем близко. К нам в дом поедем. Садитесь в мою карету…

– Не надо, не надо, большое спасибо, наш дом тоже недалеко, – отказалась Лиомелина. – И чем быстрее я там окажусь, тем лучше!

– Дари, я думаю, ты можешь подождать здесь, с Меридой, Ксардией и Эйнелью ещё покататься, – попытался намекнуть Энаццо. Дарианну одну вместе с Бернаном оставлять было бы крайне неприлично, но здесь присутствовали её подруги и камеристка, поэтому никаких слушков бы по городу не пошло. Тем не менее, Дарианна, недовольно поглядывая на молодого человека, отказалась от предложения.

Алинесса же с Фердисом настояли, чтобы Лиомелина воспользовалась их каретой. Отец Эйнели позвал кучера и поручил довести Одэтисов до дома.

– Это я знаю, куда, госпожа! – энергично воскликнул кучер, хотя Лиомелина решительно не понимала, чему это он так радуется.

Лиомелина попрощалась с Эйнелью и Ксардией и забралась в карету.

«Встречу ли я эту смелую ортезийку в будущем? – подумала вдруг она. – Ведь может же случиться, что нет…»

Она подумала, но делать ничего не стала. Слабость и другие желания мешали ей нормально размышлять.

Между тем, солнце уже клонилось к закату – здесь, в горах, ранней весной дни ещё были короткими.

Как только закрылась дверь кареты, она наконец вздохнула спокойно. И, стоило карете тронуться, Лиомелина сразу же прижалась к мужу всем телом и поцеловала его – резко и неточно, куда-то между щекой и губами, в колючую бороду, затем сумела уловить его губы и прямо-таки впилась в них.

После пережитого сегодня ужаса ей очень хотелось развеяться и вполне определённым способом… Она сжимала плечи руками, думая только об одном: «Когда приедем, я сразу с Энаццо в кровать… И всё равно, что я там в озере искупалась… Всё равно! Я хочу его!».

Внезапно, карета внезапно подпрыгнула – это на санных-то полозьях, что за бугры здесь! – и Лиомелину отбросило назад.

– Я никогда тебя не брошу! – следуя велениям сердца, заявила она. – И тебя, Дари, тоже.

По лицу Дарианны нельзя было сказать, что она очень этим довольна.

– Но, давайте о другом поговорим, – попросила Лиомелина. – Мне отчего-то совестно, что я стала причиной вашего беспокойства, попортила день тебе, Дари, Эйнели и Ксардии…

Хотя, Лиомелина была готова поклясться – Ксардия вряд ли считала день испорченным. Ведь именно она сыграла решающую роль. И, очевидно, ортезийка очень гордилась проявленным спокойствием и хладнокровием.

– Всё же я выскажу одну банальнейшую мысль… – проговорила Лиомелина. – Я ведь только сейчас поняла, насколько хрупка жизнь и как внезапно она может оборваться!

Да, ведь она могла утонуть сегодня… Ведь могла закончиться сегодня эта самая её жизнь!

Энаццо Одэтис

– Слишком банальная мысль, – натянуто улыбнулся ещё не отошедший от переживаний за Лиомелину Энаццо. Он как-то мечтательно всмотрелся в её треугольное лицо с точёными чертами, узким подбородком и высокими скулами… Розовые щёки, ямочки и россыпь веснушек вокруг носа с горбинкой создавали приятный контраст с белой кожей и придавали её лицу такой… жизнеутверждающий вид…

Он впился жадным взглядом в её зелёно-голубые глаза и увидел в них своё отражение… Как же счастье, что именно она его жена…

А ведь сегодня он мог её потерять… Она могла утонуть, и он бы никогда не увидел её снова…

Энаццо ещё раз поцеловался с женой, чем вызвал тяжёлые вздохи сестры. Та почему-то чувствовала себя некомфортно…

Ну почему – ответ очевиден. Всё из-за Бернана, и он чем-то разочаровал её. Пусть Дарианна учится у камеристки – вот, Мерида с каменным лицом сидит!

Энаццо тщательно побыстрее забыть происшествие – хуже всего, именно его куртка порвалась… Что бы они делали без Ксардии!

«Надо отвлечься!» – сказал он, чувствуя какой-то стыд, какую-то слабость, словно он мог сделать что-то ещё…

Карета на санных полозьях летела по узким, заснеженным улочкам Эрминктали, мимо её каменных домов, разноцветно оштукатуренных и украшенных росписями. Очень скоро снег растает и многим станет очень неудобно, как во времена предыдущего мэра – этот умник всегда приказывал чистить улицы города, из-за чего на санях проехать в Эрминкталь было нельзя. Это с учётом того, что загородные дороги не очищали совсем…

Дома, даже не переодеваясь, а только скинув куртку, Энаццо решил расспросить Дарианну. Сестра явно в душе желала выговориться – надо её к этому побудить.

– Я заметил, – осторожно начал он. – Я заметил, что ты недовольно выглядишь… Что случилось?

Дарианне потребовалось около минуты, чтобы собраться с ответом:

– Ничего не случилось! Почему вы всегда думаете, что что-то случилось? У меня лицо какое-то не такое? У меня оно такое всегда! Да как я могу выглядеть, когда Лиомелина сегодня чуть не утонула!

Энаццо тяжело выдохнул, думая, как же подступиться к сестре, оградившей себя непроходимым словесным барьером.

– Дари, если тебе есть что сказать мне по поводу Бернана, скажи, не держи в себе! – почти умоляюще произнёс он.

– Лучше поделиться этим с теми, кто любит тебя, – добавила Лиомелина, проходя в сторону лестницы. Очевидно, она отправилась переодеваться.

Видимо, его жалобный голос вкупе с нездоровым после сегодняшнего приключения внешним видом жены – да и само приключение – повлияли на Дарианну и смягчили эту самую стену вокруг её тайн.

– Да, есть что! – процедила та сквозь зубы. – Вернее, я много что о нём думаю. А как высказать это – не знаю… Иногда мысли тяжело превращать в слова. Да и я… сегодня всё-таки не тот день, чтобы об этом размышлять…

– У меня сложилось впечатление, что ещё до… до… того самого события… он тебя огорчил… – аккуратно поделился своими соображениями Энаццо. – Он тебя огорчил?

– Ну… можно сказать и так. Я всё жду от него… Да, я жду от него предложения…

Энаццо сделал несколько кивков. Увидев, что сумел разговорить Дарианну, он тоже замолчал и предоставил младшей сестре возможность высказать всё.

– Может, и рано. Две декады – период немаленький, но мы ведь не каждый день общались… Однако, мне всегда казалось, что признание и предложение – это значит, что я его по-настоящему заинтересовала, что его… его любовь ко мне – это не иллюзия. Первое предложение, ммм… от него обычно отказываются, но оно о многом говорит… да, оно выражает влюблённость. Сейчас я очень боюсь, что его любовь – действительно иллюзия…

Дарианна говорила сбивчиво, иногда сглатывая, то и дело вертя головой и поглядывая по сторонам. Глаз Энаццо она, кажется, избегала подсознательно.

– А что бы ты сделала, если бы он признался? – мягко поинтересовался он, когда та замолчала.

– Не знаю, – призналась она. – Нет, не знаю… Я соглашаться бы не стала, конечно… Скорее, взяла бы время на раздумье или заявила бы, что слишком ещё молода… И ждала бы второго предложения, наверное, он хороший человек.

– Но лучший ли вариант для тебя? – спросил Энаццо. – Ведь он… первый, кем ты всерьёз заинтересовалась…

– Мне ещё нравился… Впрочем, неважно, я его быстро забыла, – Дарианна начала краснеть. – А Бернан… Ну, если он любит меня так же, как я его… Да хоть бы вполовину меньше – зачем искать другого? Он красив, он… да, он богат, и это важно… – честно добавила она. – И… понимаешь… понимаете, мне казалось… Ну, когда я упала. Я же и все эти выверты, и прыжки делала, главным образом, чтобы его впечатлить, чтобы выпендриться.

– Большинство мужчин не любят, когда женщины в чём-то лучше их, – заметил Энаццо. – И он об этом тебе даже намекал, я всё слышал, – признался он.

– В любом случае, – продолжила Дарианна, – Я упала, он подбежал ко мне, помог встать… Считай, спас меня от медведя!

– Какого такого медведя? – недоумённо посмотрел на неё Энаццо.

– Это метафора, – лицо сестры стало пунцовым. Он догадался – наверное, Дарианна вспомнила одну историю собственного сочинения. Она лет с девяти писала любовные истории и ни одну ни родителям, ни братьям не показала – а Энаццо как-то случайно наткнулся.

– В любом случае, он, может и не спас, и помог-то не особо… Но какой прекрасный момент! – Дарианна подняла глаза к потолку. – Мне всегда казалось, именно этот момент – лучший для признания. Я так и ждала, что он скажет: «Дарианна, я люблю вас!», чтобы и я могла то же сказать ему в ответ. Но он этого не сделал!

– Просто молодой человек не умеет вести отношения, – пробормотал он.

– Надеюсь, что с деловыми партнёрами он не так общается, – ответила Дарианна. – Это его не извиняет. Я разве что прямым текстом не говорила, я использовала все возможные обходные пути – а я много знаю!

– Это откуда же? – удивился он.

– Из книг, и от Ксардии, – снова покраснела та. Парочку обходных путей, наверное, придумала сама, когда писала. – Я ему намекаю, а он в молчанку играет. Вернее, нет, он говорит о том, о сём, только не о нас двоих. Может, он обиделся на меня из-за того, что я его всё время в карты обыгрываю?

«А Ксардия-то откуда эти пути знает? Она же твоя ровесница, тоже книги пишет?» – хотел спросить он, но передумал.

Энаццо издал лёгкий смешок, однако губы его быстро и сами собой потянулись вниз. Он отстранённо посмотрел в окно.

– Дари, скажи мне – честно только! А ты уверена вообще в его чувствах?

– Я… – она запнулась. – Я не знаю… Вчера была уверена, наверное, а сегодня нет.

Энаццо, конечно, легко мог списать всё на впечатлительность юной девушки, начитавшейся любовных романов – а Дарианна ещё и их писала… Мог бы, если бы сам не верил в то, что Бернану Варидэну нравится его сестра. Да даже если вспомнить их знакомство!

– Не понимаю я! – он отчаянно всплеснул руками. – Он либо просто слишком неопытен, не умеет отношения вести, либо… Вот знаете, всё это… он так кичился деньгами, помог нам найти экипаж – шутка ли, других людей согнал, и нам ехать предложил! Я сразу подумал – влюбился в тебя с первого взгляда. И всю дорогу продолжал и продолжал про себя рассказывать – и две темы явно проскальзывали: его деньги и его личные навыки. «Я налаживал связи там, налаживал сям!». Нет, мне казалось всё очевидным!

– Всё это донельзя странно! – воскликнула Дарианна. – Будто бы в нём две личности живут: одной я нравлюсь, другой – нет. То одна личность действует, то другая, и предсказать невозможно, когда… Да они, личности эти, даже меняются медленно, постепенно… Нельзя сказать, что раз – и он начинает игнорировать все мои намёки. Нет, говорю, постепенно… Так постепенно, что я и не заметила, как он изменился совсем. И почти каждый день так!

– Ну-ну, Дари! – Энаццо наклонился вперёд и крепко её обнял. Чувства подсказывали – как и лицо сестры – что та с трудом сдерживала слёзы. – Дари, всё хорошо, хорошо… Да, всё пошло не так. Но в этом твоей вины нет…

Чуть отстранившись, он поцеловал её в горячую щёку, посмотрел в лицо – у той на глаза действительно выступили слёзы, однако, часто моргая, она пыталась избавиться от них.

– Всё хорошо, Дари, – он мягко сжал её руку. – Я думал об этом… Скоро начнётся Сезон в Вигионе. Ты знаешь, Ксардия тоже собирается представляться?

– Да? – оживилась Дарианна. – Значит, я буду не одинока…

– Да, её в высший свет введёт какой-то знакомый её родителей, – махнул рукой Энаццо. Он не удивится, если именно этот же знакомый попросит потом её руки.

Дарианна широко улыбнулась. Горечь до конца не испарилась, нет, однако теперь к ней примешались радость и воодушевление.

– Если Бернан и вправду тебя любит, он рано или поздно признается, – добавил Энаццо.

Конечно, при том разговоре на льду он не присутствовал и знал о его содержимом только со слов сестры… Но Дарианну нельзя было назвать очень уж застенчивой – скорее наоборот, если уж сравнивать с большинством девушек её возраста и круга. Эйнель, например – она вообще, как говорила Лиомелина, раньше боялась с людьми общаться. Ксардия, конечно… Ну, Ксардия – дело другое.

Нет, он верил – верил, что сестра его сделала всё, что могла. Просто Бернан Варидэн уклонился. Либо он струсил в последний момент – Энаццо надеялся на это – либо первое впечатление Лиомелины о нём, негативное впечатление было правильным, и он просто хочет Дарианну как-то обмануть. Все эти эмоциональные качели… Он отдаляется, когда так нужен, он приносит горе и печаль, чтобы затем своим появлением эти самые горе и печаль снять…

«Нет! – подумал Энаццо. – Нет, такого человека я сразу бы распознал!»

Конечно, Дарианне стоит знать про существование этих людей, манипуляторов, которые ставят своих жертв в зависимость к себе, подчиняют их волю и это безо всякого физического или сверхъестественного давления… Тем более, в столице их, как и различных развратников полно… Он расскажет ей. Но не сейчас – чтобы она подсознательно не начала воспринимать Бернана Варидэна таким манипулятором. Нет-нет, он просто струсил, испугался – всякое бывает. Даже уверенный в себе человек чего-то то да и боится.

– Ах, Алдань Киршаван ещё в этом сезоне представляется, – добавила Дарианна. – А я с ней уже долго переписываюсь, хотя лично и никогда не встречалась.

– Киршаван… – задумчиво протянул Энаццо. – Известная фамилия. С каким-то Киршаваном я когда-то был знаком.

– Кстати, знаешь, Алдань-то мне рекомендовала прочитать книгу «Новая Женщина», – внезапно сообщила Дарианна. – И автором этой книги восхищалась.

– Погоди-ка, – прищурился Энаццо. – Не шибко оригинальное название, но кроме Лимы…

– Так это её книга, но она же под девичей фамилией её издавала! – засмеялась Дарианна. – Алдань увидела «Келиссон» вместо «Одэтис» и решила, что автор этой книги ко мне отношения никакого не имеет!

– Да, ты действительно слишком умная, – причмокнул губами Энаццо.

– Тоже мне новость! – фыркнула Дарианна.

– Пообещай Алдани организовать встречу с кумиром, – сказал Энаццо. – И всё же иди переоденься.

– Да-да… Мерида! – позвала Дарианна.

А сейчас Энаццо пойдёт к Лиомелине и обрадует её!

Глава 5

2625 год. 24-ое число Месяца Пробуждения

Внутреннее море, у Коршаджского берега

Лианелла Зиддин

Лианелла всегда любила Внутреннее Море на закате. Мирно пенятся слабые волны, а солнце будто бы опускается в воду, подсвечивая её розовато-оранжевыми красками. По берегам – холмы и тёмные, вековечные леса. Несмотря на название, Внутреннее Море морем не было – просто большое озеро, к тому же, пресноводное. Вокруг него в древности вращалась вся жизнь местных народов.

Асмунд плеснул веслом по воде. Где-то в стороне чадил пароходик коршаджской флотилии. С парохода следили, чтобы никто не нарушил покой герцогской семьи. Как усложняется мир… А новости из Лар-Кювэра приходили исключительно мрачные. Покушения на чиновников, убийства… Вся эта революционная лихорадка может и в Коршадж перекинуться – тем более, её страна успела побывать республикой, хоть и недолго. И скоро охранный пароход будет чадить не где-то на горизонте, а в непосредственной близости от лодки, а герцогу и его жене дышать будет исключительно сложно. Ну, или она будет плавать не по Внутреннему Морю, а в прудике во дворцовом парке.

– Ты какая-то очень задумчивая, моя дорогая, – проговорил Асмунд, откладывая вёсла и разминая руки в перчатках. – На тебя не похоже. Всю жизнь ты казалась легкомысленной.

– Это лишь образ, маска, которая ко мне приросла…

– Нет-нет, это Лочиния лишь притворяется легкомысленной, а ты всегда была! – воскликнул он. – Легкомысленная и жизнерадостная, поэтому я тебя и любил!

«Полюбил» – поправила она, ведь брак их был исключительно политическим. В конце концов, она была дочерью короля Унтауна… и сестрой королевы Альдегерды.

При мыслях об Альдегерде Лианелла, как обычно, неприязненно выгнула губы. Старшая сестра как раз и отличалась… легкомысленностью, притом в отрицательном значении этого слова. И лёгкостью поведения – вскорости после переезда в Сигневерд овдовев, она сделала свой дом тем ещё притоном. На людях всё было очень прилично, а по ночам в свете свеч и газовых ламп проходили такие оргии… Лианелле, на самом деле, интересно было бы там побывать – самоограничением она никогда не страдала и, родив двух старших сыновей, решила, что пора пожить и для себя. Впрочем, Лочиния с Илдвигом, наверное, всё-таки, Асмундовы… По крайней мере, герцог никогда не сомневался в этом.

И об её похождениях не слышал. В конце концов, Мэйфон Антеро, обладавший исключительными способностями в области раскрытия чужих секретов и хранения собственных, очень ей помогал.

Асмунд наверняка тоже с ней честен не был… Впрочем, даже если был, она о своей жизни никогда не жалела.

– Ты беспокоишься об Илдвиге? – снова спросил герцог, выводя её из некоего транса.

– Об Илдвиге… Может быть, – неопределённо ответила она, сняв перчатки и закатав рукава с широкими раструбами и высовывавшимися из них кружевными рукавчиками. Лианелла свесилась с лодки и опустила руки в прохладную воду. Многочисленные мелкие рыбёшки сразу закружились у её рук, касаясь её кожи своей чешуёй… О нет, одарённой, как Мэйфон, она не была… Но мир полон чудес, а люди обладают самыми разными способностями, само существование которых ни современная наука, ни религия объяснить не в силах.

Лианелла призвала к себе жизнь, и жизнь откликнулась…

– Дай-ка багет, – попросила она. Асмунд недовольно протянул ей синбульский багет… Синбул… Как раз… Именно там революционер пытался убить её сына…

Она покрошила хлеб в воду. Муж наблюдал за ней как за идиоткой, впрочем, для него она таковой и была. Ему нравилось её легкомыслие… Проще говоря, такая женская глупость…

А природа не терпит жестокости и насилия по отношению к тебе. Жизнь откликнулась на зов Лианеллы, и герцогиня в ответ должна была поблагодарить её.

– Опять беспокоишься об Илдвиге, – фыркнул Асмунд, отвлекая её от кормления рыб. – Он же не ребёнок.

– Что, я не имею права за своего сына беспокоиться? – ответила она, выпрямив спину и повернувшись к мужу.

– Ты не просто беспокоишься, ты беспокоишься чересчур, – заявил Асмунд. – Слишком ты его избаловала, смолоду спускала ему все шалости, глупости и откровенное хулиганство. На старших сыновей ты смотрела по-другому.

Она закончила крошить багет, и муж взялся за вёсла.

– Он тебе этого, конечно, не скажет, но я-то понимаю, – добавил он. – Илдвиг и на службу в кювэрскую гвардию пошёл… Во-первых, Вигион от тебя далеко. Во-вторых, военная служба – лучший способ доказать, что он не маменькин сынок, скажем так.

Лианелла раздражённо сжала губы.

– Мне кажется, что он уехал, потому что здесь у него два брата. Конкуренты…

Хотя, определённая доля правды в словах Асмунда присутствовала. Но признавать это при нём Лианелла никак не желала.

– Он хотел сбежать от твоей заботы. Ему двадцать один год уже! – помотал головой Асмунд. – Любой нормальный мужчина в его возрасте стремится избавиться от материнской опеки.

– Я же не могу перестать любить его, – заметила она.

– Я тебя и не прошу, – он раздражённо ударил веслом по воде, очевидно, подавив желание обрызгать её.

«Мне без него тяжело» – хотела ответить Лианелла, но передумала. Асмунд её не поймёт, потому что он и не желает понимать. Спишет всё на материнский инстинкт и будет таков. Нет уж, выслушивать его лекции по физиологии она не хотела…

– Я целиком и полностью одобряю его поступок, – добавил Асмунд. – Настало время и психологически стать мужчиной. Единственное, что мне не нравится – присутствие поблизости этого Мэйфона. Тот не самым лучшим образом на Илдвига будет влиять.

Лианелла снова промолчала. Она всегда так делала, когда разговор был ей неинтересен или вовсе ею нежелателен. Асмунд выговорится и успокоится.

– По крайней мере, этот авантюрист поумнел и остепенился после того, как чуть не умер, – буркнул герцог.

Сам чуть не умер, а вот многие его спутники погибли, включая и племянника Асмунда, который и затеял очередную экспедицию на поиски Потерянного Монастыря… Очевидно, попали в шторм на озере Панраван – там воды непредсказуемые такие, злые. Внутреннее море несмотря на большие размеры отличалось тихим и спокойным нравом.

– Собственно, – Асмунд огляделся вокруг. – Дорогая моя, опять же… Будь спокойна. Ничего с Илдвигом не случится… Люби его, ты имеешь на это право. Но дай ему жить собственной жизнью.

Нет, не хочет он останавливаться… Придётся вступить в беседу, а она-то надеялась, что всё самим собою затухнет.

– Тебе придётся усилить охрану самому, – Лианелла резко сменила тему. – Успехи кювэрских революционеров могут вызвать и подъём в определённых, до того тихо сидевших, кругах и нашей страны.

– Коршадж не Лар-Кювэр, – поморщился Асмунд. – У нас страна маленькая, и я популярен в народе… Чего не скажешь о твоей сестре. В некоторых регионах её презирают.

– Откуда такая информация? – прищурилась она. – В газетах пишут, что весь народ, вернее, все народы Лар-Кювэра в едином порыве поддерживают практически любое решение королевы.

– Ерунда это всё, – Асмунд налёг на вёсла. Лодка, покачиваясь, медленно двинулась к берегу. Солнечный диск уже наполовину утонул в озере. – В официальных газетах пишут то, что королева и её министры скажут.

– Поэтому и в наших газетах можно прочитать, что все обожают герцога Асмунда, – заметила она, с хитринкой глядя на него. Затем подумала: «обидится ведь…». Ну и пускай!

– Мне-то приносят известия и о реальных настроениях. Они не настолько радужные, какими их рисует пресса, но далеко и не мрачные… – Асмунд обижаться не стал и ответил серьёзно. – Сторонники республики уже подрастеряли пыл, хотя её и не существует всего-то семь лет. Все они разбежались или поменяли свои политические воззрения.

А некоторых поменять заставили, мысленно добавила Лианелла.

Асмунд действительно не хочет увеличивать охрану, как-то себя ограничивать. И, кажется, сам верит в безграничную любовь подданых. Ну и кто из них двоих легкомысленный?

2625 год, 22-ое число Месяца Пробуждения

Вигион, столица королевства Верхний Кювэр и Объединённого Королевства Лар-Кювэр.

Табберт Рандел