Музыкальный мир

Он потыкал в экран и отправил ответ: «Спасибо, приду».

Дождь усилился и заставил прибавить шагу. Сегодня Алексей еще не играл, и его рыжая подруга ему этого может не простить. Он вспомнил, что забыл закрыть окно после занятия, а значит, влажный воздух уже заполнил комнату, и напарница будет выдавать истеричные нотки.

Мастеровая скрипка 1934 года высказывала Алексею все, что о нем думала. И будто тоже пыталась воззвать к его разуму и отстать от бедной девочки. Или ему так казалось в ее резких взвизгах и упавшем строе от влажности, которую принес дождь. А Алексей пытался ей доказать, что она тоже не права.

Глава 13

После занятия, которое прошло не так, как Алексей рассчитывал из-за раздраженной от влажности скрипки, он решил прогуляться до магазина и пополнить запасы. Уже возвращаясь домой, он почувствовал бурчание телефона в кармане, но проверять не стал – решил, что Наташа написала время ужина. Перепрыгивая лужи, Алексей перебежал дорогу и заскочил в подъезд, закрыв дверь от совсем разошедшегося дождя.

Старый лифт ворчал и скрипел, казалось, каждым винтиком, поднимая пассажира в шахте старого дома. Наконец, вознесся Алексея на девятый этаж, лифт резко открыл двери, предлагая выметаться из его нутра.

Открыв дверь квартиры, Алексей уставился на пару огромных грязных ботинок и спортивную сумку, которые заняли почти всю маленькую прихожую; в ванной вовсю лилась вода – отец вернулся из командировки.

«Интересно, надолго?»

Алексей скинул куртку на банкетку, проигнорировав вешалку, и прошел на кухню. На столе, покрытом исцарапанной ножом клетчатой клеенкой, сиротливо лежал недоеденным бутерброд с вареной колбасой в компании отцовской чашки.

Вода в ванной смолкла. Алексей налил две чашки чая и сел в свой угол на кухне между столом и холодильником. Отец вышел из ванной в своем синем халате, вытирая махровым полотенцем темные, чуть тронутые сединой густые волосы.

– Привет, Леш. Не слышал, как ты вернулся.

– Привет, пап.

Они пожали друг другу руки. Алексею с детства нравился этот безмолвный ритуал между мужчинами, и он всегда протягивал отцу ладошку, а тот ее с удовольствием пожимал. Ивану Николаевичу тоже нравился этот тайный обряд, помогающий заметить среди постоянных командировок, как растет сын и как крепнет его рукопожатие.

– Как поездка? – спросил Алексей, отпивая чай.

– Хорошо, – довольно кивнул отец, доставая из холодильника колбасу. – Взяли несколько медалей. Через месяц с небольшим снова поедем, есть у меня будущие чемпионы. У тебя как дела? Как конкурс?

Алексей рассказал про первый тур и что результатов еще не было. Его тянуло посоветоваться с отцом о последних событиях и появившемся непонятном желании помочь соседской девчонке, но подумал, что скорее всего отец его не поймет, и промолчал.

Но даже отсутствуя и мало зная, чем живет его сын, Иван Николаевич увидел на лице Алексея сложные размышления, пролегшие складкой меж темных, густых бровей.

Иван Николаевич нарезал бутербродов и сел напротив сына:

– Леш, тебя что-то мучит? Проблемы какие-то? По лицу вижу.

– Да нет, пап, правда. Просто… У нас соседки две новые появились, младшая на скрипке играет, а живет аккурат через стену с твоей комнатой.

– Ох-хо-хо, – засмеялся Иван Николаевич.

– Она хорошо играет, не как я в самом начале, – улыбнулся Алексей, немного расслабился и все-таки рассказал отцу, в какую ловушку попал с новой ученицей, ее огнем и перспективами.

– И понимаешь, я чувствую, что могу помочь, и одновременно не могу, потому что так-то ее сестра и дядя правы. Но я считаю, что ей нужно заниматься, пока она этого хочет. Я уже много думал об этом, но не понимаю, как им втолковать.

Иван Николаевич молча слушал сына, удивляясь переменам, которые с ним произошли. Когда Алексей говорил о какой-то соседке, у него загорались глаза, он подавался вперед, жестикулировал, будто руки помогали ему донести свои сложные и серьезные мысли. Его всегда спокойный и замкнутый, как Ивану Николаевичу казалось, мальчик сейчас был сам на себя не похож, а исходящий от него трепет удивлял.

Иван Николаевич спросил то же, что и Александр Петрович несколько часов назад:

– Леш, сынок, а тебе это зачем?

Алексей осекся и замолчал, глядя на отца и видя, что его снова не понимают.

– Я не знаю, – устало выдохнул он, откинувшись к стене, словно пытаясь спрятать в тень все, что сейчас вытащил наружу. – Просто вижу и чувствую, что так правильно.

– Угу, – кивнул Иван Николаевич. – Ну, а может ты пытаешься, ну там, какие-то свои мечты закрыть?

Алексей резко встал, подошел к окну, повернулся:

– Ну при чем здесь я? Мои мечты – это мои мечты. Просто я очень хорошо помню, пока ты мотался по своим соревнованиям, как мы с бабушкой сидели и думали, что для меня музыка закончилась. Ты вернулся, когда уже все разрешилось.

Иван Николаевич непонимающе смотрел на сына. Алексей с горечью хмыкнул:

– Бабушка тебе не рассказывала, да и как ты мог помочь оттуда, где ты там был, во Владивостоке? У меня украли скрипку. Вот так просто, в школе. Грабителя не нашли. А на новую у нас денег не было. И в музыкальной школе не было подходящей. А потом бабушка нашла, где и на что купить мне новую скрипку. Я только потом узнал, что она свою брошь, подарок от деда, продала.

– Я этого не знал…

– Конечно, не знал. Тебя не было, а бабушка наказала тебе не рассказывать, говорила, не нужно тебя беспокоить, у тебя свои заботы.

– Ну так, а как это связано с соседями?

Алексей зло посмотрел на отца, пытаясь найти в его глазах вину или сожаление, но увидел только морщины, бледность, усталость и непонимание. Желание разобраться и помочь сыну, Алексей за своей злостью не замечал.

– Я помню, как горел музыкой, как хотел играть. И помню пустоту, которая появилась внутри, когда я оказался без инструмента. Я не знаю точно, какая страсть у Алины, но вижу ее стремление. И не понимаю попыток обрезать ей крылья рациональностью с прагматичностью, и я не знаю, чем еще.

Вспомнив про ужин и сообщение от Наташи о времени, он достал телефон, но СМС оказалось от отца, что он вернулся. Во сколько назначен ужин Алексей так и не знал. Положив телефон на стол, он сел обратно.

– Когда Алина пришла, смелая, напористая такая и попросила научить ее играть, я, откровенно говоря, опешил и сначала отказал ей. Но она так настаивала, что-то рассказывала. А потом увидел и услышал, как она играет. Для своих лет при школьном учителе и группке таких же учеников… Да, она может потом отложить скрипку, у нее появятся другие интересы, – снова распалялся Алексей, – но, я уверен, она будет к ней возвращаться. Как и я сейчас. Я не могу не играть. Недавно у меня порвалась струна, и это были непростые три дня. Вот она тоже может отложить, но она к ней вернется. И при определенных навыках и знаниях сможет сыграть все, что захочет. А я могу помочь, научить и направить.

Иван Николаевич набрал воздуха, чтобы попробовать сыну что-то объяснить, но его перебил пиликнувший на столе телефон. Алексей провел по экрану, увидел сообщение и взял телефон в руки: ужин был назначен на полвосьмого вечера.

– Сегодня девочки меня позвали на ужин, и их дядя там будет. Хотим еще раз обсудить перспективы Алины.

– Так все далеко зашло? Может мне с тобой пойти?

– Зачем?

– Познакомлюсь с соседками. И с этим дядей Сашей.

Алексей многозначительно посмотрел на отца, тот пожал плечами и стал разбирать сумки, которые принес сын и про которые все забыли.

Алексей ушел к себе и долго не мог найти себе места. До ужина оставалась пара часов.

Иван Николаевич слышал, как сын ходит по комнате: то начинает играть на скрипке, то замолкает; то слышен стук по клавиатуре, то снова тишина.

Порывов сына Иван Николаевич действительно не понимал. Он не понимал его увлечение музыкой, но давно смирился с этим. Единственное, что неприятно смущало душу – эта страсть была у него от матери, и эти горящие глаза, как только он касался любимой темы, сразу же становились как у нее, когда она рассказывала о театре. Они не успели пожениться, и Иван Николаевич много раз думал, что это хорошо, а потом, что плохо, и так по кругу. Но как же Алексей напоминал Ольгу. И как-то уже привычно дергало шрам в груди от этой схожести и напоминало, напоминало. Иван Николаевич не знал, как помочь сыну.

В семь двадцать вечера в дверь позвонили. Иван Николаевич как раз разбирал дорожную сумку в прихожей и открыл дверь.

– Ой! А Алексей дома?

Иван Николаевич уставился на рыжую девчушку и потом негромко позвал куда-то в квартиру:

– Леш, к тебе.

– Иду! – раздалось из закрытой комнаты.

– А вы папа Алексея? Иван… он рассказывал про вас чуть-чуть. Говорил, что вы спортсмен и детей тоже спортсменами делаете.

– Иван Николаевич я, да. А ты, должно быть, Алина?

Девочка кивнула.

Позади нее заскрипели двери лифта и из-за угла появился Александр Петрович.

– Дядя Саша, вы тоже на ужин?

– Привет, Алинка! Да, Наташка пригласила. – Александр Петрович размотал с шеи теплый шарф. – Б-р-р, погодка шепчет. Приветствую, Александр Петрович. – Он протянул руку отцу Алексея, завидев его в дверях.

– Иван Николаевич.

– Это папа Алексея, – пояснила Алина.

– Я понял. А вы… Может, с нами отужинаете.

– Благодарю, но откажусь, чтобы не смущать.

– Да ну какой смущать, я хоть со взрослым пообщаюсь, – хохотнул Александр Петрович и наткнулся на строгий взгляд Алины.

Алексей все не выходил. Из соседней двери выглянула Наташа.

– Чего все тут толпитесь? – недовольно поинтересовалась она, не заметив Ивана Николаевича.

– Сейчас идем, – ответила ей Алина, – познакомься вот, Лешин отец, Иван Николаевич.

Наташа вышла из квартиры и заглянула в соседскую:

– Ой, здравствуйте, я вас не заметила.

– Добрый вечер, – улыбнулся отец Алексея и, кажется, стал понимать порывы сына.

Дверь в комнату распахнулась, Алексей вышел и чуть не споткнулся, увидев «делегацию» у его двери.

Уловив растерянность на его лице, Наташа почувствовала, как злость, которую она копила, чтобы, наконец, разрешить вопрос с Алиной, тает и теряет свои позиции.

– Пойдемте, уже все накрыто. И вы, Иван Николаевич, тоже пойдемте с нами ужинать, – позвала Наташа.

– Да ну что вы…

– Я настаиваю, – припечатала Наташа и скрылась в квартире.

– Я бы на вашем месте не спорил, – серьезно кивнул Александр Петрович и тоже скрылся за дверью.

– Алин, не мерзни, иди домой, мы сейчас придем, – кивнул Алексей.

– Хорошо. – Алина юркнула в квартиру, не захлопнув двери.

Алексей вопросительно глянул на отца.

– Ну ты сам видел, – развел руками Иван Николаевич и пошел переодеваться.

– Угу. – Алексей проводил его взглядом и поправил сползающий с плеча кофр со скрипкой.

Весь вечер он думал и решил им всем показать Алинин огонь, что она умеет и как рвется это уметь. Она не знала, что ей предстоит сегодня сыграть, пожалуй, один из самых значимых концертов в ее жизни. Без подготовки, только на желании. А Алексей ей в этом поможет.

Глава 14

Наташа расстаралась: по квартире витали и заманивали запахи тушеного мяса и чего-то печеного: пирожков или даже целого пирога.

Алексей прикрыл дверь, повесил на крючок скрипку, и они с отцом пошли на голоса в кухне. Александр Петрович с Наташей о чем-то спорили и сразу смолкли, как появились гости.

– Алинк, иди ужинать, – позвала Наташа, избегая взглядов с Алексеем.

Разложенный по случаю гостей кухонный стол приглашал красивой сервировкой провести время в приятной компании за вкусной домашней едой. Иван Николаевич сел рядом с Александром Петровичем, с краю от них, ближе к выходу с кухни, сел Алексей.

Прибежала Алина, села напротив гостей, свалила вилку, вскочила, подняла, сполоснула, села обратно и все под недовольный взор сестры, которая держала тяжелый казанок с горячим ужином.

Алексей не ошибся, она действительно приготовила жаркое, которое, оказавшись в центре стола, заставило трех взрослых мужчин не сговариваясь, податься вперед и принюхаться. Алина с Наташей переглянулись, не сдержав улыбок.

Наташа сняла фартук и тоже села за стол.

– Я уж и не помню, когда ел горячую домашнюю стряпню, – не удержался Иван Николаевич и первым потянулся к ложке, которая тонула в небольших кусочках картошки, морковки и мяса. Быстро положив себе ложек пять, он попробовал и довольно зажмурился: – М-м-м, очень вкусно! Наташа, у тебя золотые руки.

– Ешьте на здоровье, – пробормотала Наташа покраснев.

Зазвенели вилки и ложки, которыми накладывали овощной салат.

Погода за окном распоясалась и бросалась ветром с дождем на запотевшие стекла, будто хотела распугать тихий ужин.

И хотя все были заняты едой, а запахи и тепло кухни старались создать мягкую умиротворяющую обстановку, атмосфера за столом будто медленно накалялась, будто все готовились к предстоящей битве и набирались сил.

Алина поела первая и хотела что-то рассказать, но Наташа ей не дала:

– Алинк, если доела, иди заканчивай с уроками, попозже будем пить чай с пирогами.

– Ладно, – сникла Алина, нехотя выбралась из-за стола, отправила тарелку в раковину и ушла в свою комнату.

– Еще и пироги будут? – не сдержался Иван Николаевич.

Снова смутившись, Наташа кивнула. Она хотела начать разговор, из-за которого сегодня все собрались, и пока Алина в своей комнате, и уже подобрала слова, когда Алексей ее опередил:

– Наташ, извини, я начну, так как в каком-то смысле из-за меня все это завертелось.

Наташа захлопнула рот и уставилась на Алексея, так же как и Александр Петрович с Иваном Николаевичем.

Отодвинув пустую тарелку, Алексей сложил руки на столе перед собой:

– Я много думал над твоими словами, Наташ, и вашими, Александр Петрович. Вы правы, я не имею права указывать, что делать с талантом Алины. Вероятно, во мне говорит моя страсть к скрипке, и я не сразу понял, но я рад, что появился кто-то, кто в таком юном возрасте эту страсть разделяет. А потом пришел к мысли, что, может быть, вы не видели, как она играет?

– Я каждый день слышу, как она играет, – хмыкнула Наташа.

Алексей помотал головой:

– Нет. Ты и в тот раз сидела, смотрела, но не видела, а может, и не слышала. В общем, я от своих слов не отказываюсь, я готов помочь во всем, чем смогу, пока я здесь и жду ответа с конкурса, каким бы он ни был. И я хочу, чтобы вы увидели и послушали Алину. Если позволите, перед чаем, как в прошлый раз, мы устроим маленький концерт. Алина не знает, но, я думаю, она согласится. Ей нравится играть и выступать, она хорошо умеет справляться с нервами, и ей это не раз поможет.

Наташа снова нахмурилась.

Иван Николаевич за мягкой улыбкой пытался скрыть гордость за сына: ему почему-то стало приятно, что он так радеет за чьи-то стремления. Прямо как он за своих маленьких спортсменов. Значит, это у Алексея от него. Не разглядел.

Александр Петрович откинулся на стуле, сложил руки на груди и посмотрел на старшую племянницу.

Алина в это время стояла за стеной и слушала, пытаясь за гулкими ударами, сердца услышать решение ее семьи.

Наташа посмотрела на дядю, потом на Алексея, споткнулась об взгляд его отца, поднялась и стала убирать тарелки. Обернулась и снова посмотрела на дядю вопросительно. Тот пожал плечами:

– Я последний раз слышал, как Алинка играет, даже не знаю, пару лет назад? Как-то не попадал на «концерты». Хорошо играет?

Наташа вздохнула:

– Хорошо. И нравится ей, и я вижу это. Думаете, я не вижу? Но где я возьму деньги на новую скрипку, и даже если… У нас нет музыкальных школ, это значит нужно переезжать? Меня разрывает изнутри, но я не хочу давать ей этот ужасный и несправедливый выбор.

– Погодите, я не понял, а сейчас она где занимается? – спросил Иван Николаевич.

– В школе, в музыкальном классе, но через год его перерастет уже, – устало пояснила Наташа.

– Ну так целый год впереди, чего ж лишать ее этого года? А скрипка чего, дорогая? – спросил Иван Николаевич.

Алексей мельком глянул на отца, не узнавая в нем поддержку.

Наташа чувствовала, что выбор уже сделан. Действительно, впереди еще целый год и за него может многое измениться. А скрипка новая нужна будет уже через пару месяцев.

– Давайте, правда, послушаем, как играет, а там посмотрим? – нарушил тишину Александр Петрович.

Наташа посмотрела на каждого, ища поддержку в свою сторону. Не нашла и обреченно кивнула.

Алексей пошел за скрипкой и разговаривать с Алиной, проходя мимо прохода к комнатам, он краем глаза заметил движение и улыбнулся: подслушивала.

***

– Алин, можно? – Алексей заглянул в комнату.

Девочка кивнула и уронила книгу, которую держала верх ногами.

Алексей подавил улыбку, зашел в комнату и прикрыл дверь.

– Я хочу предложить тебе сыграть перед взрослыми, – он мотнул головой в сторону кухни.

Алина подняла книгу:

– Я слышала, о чем вы говорили, – призналась она. – Я все понимаю, Наташе и так сложно пришлось, ну, когда…

– Не надо, – прервал ее Алексей, – давай сейчас просто выберем мелодию, какую ты хочешь им показать. Хочешь – сыграешь сама, хочешь – сыграем вместе.

– Ну Наташка уже слышала все, – засомневалась Алина, подумала немного и решительно кивнула: – Давай снова канон, как утром. Только я вторая вступлю. Мне нравится эта мелодия и нравится дуэтом играть.

Она замолкла, поднялась за скрипкой, открыла чехол, вспомнила про ноты, пошла искать. Алексей понял – Алина волнуется.

Алина повернулась к нему с уже изрядно помятым листком:

– Я не хочу скрипку бросать. Мне очень нравится играть и… Мне она о родителях напоминает. Меня мама отвела, мы с ней вместе выбирали мою первую, потом эту… – очень тихо и почти шепотом призналась Алина.

Алексей кивнул, давая понять, что понимает:

– Попробуй вложить эти воспоминания и мысли в игру. Да, мелодия по нотам та же, но ты сможешь сыграть ее иначе. Я постараюсь задать тебе настроение, ты только подхвати и расскажи свою историю.

Алина кивнула и вытерла мокрые глаза. Алексей не сразу заметил, что она заплакала.

– Давай подстроимся и, как будешь готова, позовем всех.

***

Наташа, дядя Саша и Иван Николаевич рядком сидели на Алининой кровати и ждали начала «концерта».

Алина с Алексеем еще о чем-то спорили, но в итоге Алина согласилась и вышла из комнаты.

Алексей прокашлялся и обратился к зрителям:

– Только сегодня и только сейчас у вас есть уникальная возможность услышать «Канон Фа-диез» в исполнении дуэта Алексея Острова, – объявил он, поклонившись, – и Алины Лучиковой. Прошу поприветствовать.

Зрители нестройно захлопали, недоумевая и переглядываясь. Дверь в комнату распахнулась, и Алина с гордо поднятой головой, не смотря на зрителей, медленно подошла к Алексею. Встала рядом с ним за пюпитром с одним-единственным листком и поклонилась зрителям. Снова аплодисменты, но уже поувереннее. Слушатели смолкли.

Алексей глянул на Алину, та коротко кивнула, глядя в ноты. Они почти одновременно взяли скрипки под подбородки. Алексей поднес смычок к струнам, Алина не двигалась.

Алексей оттопал ритм, вздохнул и взял первую ноту.

На втором такте он мельком глянул на зрителей, которые не отрываясь смотрели на выступающих, и покосился на Алину. Она поднесла смычок и взяла свою ноту. Алексей сбавил звук и дал высказаться Алине.

Он гордился своей ученицей. Пусть бы и всего на один день. Она заставила скрипку говорить за себя, и скрипка пела, всхлипывала и переливисто тянула свои «слова».

Наташа увидела блеснувшую в свете люстры слезинку на бледной щечке сестры и почувствовала, как защипало в ее собственных глазах.

Иван Николаевич с нескрываемым интересом смотрел то на сына, то на девчушку, и вслушивался в музыку, которая раньше, если он ее слышал, то была всего фоном.

Александр Петрович вспомнил свои музыкальные дни и нехотя признавал, что Алексей оказался прав, у младшей племянницы есть способности и желание к скрипке. Прав, черт его возьми.

Алексей закончил свою партию, и последние ноты звучали только от Алины. Она сыграла их чисто, остро, прикрыв глаза и позволив им прозвучать, рассеяться глухим звуком в ее маленькой комнате, в мягких игрушках, в школьных учебниках, в узком письменном столе и высоком шкафу, из приоткрытой двери которого выглядывали криво повешенные плечики с рубашкой от школьной формы.

Последняя нота растворилась в маленьком пространстве и уступила тишине.

Алина опустила скрипку, глянула на Алексея, и они одновременно поклонились.

Зрители нестройно, но, набирая силу, стали аплодировать, раздражая воздух громкими хлопками, словно разгоняя все эмоции и доводы, какие только что здесь тщательно собирала одна страстная скрипачка, желая высказать свое мнение во взрослом споре.

Наташа точно так же, как Алина совсем недавно, смахнула слезы. Алексей оказался прав, раньше она слышала, но не слушала.

– Ты был прав. – Александр Петрович поднялся и протянул руку Алексею.

– Чудесно, чудесно! Очень красиво! – К музыкантам подошел отец Алексея. – Спасибо. Я давно не слышал, как сын играет. Алина, ты очень талантливая скрипачка.

– Спасибо, – покраснела девочка.

Наташа поднялась с кровати, открыла форточку, впустив в комнату мокрый холодный воздух.

– Пойдемте пить чай, – хрипло сказала она и вышла из комнаты.

Никто не увидел, как она юркнула в ванную и умыла лицо, глаза все щипало, а слезы рвались из самой души. Алексей победил. Она не сможет поставить Алине выбор или вынудить ее бросить скрипку.

Алексей задержался в прихожей, куда вешал свою скрипку, чтобы не забыть. В кармане пиликнул телефон.

Он достал и увидел уведомление от комитета конкурса.

Наташ вышла из ванной и по его странным, вроде радостным, но в то же время виноватым глазам, кажется, догадалась.

***

Они стояли в прихожей и молча смотрели друг на друга. Алексей не мог по ее лицу понять, что Наташа думает.

– Наверное, стоит обсудить расписание занятий с Алиной, если ты еще планируешь с ней заниматься, – негромко сказала она.

Алексей кивнул, не понятно только к чему: к тому, что стоит обсудить расписание или что он продолжит заниматься с Алиной.

– Пойдем, пирог, наверное, уже остыл. – Наташа повернулась и пошла на кухню.

Алексей снова кивнул, но задержался в прихожей и взглянул в телефон, который ярким светом в темной прихожей осветил его любопытные глаза:

«Уважаемый Алексей Иванович Остров,

с радостью сообщаем, что вы прошли во второй тур конкурса «Музыка в наших сердцах». Второй тур состоится в Москве 1 ноября 2014 года в Малом Зале консерватории. Задание для представления на конкурсе вам будет выслано в течение трех дней с даты отправки данного письма».

Алексей убрал телефон в карман и пошел на кухню.

– Сынок? – Иван Николаевич заметил улыбку на лице сына, отвлекшись от разговора с Александром Петровичем.

– Письмо с конкурса пришло. Я прошел во второй тур. Скоро пришлют мелодию, которую нужно будет подготовить.

– Поздравляю, – подскочила на табуретке Алина и вдруг сникла.

Наташа стояла спиной и резала пирог.

Отец и Александр Петрович поздравляли, жали руки.

А Алексею было обидно за спину вместо улыбки от Наташи и потухшую Алину. Он же Наташе говорил и, кажется, Алине тоже, что поможет, не бросит. И съездив на второй тур, вернется – ждать результатов про финал. Почему же они ему не верят?

Александр Петрович с Иваном Николаевичем не переставали нахваливать Алину, а она рдела и благодарила, смущалась. Наташа молча пила чай. Настроение Алексея стало падать, и вскоре они могли соревноваться с Наташей по хмурости лиц, но остальные этого не замечали.

– А завтра будет занятие? – шепотом спросила Алина, наклонившись к Алексею.

– Конечно, как договаривались, в то же время, – улыбнулся он.

Алина серьезно кивнула и откусила от пирога с яблоками.

Наташа с Алексеем встретились взглядами, но Наташа первая отвела глаза и стала смотреть на дядю Сашу, яро спорившего с Иваном Николаевичем только для них понятную тему.

Глава 15

Пока Алексей пил утренний чай и ждал на занятие Алину, пришло сообщение от организаторов конкурса. Объявили, какую мелодию он должен подготовить. Взглянув на название, он сразу ее вспомнил. Что ж, хорошо. Это произведение он знал, ноты где-то лежат, дело за малым – у него месяц, чтобы отточить мелодию.

Отец уже убежал на работу в спортшколу сдавать отчет и готовить план тренировок до следующих соревнований. Алексей набрасывал свой план занятий с Алиной.

После сегодняшнего урока он хотел основательно подготовить программу и изучить нюансы обучения детей игре на скрипке. Пока что все принципы он брал из своего опыта по ту сторону, где была сейчас Алина, и старался избегать ошибок его учителей. Но он точно знал, что там все куда глубже, и ему хотелось это знать.