Музыкальный мир

Не сразу, но Алексею удалось затесаться в небольшую группку, которая разделяла его цели и взгляды на музыку. После окончания учебы продвинуться дальше по музыкальной лестнице смогли не все. Кто-то ушел в частные оркестры, кто-то собрал трио и квартеты и стал выступать в ресторанах, кто-то остался на работах, которые работали, пока учились и отложили скрипки. Единицы смогли получить распределения в большие оркестры, и только «избранные» остались в Москве. Конкуренция была чудовищной, так же как и изматывающие конкурсы на место, на которых нужно было вывернуться наизнанку и, казалось, вывернуть еще и скрипку, чтобы покорить распределяющую комиссию. Хотя все прекрасно знали, что работа предстоит самая тривиальная: очень много репетиций и концерты, на которых ты будешь частью толпы.

Может быть, тебя заметят, услышат, но… Все случалось по кругу. Если заметят, надо придумать что-то большее, чтобы про тебя сразу же не забыли. И тут многие ломались.

Алексей проснулся и стал представлять, что будет делать, если выиграет в конкурсе и попадет в престижный оркестр, ставя в параллель свой ничтожный опыт работы в камерном оркестре после окончания консерватории.

Он не мог вспомнить, как завелись друзья, но помнил, что для него это было сложно. Несмотря на то, что отец научил Алексея отстаивать свое право на музыку, ему было обидно, что за это увлечение ему приклеивали какой-то обидный ярлык. Он помнил, что быстро это перерос, особенно когда дал отпор той компашке. Но он никому не говорил, что хотел быть частью тех свободных ребят, продолжая играть на скрипке. И он совершенно не понимал, почему это невозможно.

Оказавшись в камерном оркестре среди однокурсников и коллег, с такими же скрипками и прошедшими такой же путь, он все равно чувствовал себя другим, тем, кто не сможет стать частью сообщества. Может быть так сложилось, потому что большую часть жизни, пока он не поступил в Нижегородскую консерваторию, а потом перевелся в Московскую, весь его социум составляла бабушка? В музыкальной школе всем тоже было не до дружбы. Хочешь хорошо играть, понимать музыку, петь и слышать ритм – учись, некогда болтать. А после занятий бегом домой – делать уроки и поспать бы еще.

***

Автобус доехал до конечной, и Алексей неспешно побрел домой. Хотя ему очень хотелось бежать. Его там ждали. Впервые за много лет его кто-то ждал, хоть и в соседней квартире. Кому-то были интересны музыка и конкурс, и кто-то делал ему сюрприз-десерт.

Алексей так легко и быстро вступил в эти странные отношения с новыми соседями, почти друзьями, и не знал, что его ждет и как ему к этому относиться. Казалось, все так быстро развивается, так бежит, и, кажется, начинает пересекать его путь, который он сам себе придумал и считал таким верным. А теперь судьба почему-то шутила с ним и меняла взгляды, направляла куда-то не туда.

Он чувствовал, что запутывается в чувствах и мыслях. Идя по парку, где пару недель назад он прогуливался с Наташей, Алексей даже остановился, попытался понять все, что сейчас у него зажглось в голове.

Ему точно не хотелось сейчас идти домой. Зачем идти в пустую и темную квартиру, если его жду в соседней с сюрпризом? И у него тоже есть сюрприз для них.

Алексей снова пошел и даже прибавил шагу.

Через десять минут, не заходя в свою квартиру, он звонил в соседнюю.

Открыла Алина:

– Здрасти! Ну как? Я хочу знать все подробности! Там все еще все синее?

– Ты была в Академтеатре?

– Конечно! – кивнула Алина трепетно, словно хрустальную вазу, держала скрипку Алексея, пока он вешал куртку и разувался.

– Да, там все такое же синее, – улыбнулся Алексей. – Скрипку давай, я повешу или знаешь, что?

Алина уставилась на него, готовая ко всему.

Из кухни выглянула Наташа и, улыбаясь, вытерла руки об розовый фартук:

– Привет! Ужин почти готов, мне минут двадцать нужно.

– Помощь нужна? – спросил Алексей, и Алина бросила на него ревнивый взгляд.

– Нет, идите, Алинка там тебе что-то хочет показать.

– Идемте! – Алина схватила Алексея за руку и потянула в свою комнату, которая была встык с отцовской в его квартире. Он даже подумал, что отец может попросить поменяться комнатами, когда вернется домой.

То, что предложил Алексей Алине перед ужином, привело ее в полный восторг. Она ужасно разволновалась, два раза уронила пюпитр и папку с нотами. Алексей строго ей сказал ловить спокойствие и забрал у нее папку. Полистал, нашел то, что искал, и поставил ноты на подставку. Достал свою скрипку и повернулся к Алине.

Она непонимающе смотрела на него.

– Знаешь эти ноты? – чуть сдавленно спросил Алексей, придерживая скрипку подбородком и подкручивая смычок.

Алина пробежалась по нотам и неуверенно кивнула.

– Отлично, бери тогда скрипку. Каноном играла когда-нибудь? – Алексей проверил строй у своей.

Снова неуверенный кивок.

– Давай подстроимся, бери скрипку. Ага. Давай, начинай медленно, в таком темпе: раз-и, два-и, три-и, четыре-и, – он медленно натопал, – а я с третьего такта подхвачу. Меня не слушай, читай ноты и слушай себя.

Посмотрев в ноты, Алина поставила пальцы на грифе, вздохнула и дрожащей рукой взяла первую ноту. Посчитала, перешла на вторую, снова посчитала. На втором такте дрожь стала пропадать, уступая место азарту. Алина приосанилась, поймав уверенность, и услышала, как рядом зазвучала вторая скрипка, эхом повторяя то, что сейчас исполнила первая.

Наташа не сразу поняла, что в доме звучат две скрипки, они поют, одна следует поддержкой за другой, а первая становится все громче и увереннее.

Глава 8

С самого утра Алина была, как натянутые струны на ее скрипке, которую она сейчас бережно прижимала к себе в автобусе, сидя у окна, в которое не смотрела.

Идею Алексея пообщаться с преподавателем из настоящей консерватории Алина восприняла очень серьезно и весь вечер молчала, пока Наташа с Алексеем доедали самые вкусные в его жизни слоеные пирожки с лимоном и медом. В конце концов, Алина не выдержала и, извинившись, что с ней редко случалось, ушла в свою комнату, как позже выяснилось выбирать одежду, так как это было крайне важно.

– Может я поторопился и не стоило ее так обнадеживать перспективами? Это просто знакомство, – делился Алексей с Наташей, глядя на странную реакцию ее сестры.

– Не переживай, – улыбалась Наташа, пытаясь скрыть напряжение в голосе, так как предложение Алексея и ее застало врасплох. – Алинка счастлива, просто разволновалась. Для нее консерватория, как волшебный замок, а попасть туда, по ее мнению, большая честь.

Видя, что Алина к моменту, как они подойдут к его Alma mater, просто лопнет от перенапряжения, Алексей привстал и навис над сиденьями девочек впереди:

– Алин? Али-ин?

Наташа обернулась, улыбнулась Алексею и посмотрела на сестру, которая была вся в своих мыслях и ничего не слышала. Она аккуратно коснулась плеча девочки:

– Алинк, ты с нами?

– А? Что? – Алина подскочила и растерянно посмотрела сначала на сестру, а потом подняла голову на Алексея.

– Ты так не волнуйся…

– А я и не волнуюсь, – перебила его Алина.

– Я вижу. Серьезно, ты сейчас перенервничаешь и совсем сыграть ничего не сможешь, еще и Ярослава Сергеевича испугаешься.

– Почему испугаюсь?

Наташа тоже вопросительно посмотрела на Алексея, тот пояснил, сдерживая улыбку:

– Он большой, как богатырь. Смотрела мультики?

Алина неуверенно кивнула.

– Ну вот, он богатырь, который потрясающе играет на скрипке и учит этому других. Меня он многому научил, за что я ему очень признателен. Ты ему покажешь, что умеешь, или он попросит сыграть что-то, и он все увидит и скажет в каком направлении тебе дальше двигаться. И не пытайся быть лучше в чем-то, в чем ты только хочешь быть лучше, но еще не дошла до нужного уровня – он это сразу распознает.

Алина на каждое указание серьезно кивала.

– Ты же уже выступала? – продолжал Алексей.

– Конечно!

– Нервничаешь?

– Немного сначала, но потом слушаю музыку, которую я играю и забываю обо всем.

– Вот также и сегодня сделай.

– Хорошо, – кивнула Алина.

Алексей подмигнул ей и сел обратно. Автобус въезжал в Нижний Новгород.

***

Субботние улочки были полны людей, в отличие от вчерашних пятничных. Погода благоволила неспешно прогуливаться, заходить в кафе, встречаться с друзьями, ходить по магазинам и решить просто так пойти в Кремль.

Наташа с Алексеем именно так и придумали, что после консерватории они перекусят в каком-нибудь кафе и пойдут гулять по дорожкам Кремля.

Автобус от станции быстро довез компанию до Городового, оттуда направились пешком.

Алина почти бежала, что ребята не успевали за ней. Но подходя к выглядывающей из-за оранжевых и желтых деревьев консерватории, Алина шаг сбавила, приосанилась и снова напряглась.

На плечо легла рука, Алина вздрогнула, обернулась и наткнулась на подбадривающую улыбку Алексея, на которую ответила неуверенной ухмылкой и следом хмурыми бровями.

Консерватория не работала только по воскресеньям, и Зоя Михайловна продолжала сидеть на страже мира искусства, не пропуская внутрь никаких невежд.

Завидев Алексея, она радостно улыбнулась, а увидев следом Наташу, заулыбалась во весь рот, сверкая серебряным зубом и хитро щуря глаза, собирая тысячи морщинок вокруг них. Алина зашла последней, прошептала «здравствуйте» и стала жадно осматривать холл.

– Здравствуйте, Зоя Михайловна. Это Наташа и Алина. Мы все к Ярославу Сергеевичу, мы договаривались.

– Да уж помню, – хмыкнула вахтерша, не глядя поднимая трубку с телефонного аппарата. Но посмотреть на него всего же пришлось, она сдвинула очки на опасный кончик носа и по памяти набрала четырехзначную цифру.

– Ярослав Сергеич? Тут Остров с делегацией. Угу, приняла. – Она положила трубку на звякнувший телефон и, махнув рукой, отправила очки лететь вниз и болтаться на шнурочках.

– Проходите, в двести второй кабинет. Куда идти помнишь-то?

– Помню, Зоя Михайловна, спасибо, – улыбнулся Алексей вахтерше, и кивнул девочкам следовать за ним.

В кабинете Ярослава Сергеевича, казалось, ничего не изменилось с тех пор, как Алексей здесь учился. На стенах висели все те же общие правила сольфеджио в ярких красках, портреты великих композиторов и изречения о музыке, которые студенты должны были понять, только закончив обучение и пройдя все круги экзаменов. Вытертые локтями парты были готовы, кажется, еще пятьдесят, а может и все сто лет поддерживать студентов на их нелегком пути. Разве что доска вместо старой появилась новая: модная, белая, на которой можно писать маркерами, почему-то представлялось, что она чувствует себя здесь не очень уютно.

В углу стояло старое черное пианино «Лира», с облупленной краской на крышке, остатками позолоты на завитках рисунка и вытертыми до пятен педалями, на правой, конечно же, больше всего.

Алексей помнил это пианино, он помнил их все.

– А вы умеете играть? – прорвался в его воспоминания тихий голос Алины.

– Умею, правда, очень давно не играл. Всех учат играть вторым инструментом, точнее, на нем лучше познавать сольфеджио. Вам разве не преподают?

– Преподают, только играть не дают толком, – вздохнула Алина. – А сыграйте что-нибудь?

– Почему бы и нет, – дернул плечами Алексей и направился к инструменту.

Перед пианино стоял такая же старая скамеечка со старой черной потертой и на углах облупившейся кожей на сидении. Алексей снял куртку, положив ее на парту, подтянул рукава темно-синего пуловера, уселся, подкрутил высоту скамейки пониже и открыл крышку.

Деревянные пожелтевшие клавиши матово блеснули от заглянувшего в окно солнца.

Пальцы встали на аккорды, и пианино звонко поприветствовало гостей. Алексей мгновение подумал и сыграл что-то простое, известное, из классики. На пианино не было нот, а в памяти осталось совсем мало произведений, которые бы помнили обе руки.

Девочки заворожено слушали, Наташа с любопытством следила за быстрыми пальцами, мягко касавшиеся клавиш.

Они не заметили, как дверь отворилась, и в проеме появился человек.

Алексей закончил играть и услышал аплодисменты.

– Остров, опять торопишься к третьей части!

Девочки обернулись и округлили глаза.

– Здравствуйте, Ярослав Сергеевич, – улыбнулся Алексей, закрывая крышку пианино и вставая навстречу преподавателю. – Это Наташа и Алина.

– Очень рад. Значит, это ты – подающая надежды талантливая скрипачка? – обратился он к Алина, что та покраснела, стушевалась, но сумела взять себя в руки, смело посмотрела на Ярослава Сергеевича и кивнула:

– Да.

– Вот этот настрой мне нравится. Пойдемте в малый зал, там акустика.

Ярослав Сергеевич прошел к своему столу, взял какие-то тонкие книги, листки, схватил с пианино черный кофр, который никто не заметил, и махнув рукой с листами, пошел из кабинета. Ребята поспешили за ним.

***

Наташа и Алексей наблюдали из первого ряда небольшого концертного зала внутри консерватории, как Алина с Ярославом Сергеевичем рассаживаются на сцене вокруг пюпитра с нотами, которые все время норовили упасть.

Ярослав Сергеевич подошел к изучению способностей Алины очень серьезно и прежде всего попросил ее взять скрипку и смычок в руки.

Он посмотрел, покивал, похмыкал и попросил:

– Сыграй-ка мне гамму «До мажор».

Алина сыграла, сначала неуверенно, но все же чисто.

Ярослав Сергеевич покивал:

– Угу… «Ля минор»?

Алина задумалась, постучала пальцами по струнам, прислушалась и сыграла.

– Угу, так, а сыграй вот это упражнение. – Ярослав Сергеевич поставил на пюпитр листок.

Алина сыграла.

– А вот так? – Он перевернул страницу вверх ногами.

Алина запуталась, подумала и медленно со второго раза сыграла.

– Угу, – заключил Ярослав Сергеевич и стал шуршать в тонкой книжке. – А вот этот этюд, давай.

Алина справилась и, кажется, вошла во вкус: щеки раскраснелись, в глазах появился азартный блеск. Она с готовностью смотрела на Ярослава Сергеевича, ожидая следующего задания.

– Давай вот эту мелодию с листа до двадцатого такта, – задумчиво сказал Ярослав Сергеевич, ставя другой нотный сборник.

Алина сыграла.

– А эти, посложнее? – Ярослав Сергеевич перевернул пару страниц.

Алина пробежалась по нотам, нахмурилась, что-то пробормотала, попробовала, ошиблась несколько раз, но сыграла.

– Угу, – кивнул Ярослав Сергеевич. – Так, а вот эту мелодию сейчас про себя прочитай и сыграй, как бы ты ее сыграла?

Алина кивнула, прошлась по нотам, подумала и выдала яркую, наполненную громкими звуками интерпретацию.

Алексей улыбался: многие из этих упражнений он помнил и даже помнил, как играл.

Второй этап оказался сложнее. Ярослав Сергеевич достал свою скрипку, и Алина увидела, о чем говорил Алексей: казалось, большая рука сейчас переломит тонкий гриф, но Ярослав Сергеевич, легко и точно ставя пальцы, сыграл простую мелодию и попросил Алину повторить на слух.

Алина попросила повторить и смогла сыграть. Потом еще и еще.

Ярослав Сергеевич покивал и достал очередные ноты:

– Каноном умеешь играть?

Алина покосилась на Алексея, придерживая скрипку подбородком и подкручивая смычок, буквально как он вчера, и, повернувшись к учителю, кивнула:

– Умею, играла.

– Прекрасно, давай вот эту мелодию. Я начну, ты вступай с четвертого акта.

Алина кивнула. Ярослав Сергеевич заиграл.

Мягкие звуки полетели по залу, стараясь долететь до стен, но затухали, словно огни фейерверка, которые не успели коснуться земли.

Алина с серьезным лицом смотрела в ноты, считала, кивала и, вздохнув, присоединилась к мелодии. Она смотрела только в ноты, но Алексей видел, что она внимательно слушает преподавателя, строится под него и очень старается.

Ярослав Сергеевич тоже смотрел на маленькую скрипачку и видел весь потенциал, о котором ему говорил Алексей. Главное, чтобы не потухла, не перегорела.

У финала мелодии сначала Ярослав Сергеевич закончил свою партию, потом Алина эхом завершила свою, мягко отняв смычок от струн. Из зала раздались нестройные аплодисменты двух зрителей. Алексей показал большой палец вверх, пытаясь подбодрить серьезную Алину.

– Этого достаточно. Пойдемте вниз, там пообщаемся, – заключил Ярослав Сергеевич.

Алина кивнула, быстро убрала скрипку, помогла собрать ноты и спустилась со сцены.

***

– Первое и важное: Алине скоро нужно менять скрипку. Еще максимум полгода и она перерастет эту. Совсем мастеровую брать, конечно, рано, но что-то более серьезное уже пора присматривать. Да, удовольствие недешевое, но это на несколько лет, если все хотят, чтобы она продолжала заниматься. – Он внимательно посмотрел на сестер. Алина глянула на Наташу, и та неуверенно, но согласно закивала. Обе пребывали под впечатлением, и Алексею казалось, что они сейчас вообще мало что понимают.

– Второе, как Алексей и говорил, у Алины прекрасные природные данные, потенциал, талант, учат ее неплохо. Слух прекрасный, за мной отлично строила. Музыку чувствует, ноты читает. Все прекрасно, но она скоро перерастет преподавателя, где ты там занимаешься, в школе?

Алина кивнула и снова посмотрела на Наташу, которая совсем растерялась и поникла, грустно глядя то на сестру, то на Алексея.

Ярослав Сергеевич продолжал:

– Что касается поступления, то тут нужно серьезно решать. Сейчас, конечно, еще рано, тебе сколько? Двенадцать? – Алина кивнула. – Ну вот, но ближе к концу школы, и если найдете хорошую музыкальную школу, и если решишь идти этим путем, то мы с радостью будем тебя ждать на вступительных в твои семнадцать или восемнадцать лет. В целом, у нас ничего не изменилось, экзамены те же, Алексей, если вспомнит, расскажет.

Алексей улыбнулся и закивал.

– Так что да, несомненно, Леш, ты разглядел талант. Хорошие и природные данные, и обучение, и вижу огонь, это вот очень хорошо. Но главное, чтобы не погас.

Алина больше всего благодарила Ярослава Сергеевича, чем совсем смутила здоровяка, доведя его до покрасневших щек.

Уже на улице Алина будто выдохнула и с удовольствием вдохнула осенний воздух. Алексей видел, как напряглась Наташа, но пока молчал. Девочкам предстояло чуть-чуть остыть и переварить новые перспективы.

Глава 9

По дороге до Кремля Алину медленно отпускал мандраж, и она без умолку рассказывала, что чувствовала, пока проходила этот экзамен: как сначала боялась, а потом брала и делала; как ей понравилось, как играет Ярослав Сергеевич, и КАК он играет, ей тоже понравилось.

Потом она дошла до вопросов к Наташе про скрипку и школу. Скрипку, может, можно было бы заказать через дядю Сашу, но так выбирать нельзя, нужно брать в руки, смотреть, слушать и понимать.

А Наташа все хмурнела и хмурнела, не зная, как сказать Алине, что все это очень дорого и с какого-то момента будет, скорее всего, совсем невозможно. Может, и возможно, но только если Алина действительно примет решение отдать музыке почти все и пойти этим путем по жизни. Но очень сложно в двенадцать лет – вот так взять и решить. Наташа путалась в своих мыслях, чувствуя, как накатывает отчаяние, в какую бы сторону она ни думала, везде снова выходили какие-то жертвы, к которым она была не готова ни морально, ни как-то еще.

Алексей думал, что догадывается о Наташиных терзаниях. Он помнил, как они с бабушкой проходили и через новую, более дорогую скрипку, и через сомнения к этому решению. Но сейчас ему казалось, что все разрешимо, а Алина должна играть. Пусть она потом перестанет, но сейчас ее огонь горит, и его нельзя тушить об тривиальные трудности и несправедливость жизни. Нужно бороться, нужно искать варианты.

– Я могу помочь, – негромко сказал он, чтобы услышала только Наташа.

Она вздрогнула и растерянно посмотрела на него:

– Спасибо, но ты не обязан. Я предполагала, что так будет, но все же не была готова. Не знаю, как Алинке сказать, что все это, что…

– Не нужно ничего говорить. Скрипку подобрать можно, найти бюджетные варианты или в рассрочку, и со школой подумаем. Я тоже через это проходил. И могу помочь… Хочу помочь.

Наташа ему слабо улыбнулась, попыталась поблагодарить, но не получилось. И она ускорила шаг, догоняя сестру. Теперь она не понимала, зачем это Алексею.

А он испугался, что сейчас оттолкнул ее. Но он правда желал помочь и не хотел, чтобы из-за житейских препятствий талант Алины потерял возможность развиваться. Но и лезть в чужую жизнь, пусть уже и таких знакомых девчонок, вдруг стало неловко.

– Ну, вы где там застряли, пойдемте, есть хочется! – Алина остановилась у поворота к Кремлю и недовольно обернулась.

– Идем, – растерянно улыбаясь, Наташа обернулась на закрывшегося и нахмурившегося Алексея, – правда, есть хочется.

Он кивнул и прибавил шагу, догоняя девчонок.

– Ты не обижайся, что я так на это реагирую, я все понимаю и не хочу, чтобы мы с Алинкой как-то мешали тебе, – решила прояснить Наташа.

– Вы мне не мешаете, – удивленно глянул на нее Алексей.

– Я в том плане, что у тебя впереди большое будущее. Ты обязательно победишь в этом конкурсе, попадешь в оркестр. А мы не пропадем. Я знаю, что иногда нужно чем-то жертвовать, ради чего-то большего, – грустно сказала она и отвела взгляд.

Алексей кивнул и серьезно посмотрел на Наташу, а она провалилась в свои воспоминания, безразлично глядя на играющие солнечные блики на окнах старого кирпичного здания.

– Мы с мамой согласились переехать в Ворсму из-за бизнеса Алинкиного отца и понимали, зачем и почему приходится так делать. Мы тогда погоревали и продолжили путь. Потом я взяла опекунство над Алинкой, понимая, что с личной свободой придется на какое-то время прекратить, пока она не дорастет до ответственного возраста. И сейчас, как опекун, я понимаю, что нужно будет приложить усилия, чтобы в том числе из-за экономических препон, она не лишилась того, чего хочет. Музыка – это прекрасно и не то, чем стоит жертвовать. Я это понимаю. Лучше уж она будет пропадать в музыкалке, чем шляться непонятно где, но и я не всесильна. Я могу дать необходимое Алине, я должна, но я не могу дать все, что она хочет. – Наташа нервно дернула рукой убрать выбившуюся из кудрявого пучка наглую прядь, но ветер снова выдернул прядку из-за уха. Наташа сложила руки на груди и поежилась.

Ветер пронизал и гнал в теплое кафе, будто поддерживая местный маленький бизнес.

– Я пока здесь и еще нигде не победил. И у меня есть время. Я знаю, что нужно сделать, и буду рад помочь вам с Алиной, – серьезно сказал Алексей. Он захотел приобнять Наташу, будто подтвердить свои слова, но не решился.

– Ну вы там идете? Я уже окоченела! И скрипка моя тоже!

Алексей с Наташей неуверенно улыбнулись друг другу и пошли на рыжий зов.

***

Из кафе выходить совершенно не хотелось. Небо заволокли ленивые серые тучи, они плыли и ворочались, будто сами не знали, пролиться дождем или зарядить нудной моросью.

Ребята заказали еще чаю, кофе, какао и три вида пирогов с начинками из клубники, яблок и абрикосов, чтобы попробовать все, и неспешно решали: ехать после кафе домой или все же заглянуть в Кремль.

Алина хотела в Кремль, Алексей был рад провести выходной хоть как-то активно, вспоминая, что последние его одинаковые дни составляла подготовка к конкурсу, а Наташа явно хотела домой, потому как ужасно мерзла. Бабье лето игралось с жителями этой части планеты, то радуя мягким солнышком, что в куртке жарко, то обдавая бескомпромиссными порывами, от которых хотелось бежать домой.

Алексей рассеянно смотрел в окно кафе, краем уха слушая споры девочек насчет Кремля, и не понимал, что так привлекло его внимание.

Он, наконец-то, разглядел и вдруг придумал, как решить спор:

– Смотрите, во-он в том магазине продают шарфы, если мне зрение не изменяет?

Девочки вытянули головы, внимательно всматриваясь.

– Точно! Я вижу, снуды и шапки. А зачем? – не поняла Алина.

– Сейчас мы идем Наташе за шарфом, укутываем ее, а потом идем в Кремль. Как вам план?

Алексей не узнавал себя. Он не понимал, почему так тянется и не хочет расставаться с сестрами. Внутри что-то вспыхивало, плясало, порхало и щебетало, волнами нагоняя теплую радость, которой хотелось окутывать все вокруг. Он ужасно стеснялся непривычных и переполняющих эмоций и пытался сдерживать эти непонятные ему порывы. Он знал, как сказать музыкой колышущиеся в нем мотивы, понимал, как выразить их через скрипку, и сейчас чувствовал себя в смятении без ее поддержки. Магазинчик с шарфами стал для него спасительным островком, как не расставаться с девчонками еще чуть-чуть.

– Я – за, – решительно кивнула Наташа, которая с двух чашек кофе так и не согрелась. – Я бы сейчас вся в шарф замоталась.

Алина залпом допила остывший какао и подскочила, чтобы быстрее пойти гулять. Впечатления от недавнего знакомства с консерваторией и Ярославом Сергеевичем все еще переполняли ее, и движение на пару с холодным осенним воздухом хоть немного остужало юные порывы.