Женщина и тайны звезд

– Майя, твоё имя говорит мне о том, что ты всегда будешь рождаться с весной вновь, какие бы испытания ты ни выбрала. И мы обязательно отметим начало наших новых изумительных историй где-нибудь в вишнёво-яблоневом саду, как только сможем выбраться отсюда, – заверила Анна, глядя на часы. ― А часы намекают на время обеда.

– Согласна это сделать прямо сейчас. Есть всё же хочется, – рассмеялась Майя.

Они поднялись по высоким ступеням парадного входа больницы и исчезли за увесистой дверью.

– Мамуль, я с нетерпением жду возвращения домой. Мы станем видеться гораздо чаще. Давай устроим праздник и пригласим гостей, как раньше, да? – Анна рисовала картины ближайшего будущего, пришедшей вечером в больницу матери. – Ты уже устала ездить ко мне в такую даль.

– Анечка, если нужно, то я приеду к тебе и на край света, ты же знаешь, – поправляя шёлковый платок на шее, ответила мать.

Эти дни давались ей особенно трудно. Донимала боль в ногах, так бывает при варикозе, когда вены рвёт, словно натянутую тетиву в стремлении запустить эту безумную стрелу в дальние просторы Вселенной. Весеннее обострение выбивало её из привычной колеи забот. Но тем не менее она никогда не говорила дочери, которая и без того, на её взгляд, пребывала в отчаянном положении, о своём недомогании. Разве её болячки могут сравниться с тем, что пришлось испытать её Анне. Одна только мысль о возможной потере своей кровиночки вводила в ступор всё её сознание. Зинаида Викторовна брала себя в руки и, надев специальные тугие чулки, отправлялась в путь. Сейчас она обняла дочь и похлопала по плечу, подтверждая сказанное.

– Знаю. Я очень люблю тебя, мам, правда от твоих ватрушек и пирожков скоро превращусь в толстушку Ани из того фильма, помнишь? – дочь рассмеялась, обнимая и целуя мать в щёку.

Та улыбнулась и смущённо опустила глаза:

– Подожди. Начнётся твоя бешеная жизнь, будешь опять, как загнанная лошадка, вот и сбросишь всё лишнее.

Анна серьёзно посмотрела на мать:

– Не начнётся. Моя жизнь – делаю что хочу: хочу – в больнице лежу, хочу – пирожки ем, хочу – работаю, хочу – увольняюсь.

Зинаида Викторовна внимательно посмотрела на дочь:

– Что тебе здесь колют? Уже есть такое лекарство, что трудоголиков лечит?

Анна усмехнулась:

– Знаешь, мама, моя жизнь разделилась на «до» и «после». И это «после» – тайна за семью печатями. Но то, что прежняя жизнь – одежда, которая потеряла для меня свою актуальность и размер, – это факт.

– Ну и ну, – покачала головой мать, – тогда я и в самом деле начну приготовления к празднику, приуроченному к твоему освобождению. Есть пожелания по меню?

Женщины ещё долго смеялись и шутили, обсуждая какие-то детали и предстоящие события. Вдруг Анна поймала себя на мысли о ценности моментов, проведённых с матерью. Ведь она так мало уделяла времени своим родителям в вечной гонке за иллюзорными радостями. И теперь, когда отца уже нет в живых, мать, которую она чаще всего гнала от себя, дабы не позволить себе расслабиться и выйти из строя, осталась для неё единственным безусловным островком счастья и преданности. Вернувшись в палату, Анна села на край кровати своей новой подруги:

– Ты знаешь, взрослея я понимаю и чувствую, что есть человек, который беззаветно предан мне. Мама, конечно. Моя терпеливая мама… Только сейчас понимаю, как сильно я её люблю. Я закрыла своё сердце, когда боль и испытания пришли в мою жизнь. Застегнулась на все пуговицы, чтобы оградить себя от страданий. Впервые я испытала их с потерей друга, а затем и отца, а ведь с ними у меня тоже была взаимная любовь… Отца сразили болезнь и скоропостижная смерть, поставив нас с матерью на колени, и мы учились жить без него. Я решила выбрать путь отстранения и мнимой свободы, как бы защищая себя в надёжном убежище. Глупо? Конечно. Мы сами омертвляем свои души ― death of the soul1.

Анна не ждала ответа или поддержки, скорее, хотела выговориться и лучше понять саму себя. Молчаливая собеседница лишь утвердительно прикрывала веки и иногда лёгким кивком головы или улыбкой выражала своё согласие.

– Всё же здорово, что я могу поделиться с тобой всем этим. По-моему, история каждой из нас имеет общие параллели. Какая-то сентиментальная я стала в этой больнице. Иногда провидение укладывает нас горизонтально, чтобы мы, наконец, провели инвентаризацию всей своей жизни, так как другие способы не имеют должного влияния на тот безумный разгон, который давно является для нас нормой. Я не утомила тебя?

Майя, улыбаясь, отрицательно покачала головой и участливо сжала ладонь взволнованной собеседницы.

Этой ночью Анна видела яркий сон: она неслась вдаль верхом на прекрасном горячем коне, уверенно и смело, и, казалось, не существует преград и сомнений в стремительном движении к счастью, которое было проявлено в каждом мгновении, в каждом вдохе и выдохе полной грудью.

Глава III

Возвращение Анны домой окрылялось планами и перспективами, которые раньше не были проявлены и актуальны столь остро. Но жизнь, как известно, умеет создавать яркий контраст и всегда имеет в запасе миллион творческих решений для тех задач, которые давно уже написаны тобой в книге судьбы с пометкой: важно.

Через пару недель, дождавшись выписки Майи из больницы, Анна собрала в своём доме близких людей. Друзья её юности, ставшие семейной парой, к удивлению хозяйки, сделали ей неожиданный подарок: привезли щенка той же породы, как был у неё в детстве. Тогда пёс был важной частью её семьи, её чаяний и забот.

– Боже мой, Дик вернулся! – воскликнула Анна. Не в силах сдерживать слёзы, она уткнулась лицом в угол прихожей переживая новую гамму чувств, так неожиданно нахлынувших на неё, словно девчушка, которая внезапно обрела желаемое.

– Как трогательно, – сложив руки на груди, произнесла умилённая Майя, помню твои рассказы о вашей дружбе. – Но назови этого кокер-спаниеля как-нибудь иначе, всё же это два разных пса, и каждый со своим характером.

– Да, конечно, – Анна кружилась в обнимку с напуганным подарком и целовала его морду, едва удерживая равновесие.

– Да-а, незабываемая встреча, – произнесла растроганная мать, покачивая головой.

– Я назову его Рад! – торжественно объявила Анна, поднимая растерянного щенка над головой.

– Ладно, только не пугай его. Ты назначила его радостью? – уточнила сестра матери, рассматривая щенка, который насмелился лизнуть хозяйку в щёку.

– Почему нет? Это то, что теперь я приглашаю в каждый свой день. И этот чудный щен, подтверждает мой выбор. Иначе он не оказался бы здесь, со мной. Сегодня я объявляю вам об этом, чтобы вы могли смело отвесить мне шлепок, напоминая о сказанном сейчас, если я вдруг собьюсь с пути. Запомните этот весенний день. Пусть это будет наш с вами праздник радости, простой и понятный каждому. Я предлагаю отмечать его во все времена года за этим столом или за любым другим. Пусть каждый принесёт в этот день цветы, фрукты, приятные мелочи, а главное, свою радость, чтобы поделиться ей, как частью себя, своей жизни, – Анна, словно восторженная девчонка, выдохнула и, поцеловав пса, отпустила его на пол.

– Кто согласен с моим предложением, прошу поднять руки, – подчёркнуто громко произнесла она, первой поднимая руку. – Единогласно!

Водружая флаг над своей жизнью, определяя вектор её движения и качества, имейте в виду, что Вселенная тут же подхватывает ваше искреннее намеренье, прежде чем вы вдохнёте воздух полной грудью. Она готовит вам проверки и испытания, события и обстоятельства, которые нацелены привести вас в ту реальность, которую вы выбираете. Готовы ли вы пройти этот путь, удерживая свой флаг? Что вы ставите на карту, чтобы достигнуть желаемого? В какие новые неизведанные двери вы готовы войти и как глубоко прожить каждый момент жизни, чтобы прийти к новой проявленности себя?

На следующий день Анна сидела на террасе своего дома, размышляя о предстоящем разговоре с владельцем агентства. Её больничный подходил к концу, и их встреча неминуемо должна была определить для Анны дальнейший вектор. Конечно, все наши решения происходят внутри, прежде чем мы выносим их наружу. Она мысленно рассматривала пройденный путь, определяя свои обретения и потери под новым углом видения происходящего. «Неужели нужно влететь в столб, чтобы проснуться, словно царевна в хрустальном гробу, чтобы наконец осознать, что ты и есть эта самая царевна», – размышляла Анна за утренним кофе. Она решила утвердить для себя формулу: «Радость мой проводник, а я – магнит лучшего в этом мире». Раньше Анна всегда отбрасывала подобные банальности, не позволяя надуманным сказкам отвлекать её от реальных дел. Но сейчас это было именно то, что ей нужно. Сегодня ценность пройденных уроков и испытаний тёплой волной омывала её сердце: «Как много моих талантов было проявлено именно там, в агентстве, с этими людьми, – листала страницы своей истории Анна. – В моём случае, я раскрывала и познавала их, действуя упорно и даже дерзко, в темпе, который и лошадь загнал бы до полусмерти. Сколько ошибок вменялось мне руководством, сколько уроков вынесла я на этой стезе… Очевидно, что, не пройди я эту школу жизни, вряд ли бы сегодня выбрала иной путь, а главное, осознала бы его неподдельную ценность. Но неправильно думать, что я отличаюсь от них и знаю, в чём оно, это пресловутое предназначение. Я лишь сделала небольшой шаг к себе, выстрадала его и заплатила хорошую цену. Завтра я осознанно пойду туда, где буду в том качестве и состоянии, которое нужно мне. Мой выбор – не предавать в себе радость». Наблюдая за своими мыслями, она отметила, что напоминает себе весьма юное создание, которое ещё учится ходить, приняв в себя новые смыслы и реалии. Невольно следя за своим новым другом, который упрямо кружил вокруг своей оси, догоняя собственный хвост, Анна рассмеялась:

– Ну, ты даёшь парень. Похоже у тебя задача посложнее. А если так? – она бросила под ноги псу жёлтый теннисный мяч, который предусмотрительно положила в карман своей куртки. Восторженный щенок подпрыгнул и помчался за ним по террасе, размахивая ушами.

«Мой новый мир я создам так же убедительно, как и создавала его ранее, зная при этом все правила поступательного движения. Чёрт возьми! А что мне ещё остаётся? Я не стану рубить с плеча или ускорять ход событий, так как не намерена разделять себя с миром, каким бы он ни был. Знаю, многое оставалось за кадром моего избирательного восприятия. Многому мне предстоит научиться, возможно, встретившись с серьёзными препятствиями».

Размышления Анны прервал Рад, утративший контакт с круглым другом и жалобно поскуливающий у ног хозяйки.

– Ну, хорошо, помогу тебе его найти, но имей в виду, это будет твой должок, – предупредила она, отправляясь на поиски мяча.

Встреча с владельцем компании была назначена на утреннее время. Выгуливая утром щенка, Анна бегала с ним по своему небольшому саду то убегая, то догоняя маленького друга. Настроение её было приподнятым и игривым, хотя пасмурное небо и тяжёлые тучи предвещали дождливый день.

– Рад, ко мне! – то и дело звала Анна, прячась за кусты и деревья, как девчонка.

Наигравшись вдоволь, оба пришли домой с вдохновляющим чувством единения.

– Ну, если бы ты был чуть порасторопней, я бы точно сбросила пару килограммов, набранных от маминых вкусностей, – выговаривала псу хозяйка, снимая обувь. – А сейчас я в душ. Жди!

Едва Анна закрыла за собой дверь, Рад жалобно заскулил, видимо, ожидая новых игр и наставлений.

Альберт Геннадьевич с нарочитым удивлением и неподдельной радостью раскинул руки в стороны, увидев перед собой Анну:

– Какие люди и без охраны! С выздоровлением, Анна Витальевна.

Анна с улыбкой кивнула головой и, осмотревшись по сторонам, села на стул в своём кабинете, произнеся коротко и спокойно:

– Благодарю, Альберт Геннадьевич.

– Та-а-ак, я вижу есть какие-то перемены после длительного перерыва? Они как-то коснутся нашего агентства? – лощённый хозяин, обескураженный прохладной встречей, вопросительно смотрел на Анну.

– Вы всегда были хорошим психологом, – улыбнулась Анна, вновь обозначив паузу.

– Ну и ладно, – отмахнулся босс, блеснув золотой запонкой на манжете белоснежной рубашки. – Давай поговорим о тебе. Как твоё самочувствие? Что с машиной? Как ты вообще после этой жуткой аварии? Надо сказать, ты порядком напугала нас всех. И на звонки не отвечала.

Анна, задумчиво посмотрела в окно, проявляя больший интерес к тому, что происходило на улице, а затем произнесла, не отрывая взгляда от пёстрой птички на карнизе:

– Я рада, что попала в эту аварию.

Собеседник удивлённо посмотрел на Анну, приподняв брови, и недвусмысленно поинтересовался:

– Ты встретила своего будущего мужа?

В его театральном тоне были игра, лёгкое удивление и очевидная шаблонность вариантов, которые он мог предложить в ответ на странное поведение Анны.

– Нет, но кажется я встретила себя, – ответила та, внимательно посмотрев в глаза своему начальнику.

– Ну, начинается, – рассмеялся тот, – слышал я эти рефлексивные истории уставших от жизни женщин. Это модная теперь иллюзия, с которой нужно дружить и общаться, чтобы не сойти с ума в нашем сложном безумном мире. Но, как известно, иллюзию на хлеб не намажешь.

Анна, словно не слыша слов собеседника, ответила:

– Разбитая машина продана страховой компанией. Полученные деньги я внесла в счёт погашения долга за дом. Так что всё хорошо. И здоровье, к счастью, тоже приходит в норму, хотя для окончательного восстановления требуется время. Сожалею, что доставила неприятности компании своим внезапным исчезновением.

Анна, стоявшая у приоткрытого окна и умиротворённо разглядывающая вид с шестнадцатого этажа, прошептала:

– Давно я здесь не была.

– Соскучились? – игриво спросил Альберт Геннадьевич.

Помолчав какое-то время, Анна повернулась к последнему и, с удовольствием вдыхая весенний воздух, произнесла:

– Уважаемый Альберт Геннадьевич, я прошла в вашем агентстве длинный путь: выстраивала работу, подбирала достойный персонал, создавала слаженный коллектив, добиваясь эффективности, многому научилась и открыла в себе новые качества, выполняя поставленные задачи на пути к поставленным целям. Профессионально организованная работа принесла серьёзные обороты. Создано два новых филиала. И это далеко не всё. Агентство приобрело известность и пользуется уважением на рынке консалтинговых услуг. Общая база наших заказчиков выросла за это время в несколько раз. Мы имеем ряд наград по результатам профессиональной деятельности, включая работу с иностранными партнёрами. Я получала здесь достойный доход и очевидное удовлетворение…

– Анна Витальевна, у меня не было потери памяти. К чему вы ведёте разговор? – скрестив руки на груди, перебил Альберт Геннадьевич, явно встревоженный неожиданным подведением итогов.

– К тому, что важно для меня сейчас. Говоря по правде, мой скоростной забег на длинную дистанцию завершился. Я пересмотрела своё участие в данной деятельности, в частности, в должности руководителя, и смело предположила, что, посвятив компании семь лет своей жизни, свою энергию и труд, у меня есть возможность выбирать. Я бы хотела оставить за собой право занять место специалиста по работе с иностранными партнёрами. Со своей стороны обещаю дальнейшее совершенствование в знании языков. Кроме того, меня устроит график с тремя рабочими днями в неделю, что соответствует загруженности на данном направлении. Если моё предложение не совпадает с вашими планами и не найдёт отклика, то я с чувством выполненного долга и благодарностью покину агентство. Надеюсь на ваше понимание и соучастие.

– Вы не оставляете мне выбора, Анна Витальевна, – Альберт Геннадьевич развёл руками. – Когда вы ставите руководителя в безвыходное положение, то рискуете получить удар под дых, когда меньше всего этого ждёте. Ведь он всегда будет помнить о том, что вы заняли лидерскую позицию по отношению к нему.

– Благодарю за совместный опыт и вашу прямоту. Но в данном случае, лидерство я отдаю сердцу, вам, разумеется, оставляю законный выбор владельца компании и профессионала. Я приму его уважительно и безоговорочно.

– Вы узнаете о моём решении в ближайшее время, – сухо завершил Альберт Геннадьевич и галантно покинул кабинет.

Через пару дней Анне предложили увольнение по собственному желанию, сообщив, что оплату больничного листа и расчёт за две отработанные недели в прошлом месяце традиционно переведут на карту.

– Вот так просто и быстро завершился мой путь в компании, – с усмешкой проговорила Анна, закончив телефонный разговор с секретарём. – Наверно, это и есть удар под дых, ну типа за всё нужно платить? Я согласна. Благодарю! – крикнула она в пустоту, будто сообщая о своём выборе пространству.

Пёс тут же подскочил к хозяйке и начал радостно прыгать, намекая на прогулку.

– Правильно, Рад! Мы идём гулять. Давай сегодня навестим нашу подругу. Согласен? – Анна искоса взглянула на щенка, рассматривая одежду в распахнутом шкафу. – Сегодня я хочу изумрудный, если ты не против. А ты и так хорош, дружище, – рассмеялась она и достала из шкафа ярко-зелёную фетровую шляпу с широкими полями и короткое пальто песочного цвета.

Дом Майи находился в двух кварталах, и это радовало Анну, поскольку теперь она была без машины, а прогулка с собакой явно доставляла удовольствие им обоим. Правда, Рад, идя по тротуару, то шарахался от прохожих, путаясь под ногами, то останавливался, обнюхивая очередную преграду.

– Да, мой друг, так мы и через сутки не дойдём до цели, – сокрушалась хозяйка, подтягивая юного исследователя за поводок.

Анна рассматривала дома, подсвеченные лучами солнца, кое-где пробивающимися из-за туч. «Подсветка – великое дело. Ты чётче видишь детали и рельеф того, что раньше казалось мутным и тёмным, что навеивало страхи и сомнения или рождало иллюзию того, чего и нет вовсе. Каким я видела владельца компании? Знала ли я его? Конечно, нет. Холёный бизнесмен средних лет, унаследовавший агентство от отца. Развёден. Двое детей. С виллой на Майорке, с парком машин и крупными вложениями, кажется, в какую-то нефтяную компанию. А что ещё? Пунктуален и образован, педантичен и требователен. Обаятелен и скользок. Портрет владельца в общем-то типичен, но это лишь набор некоторых фактов. А что он поёт в душе, например, кем дорожит, кого любит? Что считает ценностью? Что ненавидит? Чего боится? За какую команду болеет? Хорошо ли он спит, в конце концов? Всё это мне не известно. И вряд ли когда-то было интересно. Но сегодня я невольно поймала себя на том, что рисовала свой образ Альберта, а он предстал совсем иным, так запросто снял передо мной маску, когда понял, что она больше не актуальна», – размышляла Анна, присматривая за псом.

С этими мыслями она подошла к дому подруги, настоятельно рекомендуя Раду вести себя прилично.

– Проходите, – с испугом и растерянностью на лице быстро проговорила Майя и исчезла из прихожей.

– Что-то здесь не так, – обеспокоенно сказала Анна, снимая пальто и шляпу, а затем и поводок с ошейника Рада, – идём мыть лапы, а там разберёмся.

Она подхватила щенка под мышку и понесла в ванную. Рад не сопротивлялся, лишь крутил головой, осматривая новую территорию. Подругу Анна обнаружила на кухне. Та сидела на стуле обхватив колени руками и положив на них голову, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

– Майя, что за крушение? – спросила Анна, оглядывая кухню, – у тебя рухнул шкаф со всей посудой?!

– Бабушкин фарфор, – прошептала Майя и уткнулась глубже лицом в колени.

– Моя дорога-а-я, – изумилась Анна, рассматривая осколки посуды по всей кухне и разбитый настенный шкаф на полу, – как же так вышло?

Майя лишь пожала плечами, не отрывая лица от колен. Рад, обнюхивая всё вокруг, начал слегка поскуливать, глядя на свою хозяйку.

– Ну, хватит, еще ты будешь нагонять тоску, – строго сказала Анна, подтолкнув щенка ногой. – Отлично! Мы знали когда прийти. Итак, где у тебя вёдра? Осколки уже не склеишь, остаётся их собрать и со всей благодарностью к бабушке и её фарфоровой истории отправить по назначению. Представляешь, сколько счастья тебе привалит? Готова ты к нему? – и, закатывая рукава кофты, добавила: – А меня с работы уволили! Чувствуешь, сколько у нас перемен?

Майя с сожалением посмотрела на подругу. Та, подбоченившись, покачала головой:

– Не делай такие глаза. Я чувствую себя заново рождённой и счастливой. И ничто не помешает мне чувствовать это, даже твой злосчастный шкаф. – Анна с азартом принялась собирать осколки. – Четыре ведра битого фарфора, – такого я ещё не видела! – рассмеялась она. Майя, всё ещё шмыгая носом, взялась за веник.

Примерно через час, наведя порядок в кухне, они сидели за столом и пили чай с пирожными, предусмотрительно купленными Анной по дороге.

– Давай будем учиться отпускать прошлое, если время расставания пробило. Цепляться за него – это тащиться в гору с огромным рюкзаком на спине, когда есть возможность идти налегке и найти, наконец, тот оазис, который тебе по душе. Я непременно выберу и куплю тебе новый фарфор. Пусть он ознаменует новый этап твоей жизни. На четыре ведра, конечно, не рассчитывай, но достойный чайный сервиз будет на твоём столе, – пообещала Анна.

– По-моему, ты забыла, что тебя уволили, – с грустной улыбкой пробубнила Майя.

– Именно потому, что помню об этом, я куплю его ещё с большим восторгом души, она-то знает, чем я буду заниматься, – ответила Анна, подмигнув.

– Ты нашла что-то другое? – спросила Майя, подливая в чашку чай.

– Уверена, судьба уже готовит мне новую страницу в том качестве и формате, который нужен именно мне.

– Загадочно. Пожалуй, я вовремя загремела в больницу, иначе не встретила бы тебя. Ты для меня, словно глоток свежего воздуха в коридоре жизненного лабиринта, – слезинка сверкнула на щеке растроганной Майи.

– Ну, не будем о больницах и коридорах. Выпьем за любовь и те сильные мужские руки, которые вовремя приходят на помощь в трудные минуты и обнимают крепко и трепетно во все дни, – Анна подняла пластиковую кружку с чаем и чокнулась с уцелевшей фарфоровой чашкой подруги. – Заметь, одна уцелела! А это значит, что и ты выживешь непременно. Майя грустно рассмеялась в ответ.

Подруги ещё долго разговаривали и делились событиями прошедших дней, перебравшись на уютный диван в гостиную.

– Какой чудный денёк сегодня, – отметила Анна, уже вставая с дивана. – Мой юный друг зовёт меня к новым приключениям, и его организму необходима прогулка. Рад завилял хвостом, глядя на хозяйку. – Знаешь, Майя, а мне очень даже нравится гулять с малышом, который мечется из угла в угол и обнюхивает все урны и столбы в радостной надежде познать этот мир раньше, чем жизненные испытания встретят его с распростёртыми объятиями.

Майя рассмеялась и, присев на корточки возле Рада, назидательно прошептала в его чуткое ухо:

– Исследуй, исследуй, но запомни, дружище: мир всегда будет для тебя открытием, непредсказуемым и прекрасным.

Глава IV

Долгий путь предстоял Анет – из старой уездной станицы в Харьков, к тётушке Серафиме – свояченице отца и сестре её матери.

Изольда, мать Анет, была родом с Украины. Её отец, покойный Андрей Фёдорович Видов, известный промышленник и меценат, встретил свою будущую жену Любляну в Одессе. К сожалению, он рано и скоропостижно скончался, оставив после себя доброе имя, хорошее наследство, двух дочерей, Изольду и Серафиму, и сына Аркадия, который был младшим в семье. После смерти мужа Любляна с тремя детьми вышла замуж за полковника в отставке Сергея Алексеевича Дружинина и погрузилась в мрак и тоску их семейной жизни.

Изольда получила фамилию Браун в девичестве, когда будущий контр-адмирал Серж Браун сделал ей предложение, заручившись поддержкой сослуживцев, представивших его человеком храбрым и с неудержимой тягой к вершинам мужества и делам благочестия.

Поезд приближался к станции, и девушка с трепетом ждала остановки. Моросило, а её тканевые кружевные туфельки были совсем не готовы к дождливой погоде, да и одежда оставляла желать лучшего. У перрона толпился люд, и ей отчаянно захотелось увидеть кого-нибудь, кто ждёт её на этом вокзале, предвкушая приятную встречу. Но Анет никто не ждал. Она понимала, что время даёт ей аванс, а платить по счетам будет она сама.

С того момента, как она вышла на перрон, прошло уже около четверти часа. Одинокая и задумчивая беглянка всё ещё стояла на станции, укрывшись под навесом, размышляя о том, кем предстанет она в глазах свояченицы (ей нравилось так называть тётушку – человека доброго и родного – своего), когда та узнает, как ей пришлось покинуть отчий дом. Конечно, Анет всю дорогу размышляла об этом. Но всё же, как только ноги коснулись перрона, её сердце забилось чаще, а глаза наполнились тоской по родным местам и домочадцам, которых она нежно любила.