скачать книгу бесплатно
Страшно даже представить, что после тех событий они прожили почти 20 лет. Сначала они все пытались просто выжить. Но в глубине души (и он видел это в ее глазах) они завидовали тем, кто был расстрелян.
Те не успели, не прошли по всем кругам ада, и в этом было их счастье. Они не могли даже в самом жутком кошмаре представить себе, во что превратится этот мир и их жизни. И хорошо, что им этого не суждено было узнать.
Истории, которые Марта рассказывала сыну священника и внуку священника о беззаветно храбрых русских офицерах расстрелянных комиссарами, о замученных русских поэтах, не могла не потрясти Фауста до глубины души, он знал, что никогда ничего не забудет ни на этом свете, ни на том.
Все поставить на карту, ради минутной вспышки, ради подвига. Они выжили, но те юнцы, которые так жили, давно ушли на небеса, и оттуда на них взирают. Они давно стали там самыми яркими звездами и светят всем остальным. Но можно ли осветить эту жуткую тьму.
Фауст стал постепенно понимать, почему Мефистофель для их возвращения выбрал это время. Возможен ли здесь был хотя бы лучик счастья? Любое средневековье покажется раем. Но кто сказал, что будет легко? Ведь и он тоже стал другим, очень изменился за это время.
№№№№№
А потом она молчала, а он говорил о трех переворотах в Питере, вероятно, она задержалась там. Какая странная ирония судьбы, тогда его не тронули ни красные, ни белые. Им всем нужен был токовый ученый, и чтобы он был за них, а не против, своих-то взять негде. Да и было в нем что-то внушающее доверие, вероятно. Но может быть, они надеялись на то, что он напишет их жития между делом. Ведь кто-то должен оставаться не героем, а летописцем своего времени. Да и новый Вергилий в аду, куда они обязательно попадут, они же не полные кретины, им тоже пригодится Жизнь коротка вообще, а их значительно короче обычной.
Марта рассказывала одну из легенд, о том, как в последние минуты жизни поэт командовал своим расстрелом. Такую же историю ему рассказывали и об адмирале. И это было так на них обоих похоже.
Фауст даже представить себя не мог на их месте. И никогда не сможет ни на этом свете, ни на том забыть этих жутких историй. Вероятно, потому из глубины веков и появился Люцифер, кого же еще нужно было достать и оживить снова, чтобы комедия его стала не только бессмертным творением, но и как-то отразился на страшной их реальности.
Глава 10 Марта, кто ты теперь?
Когда говорили о Марте, рассказывали о ее безответной влюбленности в первого поэта и о том, как любил ее второй. На самом же деле, и Фауст видел это сейчас, она любила не того, которого ей приписывала молва, а как раз своего мужа, потому что женщины не могут не любить героев. Она не просто любила, она гордилась им. Да и не могла она любить другого? Нельзя по-настоящему любить того, кого называют Снежным королем. Тот страшный август все раз и навсегда расставил по своим местам.
– Они ушли, а мы остались. И нам ничего другого не оставалось, как продолжать жить потом. Скольким еще придется считаться Иудами в этом мире? – тихо спрашивала Марта. С этим клеймом она шла по разным жизням, от тех времен и для последнего времени. Но видно так было у нее на роду написано, смеяться над любовью, оставаться и идти до конца. Было в ее жизни что-то значительнее и важнее чувств к мужчине, как бы хорош он не был. Не потому ли тогда в самом начале он сразу и безошибочно выбрал Маргариту, на всю жизнь, на все их жизни. Не было на ней клейма Иуды, никогда не было. Какие-то иные недостатки были, но только не это.
Марта видела, какой печальной в одно мгновение стала его улыбка. Но он старался как-то отстраниться от черных помыслов. Если все время об этом думать, то так легко сойти с ума. А жизнь слишком коротка, чтобы еще и прятаться от нее в доме для душевнобольных. Творцы не могут быть так расточительны. Он это понял, когда в который уже раз пришлось вернуться.
№№№№№№№
Марта ушла неожиданно быстро. Он понял, что она больше не может об этом говорить. И вдруг прорвались стихи. Он не запомнил их, он тут же постарался забыть. Но если даже Марта пишет стихи, то это какое-то страшное нашествие, нельзя так, они должны быть уничтожены, прокляты и забыты, – приговор его был окончательным и обжалованию не подлежал
Фауст никогда, ни в одной из своих жизней не любил стихотворений. Но это были и не стихи даже о соловьях и розах, а древний славянский плач обо всех убитых и замученных, и о живых, потому что им еще хуже, чем мертвым.
И вдруг Фауст понял, почему так сжимается сердце. Он знал, что его дни сочтены. Она останется, когда он уйдет. И она останется во времени, когда живые будут завидовать мертвым, и судимы были мертвые, как и живые, вот что было самым страшным в этом жутком мире.
Здесь только палачи и жертвы, где взять, героев для этого времени, палачи страшны, они понятия не имеют, что такое благородство. А остальные виноваты уже в том, что живут в этом мире и готовы хоть какие-то свидетельства оставить о времени и о себе.
Глава 11 Марго вечная
В тот момент и возникла, прорвалась сквозь миры и времена Марго. Сколько дней и ночей Фауст благодарил судьбу за то, что с ними произошло. И когда случилась эта удивительная встреча на уже в 20 веке, она увидела и сразу узнала его. Она сразу поняла, кто он такой. И не испугалась, не отступила. Там, где другие женщины при одном только упоминании бы разбежались в разные стороны, и такой визг подняли, она оставалась спокойной и только мягко улыбалась. Но те девицы разумные не читали трагедию Гете, они не ведали, что там произошло, не знали, чего им нужно бояться.
Маргарита —это она, они встретились снова. С самого первого мгновения встречи он сразу понял это.. Он сравнивал ее с королевой, и она была королевой, и остается главной героиней их романа. Сколько уже было пережито в прошлые века, но что с ними случится здесь и сейчас?
Она слушала Марту, ставшую поэтессой. Была восхищена и поражена услышанным. Ничего не предвещало подобного таланта в первой жизни, но значит, и тогда они встретились не зря. Гете не просто так их столкнул, а с прицелом на грядущее. Он все видел и все знал заранее.
Потом она спрашивала, почему им выпало такое время и такие судьбы. Всем без исключения, добрым и злым, героям и негодяям. Но могло ли в их жизни быть что-то по-другому? Видимо не могло.
№№№№№№№
Марго была искренне убеждена в том, что он гений, и восхищалась всем, что он писал. Но и у гения бывают особенные вещи – таким творением стала его «Божественная комедия». По дерзости и яркости ему не было равных в этом времени. Если у Данте божественная – это прилагательное, то у него это существительное скорее, указывающее на действующих лиц и место действия, на то, что боги вернутся, сбросив прежние маски. « А за маской было звёздно, – намекал первый поэт их времени. Все верно, там были боги. Многие страницы она помнила наизусть. Она понимала и чувствовала текст не хуже, чем он сам. Это заставляло его не только любить эту удивительную женщину, но и чувствовать в ней единомышленника и соавтора. Да так оно и было особенно в последнее время.
– Берегиня, – повторял он, и все больше в том убеждался, когда пристально заглядывал в ее зеленоватые глаза. Она и была настоящей берегиней, а кто сказал, что их не может быть, особенно в этом сатанинском мире. Они никуда не исчезали и не могли исчезнуть, сколько бы их не сжигали на кострах. Святоши боялись их как огня, но русалки и берегини тащили их неизменно ко дну.
Ради Фауста Марго готова была на все, но не ради просто мужчины, а ради того, единственного, способного создать новую «Божественную комедию». Такая встреча с женщиной богиней судьбы припасена для избранных, у многих она вообще никогда не случается. Ему несказанно повезло.
Она и награда и наказание одновременно. Они неразрывно находятся рядом. Но без нее жизнь больше не имеет никакого значения. Он уже никак не мог от нее отказаться. Она смела и отважна, и она готова была на все. У нее теперь остался только он, у него еще были творчество и лютые враги. Он ничего не мог ей дать, кроме проблем. Он не очень понимал, в какой омут бросает одну из самых великолепных женщин, но он знал, что не может жить без нее. Он жил только с нею рядом. И он возвращался в любое время только для того, чтобы с ней снова встретиться и на какой-то сролк остаться рядом. Жизнь коротка, у него она часто бывала еще короче, чему у остальных, но любовь оставалась бессмертной, и она требовала их новой встречи и новой жизни
Глава 12 Последняя встреча?
Тогда она была несчастна, а теперь счастлива рядом с ним и не замечала никаких неудобств. Мягкой улыбкой она отвечала на все разговоры о трудностях, махала рукой беззаботно, если чего-то в его доме не находила. Потом эти вещи откуда-то появлялись. Она была с самого начала настоящей Берегиней. И только лучезарная и неповторимая улыбка и оставалась. Она освещала его душу.
– Маргарита, – произнес он, – понимая, что так он будет называть главную героиню его повествования. Так ее звали во всех веках и во всех жизнях прежде, имя тоже стало знаковым, как клеймо на плече.
Королева ведьм, просто его королева. Она осмелится записать и издать любовные истории. А он – тот, кто оставит ее в веках.
Фауст и Маргарита были все время вдвоем, а Марта, мужественно последовав за ними, оставалась и в этом времени одна – ее одиночество тоже в разных временах оставалось неизменным. В пустой и узкой комнате, похожей на гроб она поселилась, чтобы оказаться поблизости и просто как-то жить в этом времени. Она думала о прошлой встрече. Ее волновал рассказ о прошлом. И она снова переживала его, престав перед Фаустом. В прошлых жизнях ей хотелось отодвинуть Марго и занять ее место, теперь в этом мире она оставила такую затея. Зачем вести войну, в которой ты проиграешь все равно. Но в какие-то мгновения, ей хотелось попробовать еще раз. Не потому ли она и стала поэтессой, решив, что это поможет. Но вскоре она узнала, что и здесь облом. Фауст не любит стихотворений и не любит поэтов. Ему просто нужно было услышать историю от той, которой было еще хуже, чем ему самому, узнать, что пережила и видела она, оставаясь рядом с ним только тенью слабой, едва различимой.. Ради этого он готов был даже слушать стихи. Но обижало и оскорбляло ее другое. Он посмел не видеть в ней женщину. Пусть она была намного старше, но разве от этого она перестала быть женщиной. Так было при первой встрече там, так оставалось и сейчас здесь.
№№№№№
И тогда Марта вспомнила лицо той, которая была рядом с ним.
– Марго, – повторила она задумчиво.
Что она могла сказать о ней. Она мила и очаровательна и только. Она принесла ему не только радость (он был влюблен безоглядно) уж это чувство она могла отличить от всех остальных. Ей хотелось думать, что именно так все и будет. Хотя в ней говорила только обида и ревность. А представляет ли кто-то из вас, что такое ревность, проносимая через века, бесплотная попытка от нее избавиться, и знать, что в любом времени в любой толпе он будет видеть только свою Маргариту, и небрежно замечать ее подружку. Непонятно, как и зачем тут олказавшуюся, но ее можно терпеть, потому что они привыкли, что она мелькает где-то рядом, появляется и исчезает.
И тогда назло ему Марта влюбилась в поэта, прекрасного поэта, первого поэта и на какое-то время исчезла из их жизни. Но могла ли она долго следовать за тем, кто не отвечал ей взаимностью? Да и поэт оказался точной копией того, кто познакомил их с Фаустом, Мефистофелем, а это сразу стало ей совсем не интересно. Это могло увлекать и чаровать других девиц и жен, но для нее это был давно пройденный этап. Да и в первый раз она не любила его, а что теперь о том говорить. К возлюбленным не стоит возвращаться, а к нелюбимым —тем паче.
С какой стороны не посмотри, он не стал ее героем, нагнала в стихи тумана и дурмана, чтобы прикрыть хоть как-то пустоту- вот и весь роман на стороне.
№№№№№№№№№№
В те жуткие дни, так похожие на тьму Средневековья, Фауст чувствовал, что ему не поможет Христос, и тогда, как деятели эпохи Возрождения он стал обращаться к античным образам, там пытался искать спасения.. Помогут ли они на этот раз. Наступит ли новое Возрождение после нового Средневековья?
Конечно, сразу вспомнилась история о том, как Орфей отправился к Аиду, чтобы спасти душу своей возлюбленной и вывести ее на свет, что еще мог бы он вспомнить в те дни, когда смотрел в зеленоватые глаза Марго и знал, что и эта их жизнь подходит к концу?
Так постепенно старая история для него и зазвучала на новый лад. И стала соединяться порванная связь времен.
Путешествия с Мефистофелем по разным временам не прошли даром, да и учения его тоже пригодились, они не могли не пригодиться.
Глава 13 Аид все ждет Орфея
Когда-то в самом начале, когда Фауст смотрел на всех, кто владел тьмой в разные времена в разных мирах, ему хотелось написать историю о самом грозном из них о самом Аиде.
Это была бы странная история о том, как к нему должен был пожаловать за своей возлюбленной Орфей.
Любовь и смерть. Недоверие мужчины и вечное стремление спасти, и вечное желание вернуть, а на самом деле, желая многого, ведь он не способен даже на малое – просто вывести ее из этого кошмара. Но тогда (он не помнил подробностей) это была какая-то странная история, она так отличалась оттого, что он слышал и читал прежде. И Фауст не сомневался, что именно она и стала тем знаком кошмара, который все время сопутствовал им с Марго
Странный Аид, странный Орфей. Она называлась:
АИД ВСЕ ЖДЕТ ОРФЕЯ
Темно и мрачно в подземном мире. Бесшумно мелькают души, чудовища бродят тут и там.
Когда Зевс пирует на небесах, а Посейдон путешествует по морям и с капитанами и мореходами отважными общается, что остается Аиду, которому по жребию досталась тьма и лабиринты сплошного мрака?
Как жесток бывает такой жребий даже для богов, но с этим надо смириться.
Аид с ним смирился с самого начала, только разве не хочется и ему приобщиться к высоте небес или шири морей, пообщаться и с отважными моряками, и героями, которые шагнут прямо туда, на пир богов. Но он слишком горд для того, чтобы звать кого-то из них. Они иногда приходят сами.
Что есть у Владыки Тьмы? Где-то стонут Титаны и поверженные боги-отцы. Они не могли их, пожиравших своих детей, оставить на земле, когда те были свергнуты с небес. Есть у него чудовища, так и не смирившиеся с их приходом. Они тоже оказались в бездне и не могут оттуда выбраться.
Правда, Аиду все-таки удалось у них, вероломных братьев, отвоевать Персефону – самую прекрасную из богинь. Но погруженная во тьму, она бледнеет и чахнет, и ждет того времени, когда можно будет вернуться на землю. И он отпускает ее туда с какой-то тяжкой радостью, зная, что она, верная долгу, в свой срок вернется назад, чтобы еще половину года провести во тьме в его объятиях.
Аид знает, давно убедился в том, что она любит его, но какой покорной кажется эта любовь, как она похожа на жалость, а разве это нужно могучему богу подземного мира?
Она все понимает, она очень хочет, чтобы все было иначе, но тьма неизменно окутывает души. И земному созданию, любящему солнце и свет, цветы и разноцветных бабочек, такому легкому и воздушному, трудно здесь удержаться. Персефона старается. Но порой ему тяжко сознавать, что та, которую он так любит, страдает больше всех в его кромешной тьме.
Глава 14 Вторжение Орфея
Когда он узнал о сладкоголосом певце, то решил с самого начала заполучить его к себе, ведь должно же быть у него что-то легкое и прекрасное. И он нашел способ как это сделать. Когда змея укусила его возлюбленную, и она, та, которую, как он уверял в своих песнях, любил так, что жизнь готов был отдать, он по разумению Аида, и по заверениям Афродиты, должен был появиться здесь и остаться рядом с ней. Тогда и они услышат музыку и его песни.
Персефона заступалась за Эвридику, и уверяла его, что она ни в чем не виновата, она не должна была шагнуть во тьму. На самом деле она виновата была уже в том, что полюбила сладкоголосого певца, которого хотел заполучить в свой мир Аид, потому и ступила во тьму значительно раньше положенного срока..
Аид ждал Орфея. Сначала ему казалось, что он не придет вообще. Для горячо влюбленного, он слишком медлил. Потом все-таки появился, что само по себе не могло уже не раздражать Бога Тьмы. А когда он дерзнул просить не о том, чтобы остаться рядом с ней в его мире, ведь это так естественно для влюбленного, а о том, чтобы она, умершая, пошла назад вместе с ним, вот в тот момент и пришел в ярость Бог Тьмы. Первого испытания певец не выдержал, но он готов был дать ему еще один шанс.
№№№№№№№
И это любовь? Зачем тогда эти клятвы и эти песни.
Его гнева не поняла даже та, которая осталась с ним навсегда и знала его лучше всех – его Персефона.
Но он оставался богом Тьмы, а не злодеем, и потому предложил ему совсем не сложное испытание. Аиду хотелось убедиться, что Орфей любит эту бедную девочку хотя бы настолько, чтобы, шагая с ней рядом во тьме, не оглянуться. Он не может оскорбить недоверием Бога, а самое главное – его, который не собирался никого обманывать и всегда умел держать данное слово. Жаль, если Орфей этого так и не понял.
Если он исполнит условие, бог Тьмы готов был отпустить ее, хотя уже тогда знал, что он со всеми своими песнями ее вовсе не достоин.
Аид внимательно следил за тем, как там все было, он видел, как шел впереди Гермес, этот красавчик, без устали шастающий между мирами и делающий вид, что даже во тьме ему ничего не страшно, и он готов тут остаться. Интересно, как бы он запел, если бы Аид предложил ему здесь поселиться.
Но Богу Тьмы не нужен был Гермес, ему теперь даже Орфей не был нужен. И в глубине души Бог Тьмы хотел убедиться только в том, что он выведет ее на свет, что его песни хоть чего-то стоят, что они не пустой звук и набор красивых слов, которые могут обмануть простачков, но вовсе не грозных богов.
– Если он ее выведет, – повернулся Бог Тьмы к своей возлюбленной, но договорить не успел. По ее стону, по тому, как она закрыла лицо ладонями и заплакала, он понял, что там случилось.
Орфей оглянулся, он не мог не оглянуться, и легкая тень, которая так и останется вечной жертвой любви, исчезла и растворилась навсегда.
Когда Певец опомнился и стал снова рваться сюда, Аид хохотал. Он хохотал так громко, что сотрясались каменные своды, навсегда погруженные во тьму.
– Зачем? Что хотел он предпринять теперь, когда не исполнил даже самого простого условия? Как смеет он нарушать покой богов? – вопрошал Аид, и никто не посмел ему ответить.
Даже Персефона его больше ни о чем не просила. Она понимала, что словно каменную глыбу, бога тьмы невозможно сдвинуть с места.
Глава 15 Что будет дальше?
Когда перед ним снова возник Гермес, он думал, что этот наглец посмеет просить за Орфея. Всякое могло случиться, сладкозвучный певец мог его в чем-то убедить, заставить, хотя упрямству Гермеса мог бы позавидовать любой. Но он уже забыл об Орфее, даже раньше самого Грозного повелителя.
– Не знаю, что ты решишь, о, владыка Тьмы, – услышал он голос посланца, – но к тебе явились герои.
– Снова герои? Хорошо хоть не певцы. И кто же эти безумцы?
Аид и на самом деле даже догадаться не мог, кто они такие, и чего они хотят, если не стали бродить среди теней, отыскивая своих близких, а сразу направились к нему, может страх потеряли?
– Там Тезей, – тихо произнес Гермес, – имени второго я не разобрал.
– И что же хотят они, я не убивал их любимых, они это сделали сами, – размышлял Повелитель Тьмы.
– Не знаю точно, но насколько я мог понять из их разговора, они хотят получить твою жену.
Повелитель Тьмы медленно встал со своего каменного кресла.
– Мою жену, я тебя правильно понял? Веди их – это уже что-то интересное.
И в тот же миг Аид забыл о несчастном Орфее. Куда ему с его песнями и мольбами до этих молодцев. Он был даже благодарен Гермесу за то, что тот привел их, вот будет забава.
№№№№
Тезей, сын Посейдона, пришел за женой самого Аида, его вдохновляло безумство храбрых, и в Аиде случаются порой такие странные приколы.
И пока они шли по огромному залу, ему, вглядывавшемуся в их лица, окутанные тьмой, показалось, что и здесь становилось немного светлее и веселее жить.
Они так наивны, что верят в то, что тот, у кого есть единственная любовь и единственное сокровище – отдаст ее им. Безумство храбрых безгранично, но оно наказуемо, всегда наказуемо.
Аид дождался своего часа, он готов был взглянуть на этих безумцев и пообщаться с ними.
Кажется, так заканчивалась эта странная история тогда, а потом, да что вообще было в этом мире потом. Он не знал, не ведал. Вроде бы это не имело никакого отношения к реальности, но разве не связанно все в этом мире воедино, разве есть какая разница между прошлым, настоящим и грядущим. Люди все те же, и мало что могло измениться в этом мире с тех допотопных времен, они не лучше и не хуже, они вообще не могут меняться – все это только миф.
Фауст отложил свитки, и стал вспоминать, как он в первый раз поетрял свою Маргариту, потому что тоже оглянулся, как и Орфей, не смог, не сумел ее удержать, а когда опомнился, было уже поздно, слишком поздно. Он и в этой жизни не может спасти свою Маргариту, в этом мире он вообще ничего не может сделать. И Орфей еще тогда доказал этот прискорбный и неоспоримый факт. Но как тяжко жить после подобного открытия.
Он это понял, когда узнал о своей неизлечимой болезни
Ему скоро придется отправиться к Аиду, чтобы требовать от него невозможного, и он уже слышал смех Властелина Тьмы, слышал его приговор и видел покорный взгляд Персефоны. Все в мире повторяется, и будет повторяться дальше, если Властелин Тьмы не станет Хранителем света, а ведьма Берегиней.
Глава 16 Марта или Маргарита?
Она вспомнила снова, как Фауст смотрел на нее.. Так Марту любил другой поэт. Он был расстроен в том же августе. Целая вечность прошла с того момента. Все это было давно и казалось почти легендой. Совсем другое дело эти двое – Фауст и Маргарита. У них все совершается сейчас. Они должны быть спокойны и счастливы, в другом времени и в другом мире так и было бы. Для нее это уже невозможно. Он сумел поймать свою синюю птицу. Ей это никогда не удастся, как не удавалось в прошлых жизнях. Может быть, она расплачивается за то, что в прошлой жизни была юной и прекрасной женой художника королей, и была любима, счастлива и богата, понятия не имела о лишениях.
Если бы можно было снова вернуться в ту реальность.
Она хорошо понимала, что невозможно жить прошлым, но если нет ничего другого, что остается делать? Прошлое бесполезно для новой жизни, но словно камин в лютый мороз, оно обогревает то пространство, где ты вынуждена находиться все это время, чтобы пережить все и попытаться приблизиться к своему счастью.
№№№№№№
Оставшись одна, Марго стояла неподвижно и долго смотрела в окно. С Мартой ей было плохо, как и всегда, без нее еще хуже, она должна была это признать.
