скачать книгу бесплатно
Зарычал во сне его пудель. Что ему снилось? Это навсегда останется тайной даже для его верного хозяина. Но, неожиданно пробудившись, он, не мигая, смотрел на хозяина, будто видел его впервые и никак не мог узнать.
Собаке передается настроение хозяина. А может, он хотел убедиться в том, что с ним еще ничего не случилось. Но он почувствовал грядущую беду и тихонько завыл.
Мефистофель сердито взглянул на него, но ничего не сказал. Да и что говорить, если он позавидовал последнему рабу, спокойно развалившемуся где-то под открытым небом. И ничего не волновало, не угрожало, не пугало его – покой, доступный любому простолюдину был несбыточным желанием для властелина. Он бы поменялся местами с этим рабом, сначала хотел поменяться, но потом передумал.
Все проходит. Пройдет ночь. Она унесет с собой все кошмары. И он снова будет властелином. Власть – самая сильная зараза, от нее невозможно отказаться и избавиться. Только лютая смерть может безжалостно отнять ее, ничего не давая взамен. Но пока ты жив, ее нельзя выпускать из рук, остается только наслаждаться властью над этим миром. Да и что греха таить и кокетничать, никакая смерть ему не грозила.
Вот если бы не эти бродячие герои всех мастей и страстей. Они шастают по векам, они возвращаются снова, чтобы прожить еще одну жизнь, свято верят в то, что можно что-то исправить. А ему возись с ними как дураку со ступой Ему придется принимать решение.
№№№№№№
Но то, что предстояло совершить Мефистофелю на этот раз, могло в дальнейшем лишить его всего на свете.
Кто послал именно ему такое испытание? Почему вторжение в его мир этого бродяги не совершилось несколькими годами раньше или позднее?
И кроме самой высокой платы за власть – одиночества властелина, он получит еще вечную славу и вечное проклятие.
Мефи был силен и неуязвим для всех своих врагов лютых. Пусть размножаются бездарности, он, наделенный даром, останется в этом мире единственным и неповторимым. Но никто не сможет гордиться ни его дружбой, ни родством с ним. Абсолютное одиночество – вот что ему доставалось вместе с властью. Но он не мог допустить, не должен допустить рождение гения. Это как в старом мифе – сын превзойдет в силе и убьет отца. А это совсем другая история. Ему надо поучиться этому у Зевса, хотя за того был весь мир, а он оставался в полном одиночестве. Ну если не считать Люцифера. Хотя заставить его служить себе он вряд ли сможет, вот в чем его главная беда. Никого рядом с ним не остается совсем.
Глава 7 Большие перемены
Мефи точно знал, что останется в веках и в их писаниях, сначала в легендах и мифа, а потом в творениях писателей. Фамилию главного из них он слышал, но не запомнил, ничего, у него все еще впереди, придет время и запомнит, даже познакомится с ним. Герои должны знать своих писателей, тем более такие герои как он, принадлежащие мифомистике самой, а не просто литературе. И эта мысль на миг оживляла, согревала его ледяную душу. Люди и через сто, и через тысячу лет будут помнить о нем. А помнят они только о тех, кто строил храм и еще о тех, кто разрушил его. Вторых помнят лучше, чем первых. Строители чаще всего остаются безымянными, запоминают разрушителей. Но в том-то и дело, что вечно желавший зла, он будет совершать благо в те эпохи, когда его некому будет совершать, тут его писатель прав, совершенно прав.
Пусть потом они все извратят и приукрасят – это не так важно. Но сам факт того, что он обретет бессмертие – это главное. Он останется рядом с ученым, который захочет вернуть молодость, объявившим себя бессмертным. Какая ирония судьбы. Фауст подарит бессмертие Мефистофелю.
На первый взгляд этот ученый просто сумасшедший, но только на первый взгляд. На самом деле Он видит что-то такое, чего не могут узреть остальные. И это хитросплетение правды и вымысла так тревожит душу Мефи по ночам, что он часто теряло покой и сон.
Но как устроен этот мир, кто им правит, кто определяет людские судьбы. Не он ли присылает на землю безумных ученых, позволяя им вещать о неведомом? Властелин не знал ответов на эти вопросы и видно никогда не узнает. Сумеет ли кто-то когда-то найти на них разумные ответы.
Но если даже не найдет, все равно остается власть и страсть, и она ни с чем не сравнится. Мефистофель с самого начала творения мира обладал этой властью, большего ему и не надо. Пусть тайны разгадывают волхву и остальные чародеи. Он будет наслаждаться властью, и беречь свое сокровище. И как бы там не поворачивалось в разные эпохи, никому и никогда власть он не отдаст.
Глава 8 Хранитель света
Князь тьмы, излучающий и охраняющий ослепительный свет когда-то, знал все. Его немного смешил этот самоуверенный и честолюбивый слуга его верный. Конечно, он был значительнее остальных Демонов, и ждали его большие дела. Но чванство и спесь его не имели границ.
А ведь был он только песчинкой в мироздании, хотя и чуть крупнее остальных песчинок казался. Он считал, что сам принимает решения и вершит судьбы мира, но Князь точно знал, что ничего он на самом деле не значит, ничего не решает. И пусть благодарит преисподнюю за то, что на него чисто случайно пал указующий перст Судьбы, за то, что его руками будут твориться большие дела. Но никакой его личной заслуги в том не было, и быть не могло – все в мире только случайность. Из таких вот случайностей и складывается реальность, из-за них жизнь кажется непредсказуемой и интересной.
– Но этот хоть на что-то способен, – пытался Князь убедить себя.
Князь Тьмы знал и ясно видел грядущее, но загадочно улыбался увиденному. Он порядком устал от серой реальности, и убеждения, что долго еще ей не будет конца и края. От этого и его жизнь становилась серой и бесцветной, а от скуки сводило скулы. Он догадывался, что в новую эпоху ему и верным помощникам его придется немало потрудиться.
Знания не огорчали и не радовали его, он относился к своему существованию, как к тяжкому труду.
№№№№№№
Тот спектакль, который он поставит, будет длиться тысячелетие, а у него самая трудная роль главного героя, властелина мира-главного менеджера Вселенной.
Ее больше некому играть. Ведь тот, кого людишки называют Богом, только слабая его тень, приукрашенное его отражение, одна из сторон монеты – он все время пытался открыть им глаза, поведать эту тайну. Но они обманываться рады и не хотят смотреть в глаза реальности.
Двадцать веков они будут заблуждаться, разделяя их с богом на две половины, относя в разные миры. Но для них бог – символ, к которому обращены взоры, холодный, далекий, недоступный. А действовать, казнить и миловать всегда придется ему, в зависимости от обстановки. Хотя никогда ничего не меняется в мире, что бы они ни думали, кому бы ни молились и не приносили жертвы.
Да и что такое этот мир без него, свет без тьмы. Но однажды он уже пытался сказать Старику правду, и многому на собственных просчетах научился. Тот, не раздумывая долго, столкнул его в преисподнюю (поближе к месту действия). Ему не хотелось лишаться своего пресловутого покоя хотя бы на какой-то срок. Все и дальше текло своим чередом. Как и прежде Князь делал всю черную работу, а лавры и молитвы были обращены в небеса. И Старик должен был устало взирать на них с высоты, выслушивать их жалобы и стоны.
Но Князь Тьмы больше о восстановлении справедливости и не помышлял, а просто трудился не покладая рук, принимая все, как есть. И лишь иногда (не слишком часто) ему хотелось что-то изменить одним махом. И с молчаливого согласия небес порой это удавалось. Да, Он позволял себе вольности, чтобы не исчезла вера в то, что он не пешка на шахматной доске в этой вселенской игре. Он работал азартно и часто весело и увлеченно, и не ждал награды за свой адский труд. Ему некогда было вникать в мелкие детали, были свои просчеты и неполадки, что – то шло не так, как хотелось, но общая картина мира от этого все равно не менялась. На творимом им полотне появлялись только новые узоры.
Глава 9 Новые сюжеты в старой игре
Князь равнодушно наблюдал за тем, что должно было случиться в ближайшее время, и с интересом заглядывал в далекое грядущее. Он решил готовить Мефистофеля к главной миссии его на земле. Сыну его блудному предстояло оставаться в веках. Но, кажется, с этим он немного переборщил. Вид героя и его душевное состояние вызывало некоторое опасение у князя. Если он не очнется и не опомнится, то может все испортить. Хотя изменить он может только детали, в главном все останется неизменным.
Суд. Помилование. Распятие. Воскрешение.
А пока он решил заглянуть в послезавтрашний день, полюбоваться тем, что получится в результате. Его эксперимент удался. Только вспоминая увиденное, он никак не мог нарисовать целостной картины. Какие-то деревянные куклы, похожие на греческие статуи, но плохо отесанные и убогие появлялись то там, то тут на его пути. Рядом белые соборы, люди в ярких одеждах, какие-то кровавые баталии, похожие на пиры, и пиры, напоминавшие какие-то кровавые сражения, то ли со своими, то ли с чужими. Все это было единым и непонятным даже ему самому. И на невероятно огромном этом полотне, оно было больше похоже на бред сумасшедшего художника, ему многое еще предстояло расшифровать и понять, хотя пока вовсе не хотелось над этим ломать голову.
№№№№№№№№
Но что это была за неведомая страна, которой в этом времени пока еще не существовало вовсе, и вдруг она появилась, возникла ниоткуда.
Он снова бросил свой взор на ту часть света и ничего кроме болот, непроходимых лесов там не обнаружил. Только какие-то жалкие группки то ли людей, то ли животных бродили среди этих болот. Что же такое должно случиться за девять столетий с этими дикими людьми, чтобы появился новый мир? Но ему надоело гадать, и Князь решил, что всему придет свой срок, не стоит торопить события. Хотя память потом продолжала его возвращать в этот странный мир.
Что это было?
Это не развалины Греции или Римские просторы, что-то иное, совсем незнакомое появилось на пустом месте. Но чем могут быть ему интересны неведомые люди, когда появились уже все Македонские и Цезари, сгинули в Аид такие безумцы, как Калигула и Нерон (глупцы считали их его любимцами, но что кроме презрения он мог к ним испытывать?). И эти тоже канули в темных переходах лабиринта его миров.
Все герои и негодяи давно исчезли. И уже родился тот, кого они так долго ждали и считают своим спасителем. Он мученик, безликий и странный, станет их божеством.
Князь тяжело вздохнул о том, что должно было случиться, и понял, что порядком устал размышлять.
Нет, ему надо было развлечься немного, и отправится во дворец царя Ирода, ведь если пророк уже родился, то тот, другой, его Предтече, Иоан Креститель должен погибнуть, и есть ли в мире сейчас более важное событие, чем это.
Сколько всего о нем потом расскажут и напишут, и только он может сказать, что все видел своими глазами.
Потом, когда пройдет много веков и не останется ни одного живого свидетеля, он с особенным экстазом произнесет:
– Я там был… Я там был…
Глава 10 Я там был. Роковой танец
Князь Тьмы появился в граде Ироде.
Он направился к царскому дворцу.
То тут, то там шепотом говорили о том, что Креститель томится в плену, по навету разъяренной царицы.
Никто не смог бы предположить какова будет его судьба.
– Так уж и никто? Иродиада уже разлила масло, и они не подозревают, как скоро все решится.
Даже Предтеча не может знать, что с ним будет этим вечером, и как юная обольстительная царевна лишит его головы.
Вспомнив о чем-то очень далеком, но до боли похожем на то, что здесь должно было нынче происходить, князь усмехнулся:
А потом они будут говорить, что как только он появляется, так у кого-то голова слетает с плеч.
В корне неверный посыл, просто он появляется, чтобы взглянуть, как пророк лишится головы.
А потом можно побыть немного летописцем и писателем, называйте, как нравится, и записать бесстрастно (если получится) все, что удалось увидеть и услышать в тот роковой вечер, в царском дворце, в гостях у Ирода.
Правда, был он гостем непрошенным, но он всегда таким и оставался, такова судьба.
Вот что было написано в свитках Князя Тьмы о том роковом дне и роковом танце. Ему можно верить.
№№№№№№№№№
В стране только что вступившего на царский трон Ирода появился пророк. Он называл себя Иоанном Крестителем.
Этот пророк слыл безумцем, как и всякий пророк. В этом убедилась царская дочь Саломея, когда спустилась к нему в темницу.
Но чего хотела юная Саломея от Иоанна? Зачем она оказалась в темнице? Сначала совсем ничего. Она пошла к нему только потому, что ее отчим царь Ирод запретил всем это делать. Никто не смел ослушаться грозного царя.
– Пусть попробует хоть один приблизиться к нему.
Никто не попробовал, кроме юной царевны. Для нее царские указы оказались пустым звуком.
Царевна жестом отодвинула стражников, которые не посмели к ней прикоснуться, да и посмели бы только, и шагнула во тьму, в смрад и убожество того мира, в котором обитал с недавних пор тот, кто считал себя Крестителем, предшественником, и родственником нового бога.
Потом, когда она приблизилась к нему и увидела его колючий, насмешливый взгляд, она просто спросила:
– Но где же твой всемогущий бог, если ничтожный царь Ирод держит тебя в заточении, почему он не совершит своего обыкновенного чуда и не выпустит тебя отсюда, зачем эти муки адовы?
Во мраке пророка почти не было видно, зато хорошо слышно его хриплый голос:
– Но этот ничтожный царь так же расправился и с твоим благородным отцом, а мать сделал наложницей, не так ли, царевна?
Она вспыхнула, когда услышала первую часть фразы и усмехнулась, когда прозвучала вторая.
– Ты на самом деле веришь, что ее можно сделать наложницей, такому как он, глупец. Да он и пальцем к ней не прикоснется. А с ним она остается потому, что слишком боготворит власть, и ради того, чтобы не потерять ее, готова терпеть ласки такого царя, как Ирод. Это мужчине страсть туманит ум и заставляет делать все, что потребует женщина, а она, она погубит сначала тебя, а потом его, и не стоит так громко поносить ее, ты слишком рискуешь собственной головой, жалкий пленник. И не в твоем положении бравировать и оскорблять царей.
Глава 11 Выбор Иоанна
Иоанн задумался. Если она говорит правду, то он и на самом деле ничего не понимает в женщинах. По крайней мере, ему картина виделась по-другому. Бедная беспомощная женщина, и злодей, тайно убивший ее мужа (собственного брата) и завладевший не только его троном и богатством, но и женщиной, которая ему принадлежала. А она просто покорилась, потому что у нее не было другого выхода.
Почему он принял эту версию? Потому что, как бы не был ничтожен Ирод, Крестителю хотелось защитить мужчину, и совсем не желал он возвеличивать женщину.
– Но если ты так ее ненавидишь, почему ты еще с нею? – спросил он свою юную гостью.
– Потому что месть – это блюдо, которое подают в холодном виде, – дерзко отвечала царевна.
Она хотела отомстить за отца, эта мысль не покидает ее, но как она может это сделать? А ведь может, в том не было сомнений.
Он усмехнулся, хотя усмешка получилась грустной, он видел, что эта хрупкая девица вполне достойна своей матери. И Ирод, этот грозный царь останется только игрушкой в женских руках?
Но почему он думает, что Саломея не придумала все это? Возможно, этого ей хочется, и она выдает желаемое за действительное. Но она говорит так убедительно, что он готов поверить ей.
Саломея смотрела на него молча. Потом послышались шаги, и она заявила гордо:
– Я освобожу тебя, но при одном условии, ты уберешься отсюда и никогда больше тут не появишься.
Царевна пристально смотрела на него, и, судя по всему, она могла это сделать, если он пообещает исчезнуть навсегда. Но он неожиданно даже для себя самого, заупрямился:
– Почему я должен уходить, если здесь мой дом и мое место? Почему я должен становиться странником и изгнанником? Не бывать этому.
– Потому что царь Ирод не потерпит твоей болтовни, ему не нужны пророки, которые напоминают ему о бесчисленных грехах.
– Но должен же кто-то говорить истину царям, – не унимался Иоанн.
Он еще глупее, чем она могла предположить, и ей больше не хотелось из-за него ссориться с отчимом и рисковать собственным положением при царском дворе. Она была смела и дерзка, но только до определенной черты.
– Я пришла к тебе напрасно, – развела руками Саломея, – и я умываю руки, тебе не в чем меня упрекнуть.
– Но ты уверена, что можешь казнить и миловать без ведома царя?
– Нет, я лучше посмотрю, как ты будешь мучительно и долго умирать от руки самого ничтожного из царей. И твоими руками я отомщу ему за отца, потому что он был таким же упрямым, вы с ним очень похожи, но вот беда – побеждают всегда Ироды. Это они живут и правят долго и счастливо.
– Ты любила его? Ты очень любила его? – спросил Иоанн, когда она уже повернулась к нему спиной, чтобы уйти.
– Нельзя любить благородных, но слабых, их можно только жалеть, но за них потом приходится мстить, а так хотелось, чтобы они жили, правили и тебя защищали. Отец не уберег ни одну из своих женщин, таких нельзя любить.
Она сказала ему то, что никому и никогда не решилась бы сказать.
Пророк удивленно отступил к стене и беспомощно уселся на камни.
Какое странное создание – дочь благородного царя Ирода, жаль, что они встретились при подобных обстоятельствах, но теперь ему еще меньше хотелось, чтобы она его спасала.
– Она никогда не сможет полюбить меня, но он ее отец, и к нему она не может относиться по-другому, – думал он о свергнутом и уничтоженном царе.
Иоанн пытался понять, что предпримет царевна дальше, но даже представить себе этого никак не мог.
Глава 12 Пир царя Ирода
Ирод объявил о пире, в царский дворец сходились и съезжались многочисленные гости. Они боялись своего властелина, потому хотели того или нет, но собрались на это пиршество, хотя пророки все время предвещали какую-то беду, которая должна случиться в эту темную ночь.
Саломея тоже слышала об этих пророчествах, и она решила, что отец подает ей знак – ее час настал.
Матушка, оставив свиту за стеной, шагнула в ее покои. Она удивленно подняла глаза на спесивую царицу. Сразу видно, что они едва терпели друг друга.
– Ты еще не готова к пиру? Царь будет гневаться, ему стало известно то, что ты была у окаянного пленника, ты играешь с огнем, дорогая.
– А ты с ним не играешь? – с вызовом бросила Саломея
