Сирена: Легенда о Морской Королеве Vol.1

– Тварь, – шипит Эйлин, поднимая взгляд на самодовольно улыбающегося короля.

– Не расскажешь, о чем ты разговаривала с королевой? – спрашивает, присаживаясь на корточки и беря ее за подбородок, не давая сирене возможности отвернуться. Глаза в глаза. Леонардо ни перед кем не садился, кто ниже его по положению, но в этот раз решил изменить правила, ведь сирена-то красивая, красивее, чем русалки. Ненависть так и пляшет в голубых глазах, делая их еще ярче. Восхитительно.

– Обойдешься, – шепчет, приподнимаясь и выдыхая практически в лицо, на что Леонардо только бровь приподнимает усмехаясь.

– Маленькая бойкая сирена Эйлин Кин, – тянет слова, наблюдая, как удивление простирается на лице пленницы.

– Откуда? – только и произносит отрешенным голосом, на мгновение расслабляясь, будучи пораженной знанием короля.

– Твоя любимая королева Сейлан поведала, как и то, что ты из какого-то северного семейства. Как его называют? Гласиальт? – притворяется, будто не помнит, но давая понять сирене, что та полностью одна, а Сейлан не будет на ее стороне.

– Она не могла тебе это сказать, – возвращает свою стойкость Эйлин, вновь собирая огонь в глазах и в речи, хотя он очень слаб, сама понимает это. А построенная уверенность в королеве Сейлан тает с каждым новым словом Леонардо.

– Также я знаю, что у тебя скоро ритуал, – медленно говорит, наблюдая, как ее выстроенный мир рушится, огонь пропадает окончательно, заменяя реальность осколками и болью. И Леонардо нравится видеть это. Собственноручно сотворил. – Не думай, что королева тебе поможет. Она здесь никто, как и ты.

– Она могла рассказать тебе обо мне. Но не факт, что она предаст меня, – Эйлин пытается говорить твердым голосом, но не верит своим же словам.

– Вдовствующая королева Сейлан рассказала, откуда ты родом, чья дочь и из какого подводного клана. Так что, теперь весь двор знает, кто ты. А заодно все знают, что ты станешь моей супругой вне зависимости от ритуала. Всего хорошего, – Леонардо откидывает сирену в воду, вставая и смотря сверху вниз на нее, как на больное грязное животное. Вот только Эйлин себя так и ощущает.

Король видит, как огонь потух окончательно, осталась только сажа после него, как все каменное потрескалось и разрушилось. Он усмехается и уходит, не заботясь, что делает сирена. Он своего добился. Он ее сломал, показал, что она в его руках, и никто ей не поможет, даже вдовствующая королева. До Леонардо доносятся крики, но для него это музыка менестрелей. Ворота опускаются за его спиной, а улыбка с его лица не сходит.

Эйлин плохо. Она надеялась, что Сейлан поможет, ведь она королева. Что-то да значит в замке. Однако слова Леонардо Кастильо говорят об обратном. Сирена поверить не может, ведь перед ней две разные реалии, меж которых найти единственный верный сложно. Сейлан говорит, что может помочь, называет ее королевой, хотя Эйлин от слова «совсем» не королева. Леонардо – что вдовствующая королева сдала ее личность. И теперь прибавляется то, что Эйлин станет королевой Королевства Ноли, хотя статус ее будет не больше, чем у ее матери – жены короля Гласиалиса. Не более. Меньше, скорее. Ведь решать будет за нее король. Но Эйлин не хочет жить среди людей, она хочет обратно в море. Она готова на смерть, готова встретиться с неизвестными существами в потустороннем мире. Она готова пожертвовать собой, лишь бы подводный мир разорвал Соглашение, лишь бы они освободились от людей. Пусть лучше война, чем такой хрупкий мир.

Эйлин чувствует себя разбитой, преданной. Она не знает, кому верить, кто прав. Ведь она никто здесь, игрушка в чужих руках. У нее начинает кружиться голова от сказанной королем новости. Не хочет верить. Хочет думать, что это ложь. Но это не может быть ложью. Чувствует. Потому что слишком убедительно. Она не сразу замечает, что плачет, облизывает губы, а на них соль. И больше не сдерживается. Плачет в голос, кричит. Грудную клетку разрывает от разъедающей боли, новости и от осознания, что Эйлин придется жить с тем, кого она ненавидит, с кем не хочет иметь ничего общего. Ей плохо. Волосы спутались, потому что руки в них запустила, вода на них смешалась со слезами. Но Эйлин не собирается останавливаться. Она не может просто. Слишком много накопилось за три неполных дня. Сирена не знает, можно ли верить Сейлан. Хочет, но боится, ведь та рассказала о кланах. А это важнее, чем имя. Слишком сокровенно.

Ей хочется убежать, уйти из этого мира. Ей тесно становится в собственном теле, душа так и хочет выбраться из оболочки. Грудь болит, сдавливается тяжестью, которую хочется сбросить. Эйлин пытается успокоиться, реализовать свое желание – скребет ногтями по коже рук, по хвосту. Кровь течет по пальцам, ладоням, но не может остановиться. Попадает даже на белые волосы, отчего контраст белого и красного виден даже гвардейцам, которые наблюдают за истерикой сирены и ничего не предпринимают. Чешуя плавает на поверхности, маленькие ранки омывает соленая вода, усиливая боль. Но эта физическая боль не сравнится с той, которая в душе. Эйлин в ловушке. Она будет вечно в ловушке Леонардо – его женой, де-факто королевой, его игрушкой. Сирена не настраивалась на это никогда. Она хочет только свободы и личного пространства. А ничего этого не будет в ее жизни, стоит наступить дню ее совершенного года. Леонардо Кастильо поработит ее. Счастье отвернется от Эйлин насовсем.

Сирена пытается снять кандалы, разорвать металлические цепи, но кожа ладоней сдирается только. Не может уже рвать, метать, царапать, ломать – болит все, потому что. Эйлин сквозь пелену слез смотрит на воду, на камни, которые омываются водой. Картинка дергается в соответствии со всхлипами, но сирена настроена решительно. Она поднимает руки, сжимает кулаки и ударяет ими по воде и камням. Ей плевать на боль, на кровь – Эйлин хочется выплеснуть весь негатив, все, что накопилось плохое. Хотя не поможет —проблемы не решатся-то. В мыслях проскальзывает что-то родное и забытое, вспоминает ледники на какое-то мгновение. А через секунду острая боль, которая чувствовалась в первые несколько ударов о камни и воду, сменяется на более тупую.

Сирене глаза бы открыть и посмотреть, что случилось, но сознание слишком потерянное, она не соображает о своих действия и происходщяяем вокруг. Тихо становится слишком, и Эйлин открывает глаза, а кулаки зависают в воздухе. Перед ней, на мелководье, лед простирается. Как раз там, куда она била. Камни, которые частично были в воде, замерзли. Иней прошелся по их поверхности, а все мелководье шириной в две ладони заледенело. Сирена забывает на время об истерике, смотрит на гвардейцев, которые поражены не меньше. Запускает руку под воду и пропускает ладонь подо льдом, касаясь его. Он в точности как у нее дома. Такой же холодный и светлый. Эйлин надавливает на лед с двух сторон, ломая, и поднимает, разглядывая на солнце. Удивляется, ведь не может же она сама его сделать. Она же обычная сирена…

Стоит ей только об этом подумать, как понимает, что лед ее, сама сотворила его. Идеальный для нее, потому что: такой же холодный и чистый, как она и любит на севере. Специально выплывала, чтобы посмотреть на него, такой же даже в ее комнате во дворце. Эйлин опускает льдинку в воду, зачерпывает немного воды и подбрасывает в воздух, думая о льде, ледниках, холоде. Она уже ждет, как капли воды коснуться ее кожи, как холод каплями ударяет. Ловит несколько, разглядывает.

– Сирена… – шепчет, пробуя вновь превратить воду в лед. У нее получается одной только мыслью, а она усмехается, кидает льдинку из воды в того гвардейца, который издевался над Эйлин вчера. – Я сирена, слышишь ты, гнида?

А после заливисто смеется, потому что она, чертова, сирена, которая уже является None говорил.королевой. Кто бы что ни

Le Conte № 4

Ей страшно. Она озирается, прикрывая лицо капюшоном. Девушка минует восточные ворота замка, стражники ничего не спрашивают, будто так и надо. Гвен уверена, что Сейлан распорядилась об этом. Королева же. Русалка понимает, что вся легенда звучит правдоподобно. В ее миссии нет ничего опасного и противозаконного (по официальной версии). Ей надо успокоиться, но не может, потому что на нее легла ответственность за чужого человека, за сирену, являющейся истинной королевой Гласиалиса. Гвен движется по проселочной дороге, но, не доходя до ворот прилегающего города, сворачивает и идет в лес, где и протекает река, которая выходит в море. «Может, так и дольше, зато безопаснее», – убеждает себя. Рискованно идти к морю через город – гвардейцы передадут. А они стоят выше, чем простой рыцарь в стране. Ведь последние служат господам, землевладельцам, графам, герцогам, а первые – королю непосредственно.

Она впервые за столько лет выбралась из замка. С тех пор, как ее привела Сейлан и позволила остаться и работать, Гвен не покидала стены замка и не видела родных. Даже обряд кумар-энайд не завершила, хотя знает свою родственную душу. Они виделись всего лишь однажды – когда у того был обряд. Гвен двадцать четыре, она живет в замке восемь лет и практически забыла, каково это жить без страха за свою жизнь, страха сделать что-нибудь неправильное, ошибиться или раскрыть себя. Русалка держится только за Сейлан, что королеве нужна связь с подводным миром. Сама согласилась восемь лет назад подняться на поверхность, хотя интуитивно и понимала, что опасно будет. Но пошла, даже когда родители ее были против.

Ей бы сожалеть и пытаться вернуться в море, но не может. Ведь королева Сейлан дала ей новую личность, хоть и прежнее имя оставила, показала замок, обучила правилам, какие только существуют, не дает издеваться над ней и другими русалками в замке. Гвен знает только некоторых, остальные скрываются так же. Даже она, русалка, не может их всех узнать. Сливаются с общей массой – как и было велено королевой. Гвен тяжело жить, ей осточертело кланяться, убирать за господами, мыть все, что только можно, но понимает: Сейлан жизнь тяжелее в разы. Королева в замке живет сорок девять лет, она управляет страной, отдает распоряжения, о которых Гвен даже подумать не может. И тут она – русалка из клана Ферокс, работает в замке восемь лет, не являясь ответственной за что-либо, только за свою порученную работу.

Мягко, с грацией движется по лесу, осторожно ступает по высокой траве, ведь тропинки нет. Слышит пение птиц, стрекотание насекомых, даже радуется, что есть какие-то звуки, с ними не так страшно и жутко. Она боялась людей в первые месяцы, окружающие списывали это на напряжение «после смерти родителей»; русалка боялась тишины, потому что она давила на уши, списывали все на страх остаться одной; она пугалась каждой тени, потому что боялась быть раскрытой, считали – девушка шестнадцати лет находится в чужой стране, и ей страшно быть окруженной столькими людьми. Гвен бы усмехнуться с этого, но не может, потому что до сих пор жутко, озирается, пристально вслушивается в разговоры и резко реагирует на свое имя.

Осторожно подходит до быстротекущей реки, где вода бьется о камни крутого берега и попадает на землю. Она только тяжело вздыхает, ставя корзинку у большого валуна и принимаясь снимать одежду. Скидывает плащ, развязывает сероватый фартук, снимает сначала длинное платье без рукавов и с вырезами на боках, начинающиеся от плеч и доходящие до начала бедра – сюркотту из шерсти коричневого цвета, а потом простое платье с рукавами до кистей и шнуровкой спереди, которая обтягивает тело по форме корсета, – котту из темного льна. Русалка присаживается на валун, снимая ботинки из кожи и гольфы темного цвета. Берет шнурки, свисающие на груди, развязывает их, снимает корсет и кладет к остальным вещам. И, оставаясь в шерстяной юбке и белом льняном платье, служащие нижним бельем, – камизе, русалка снимает и их, облегченно выдыхая. Она оглядывает лес напряженным взглядом и аккуратно спускается к камням, а после погружается в воду практически по пояс. Гвен вздрагивает от холода, но сразу же привыкает, сосредотачиваясь на хвосте, и тут же, как она чувствует плавник, ей становится легко и хорошо, и даже холодная вода кажется теплой и приятной.

Гвен отплывает от берега и погружается в воду, плывя по течению и радуясь, что река широкая и глубокая, и русалку никто не увидит. Стаи рыб спокойно проплывают против течения, Гвен даже улыбается, глядя на их безмятежность, но моментально убирает улыбку с лица и ускоряется. Надо успеть до заката, а путь не близкий. Старается плыть глубоко, насколько позволяет дно. Русалка движется быстро, не реагирует ни на что окружающее. У нее цель, приказ, и она должна сделать все чисто и идеально. И главное – быстро.

Ее выбрасывает в море сильной волной, что чуть ли не всплывает, но удерживается в несколько метрах от поверхности, встряхивает головой и вновь погружается, но уже глубже. Гвен еще найти королей нужно, особенно короля Лингума, поэтому времени в обрез. Еще обсохнуть надо. Она специально волосы не распускала, потому что времени собрать их просто не будет. Русалка погружается все ниже и ниже, вода принимает зеленоватый оттенок. Она не останавливается даже тогда, когда хвост устает и пропускает маневр, благо скорость не теряет и глубину.

Гвен вплывает в подводный город, видит, как другие жители на нее косо смотрят, шептаться начинают, но русалке не до этого, она плывет к дворцу. Неважно, что ее грудь видят все. Ей не до слухов. Стоящие на входе стражники пытаются ее остановить, расспросить, но Гвен кидает на плаву: «Королева Сейлан. Сообщение для королей», и ее пропускают. Она наконец сбавляет скорость, рассматривает коридоры и повороты, других обитателей дворца и пытается понять, где находится совещательный зал. Только поворачивает за угол, как находит и усмехается: на входе стоят стражники, хотя обычно их нет. Не было необходимости, потому что, но понимает – видимо, это проделки Эйлин. Гвен подплывает, но тритоны копьями преграждают ей путь.

– Что вы здесь делаете? Кто вас пустил? Вам не положено быть во дворце клана Лингума, вы из клана Ферокс, – говорит тот, что справа стоит от русалки.

– Я – Гвен, русалка и служанка королевы Королевства Ноли Сейлан Морен, в прежнее время именуемой как Сейлан Мур. У меня послание для королей кланов от нее. Она послала меня лично, дав свою ракушку, – протягивает ладонь, где лежит небольшая лазурная ракушка, которую русалка захватила перед погружением в воду.

Стражник хмурится, но пропускает ее. Они вплывают совещательный зал, представая перед всеми морскими королями. Тритон представляет Гвен и передает то, что она сказала ранее.

– Ну, проплывай, русалка и служанка королевы Сейлан Мур (показывается статус как королевы подводного мира, вне зависимости от того, что она живет с людьми и является их королевой), – говорит морской король, сидящий во главе овального стола на самом высоком кресле. – Я – морской король клана Лингум Даллас Мур.

Гвен приветствует его языком жестов и плывет к нему, вставая по левую руку, как бы показывая свое положение и расположение короля. Русалка еще раз делает приветственный жест, но уже остальным королям, собравшиеся в совещательном зале, и говорит:

– Королева Сейлан Мур попросила меня передать, что Эйлин Кин из клана Гласиалис в замке Королевства Ноли. Леонардо намерен на ней жениться для собственной выгоды и выгоды Королевства. По ее словам, подводным мир окажется в подвешенном состоянии, так как официально два члена королевских семей находятся в мире людей, в особенности под властью короля. Она требует, чтобы морские короли явились в замок на переговоры. Королева Сейлан Мур говорит, что он их примет в обязательном порядке. Также королева просила передать, что вам лучше подняться не с Аэквора, а с западной стороны замка. Там держат Эйлин, и находятся гвардейцы. По ее плану, они доложат королю, а Эйлин Кин будет знать, что Королева Сейлан Мур пытается помочь.

Гвен замолкает и следит за нахмуренными лицами королей, как некоторые из них перешептываются между собой, даже Даллас сдвигает брови к центру и поглядывает на тритона из Гласиалиса.

– Скажи, Гвен, – спрашивает король, у которого глаза и волосы ярко-малинового цвета, из клана Флос, – почему королева настроена в помощи сирене? Почему она раньше не помогала? У тебя есть ответ?

– Да, у меня есть ответ, – кивает Гвен и, обрадовавшись, что сама спросила такое у Сейлан Морен, и продолжает: – Она не помогала по личным обстоятельствам, она сожалела об утрате мужа, сына и внука. Однако решила помочь Эйлин Кин, потому что уверена, что та – особенная сирена, будущая королева.

Договаривает и наблюдает, как некоторые короли буквально поднимаются наверх от удивления и шока, как смотрят на короля Гласиалиса и Лингум. Они, конечно, слышали об инциденте с Эйлин, но никто подробностей не знает.

– Это правда? – спрашивает тот же король из клана Флос хриплым голосом, отчего левой рукой тянется к горлу.

– Да, – одновременно кивают Даллас и король Гласиалиса – отец Эйлин. Но потом продолжает говорить первый: – Нам надо решить, поплывем ли мы на встречу с Леонардо или нет. Вы сами понимаете, что это необходимо. Надо думать, как быть дальше. Ситуация в последние несколько лет нелегкая. Тем более, когда у него сирена со способностями.

Слушая обсуждение морских королей, Гвен удивлялась, что они все, такие разные: как их плавники отличаются цветами, а волосы вторят чешуе, какие у них мнения, а ей сейчас доступно видеть их. Она же обычная русалка из клана Ферокс, далека от жизни двора своего морского короля, у которого хвост отливает ярким солнцем. Задумывается и пропускает момент, когда все они согласны на переговоры с королем Леонардо. Как раз в этот момент Даллас и заявляет:

– Поднимусь я, как представитель всех кланов, – одобрительные кивки следуют друг за другом, – однако я хочу, чтобы со мной поплыл Ронан Кин, поскольку Эйлин – его дочь и наследница трона с четырнадцати лет наравне со старшим сыном, – нахмуренные лица, перешептывания. Им дают время на обдумывание, решение-то сложное. И вот вновь видны одобрительные кивки остальных шести королей. – Вот и славно! – и обращается король Даллас к Гвен: – Передай королеве, что мы согласны на встречу с королем Ноли. Мы прибудем завтра.

Русалка кивает, прощается языком жестов и уплывает из дворца и из моря, поднимаясь против течения по реке. Старается не пропустить нужное место и выныривает около валуна. Вокруг никого, одежда с корзиной на месте. Гвен подплывает к камням и превращается в человека, поднимаясь на сушу и начиная одеваться, хотя одежда липнет к коже. Но сейчас это не главное. Главное, что она успела, и еще не начало темнеть, и у нее хватит времени собрать ягоды, вернуться в замок и передать послание Сейлан.

***

Леонардо сидит в зале совещаний с советниками, решая вопрос предстоящих сборов налогов и предположительных доходов с земельных угодий Королевства, когда в зал нагло врывается один из гвардейцев, которые охраняют пленницу.

– Ваше Величество, – останавливается около стола мужчина, пытаясь отдышаться. – Там… там…

– Что случилось? Неужели Эйлин Кин кого-то заморозила? – с нескрываемой насмешкой говорит король, откладывая отчет о посаженых овощах одного из лорда.

– Хуже, – говорит гвардеец, наблюдая, как монарх напрягается и хмурится. – Там… морские короли вышли на берег к границе тюрьмы сирены. Мы их не подпускаем, но они требуют аудиенции с вами.

– Сколько их?

– Двое, Ваше Величество, – дрожащим голосом говорит мужчина, наблюдая, как король встает с кресла.

– Эйлин их видела? Хотя неважно, – твердо выдает король и обращается к членам собрания: – вы свободны, продолжим позже, – и обращается уже к стражнику: – Пошли.

Король выпивает залпом вино и выходит из зала. Он не верит, что морские короли соизволили подняться на поверхность, тем более, решили просить аудиенции. Он столько раз им отказывал. И ни разу они сами не поднимались на поверхность, а только посылали своих подчиненных и всегда на Аэквор. Леонардо нутром чувствует, что все это как-то связано с пойманной сиреной, все слишком сильно пекутся о ее безопасности и освобождении. И короля это напрягает: только нашел игрушку, с которой можно хорошо поразвлечься – сломать ее, показать, что подводные жители ничто перед людьми суши, а главное ‒ он желает запугать их.

Леонардо за все свое правление, за все шесть лет, что он у трона, ни разу не видел морского короля. А до недавнего времени думал, что морской король – один. А сейчас оказывается, что их несколько – не знает точно даже сколько. Он ни разу не слышал, чтобы при его дяде – короле Жане Морене – морской король лично соизволил подняться на поверхность. Даже при короле Франсуа Морене такого не было. Хотя Леонардо уверен, что при его деде морской король мог и подниматься, раз Франсуа женился на морской принцессе. Леонардо закипает от злости и негодования. Бранится про себя, чуть ли не шипит под нос и меч едва не достает. Хочет разрубить этого гвардейца, который новость принес, чтобы злость выплеснуть, но не может, не поймут. Хотя руки так и чешутся. Приходится только сжимать и разжимать кулаки и дышать ровнее, чтобы немного успокоиться и оказать соответствующий прием морским королям. У Леонардо нет другого выхода, иначе сочтут трусом, а он должен показать свою мощь. Им нежелательно подниматься на поверхность.

Король выходит к западной стене замка и позволяет гвардейцу открыть дверь в каменной стене, чтобы выйти за пределы замка как раз к месту заточения сирены. Он даже не сомневается, что в этом замешана вдовствующая королева. А пока Леонардо спускается по каменному склону к воде, кидает мимолетный взгляд на сирену, которая лежит на камнях и спит. Проходит по выстроенному ограждению, вставая около остальных гвардейцев и смотря на двух мужчин по пояс в воде с серебряными трезубцами в правых руках. У одного светло-зеленые волосы, крупное телосложение с обилием мускулов, на шее висит ожерелье, на голове корона зеленого цвета с ракушками, а глаза похожи на два изумруда, отчего Леонардо хмурится, но кивает, приподнимая уголки губ. Переводит взгляд на второго короля с жилистым телосложением, у которого также на шее висит похожее ожерелье и похожая корона на голове, только синего цвета с такими же ракушками. Его светлые волосы лежат на плечах, как у Эйлин. Леонардо сразу понимает, кто перед ним, только у этого короля глаза светло-голубые, практически бесцветные, отчего у Леонардо мороз по коже пробегает. Ощущение, будто в душу смотрят эти глаза.

– Я Леонардо Александр Кастильо, король Королевства Ноли, – доброжелательно говорит монарх, кланяясь королям, слегка улыбаясь. – Я рад вас встретить у своих границ. Мне жаль, что мы встречаемся при таких удручающих обстоятельствах. Если вы не возражаете, поднимитесь со мной в мой кабинет, и мы обговорим все насущные проблемы.

– Приветствую вас, король Леонардо Александр Кастильо, – кланяется морской владыка со светло-зелеными волосами. – Я Даллас Мур, морской король клана Лингум, который является центром всех остальных кланов подводных жителей. Сегодня я представляю интересы всех морских королей. Со мной морской король клана Гласиалис, Ронан Кин, отец сирены Эйлин Кин, которую вы удерживаете в плену. Будем рады, если вы позволите нам подняться на сушу без вреда для нашей свободы и жизни.

Леонардо слышит агрессию в чужом голосе, но только кивает с легкой улыбкой и показывает рукой на берег. Они выплывают на мелководье, где вода едва ли покрывает их хвосты, и принимают человеческие обличия. И сразу вместо хвостов на них оказываются брюки свободного покрова, цвет которых совпадает с цветом хвоста. Леонардо дожидается, пока короли подойдут к нему, и ведет в замок, внутренне находясь в легком ступоре от увиденного. Столько раз наблюдал ритуал кумар-энайд, но ни разу не видел, как они превращаются в людей. Король не может отрицать, что это некрасиво и не завораживающе, хотя и высказывает свое пренебрежение к ним.

Идя быстро, Леонардо не дает им шанса остановиться и подойти к пленнице. Леонардо не позволит этого, ведь они пришли на переговоры. Так, пусть и будут переговоры. Они проходят на территорию замка, когда Леонардо поворачивается к ним и говорит:

– Прошу меня извинить, но будьте любезны оставить ваши трезубцы у стражи, чтобы обеспечить себе личную безопасность и всех присутствующих в замке.

– Тогда прошу и нас извинить, но тогда и вы снимите свой меч и все имеющееся оружие, – спокойно говорит северный король, кивая на ножны Леонардо и виднеющиеся кинжалы в сапоге и на поясе.

Мужчина молчит, изучает их взглядом, пытаясь прочесть их эмоции, но тритоны ничего не показывают, смотрят отрешенно на него, на замок и гвардейцев. Леонардо поджимает губы и тяжело вздыхает, но ничего не говорит, разворачиваясь на каблуках и входя в замок. Он проходит по многочисленным коридорам, ведя двух морских королей в зал совещания, где недавно занимался государственными делами, хотя сейчас Леонардо этим и продолжит заниматься. Только ему кажется, что это совещание будет больше похоже на выяснение личных целей.