Сирена: Легенда о Морской Королеве Vol.1

– Прошу, присаживайтесь, – говорит монарх, подходя к своему креслу и наливая вина. – Будете?

– Нет, но спасибо за предложение, – мягко отвечает Даллас Мур, присаживаясь справа от короля королевства Ноли, а Ронан Кин – слева, продолжая держать трезубцы в руках, касающихся пола. – Приступим?

– Конечно, – улыбается Леонардо, показывая свои ямочки, желая предрасположить двух королей, но те остаются непоколебимы. – Какова ваша цель визита?

– Ваше Величество Леонардо Александр Кастильо, – начинает Даллас, – мы все обеспокоены тем, что с начала вашего правления вы чрезмерно сильно охраняете Нулевую зону, которая в прежние времена являлась зоной союза людей и подводных жителей. С тех пор как было подписано Соглашение, воды нашего клана начали пользоваться еще большей популярностью, вследствие чего многие наши подданные приплывали к нам, чтобы провести обряд кумар-энайд. Однако в последние годы из-за чрезмерной охраны берега Аэквор и вылавливании наших подданных мы вынуждены прятаться, запрещать всем подниматься на поверхность, особенно рядом с вашими берегами. Но больше всего все морские короли, в том числе и я, обеспокоены, что вы, Леонардо Александр Кастильо, вылавливаете русалок, а потом они умирают от собственных рук. Может, это и не противоречит Соглашению, однако это вызывает сомнения в сохранении мира между нами.

– Вы хотите сказать, что готовы разорвать Соглашение и развязать войну? – поднимает бровь Леонардо.

– Ни в коем случае, тем более тогда, когда наши две поданные находятся в вашем замке: Королева Сейлан Мур и принцесса Эйлин Кин. Главная цель нашего визита – договориться о свободе сирены Эйлин Кин и попытаться урегулировать конфликт с вылавливанием наших поданных, – продолжает Даллас.

– До меня дошли слухи, что Эйлин является некоронованной морской королевой, и по отчетам стражи, которая ее охраняет, у нее есть некая сила, способная превращать воду в лед, – высказывается Леонардо, держа и разглядывая в руке бокал с вином, показывая свое спокойствие. – Знаете, я не могу ее освободить. Не тогда, когда я узнал, что она может заморозить все море.

– Но вы не имеете права удерживать ее! – возмущается Ронан, но тут же берет себя в руки и продолжает чуть мягче: – Она моя дочь, и я прекрасно осведомлен, что вы намерены на ней жениться вне зависимости от обряда кумар-энайд. Однако вы не чтите традиции предков и губите…

– Ронан, не надо, – спокойно, но жестко говорит Даллас, смотря на отца Эйлин. И тут же передает послание знаками, на которые Леонардо только суживает глаза. – Успокойся, я постараюсь все уладить. Я не позволю, чтобы Эйлин погибла здесь.

– Хорошо, давайте так: я освобожу Эйлин Кин, если у нее кумар-энайд один из вас, – делает паузу Леонардо и смотрит на каждого из королей. – Однако в этом случае я лично вкладываю клинок ей в руки и требую, чтобы она убила себя, – усмешка трогает его губы. Он должен показать всю свою власть. Для достоверности Леонардо достает кинжал из сапога и кладет на стол перед собой. – Если же ее кумар-энайд кто-то из людей, то Эйлин остается у меня и становится моей женой, королевой Королевства Ноли.

– Нам она нужна живой! – закипает Даллас. Ему совершенно не нравится предложение человеческого короля. – Она наша королева! Королева клана Гласиалис с четырнадцати лет!

– Не волнует, – небрежно кидает Леонардо, откидываясь на спинку кресла. – Я был третьим в очереди на трон после короля Франсуа Морена. Но, как видите, я сижу перед вами и правлю уже шесть лет. И мне без разницы, что часть моего народа ненавидит меня. Зато в моей стране нет восстаний, бунтов, и противники ко мне не лезут.

– Вы знали, что давным-давно у вашего Королевства было свое верование, пока к вам не проникло южное верование, Леонардо Александр Кастильо? А все потому, что мы знаем наши корни, наши традиции, а вы нет, – шипит Ронан. – Тем более у нас с вами один язык. Верните нам Эйлин, перестаньте вылавливать и убивать наших подданных, и мы больше вас не потревожим.

– Вы понимаете, что если я вам отдам сирену, то Соглашению придет конец? Что все, кто знал о вас всех, начнут охоту? – яростно говорит Леонардо. Он не может позволить такому случиться, не может позволить Эйлин уйти. Она для него слишком ценна. – Примите мои условия, и я закончу свою агрессивную кампанию. Я даже дам свое слово, что если кумар-энайд Эйлин кто-то из ваших, то ваша сирена останется со мной, и вам никто не будет угрожать.

– Кроме вас, – добродушно, но с нескрываемой ненавистью произносит Даллас, смотря в темные глаза Леонардо, но там нет ничего, кроме сгущающего мрака. – Она с вами погибнет.

– Но спасет вас, – продолжает Леонардо, видя, как его система убеждения работает, и морские короли сдаются. Им нечего предложить.

– Нам не нужно спасение, нам нужна королева.

– Которую вы не получите. Она моя. У вас и так много правителей. Либо вы принимаете мое условие, либо я стравливаю на всех живущих на суше своих псов, и вы постепенно теряете свой авторитет.

– А что насчет королевы Сейлан Мур? – спрашивает Ронан.

– Ей запрещено покидать стены замка, касательно моря. Иначе ей грозит смерть через отрубание головы, – спокойно отвечает король.

– А насчет Соглашения? – задает вопрос Даллас.

– Все зависит от того, что вы решите.

Король Лингума смотрит на Ронана и не видит ничего хорошо. Друг в отчаянии, не знает, что делать. Хотя и Даллас не знает. Леонардо загнал их в угол, им остается только согласиться. Ни один из вариантов не устраивает их обоих.

– Я не могу оставить дочь здесь, – передает знаками король Гласиалиса.

– Я знаю, мне и самому не хочется. Но у нас нет другого выхода.

– Что ты предлагаешь?

– Пока не знаю, но нам надо согласиться и обыграть его.

– Думаешь, получится?

– Надеюсь, что ее кумар-энайд не человек.

– Но тогда он может…

– Но мы можем попытаться ее спасти, если получится провести Леонардо, – показывает Даллас, смотря на задумчивого Леонардо и переводя взгляд на Ронана. – У нас нет другого выхода.

– Ну так что? – произносит Леонардо, устав наблюдать за их бессловесным диалогом.

– Мы согласны на ваше предложение, – отвечает Даллас, видя, как король Ноли скептически поднимает бровь. – Однако у нас есть одно условие. Если Эйлин останется с вами, то мы хотим обговорить условия вашего брачного союза. Насколько я понимаю, у вас же заключаются брачные договоры между королями, королевами и остальными высокопоставленными людьми?

– Конечно, – кивает Леонардо, ставя полупустой кубок вина на стол и придвигаясь ближе к Далласу и Ронану. – Только можете сказать, когда у сирены Эйлин Кин будет обряд, чтобы перевести ее на Аэквор в нужный день?

– Через три дня, – отвечает отец Эйлин и встает первым из-за стола и идет в сторону выхода, замедляясь, чтобы подождать остальных.

Ронан не может больше оставаться здесь, ему надо увидеть дочь, убедиться, что с ней все хорошо. Хотя какое может быть «хорошо», когда она четыре дня находится в заточении у деспотичного Леонардо Кастильо. Он чувствует исходящую негативную энергию от него. Голос, манеры, слова – все выдают в нем это. И Ронану совершенно не нравится, что Эйлин находится у него в виде пленницы. Ярость закипает внутри короля, стоит ему подумать, что дочь может стать женой такого человека, который не ценит ничего из существующего десятилетиями. Ронан боится за Эйлин, начал бояться с того случая, который раскрыл ее истинное лицо, что она королева. Только догадываться может, на что та способна.

Морской король не замечает ничего и никого. Останавливается, когда понимает, что столкнулся со служанкой и опрокинул поднос с чашками. Ронан наклоняется и помогает девушке собрать, но слышит их древний язык: «Королева Сейлан просила передать, что будет помогать и защищать Эйлин». Тритон только поднимает голову, как служанка делает книксен и быстро уходит, а он не успевает даже запомнить лица. Смотрит на ожидающих королей и следует за Леонардо вместе с Далласом.

Их выводят из замка через тот же вход, и они аккуратно спускаются по камням. Морские владыки молчат, но Даллас понимает по сильно сжатым губам, что Ронан чем-то обеспокоен и даже видит, как Леонардо, щурясь, кидает на них многозначные взгляды. Подходя к воде, король клана Гласиалис не выдерживает и смотрит туда, где должна быть Эйлин, и резко останавливается. Она удивленно и с надеждой смотрит на него, находясь на мелководье, будучи прикованной железными цепями. Король не может сдвинуться с места. Не может смотреть на такую свою дочь, у которой волосы спутаны и прежне не блестят, они лежат на ее плече, часть из них мокрая, но другая нет. Лицо осунувшееся, опухшие глаза, под которыми виднеются темные круги, губы искусаны и с маленькими ранками, на них нет цвета – еле розового оттенка. Ронан переводит взгляд ниже и перестает дышать, ведь поверить не может, что сейчас перед ним его дочь. Ее тело усыпано синяками, кровоподтеками. Но больше тритону становится дурно не от увиденного, а оттого, что не может ничем помочь, не может сейчас к ней подойти, освободить и увести с собой в море, где ей бы никто больше не причинил вред.

– Папа! – кричит сирена, ползя к камням и пытаясь приблизиться к королям, хоть и между ними достаточное расстояние. Она не замечает, как Леонардо делает знак рукой, и гвардейцы подбегают и хватают цепи, тяня на себя, чтобы не дать Эйлин приблизиться к ним. Сирена кричит, падает на камни, получая новые царапины и синяки, но вырывается. – Папа! Прошу, забери меня! – Эйлин пытается вырваться, не замечает, как слезы начинают течь из глаз. Не обращает внимания на это внимания, продолжая кричать.

– Эйлин… – успевает прошептать пораженный Ронан, желающий забрать дочь. Забывшись, движется к ней, но Леонардо преграждает ему путь.

– Простите, Ваше Величество, но я не могу позволить вам поговорить с ней, – равнодушием пестрит голос Леонардо. Он направляется к воде и ведет за собой морских королей, преграждая им путь к плачущей и вырывающей Эйлин.

Ронан кидает мрачный и извиняющийся взгляд на дочь, показывая знаками: «Прости, я не смог», и с усердием отворачивается. Он не может смотреть, думает, что это предпоследний раз, когда видит Эйлин. Сомневается, что Даллас придумает, как вытащить ее, и просто надеется, что судьба к его дочери будет более милосердной и дарует ей быструю смерть. Неважно даже от чьей руки. Главное: чтобы быстро и безболезненно.

Морские короли входят в воду практически по горло и только потом превращаются, тут же уходя под воду. Им обоим тяжело, но тяжелее Ронану Кин, который уже сейчас прощается с дочерью, молясь о спокойствии и счастье на другом свете.

Эйлин успокаивается не сразу. Она понимает, что проиграла, и у нее больше нет надежды на спасение, когда отец уходит с королем Лингума. Сирена понимает, что ей пришел конец, когда Леонардо подходит к ней и размашисто бьет по лицу, проходясь железным перстнем по губе, которая тут же начинает болеть и опухать. Но Эйлин не хочет сдаваться, не может позволить королю победить, растоптать ее, унизить. Она смотрит в его темные глаза с вызовом и с нескрываемой ненавистью. Обещает себе, что выживет любой ценой, лишь бы вновь оказаться в море. Хотя еще только вчера молилась на смерть. Она сделает все, что потребуется, но вернется. И плевать Эйлин хотела на мораль, которая в их мирах кардинально разная.

– Еще раз увижу такую сцену и тебе не жить, – шипит Леонардо, сжимая ее шею и поднимая сирену, заставляя цепляться за твердую руку и глотать воздух.

– Так убей, – хрипит она, и король отпускает ее, кидая на камни. Он скалится на шипение сирены и уходит. А Эйлин только осматривает себе и обещает, что обязательно выживет. Заплывает обратно в воду и лежит, прижав хвост к груди и перебирая пряди светлых волос. Вспоминает лицо папы, его слова и едва сдерживает слезы, но не позволяет им скатиться, опуская лицо тут же в воду, чтобы смыть их. Гвардейцы не должны видеть этого, Эйлин не может больше показать Леонардо, что сломалась. И неважно, что так все и выглядит.

Однако сирена не может долго находиться больше в воде, она выплывает на впивающиеся в кожу камни, лежит на них, смотря на небо, которое застилают тяжелые серые облака. Эйлин с удовольствием вернулась бы в воду, но не может физически. Вначале не чувствовала разницы, но сейчас все отчетливее понимает. Слишком много старых водорослей на дне, вода мутная, не такой она должна быть, отсутствие рыб, отчего сирена больше всего хочет выть. Ей тяжело находиться в грязной воде, ведь камни, которые ограждают ее тюрьму, не пропускают чистой и свежей воды. В этой даже соли меньше. Тяжело.

Эйлин смотрит на небо, кладет руки на живот, который больно сжимается. Не ела очень давно, ей плохо, что даже поспать спокойно не может. Не будь в ее тюрьме ограждений, на которых стоят гвардейцы, сирена смогла бы приманить рыб и поесть. И неважно, что ей, как дочери морского короля, не пристало есть как морским подданным, живущим в одиночестве и изгнании. Ведь даже у обычных семей существуют правила, как, когда, что есть, и кто будет ловить рыбу, моллюсков и собирать водоросли для обеда или ужина. Эйлин наплевала бы на правила, лишь бы поесть, потому что она уже не может выдержать боль в животе. Сирена переворачивается на камнях, подтаскивает хвост ближе к себе, что только плавник едва касается воды, кладет голову на руки и закрывает глаза, пытаясь успокоиться и уснуть. Хотя бы на время.

К сожалению, даже короткий сон выходит беспокойным. Эйлин плывет в темноте, находится в море, где никогда не была. Ей неведомы эти подводные виды. Но она продолжает плыть, хотя страх охватывает ее, и сирена не знает, куда и к кому плывет. Просто знает, что ей надо, что найдет там что-то. Надеется, сможет отдохунть в этом месте и перевести дух, потому что темнота и далекий шум волн высоко на поверхности пугает ее. Как и неизвестность. Эйлин замирает на мгновение у скалы, поднимающаяся наверх, к поверхности, и плывет туда. Стоит оказаться на поверхности, как сильная волна обрушивается сзади, заставляя сирену погрузиться в воду снова и потерять контроль над собой.

Эйлин приходит в себя и вновь всплывает, оглядываясь по сторонам, замечая, что на нее льет сильный дождь, мешая что-либо рассмотреть, а волны так и норовят ее потопить. Если бы не валуны, которые являются продолжением скалы под водой, она бы и не увидела, куда плыть. Сирена видит, как скала возвышается над водой, создавая пугающее впечатление. Уверена, что ей надо туда. И Эйлин плывет по поверхности, хотя волны и море явно против этого, но сирена не сдается. Морская вода попадает в рот и глаза, а дождь только усугубляет эффект, но Эйлин не отступает. Перестает дышать вовсе и приближается к небольшим скалам, петляя между них, стараясь не напороться ни на одну. Она не замечает, как оказывается под огромной пещерой, но хотя бы может выдохнуть.

Углубляется внутрь, смотря на камни с проступающим водным рельефом. Плывет осторожно и медленно, хотя часть волн врывается внутрь и пытаются достать сирену, но Эйлин уже далеко от них. Смотрит только вперед, правда, ничего, кроме темноты ничего не видно, но чувствует, что там что-то есть. Не знает, сколько плывет в пещере под скалой, потеряла счет времени. В один момент замечает свет, который идет изнутри. Он будто зовет ее, манит. Он такой теплый и чистый, что Эйлин плывет вперед, надеясь увидеть там кого-нибудь или что-нибудь. Но свет становится все дальше и дальше, стоит сирене подплывать к нему. Кажется, она сходит с ума.

Останавливается, смотрит на стены, которые почти сомкнулись вокруг нее, на волны, проникающие снаружи. Эйлин понимает, что это чья-то грамотно поставленная ловушка, пытается выбраться, но не получается. Стены сжимаются, вода все прибывает, и сирена погружается под воду, надеясь, что так сможет выбраться. Но ловушка продолжает удерживать ее, Эйлин не может выбраться, ведь выход не приближается, плыть против течения тяжело, а стены сужаются настолько сильно, что касаются ее кожи, практически обездвиживая. Эйлин перестает бороться, останавливается, позволяя себе потонуть. Она закрывает глаза, хочет уже сделать вдох под водой, чтобы умереть, и ее мучения закончились, но слышит громкий женский голос в голове: «Эйлин!». Сирена открывает глаза, но, кроме камней, которые сдавили ее со всех сторон, нет ничего и никого. И она снова слышит: «Эйлин!.. Это только начало… Не дай себе утонуть… А теперь проснись!»

И сирена резко открывает глаза, приподнимаясь с камней, на которых уснула. Она оглядывается по сторонам, но рядом нет никого, кому бы принадлежал женский голос. Она одна, не считая гвардейцев, которые стоят в паре шагов от нее и смотрят на море. Эйлин поворачивает голову и только сейчас замечает разбушевавшееся море, сильный дождь, молнии, гром и волны, которые ударяются об ограждение и попадают в ее тюрьму. Ей бы испугаться, что во сне было все так же, но не может. Видит, как в ее тюрьму помимо воды выбрасывает еще что-то. Даже сквозь темноту и капли дождя видит рыб, моллюсков, свежие водоросли. Идея быстро проноситься в голове, что забывает про все. Как? Кто? Почему? Все уходит на второй план, ведь она голодна, а еда как раз под рукой, стоит протянуть руку.

Сирена бросается в воду, игнорируя гвардейцев, пытающихся удержать ее за цепи – она хищно смотрит на них и вырывает удерживающие ее путы. Эйлин уплывает, насколько может, и высматривает рыбу, подзывая к себе едва различим пением. Она научилась этому еще лет в десять-одиннадцать, но применяла очень редко. Рыбы ее слушаются, хотя обычно такое возможно только королям или истинным королевам. Морские обитатели подплывают сначала с некой осторожностью, а потом окружают сирену. Эйлин ловит почти дюжину рыб, крепко прижимает их к своему телу, замораживает их магией и приказывает остальным отплыть от себя. И хоть сирене не хочется их убивать, сейчас для нее стоит одна простая цель: выжить. Собирает немного водорослей свободной рукой.

Она возвращается к берегу и кидает промерзшую рыбу на камни, отрывая им головы и вгрызаясь зубами в холодную плоть. Эйлин кусает водоросли и наслаждается едой, о которой мечтала столько времени. Для нее неважно, что рыба холодная, в каком-то смысле живая, а на нее смотрят гвардейцы с нескрываемым отвращением, сирена просто очень сильно голодна. Ей даже все равно, что чешуя также съедается, но только на третьей рыбе, когда голод слегка утихает, Эйлин соскабливает ногтями чешуйки на камни, отрывает голову и вгрызается в плоть, выбрасывая кости с позвоночником. Поднимает голову на мужчин и на немое презрение и отвращение говорит:

– Идите докладывайте своему королю, а я жрать хочу, – и возвращается к еде.

Эйлин хрустит последним хвостом рыбы, когда дождь заканчивается, и собирает последние кусочки водорослей, и отправляет их в рот. Она кидает ничего не выражающий взгляд на объедки и, шумя цепями, отплывает от берега и ложится на воду, закрывая глаза в блаженстве. Ведь наконец-то она поела, и у нее не болит живот. И сирене неважно, что будет утром, как отреагирует Леонардо.

Свежая и чистая морская вода, прохладный воздух, который слегка морозит кожу, но сирене нравится, и тишина, которую нарушает только редкий лязг доспех гвардейцев. Она привыкла к этим звукам за четыре дня здесь. Смотрит на небо, где ничего не разглядеть, даже звезд нет, думает о сне, о голосе, но, не найдя в нем ничего необычного, засыпает. Эйлин все равно, что будет завтра, через три дня, умрет ли она или останется жить, будет ли рядом с Леонардо или с родителями. Для нее в этот самый момент ничего не имеет значения, потому что обстоятельства от нее не зависят, она никак не может повлиять на них. И ей остается только погрузиться в мир сновидений и попытаться расслабиться. Все равно перед смертью не надышишься.

Солнце светит в глаза, легкая духота давит на кожу, что сирена во сне пытается погрузиться в воду все сильнее. Только неестественный пресный запах, влажность и мокрые камни указывают на то, что ночью шел дождь. Эйлин просыпается не от духоты, не от пролетающих чаек и не от влажного воздуха с характерным запахом. Она открывает глаза и сразу привстает в воде от резкого крика удивления и возмущения. Сирена вертит головой по сторонам, замечая две женские фигуры, стоящих около воды, как раз там, где Эйлин устроила свой первый обед в плену. Не сразу понимает, кто перед ней, но, подняв глаза на лица, пытается сделать поклон, но ее отрезают:

– Эйлин, дорогая, что здесь произошло? – спрашивает королева Сейлан, подходя чуть ближе, смотря, как сирена выбирается на камни.

Сейлан знала, чем закончились переговоры, и горький осадок до сих пор сдавливает ее горло, но она ничего не может сделать. Реальной власти у нее практически нет. Она решила спуститься к Эйлин, потому что слышала об истерике, об инциденте после переговоров, и не смогла в этот раз стоять в стороне. Кроме того, стража странно шепталась о сирене утром, говорили, будто она зверь. Сейлан шла к Эйлин и нутром чувствовала, что что-то не так. Не сразу заметила засохшую кровь и останки, ужаснулась, подойдя ближе, к самой воде. Королева сразу же поняла, в чем дело, и не могла упрекать сирену за содеянное.

– Ничего, королева, – отвечает Эйлин, смотря на женщину с восхищением. Не думала, что вблизи русалка, о которой слагают легенды, такая красивая и грациозная.

– Ты голодна? Я распоряжусь, чтоб тебе носили еду. Прости, я не думала, что…

– Не надо, королева Сейлан, – качает головой сирена, видя непонимание. – Вы не обязаны, ведь я не ваша забота.

– Нет, моя! – жестко говорит русалка, снимая аккуратные туфли с белыми чулками и усаживаясь на камни, опуская ноги в прохладную воду. – Как же я давно не плавала. Забыла, каково это.

– Не понимаю, – хмурится сирена. Не верит словами королевы, ее действиям и откровенно не понимает, что происходит, с чего такая любезность. Ведь Леонардо посеял сомнения в ней по отношению к Сейлан, в поддержке и защите.

– Король Леонардо Кастильо запретил мне принимать обличие русалки и плавать в море. Иначе меня ждет казнь. Я могу уплыть, конечно, но уже навсегда, без возможности вернуться. Ничего не хочешь мне сказать? – кивает в сторону остатков рыб.

– Мне было плохо после встречи моего папы, короля Далласа Мура и Леонардо, я пыталась уснуть в воде, но не получилось. Выплыла на камни, мне очень сильно хотелось есть. Потом мне приснился странный сон, а затем я просыпаюсь и вижу, как вода попадает сюда вместе с рыбой. Ну, я и поела, – безэмоционально, сухо говорит Эйлин, не смотря на королеву, сидящую слева.

– Что за сон? – спрашивает Сейлан, хмуря брови.

– Почему вам это интересно? – наконец смотрит на королеву Эйлин, замечая ошеломление. Вопрос не к месту, но она должна узнать. Хотя бы понять, кому стоит доверять, кто друг. Она не знает о королеве Сейлан ничего, кроме того, что рассказывают в сказках, ведь человеческий мир мог сильно изменить русалку за столько-то лет.

– Потому что я хочу тебя защитить от Леонардо, насколько это возможно. Он жестокий человек, – тихо отвечает Сейлан, смотря в глаза Эйлин. – Раз ты сомневаешься в моих словах и намерениях, значит, он приходил. Я просто скажу, что это я передала сообщение морским королям и пригласила в замок. Однако переговоры с Леонардо прошли не очень хорошо, и мне это не нравится. Я пообещала твоему отцу, что буду на твоей стороне.

– Что за условия? – Эйлин боится их услышать, видела глаза папы. В них было тонны сожаления и извинений, и ей страшно, раз даже королева Сейлан мнется, отводя взгляд в сторону.

– Если твой кумар-энайд подводный житель, то Леонардо тебя отпустит… Если убьешь себя, – ее голос замирает, слегка дрожит, но Сейлан продолжает, поглядывая на Эйлин: – Но если кумар-энайд кто-то из людей или Леонардо, то ты остаешься здесь. Не знаю, что придумал Даллас, иначе он бы не согласился, но в твоем случае лучше будет, чтобы ты осталась здесь.

– Я бы выбрала смерть, – отворачивает Эйлин и смотрит на водную гладь.

– Смерть все равно ничего не решит. Если есть шанс все изменить, то лучше им воспользоваться, – произносит королева Сейлан, вставая, и с помощью служанки надевает чулки, подвязывая их лентой. – Я прикажу, чтобы тебе начали приносить еду.

Эйлин ничего не говорит, продолжая сидеть на камнях и смотреть на воду. Ее это успокаивает, избавляет от тяжелых мыслей, будто переносишься в совершенно другой мир. А сейчас ей это нужно как воздух для людей. Она может обходиться без дыхания, но только в своей истинной форме, хотя сирене нравится вдыхать воздух, пропитанный солью, водой и свежестью. Сирена слышит, что кто-то пришел, но не поворачивается. Ей все равно, ей хочется перестать думать о своем угнетенном положении, о собственных желаниях и словах королевы, в которых есть доля истины.