Ледяной цветок

– Редкая наблюдательность, – похвалил Манул.

– Что это за птица такая, что птенцы у неё рождаются, когда снег ещё не сошёл?

Птенец подполз к ноге мальчика.

–Клесты, это ж всем известно. Ты, я смотрю, в лесу новичок, – ответил Манул и с любовью посмотрел на птенчика. – По размеру не больше мышки, ну хоть что-то.

Манул потянулся к добыче.

– Нет! – Кутыптэ резко присел, стянул рукавицы и взял птенца в тёплые ладони.

– Да что ж такое! – Манул дёрнул хвостом. – Ты так и будешь морить меня голодом?

Кутыптэ не ответил.

– Ты всё равно не спасёшь его, – настаивал Манул, – ты не знаешь, чем его кормить, он всё равно погибнет. Это печально, но это правда. Так устроен мир.

Кутыптэ молчал. В его ладонях копошился и пищал птенец.

– Отдай его мне, – ласково попросил Манул. – Так он хотя бы принесёт пользу и не даст мне умереть от истощения!

Кутыптэ нахмурился.

– Хока поможет мне, потому что я не обижал его лес, – тихо проговорил он.

Манул фыркнул.

– Так ты его спасаешь из-за Хоки? – он заглянул мальчику в лицо.

Тот в ответ выдохнул облачко пара.

– Давай я сделаю это быстро, Хока и не заметит, – протараторил Манул. – И ты заодно отвернись.

Кутыптэ не отвечал. Манул вкрадчиво заговорил:

– Смешно думать, что за тобой постоянно кто-то наблюдает. Подглядывает из укромного местечка, взвешивает твои шаги и поступки, а потом решает, достоин ты награды или нет, – Манул щурил жёлтые глаза.

– Ты прав, – внезапно согласился Кутыптэ и провёл пальцем по головке птенца.

Манул оживился.

– Спасти его я не смогу, – вздохнул мальчик.

– Зато ты можешь спасти меня! От голодной смерти, между прочим! А? Знаешь, как Хока будет доволен? Вот он обрадуется!

Манул задрал хвост и с нетерпением закружил вокруг Кутыптэ, совсем как домашний кот в ожидании обеда.

Кутыптэ посмотрел наверх. Там, на недосягаемой высоте, в обрамлении малахита еловой хвои виднелось гнездо клестов.

– Мы должны вернуть его домой, – твёрдо заявил он.

Манул отпрянул. Глаза его, казалось, стали круглее обычного.

– Ты в своём уме? Или тебе за ночь голову отморозило?

Кутыптэ смело посмотрел Манулу в глаза.

– Как? Как ты это сделаешь? – возмутился Манул в ответ на этот взгляд. – Запрыгнешь? Отрастишь крылья? Или…

– Ты поможешь мне, – перебил его Кутыптэ.

Манул замотал головой.

– Ты точно отморозил голову!

– Ты кот, а коты лазают по деревьям.

– Я Манул, – Манул одарил Кутыптэ гордым взглядом. – А манулы так себе лазальщики. Мы хороши в другом.

– Всё равно из нас двоих у тебя это получится лучше.

Манул махнул хвостом и ухмыльнулся:

– Но для этого мне надо будет взять птенца в зубы.

– Да поаккуратнее.

– А ты не боишься, – вкрадчиво заговорил Манул, – что я схвачу его и убегу, а потом съем?!

Кутыптэ вздохнул.

– Боюсь, – честно ответил он. – Но ничего другого не могу придумать.

Птенец попискивал в тёплых ладонях и беспомощно шевелил крылышками без перьев.

Манул посмотрел наверх, где приютилось гнездо клестов.

– Хм. А ведь там наверняка ещё есть.

– Даже не думай, – осадил его Кутыптэ. – Ты отнесёшь птенца и вернёшься. А за это я поделюсь с тобой обедом.

– У кого-то тут ещё и завтрака не было, – жалобно простонал Манул.

Кутыптэ повёл плечами, напоминая про висевший за спиной мешок с припасами. Манул прищурился и задёргал хвостом. В его взгляде Кутыптэ прочитал сомнение и нерешительность.

– Не верю, что делаю это! – наконец воскликнул Манул и махнул лапой.

Кутыптэ присел перед ним и протянул птенца на ладонях. Маленький клёст согрелся от тепла человеческих рук и притих. Не сводя с Кутыптэ жёлтых глаз, Манул осторожно взял птенца в зубы.

19.

Первые догадки

«Кажется, я что-то видела ночью»

В доме Долана было жарко натоплено. У очага суетилась его жена – стройная, как осина, женщина с косой светло-русых волос закрученной кольцом на затылке. Она подбрасывала поленьев в огонь, поправляла чан с кипятком и за домашними хлопотами не обращала внимания на столпотворение в доме.

Хозяин вышагивал вокруг громадного стола, накрытого льняной скатертью с красным вышитым узором. Стол был пуст.

– Да то не мальчик был! – горячо доказывал Турон. – Хоть выглядел и говорил как Кутыптэ. Это ведьма была! В образе мальчика.

Маруна часто кивала, шмыгала носом и вытирала платком красные глаза. Она сидела на лавке у окна рядом с мужем. Он заботливо обнимал её за плечи и прижимал к себе. У окна спиной ко всем стоял Кузнец с меховой шапкой в ручищах и переминался с пятки на носок, время от времени бросая взгляд на корзинку с пирожками.

Долан обернулся к Старику, который устроился за столом, сложив на нём руки, и спросил строго:

– Что скажешь? Это она весы перевернула?

Старик погладил шершавой ладонью скатерть и прохрипел:

– Как знать… Чары ведьмы неисчислимы. Если это действительно была она, вы всё сделали правильно, – он покивал, как рогоз на ветру. – Не то сейчас мы бы не досчитались не двоих, а пятерых детей.

Маруна всхлипнула:

– А если я ошиблась? И то на самом деле был Кутыптэ?

Она уткнулась лицом в ладони.

– Ну-ну, – утешал Турон и обнимал её плечи.

Кузнец присел рядом. Долан отвёл глаза и поймал укоризненный взгляд жены.

– Ну, будет тебе, – смягчился он.

– Хватит причитать попусту, – вступила жена Долана. – Слезами дела не решить.

Она стянула скатерть с половины стола, высыпала муки и обратилась к Маруне:

– Мужчины пусть думают. А ты помоги-ка.

Жена Долана выставила на стол корзину с куриными яйцами, кулёк муки и крынку молока. Шмыгая носом, Маруна подошла к столу.

– Я тогда пойду? – Кузнец хлопнул себя по коленям и поднялся с лавки, когда женщины принялись замешивать тесто. – Столько работы.

– Угу, – поддела его жена Долана. – Например, в канаве уснуть.

И хихикнула. Кузнец бросил на неё обиженный взгляд.

– Опять начинается! Долан, ну скажи ей!

– Не до того сейчас.

– Ну а что сидеть-то попусту? – вспылил Кузнец. – Ну сбежали ребятишки. Я сам такой был. Наиграются, вернутся. Им разве впервой?

Его поддержал Турон:

– И то верно! Охотники с детства учат детей обходиться в лесу.

А Кузнец добавил:

– Ну! А я подарил мальчонке огниво и научил разводить костёр. Да не пропадёт.

Кузнец махнул рукой, украдкой выудил из корзины пирожок и направился к выходу. Долан задумчиво поглаживал бороду. Женщины замешивали тесто. Старик чихнул от витавшей в воздухе муки, потёр нос и обратился к Маруне:

– А как вы заподозрили, что это не Кутыптэ?

И хотя вопрос относился не к нему, Кузнец обернулся. Маруна добавляла муку в глиняную миску, вздрогнула и просыпала мимо. Она провела пальцами на щеке, оставив там белый след. Затем оглянулась на мужа. Турон встал с места, подошёл к жене, но не успел ответить. Его перебил настойчивый стук в окно. Долан посмотрел наружу. За полупрозрачной слюдой виднелась размытая фигура.

– Долан, ты дома? – то был голос Карии.

Долан прильнул к окну, закивал и жестами пригласил её заходить. Через мгновенье Кузнец открыл перед гостьей дверь. Кария не вошла, с порога поискала глазами Долана, метнула взгляд на его жену, но тут же спрятала глаза.

– Ну? – в нетерпении спросил Долан.

– Кажется, я что-то видела ночью.

20.

Вверх и вниз

«Раненый хищник сам может стать добычей»

Кутыптэ стоял под разлапистой елью и наблюдал за Манулом. Манулы и впрямь не так изящны, как домашние коты, и этот не был исключением. Он неуклюже карабкался по ветвям, подолгу проверяя их устойчивость лапой, балансируя хвостом и опасливо поглядывая вниз. Птенец затих в его зубах. Кутыптэ не сводил с них глаз и сочувственно морщился.

До гнезда оставалось совсем немного, как вдруг Манул обернулся и посмотрел на Кутыптэ. Во взгляде жёлтых глаз Кутыптэ прочитал решимость нарушить уговор. Эти лукавые глаза говорили: «Лучше птенчик в зубах, чем журавль в облаках». Кутыптэ замер и не мог проронить ни слова. Но вопреки его опасениям Манул не скрылся из виду, а спокойно отвернулся и продолжил подбираться к птичьему гнезду. В его движениях не было никакой суеты и спешки. Впрочем, никакой ловкости в них тоже не было. Это была поступь опытного охотника, неуверенного разве что в той высоте, на которой ему довелось оказаться. Кутыптэ сосредоточенно провожал Манула взглядом. Сердце его громко колотилось. Казалось, сейчас это был самый громкий звук во всём лесу.

Внезапно тишину лесного утра нарушил птичий гомон.

– Скорее! Скорее! Сюда! Сюда! Сюда! Он ворует наших детей!

К гнезду подлетели две птички: одна с жёлто-зеленоватой грудкой, другая – с красноватой. Они кружили возле ели, не затихая ни на секунду. Манул сжался и прижал уши. Клесты вились вокруг него с криками:

– Отдай! Отдай!

Птенец в зубах Манула запищал и задёргался. Манул осторожно пробирался к гнезду, а клесты не отставали. Они налетали на Манула и пытались ущипнуть клювом или поцарапать когтями. Под их напором Манул оступился и чуть не сорвался с ветки, но успел зацепиться. Вниз посыпались комья снега.

– Не надо! – кричал снизу Кутыптэ. – Мы хотим помочь!

Клесты отвлеклись от Манула и посмотрели на мальчика.

– Так вы заодно! – прокричал папа-клёст.

– Не отдадим! – отвечала мама-клёст.

И они снова набросились на Манула. В воздухе только и мелькали их чёрные крылья. Но Манул уже успел добраться до гнезда и заглянул внутрь. Там копошились ещё два птенца – такие же невзрачные комочки, покрытые серым пушком. Глаза Манула заблестели.

– Мы только хотели вернуть вашего птенца! – кричал Кутыптэ. – Он выпал! Мы не хотели его обидеть!

– Не верим! Не верим! – вились клесты над гнездом.

Манул опустил птенца в свитое из прошлогодних веток гнездо и разжал зубы. Птенчик пополз к своим братьям, они сгрудились, прижались друг к другу и жалобно запищали. Манул с любовью их рассматривал. Такие маленькие и беззащитные. Лёгкая добыча.

– Убирайся! Убирайся! Вон! Вон! Вон! – галдели клесты.

– Спускайся! – крикнул Манулу Кутыптэ.

Манул взглянул вниз, где мальчик махал ему рукой. Он ещё раз посмотрел в гнездо, нервно дёрнул хвостом, зажмурился, сжал зубы и попятился назад. Но в этот миг один из клестов больно ущипнул его за ухо, да так, что Манул вскрикнул и замотал головой. Второй клёст на полной скорости пихнул его в бок, Манул потерял равновесие, не успел зацепиться за ветку и сорвался вниз. Он ударился о росший ниже сук и отскочил от него. Едва перевернувшись на лапы, Манул с хрустом обрушился в сухой кустарник, что рос под елью. Сверху на него осыпалась труха, снежная пыль и опустилось несколько перьев.

– Убирайтесь! Убирайтесь! – кричали сверху клесты. – Чтоб не видели мы вас больше!

Они юркнули к своему гнезду, и галдёж их понемногу утих.

Воцарилась тишина. И хотя утро в зимнем лесу было в самом разгаре, а солнце поднялось высоко над верхушками елей и ярко освещало всё вокруг, лес молчал. Точно бы кроме этих клестов его не населяла больше ни одна живая душа.

Кутыптэ кинулся к Манулу, но замер в нерешительности. У подножия ели не было ни звука, ни движения.

– Манул? – шёпотом позвал Кутыптэ и осторожно шагнул.

Наконец кустарник затрещал, и оттуда показалась морда Манула. Взгляд его жёлтых глаз был полон обиды и грусти.

– Ты цел! – Кутыптэ радостно взмахнул руками и хлопнул себя по коленям.

Манул тяжко вздохнул.

– Говорил я тебе, мы неважнецки лазаем по веткам.

Кутыптэ опустился перед ним в снег.

– Ты здорово справился!

Манул подошёл ближе, заметно прихрамывая на переднюю лапу.

– Но ты ушибся!

– Редкая наблюдательность, – горько усмехнулся Манул.

– Тебе больно? – спросил Кутыптэ и погладил Манула по голове.

– Теперь я совсем как тот птенец – тоже выпал из гнезда.

Кутыптэ хихикнул. Манул с грустью посмотрел на него. Он отошёл к кустарнику, разрыл ямку в снегу и улёгся, осторожно поджав ушибленную лапу.

– Что ты делаешь? – спросил Кутыптэ.

Манул закрыл глаза.

– Я не могу дальше идти. Мне нужно набраться сил. Хоть я и хищник, но раненый хищник сам может стать добычей.

И свернулся клубком. Кутыптэ внимательно на него посмотрел.

– Я не брошу тебя тут!

Манул покачал головой и отвернулся.

– Я тебя понесу! – выпалил Кутыптэ.

Манул лежал молча и не двигался. Кутыптэ подполз ближе. Манул медленно открыл глаза и пристально посмотрел в лицо Кутыптэ.

– Почему ты мне помогаешь? Зачем я тебе?

Кутыптэ погладил его между ушей.

– Ведь это я погубил твою Мышку. Я даже не знаю, где нам искать твою сестру, – сказал Манул и прищурился в ответ на ласку.

– «Нам»! Ты сказал «нам»! – обрадовался Кутыптэ.

– Я стану тебе обузой, – грустно добавил Манул и опустил голову. – Оставь меня, я уж как-нибудь сам.

– Не говори глупостей.

Манул помолчал.

– Или ты это делаешь, чтобы не огорчить Хоку? – тихо спросил он. – Чтобы Хока не передумал помогать тебе?

Теперь уже Кутыптэ ответил не сразу.

– Нет, – твёрдо сказал он. – Об этом я даже не вспоминал.

– Тогда почему?

– Потому что ты сдержал слово, – ответил Кутыптэ и уверенно посмотрел в жёлтые глаза. – А теперь я должен сдержать своё.

Манул не ответил. Только носом уткнулся в руку Кутыптэ и замурчал. Кутыптэ почесал его за ухом.

– И что, у тебя и вправду есть еда? Ты не обманывал меня?

– Лосятины ещё полно осталось! – похвастался Кутыптэ.

– Не пробовал никогда. Это вкусно?

– Пальчики оближешь! – засуетился Кутыптэ, снимая наплечный мешок.

– У меня нет пальчиков. У меня лапки.

Кутыптэ в ответ рассмеялся. Он положил мешок перед собой и запустил руку внутрь.

21. Взаимные упрёки

«Ты знаешь, что это?»

– Как?! – Маруна всплеснула руками, и мучная пыль разлетелась в стороны. – Как ты могла отпустить его одного?

Она испытующе уставилась на Карию. Та стояла по другую сторону стола и раскатывала тесто. Жена Долана разбила яйцо в миску и заливала его молоком, украдкой поглядывая на новую гостью. Засучив рукава и высунув от усердия язык, Кузнец тоже раскатывал тесто. Получалось не очень. Рядом старался измазанный мукой Турон, которого женщины тоже припрягли к работе. Вокруг стола расхаживал Долан.

– Я никогда не лезу в чужую жизнь, – отвечала Кария, разминая тесто для будущей лепёшки. – И тебе советую то же, соседка.

Маруна отмахнулась, и мука поплыла в воздухе, как пыльца серебристого шафрана. Старик переводил взгляд с одной женщины на другую и внимательно рассматривал каждую.

– Хватит! – крикнул Долан и замахал руками. – Устроили базар! Ещё раз всё по порядку и подробно. Тогда и решим, что делать. Давай, Кария, с чего всё началось?

Кария скривила недовольное лицо, налегая на комок теста.

– Говорю же, меня разбудил шум в курятнике. Куры переполошились. Лиса, думаю, забралась да потаскает всех несушек.

– Это мы слышали, ближе к делу, – подгонял Долан.

Кария с гневом выдохнула.

– Не поймёшь тебя: то тебе подробно, то короче. В общем, вышла во двор, а дом-то у меня на пригорке, да и вижу, как с луга бежит кто-то к деревне. Пригляделась, да никак Кутыптэ наш. Я значения не придала: ну бежит и бежит, дети в этом возрасте разве усидят на месте?

– Но не посреди же ночи! – встряла Маруна.

– Тихо! – шикнул Долан.

– А потом, как я из курятника обратно к дому шла, вижу: идёт он уже к лесу через луг. С фонарём в руке. Вот, всё.

В избе сделалось тихо. Только в печке шуршал огонь. Да Кузнец пыхтел над непослушным комком теста.

– Ты его не остановила, – прошептала Маруна, не глядя на соседку.

– Говорю же: я не вмешиваюсь в чужую жизнь!

– Снова как куры квохчете! – вспыхнул Долан, точно огонёк в печке.

– Ты ничего странного ты не заметила? – спросил Старик Карию.

Она задумалась.

– Ну если не считать странным, что маленький мальчик ночью идёт в лес один, то нет, всё было обычным.

– Уверена? – допытывался Долан.

Кария сжала губы, поводила глазами по сторонам и прищурилась.

– Было у него на шее что-то.

Маруна подняла голову и впилась взглядом в соседку.

– Блестящее такое, – говорила Кария. – Да впотьмах разве разглядишь?

– Говорю вам, то не мальчик был, а Гыр-Пыбра! – вступил Турон и утёр рукой нос, оставив белый след. – Откуда у Кутыптэ такое ожерелье?

– Какого на нём никогда не видели, – добавила Маруна.

– Ожерелье? – всполошился Старик и вскочил с места.

Все обернулись на него.

– Как оно выглядело?

– Да откуда ж мне знать? – растерялась Кария. – Я его с близи-то и не видала.

– Маруна? – строго спросил Старик.

Маруна заглянула в глаза мужа, точно ища поддержки. Он кивнул. Маруна провела пальцем по усыпанному мукой столу, оставляя штрихи.

Долан вытянул шею, чтобы рассмотреть рисунок.

– Такие плоские вроде как. Блестящие, – сказала Маруна.

– Вещь, видно, дорогая, – добавил Турон.

Старик обрушился на место. Все умолкли и обернулись на него с испугом. В тишине раздался возглас:

– Ну не моё это! – взмахнул руками Кузнец, увлёкшись тестом настолько, что утратил нить разговора.

Он окинул взглядом замерших товарищей. Те не сводили глаз со Старика.

– Ты знаешь, что это? – вкрадчиво спросил Долан и указал на стол.

На покрытых мукой досках виднелся рисунок Маруны – несколько штрихов сложились в три прямоугольника.

22.

Заметая следы

«А я думал, я тебя знаю»

– Куда ты нас ведёшь? – озадаченно спросил Долан.

Вместе с Маруной, Туроном, Карией и Кузнецом они шли за Стариком по улочкам деревни.

– Доброго дня! – кричали им со дворов жители.

Долан взмахивал рукой для приветствия; остальные озирались по сторонам и кивали с кислыми улыбками на лицах, точно ждущие разоблачения прохвосты. Только Кузнец без особого интереса смотрел по сторонам и несколько раз широко зевнул.

– А зачем вы взяли меня с собой? – спросил он.

Но ему не отвечали.

– Здравствуй, Долан! – крикнул коловший дрова мужчина. – О, Турон, и ты тут? Когда на охоту?

– Не сегодня, – отвечал Долан.

– Эх, руки аж чешутся, – прогудел мужчина и взмахнул в воздухе топором. – Слыхал, как всю ночь волки выли? Совсем близко к деревне вышли. Как бы на овчарню не напали.

– Не нападут, – отозвался Турон.

– Хорошо, если так, – ответил мужчина, и с его двора раздался стук топора.

Отряд продолжил шествие. Долан шёл позади Старика и задумчиво смотрел вниз, где на подошвах стариковских валенок мелькал налипший снег. И думал он о том, что бы сделал на месте Маруны и Турона, если бы к нему домой среди ночи явился ребёнок. Поверил бы? Или прогнал со двора, приняв за чары злой колдуньи?

– Это должно пока оставаться в тайне, – сказал он так, чтобы его услышали только участники шествия. – Нельзя поднимать шум.

– Решать тебе, – пробурчал Старик, – но чем дольше мы молчим, тем раньше люди потеряют бдительность. Да и спасибо тебе никто не скажет, что утаил опасность.

Долан в ответ хмыкнул. Старик продолжал:

– Люди ленивы. Пока их не припугнёшь.

– Доброго дня! – донеслось со двора.

– И вам! – отозвался Долан и сказал в спину Старику: – Не нравятся мне твои речи.

Впятером они петляли по немногочисленным улочкам деревни.

– Это надолго? – теперь уже Кария не утерпела. – У меня куры не кормлены.

– А у нас дети дома одни! – пожаловалась Маруна и обернулась на кивнувшего мужа.

– Не займёт много времени, – буркнул Старик.

Все недоверчиво переглянулись, но спорить не отважились.

Наконец Старик подошёл к перекошенной калитке, отворил её и вошёл во двор. Долан резко остановился, да так, что шедший за ним Турон налетел на его широкую спину.

– Ты привёл нас к себе? – удивился Долан.

– Можете не разуваться, – ответил Старик и открыл перед гостями дверь.

Пять пар ног застучали по половику у порога, чтобы сбить налипший снег. Последним в дом вошёл хозяин.

Это убежище долгое время не знало уборки. Абы как была побросана домашняя утварь, в углах разрослась паутина, махровая от налипшей пыли. А метла, которая призвана с этой пылью бороться, сама была покрыта её толстым слоем. На верёвках под потолком и на вбитых в стену гвоздях сушились пучки трав и ветки с ягодами. Пыльные банки с кореньями и порошками стояли на таких же пыльных полках. И только следы пальцев, чуть менее присыпанные пылью, говорили, что всем этим добром ещё кто-то пользуется.

– Может, тебе помощь нужна по дому? – спросила сердобольная Маруна, оглядывая стариковский быт.

– Мне помощь нужна в этом углу, – сухо ответил Старик и обратился к Кузнецу. – Сдвинешь с места?

Он ткнул пальцем на обитый медью сундук в углу. Кузнец усмехнулся и мотнул головой.

– Ну наконец. Думал уж, до вечера буду с вами хороводы водить да тесто замешивать, как в Праздник урожая. Разойдись! – сказал он и отодвинул с пути Маруну и её мужа.

Затем нагнулся к сундуку и потянул на себя, но издал натужный рык и отскочил, едва устояв на ногах.

– Жернова у тебя там, что ли? – спросил Кузнец. – Моя наковальня легче будет!

– Помочь? – предложил Долан.

– Сам я! – отмахнулся Кузнец и набросился на сундук.

Но и со второй попытки сундук не поддался. И вот уже втроём – Кузнец, Долан и Турон с кряканьем и рычанием тянули неподъёмную громадину.

– Тяните, тяните! Ещё! – командовал Старик, пока сундук наконец не сдвинулся.

– Ого! – Кузнец зачесал затылок. – Он тут стоял так долго, что прямо врос в доски.

– И корни пустил! – хмыкнул Долан.

– А ты как думал? – отвечал Старик. – Во всём нужна осторожность. А теперь вот.

Старик полез за сундук, склонился над полом и потянул доски вверх. Там оказался небольшой погребок, совсем неглубокий. Луч солнца врывался в окно и ложился в тот угол. Все пригляделись и увидели, что под досками лежал свёрток потемневшей от старости холщовой ткани. А в нём – что-то достаточно твёрдое. Старик поднял из тайника свёрток, как драгоценность, и бережно положил на крышку сундука. Затем откинул края ткани, и глаза собравшихся расширились от удивления.

– Ну и дела! – протянул Кузнец и снова почесал затылок.

Долан в потрясении посмотрел на Старика:

– Что ж там внутри такого, что ты водрузил сверху тяжеленный сундук?

– Видала? – спросил Турон у Маруны.

– Может, откроем уже? – предложила Кария.

– За этим я вас и привёл, – ответил Старик, сдвинул бороду набок и полез за воротник, чтобы вытянуть шнурок, висевший на иссохшей шее.

На крышке кованого сундука лежала толстая книга. Солнечный луч падал на её обложку и массивный переплёт. В этом луче витала пыль и медленно ложились на потускневшие петли жёлтого металла и обитые им же углы кожаной обложки. Обложка была заперта на замок.

Старик выудил маленький ключик на шнурке, продул его и потянулся к замочной скважине.

– А я думал, я тебя знаю, – прошептал Долан.

Не глянув на него, Старик сказал:

– Мы часто так думаем о тех, кого встречаем каждый день.

Затем вставил в замок ключ и повернул. Механизм заскрежетал.

– Он, должно быть, ржавый давно, – сказал Кузнец. – Когда ты открывал его в последний раз?

– Тебя ещё на свете не было.

Старик с усилием нажал на ключ. Раздался треск, и в его пальцах осталась половина ключа. Другая половина застряла в замочной скважине.

– Да что ж ты! – воскликнул Старик и в раздражении пнул сундук.

– А ну-ка, – Кузнец взял книгу и поднёс замок к глазам. – Да… механизм того.

Старик застонал.

– Починить сможешь? – спросил Долан.

Кузнец повертел книгу в руках, осмотрел петли, взвесил книгу в руке.

– Обломок ключа вытащу, делов-то. Затем выточу новый. Механизм, если цел остался, маслом смажу. Повозиться придётся, но дело выполнимое.

– Сколько? – выпалил Старик. – Сколько тебе нужно времени?

Кузнец поджал губы.

– Вообще новым буром хотел заняться. Углеруб покоя не даёт…

– Сколько?! – засипел Старик, точно его душили.

– Ну… – смутился Кузнец – До конца дня управлюсь.

– Не позднее! Подождёт Углеруб.

– Лишь бы механизм не пострадал, – Кузнец ещё раз осмотрел книгу. – Хотя замок могу и молотом сбить. Дело плёвое.

– Нет! – крикнул Старик, выхватил книгу и прижал к груди. – Нельзя с ней так!

– Что ж там такое, что ты позвал нас всех? – спросила Кария.

Старик пошарил глазами по комнате и ответил не сразу.