Ледяной цветок

Когда он снова открыл глаза, видение исчезло. Но стоило ему перевести взгляд на другое дерево, как два зелёных глаза показались из-за ствола.

– Кто ты? – шепнул Кутыптэ в испуге.

– Это здесь всякий знает, – с хрипловатым смешком отвечал голос.

Точно, волк. Зубы заговаривает, а потом набросится. Вон как глазища сверкают.

– Что привело тебя сюда? – спросил сиплый шёпот.

Кутыптэ обречённо вздохнул. Но ему подумалось, что если рассказывать долго, то получится потянуть время. Быть может, даже дождаться рассвета, и тогда его найдут охотники. Если он только не замёрзнет в этом лесу до смерти.

12.

Зелёные глаза

«Я думал, тобой только маленьких пугают»

– Вот. Это привело меня сюда.

Кутыптэ ткнул пальцем на золотые пластины на груди и поискал в темноте два зелёных глаза. Но глаза исчезли.

– А ещё то, что сестра пропала… – добавил он тихо.

Он всё так же сидел под громадной елью, где оказался после страшной встречи с филином и чёрным шаром, когда пустился от него наутёк, свалился в овраг, разбил фонарь, потерял Мышку и повстречал волка с зелёными глазами, который отчего-то не торопился нападать, а играл в странные прятки.

– Я не знал, что всё так обернётся. Я не хотел. Я… Я заблудился, – шептал Кутыптэ неизвестно кому.

– Это сразу видно, – прозвучал спокойный ответ.

– Откуда ты знаешь? – насторожился мальчик. – Ты следил за мной?

В ответ голос сипло захихикал.

– Хока всё знает про этот лес. Это лес Хоки.

Зелёные глаза моргнули.

– Хока и есть лес.

– Так ты… Хока? – в потрясении выдохнул Кутыптэ.

– Отчего ж не Хока, – охотно согласился голос. – Он самый и есть.

Кутыптэ перевёл дух. Ну, точно не волк.

– А я думал, тобой только маленьких пугают…

Глаза исчезли и появились в другой части леса поодаль. Кутыптэ вскочил с места.

– Постой! Если ты всё знаешь про этот лес, помоги мне найти сестру! Её утащила Гыр-Пыбра! И что это за чёрный комок за мной гнался? Это всё ведьма, да? Куда ты?

Глаза мелькнули вдалеке, и мальчик бросился за ними, прокладывая путь меж еловых стволов.

– Погоди!

Хока не отвечал. Кутыптэ осмотрелся – глаза пропали. Он снова остался один среди стволов, среди ночи, в кромешной тишине.

– Хока? – позвал он.

Сверху донёсся негромкий кашель. Зелёные глаза теперь выглядывали из дупла над головой Кутыптэ и сделались грустными.

– Люди на севере рубят и жгут лес. Делают Хоке больно, – шепнул он. – Приложи ухо к стволу.

Кутыптэ нерешительно шелохнулся. Он опустил мешок с припасами под ноги и коснулся ухом шероховатого ствола ближайшей ели. Кора дерева была колкой и холодной, но едва ухо привыкло к шершавой поверхности, изнутри послышались удары топора, крики работников, хруст веток и треск древесины.

– Хока не противится, когда люди рубят лес, чтобы построить жилище и обогреть себя. Но люди на севере рубят лес, чтобы его не было. Не было Хоки.

– Зачем они это делают?

Хока горько вздохнул:

– Боятся.

– Тебя?

– Гыр-Пыбру. Гыр-Пыбра питает свои силы в лесу.

Кутыптэ отпрянул.

– Так ты помогаешь ей?

– Хока всем помогает. Хока – дом для всех. Хока всем друг. А теперь Хоке больно.

Кутыптэ заморгал и потёр рукавицей лоб.

– Тогда почему… почему ты просто не попросишь Гыр-Пыбру помочь?

– Это не дело Хоки. Это дело людей.

Глаза погасли.

– Стой! – крикнул Кутыптэ. – Подожди, не уходи! Я могу помочь!

Стало тихо. С соседней ветки осыпался снег. В этой тишине прозвучало удивлённое:

– Ты?

– Да!

Всё снова стихло. Послышались шорохи, точно кто-то шлёпал ладонью по сухой листве. Это был смех Хоки.

– Ты очень мал! Тебя никто не послушает!

– Почему?

– Хока видел много людей и знает, что большие люди не всегда слушают больших. Что уж говорить про тебя, такого маленького!

Кутыптэ насупился.

– Ничего я не маленький! Вот сестра – маленькая.

Сказал так и загрустил.

– Ты проявил доброту, – с теплотой, насколько позволял трескучий голос, сказал Хока. – И никогда не обижал мой лес. Не каждый бы на твоём месте вызвался помочь.

Кутыптэ поднял голову туда, откуда звучали эти слова, но ничего не увидел. Ни движения, ни зелёных глаз.

– Мне тоже нужна помощь, – сказал он, не зная, в какой стороне искать взгляд Хоки.

– Берегись того, чьё лицо красно, – прозвучал невидимый шёпот. – А пока спи. Разведи огонь и спи.

Голос стих.

Рядом с Кутыптэ из пушистых еловых ветвей высыпалась охапка хвороста. Не мешкая, Кутыптэ достал огниво и застучал камушками, чтобы высечь искру.

– Хока, – позвал он тихо, – я, правда, хочу помочь. Ты только скажи, как.

Ответа не было. Кутыптэ вздохнул и принялся раздувать огонёк.

– И как мне узнать, где поджидает краснолицый?.. И сестру где искать?

Вдалеке звучал протяжный вой. Кутыптэ съёжился и осмотрелся.

– Волки! А если они найдут меня?!

В тот же миг над головой Кутыптэ зашептались еловые ветви. Заволновались, зашевелились и опустились ниже, до самой земли. Склонились со всех сторон, защищая от неустанного ветра и летящего снега. Только в той части, где Кутыптэ возился с огнём, ветви размыкались, чтобы дым беспрепятственно выходил наружу.

Кутыптэ закончил с костром и осмотрелся – это был настоящий шалаш с древесным стволом посередине. Под ногами оказался не снег, а мягкий ковёр из рыжих иголок, совсем не колючих. Воздух прогрелся, и ель дивно запахла хвойным духом. От скачущих язычков пламени стало светло и даже как-то уютно. Кутыптэ поднялся, любуясь разведённым огнём и своим новым жилищем. Затем подошёл к стволу ели и погладил его.

– Спасибо, – сказал он и приложил к стволу ухо.

Внутри слышались звуки пилы и топора. Люди рубили лес даже ночью.

Раздался шорох.

– Хока? – обернулся Кутыптэ.

Шорох усилился. Кутыптэ смотрел туда, откуда доносился звук. Только сейчас он подумал, что надо было взять с собой вилы, чтобы было чем обороняться от волков. Он нащупал под ногами сухой сук, прижался спиной к стволу и выставил перед собой это жалкое оружие.

13. Ужин у костра

«Какой смысл трепыхаться?»

Сердце Кутыптэ колотилось. Не моргая, он смотрел, как шевелятся еловые ветви, точно кто-то ищет вход в его жилище.

– Ну, давай! – крикнул он, вот только крик получился совсем не грозным.

Приникшие к земле ветви приподнялись, и оттуда показалась Мышка. Кутыптэ отбросил ненужный сук, кинулся к ней и взял в ладони.

– Это ты!

Мышка захихикала в ответ.

– Еле лапки унесла! И еле нашла тебя. Представляешь, меня веткой сшибло, – Мышка выдохнула. – Ну и дёрнуло тебя в лес отправиться среди ночи. До утра не мог дотерпеть.

– Но Ирика пропадёт! – выпалил Кутыптэ.

Мышка смерила его взглядом.

– Можно подумать, сейчас мы просто мчимся её выручать.

– Ты права. Нельзя медлить! – он схватил мешок и натянул за плечи.

Мышка махнула лапкой.

– Теперь-то уж что. Дождёмся утра.

– Нет! Надо идти!

– Слышал, как волки воют? Чем ты будешь от них отбиваться – этой веточкой? – она кивнула на сухой сук.

Кутыптэ поник. Стянул мешок и с досадой бросил под ноги.

– А здесь хоть какое-то укрытие. И тепло, – добавила Мышка.

Она потянула лапки к огню.

– Ведьма сказала, что я могу быть спокоен за сестру, – буркнул Кутыптэ. – Но разве можно верить ведьмам?

– Я всегда делаю так, – рассудительно отвечала Мышка, – если что-то не могу изменить, оставляю как есть. Какой смысл без толку трепыхаться?

– И зачем она дала мне эти штуки? – Кутыптэ пропустил слова Мышки мимо ушей и отрешённо потрогал пластины. – Что ей от меня надо? Я запутался.

– Может, оно и само как-то образуется.

В желудке громко проурчало.

– Ой, – смутилась Мышка, – это у меня.

И застеснялась.

– Да ты ж у меня голодная совсем! – спохватился Кутыптэ и полез в мешок.

– Честно? – Мышка взяла в лапки хвост и застенчиво потеребила его кончик. – Я не любительница есть по ночам, но раз уж предлагаешь…

И снова захихикала, прижав лапки к мордочке.

Кутыптэ уселся на хвойный ковёр у огня и положил перед собой мешок. Выудил краюху хлеба, отщипнул кусочек и протянул Мышке. Она с благодарным поклоном приняла угощение, и оба принялись жевать.

Вдалеке ухал оставшийся без ужина филин, завывали голодные волки, а эти двое сидели в шалаше из густых еловых веток, грелись у костра и молчали. Мышка быстро расправилась со своим кусочком, почистила усики и посмотрела на Кутыптэ в надежде на добавку, но не решилась его тревожить. Мальчик задумчиво смотрел на огонь, и ему вспоминалось лицо Ирики, такое смешное без двух верхних зубов.

14.

Амулет волшебный

«Я больше не верю в чудеса»

Ирика во все глаза смотрела на пляшущие огоньки в очаге и подбросила ещё веточку. Ждать, пока закипит отвар шиповника, было скучно, и она отошла к окну, которое от наледи стало ещё менее прозрачным. Ирика подышала на стекло и протёрла ладошкой. Снаружи стемнело, и за окном ничего не было видно. Ирика забралась на деревянную лавку, упёрлась локтями в подоконник и прильнула к стеклу:

–И чего они переполошились?

Кутыптэ присел на скамейку спиной к окну и глядел на огонь в печи. Хворост звонко хрустел от разведённого жара, а язычки пламени с жадностью облизывали чарку с отваром из шиповника, вот-вот готового закипеть.

– Ты же слышала: ведьму боятся, – ответил он.

Ирика отвлеклась от окна и посмотрела на брата так, будто он сказал сейчас величайшую глупость в мире.

– И ты поверил?

– А ты нет?

В печурке трещал огонь.

– Я больше не верю в чудеса, – грустно, но решительно заявила Ирика. – Если бы чудеса работали, мама с папой были бы сейчас с нами.

Кутыптэ насупился. А Ирика провела пальцем по морозному узору на стекле и обернулась к брату:

– Знаешь что? – засуетилась она и хитро посмотрела на Кутыптэ.

Ох уж этот её взгляд!

– Ну? – в ожидании подвоха спросил он.

Она полезла в карман, пошарила там и выложила на деревянный подоконник два белых камушка странной формы. Кутыптэ недоумённо на них уставился.

– Это… чего такое?

Ирика смерила его взглядом.

– Зубы мои, не видно, что ли?

Кутыптэ в жизни своей не встречал выпавших человеческих зубов. И вид их, если честно, его совсем не впечатлил.

– И что ты с ними будешь делать? – без интереса спросил он.

– Один оставлю себе. А один ты возьми, – сказала Ирика и протянула брату зуб.

Кутыптэ отпрянул и с сомнением посмотрел на подарок.

– Зачем он мне?

– Как зачем! – воскликнула сестра. – Ты как маленький, честное слово! Это как будто бы амулет волшебный. Так мы всегда сможем найти друг друга. Один у тебя, другой у меня.

Кутыптэ зажал рот ладонью и прогудел:

– Свой зуб я тебе не дам!

Ирика звонко расхохоталась. Улыбнулся и Кутыптэ. Он повертел зуб в пальцах.

– Ты же не веришь в чудеса, – поддел он сестру.

Она фыркнула:

– Чудеса и волшебство – разные вещи.

– Много ты понимаешь, – хихикнул Кутыптэ и отложил зуб на подоконник.

– Чудеса – это то, что происходит само по себе, – поразмыслив, сказала Ирика. – А волшебство – это то, что можно сделать своими руками…

Но внезапно притихла и пробормотала:

– Или наоборот…

– По мне, так никакой разницы, – безразлично отозвался брат.

Ирика задрала нос и обиженно отвернулась к окну. К тому времени стекло заиндевело, и она снова подышала на изморозь, но протирать не стала.

Кутыптэ молчал, задумчиво рассматривая невзрачный на вид зуб Ирики. Затем тронул её за плечо.

– Мне надо сказать тебе кое-что, – начал он, но тут и чарка с отваром закипела, и ссора эта дурацкая произошла. А из-за чего ссора-то? Глупость же. Но ссора состоялась, и вот уже Кутыптэ выскочил за порог, где в снегу таяли следы Ирики.

– Где ты?

Пропала. Ушла, убежала. Или, может, прячется где-то да ждёт случая, чтобы выскочить с хохотом из укромного местечка, где любила прятаться, и закричать: «Не нашёл, не нашёл»! Но нет, ниоткуда она не выскакивала. Да и следы на снегу говорили, что ушла она со двора. Сначала к деревенским воротам, а потом к мостику через замёрзший ручей. А дальше к страшному ночному лесу. И надо идти её искать. Кричать во всё горло. Звать до сипоты, пока голос не сорвёшь. Но ни за что не возвращаться обратно одному.

А потом было бегство от филина, гадкий ком грязи, разбитый фонарь, встреча с Хокой и костёр под елью. И долгий глубокий сон на перине еловой хвои под треск угольков. И снилось Кутыптэ, что стоит он во дворе, а с покрытого хмурой завесой неба сыплются, сыплются и сыплются чёрные перья. Как дурной знак. Как предвестники беды.

И голос жуткий слышен:

– Это всё ты. Это всё из-за тебя.

15.

Корзинка с пирожками

«Ну и снега у вас намело!»

Зимой солнечному деньку радуешься особо. Это летом – ну солнце и солнце. Подумаешь, что такого. А зимой – нет, зимой всё по-другому. И хочется вдохнуть морозное утро всей грудью, да горло боишься застудить.

Маруна торопливо шла по скрипучему снегу с корзинкой в руке. Деревушка просыпалась. Из печных труб тянулись к лазурному небу шерстяные ниточки дыма. Кузница звенела перебранкой молота и наковальни. В хлеву фыркали лошади, а чуть поодаль кряхтели в загонах куры да перепела. От ночной бури на небе не осталось ни облачка. Солнце светило ярко и почти по-весеннему.

По улочкам сновал улыбчивый люд. Шоркали лопаты – это жители расчищали снег во дворах. В сугробах с хохотом резвились ребятишки. Прохожие приветственно кивали Маруне, и она отвечала им улыбкой. Страшная ночь осталась позади. Поутру все были целы и потому счастливы.

Маруна подошла к калитке у домика Кутыптэ.

– Детишки! – позвала она. – Просыпайтесь, сонюшки!

Наваленный снег не давал открыть калитку.

– Тётя Маруна принесла вам пирожков! Ещё горяченькие! Ну-ка, кто первый?

Наконец она открыла калитку и шагнула во двор.

– Ну и снега у вас намело!

Маруна прошла к дому и резко остановилась. Она смотрела на распахнутую дверь домика, куда метель за ночь нанесла снега.

– Кутыптэ? Ирика? – позвала Маруна и осторожно шагнула внутрь.

Под её ногой на деревянном полу гулко скрипнул снег.

Внутри было холодно и пусто. Огонь в печи угас, на лежанке абы как побросаны покрывала. Маруна вскрикнула. Корзинка выскользнула из рук, упала в нанесённый снег и прокатилась по нему, оставив борозду. Румяные пирожки, ещё пышущие жаром, рассыпались под ногами.

16. Наглая морда

«Как мне теперь найти сестру?!»

Кутыптэ медленно открыл глаза и не сразу понял, где находится. Над ним смыкались еловые ветви шалаша и слышался их лёгкий шорох. Морозный воздух до розового отлива натёр мальчику щёки, а на грудь что-то давило. Кутыптэ поёрзал. Что-то тяжёлое на его груди тоже поёрзало. Кутыптэ боялся шелохнуться и только водил глазами по сторонам. Наконец он поднял голову и взглянул перед собой. На нём лежал огромных размеров ком серого меха. Неужели Мышка за ночь так поправилась? А говорила, не любит есть перед сном.

Кутыптэ снова поёрзал, чтобы спихнуть с себя комок, но тот вцепился в тулуп и спихиваться не желал. Наглость комка возмутила Кутыптэ. Страх как рукой сняло, и мальчик отважился тронуть неведомое существо. На ощупь оно оказалось мягким и от прикосновений издало урчащие звуки.

– Да-а-а, хорошо, – проурчало существо. – Вот тут ещё погладь, а?

Оно перевернулось на спину, подставив пушистый живот.

Кутыптэ замер.

– Ну что же ты? – поинтересовалось существо и подняло на Кутыптэ взгляд жёлтых глаз.

На мальчика смотрела наглая кошачья морда.

–Ну? – поторопил незваный гость.

Кутыптэ взял наглеца в руки, снял с себя и поставил на мягкий ковёр из хвои.

–Да не буду я тебя гладить, кот!

– Манул, – уточнил кот. – Я Манул.

– Как ты здесь оказался? – спросил Кутыптэ, не представившись.

Манул принялся лизать переднюю лапу и умываться.

– Охотился ночью. А тут живности вообще никакой, представляешь? Забрел вот к тебе, а тут было так тепло. И штука твоя так здорово греет, – Манул кивком указал на блестящее ожерелье.

Кутыптэ потрогал пластины на груди. Действительно, тёплые.

– Наверное, благодаря им я не замёрз, – пробормотал он.

– Благодаря мне ты не замёрз, мне! – жарко возразил Манул. – Мы, манулы, самые тёплые существа во всём лесу! Глядя на нас, хочется сразу же свернуться клубком и сладко заснуть. Зачем вот ты меня разбудил, а? Манулы днём спят!

Манул зевнул, показывая Кутыптэ острые клыки и розовый шершавый язык.

– Из-за тебя я совсем не выспался. Ты и так полночи бормотал во сне. Давай, укладывайся, было очень хорошо.

Мальчик сделал ровно обратное. Решительно встал и надел заплечный мешок.

– Это ты мне назло, да? – с обидой спросил Манул.

– Некогда мне спать. Мне сестру искать надо.

– Сестру? – Манул округлил жёлтые глаза. – Зачем? От сестёр одни неприятности. А ещё с ними приходится делиться едой.

– Много ты понимаешь, – буркнул Кутыптэ, но вдруг спохватился: – А где моя Мышка?

– Мышка? – Манул отвлёкся от лизания лапы и навострил уши.

Снаружи долетел тонкий голосок.

– Кутыптэ!

Кутыптэ оживился и раздвинул еловые ветви, как занавес. С них полетели комья снега, а в глаза ударил свет ясного утра.

– Мышка! – с радостью крикнул он.

Мышка бежала по снегу, подскакивала и весело кричала издали:

– Как хорошо, что ты проснулся! Я уже сбегала к сёстрам и всё разузнала!

Внезапно на неё бросился комок серого меха. Под его лапами Мышка пискнула и заметалась.

Кутыптэ замер в потрясении. Будто со вдохом морозного воздуха он проглотил огромную сосульку, которая стала комом в горле до самого желудка и жгла изнутри ледяным холодом. Когда оцепенение прошло, Кутыптэ кинулся к Манулу с криками:

– Оставь её! Оставь! – и затопал ногами.

Манул прильнул к земле и прижал уши. Его жёлтые глаза глядели исподлобья угрожающе. Но и Кутыптэ смотрел не менее яростно. Нехотя Манул отступил.

Кутыптэ посмотрел вниз, где на снегу лежала Мышка. Ощущая стук сердца в груди, мальчик склонился к ней, взял в ладони и поднял с земли. Она часто моргала блестящими чёрными глазками и так же часто дышала. Её тельце вздрагивало, а шёрстка помялась. Она подняла голову с прижатыми к ней ушами, поискала взглядом лицо Кутыптэ, а когда нашла, едва слышно шепнула:

– Найди дерево… Ты… его сразу узнаешь…

Взгляд её помутнел. Она замерла.

Изо рта Кутыптэ вырвалось облачко пара.

По лесу прокатился стук дятла.

– Что ты наделал? – прошептал Кутыптэ.

Манул посмотрел по сторонам, точно вопрос мог относиться к кому-то другому. К тому же дятлу, например.

– Что ты наделал… – повторил Кутыптэ.

– Ты мне? – спросил Манул и дёрнул хвостом.

– Ты задушил её…

Манул фыркнул.

– Ну-у-у, да. Коты душат мышей. А я, хоть и манул, но родственник котам.

Кутыптэ не отвечал. Манул подошёл ближе и смотрел снизу вверх на Мышку в руках мальчика.

– Послушай, я был голоден. За всю ночь никого, а тут такая удача! На ловца и зверь бежит! И вообще не пойму, почему я должен объясняться!

Кутыптэ молчал. Манул помялся на месте.

– Эм… я бы хотел приступить к завтраку, – вкрадчиво сказал он. – Если ты не возражаешь.

Кутыптэ отвернулся.

– Она хотела помочь мне. Ты её не получишь.

Манул поморгал.

– Не вижу связи.

Кутыптэ сел на корточки и принялся выкапывать в снегу ямку, а затем положил туда Мышку.

– Погоди-погоди, – засуетился Манул. – Ты что, хочешь её закопать?!

Не дождавшись ответа, он предложил:

– А я знаю место, куда её можно спрятать получше.

Манул облизнулся и потёрся мордочкой о локоть Кутыптэ.

– Убирайся!

Кутыптэ оттолкнул от себя Манула. Тот отскочил и обиженно посмотрел на мальчика.

– Ты убил того, кто мог мне помочь! Найти сестру! У меня была еда! Ты мог попросить!

– Ты мог предложить! – не растерялся Манул.

Кутыптэ закопал Мышку, сделал из снега холмик и похлопал по нему ладонями. Затем поднялся и без единого слова побрёл вдоль деревьев.

Манул потоптался на месте, не зная, что делать: двинуться вслед за Кутыптэ или откопать добычу.

– Постой! А какая у тебя еда?

Куытптэ шёл молча и не оборачивался. Манул бросился вдогонку и заходил то справа, то слева, заглядывая в лицо Кутыптэ.

– Это глупо! – воскликнул Манул. – Ты действительно её там оставишь? Если не я, то кто-то другой её найдёт и съест!

Кутыптэ не смотрел на Манула. Но вдруг остановился и взмахнул руками.

– Как мне теперь найти сестру?! Какое дерево я должен искать?! Тут кругом одни деревья! Тут вокруг нет ничего, кроме деревьев и бессовестных котов!

– Я Манул, – уточнил Манул. – И я не бессовестный, а голодный. А у тебя точно есть еда?

Кутыптэ отмахнулся и зашагал дальше, но внезапно за его спиной прозвучал писк.

– Мышка! – крикнул мальчик и бросился назад.

17.

Рыжие черепки

«У тебя слово с делом не расходится»

Кузнец спешно шёл рядом с Доланом и что-то горячо рассказывал, размахивая руками, как ветряная мельница в ураган. Солнце светило ярко, снег сочно хрустел под ногами. Прекрасное утро!

– Откуда мне знать, что это не твоих рук дело? – спрашивал Долан.

– Обижаешь! – протянул Кузнец.

– Привет, Канава! – крикнули со двора.

Кузнец стыдливо махнул рукой в ответ. Долан посмотрел на него с хитрецой. Тот насупился:

– И что, это прозвище так и будет меня преследовать?! Было-то всего разок. Да и когда? Я уж и забыл.

Долан поднял брови и в удивлении уставился на товарища.

– Ну хорошо, два разочка, – признал Кузнец со вздохом.

Долан улыбнулся и покачал головой.

– Ну ладно, иногда такое случается, – сдался Кузнец. – Но что ж теперь, клеймить меня за это всю жизнь, скажи, пожалуйста!

Кузнец заглянул в глаза приятеля, но вместо сочувствия нашёл там усмешку.

Наконец они вышли на площадь. Долан остановился и протянул:

– Вот тебе раз…

– Ну! А я что говорил?

– Доброго утра, Долан! – приветствовал Берген, чернобровый конюх с только что набранным из колодца ведром воды. – Привет, Канава!

– Да привет, привет, – поморщился Кузнец и с досадой отвернулся.

– Видали, – Берген кивнул в сторону и цокнул языком, точно понукал лошадь, – метель-то какая была. Хорошо, колодец не замело.

И пошёл дальше, снова цокнув.

– Н-да… – протянул Долан и почесал за ухом.

Он подошёл к весам. Они были грубо опрокинуты и занесены сугробом. Тыква разбилась вдребезги. Её ярко-рыжие черепки виднелись то тут, то там, припорошенные снегом. Плетёная корзина была пуста. Ни единого чёрного пера вокруг.

Позади раздался кашель. Долан обернулся и встретил взгляд стальных глаз.

– Похоже, у тебя слово с делом не расходится, – прошамкал Старик и откашлялся в кулак.

– Что? – насторожился Долан. – Ты на меня подумал?

Кузнец почуял приближение бури и пробормотал:

– В горле что-то пересохло.

Он предусмотрительно отошёл к колодцу и сделал вид, что его одолевает жажда.

– А может, оно и к лучшему, – заявил Долан. – Меньше смуты.

Старик криво улыбнулся.

– Ты ещё слишком молод и неопытен. Но как же нам теперь быть?

Он говорил медленно, вязко тянул слова, и Долан не решался взглянуть ему в глаза, такие же ледяные, как и всё вокруг. А Старик качал головой:

– Как же нам теперь узнать о приходе Гыр-Пыбры?

– Она уже была здесь, – раздался женский голос.

Долан и Старик обернулись. Перед ними стояла Маруна и мяла в руках плетёную ручку корзины. Прядь волос выбилась из-под платка. К ним подошёл Кузнец.

– О чём толкуете? О, пирожочки! – оживился он и потянулся за угощением.

18.

Писк среди снега

«Давай я сделаю это быстро»

Это оказалась не Мышка. В снегу барахтался и пищал птенец – едва покрытый серым пухом комочек. Кутыптэ стоял над ним в растерянности. Манул с любопытством осматривал птенца, не приближаясь, однако, близко. Он поднял взгляд жёлтых глаз на Кутыптэ и спросил:

– Ну а этого-то хоть можно? Так есть хочется.

Кутыптэ молчал.

– Не понимаю вообще, зачем с тобой советуюсь.

Манул двинулся на птенца. Кутыптэ преградил ему путь.

– Он, должно быть, выпал из гнезда.