Забракованные

Помолчали, каждый погрузившись в свои мысли. Воспоминание о давно погибшем друге окончательно испортило Монтегрейну настроение. Конрад ушел из жизни, не дожив нескольких месяцев до своего тридцатилетия. Страшная, несправедливая, неправильная смерть…

– Договоры-то заключил? – Как всегда, четко считав его настроение, Дрейден решил ловко перевести тему.

Да уж, хоть что-то полезное из этой проклятой поездки в Цинн.

– Да, все, что нужно. – Монтегрейн кивнул на стопку бумаг на столе. – Один только сорвался, бился за скидку до последнего. Но, думаю, вернется.

Дрейден скорчил недовольную гримасу, отчего усы с левой стороны его лица комично приподнялись значительно выше правой.

– Надо было отправить меня, говорил же. Он бы подавился у меня своей скидкой.

Рэймер посмотрел в ответ укоризненно.

– А мы потом подавились бы своим товаром. Год обещает быть урожайным. Если не договоримся о поставках заранее, потом все просто-напросто сгниет.

– Будет чем кормить скот, – не согласился друг.

– А налог в казну будем платить скотом и пшеницей?

Дрейден умел считать деньги и обращаться с финансовой отчетностью так, как никто другой, в этом ему не было равных. Зато порой был настолько прямолинеен, что его хотелось придушить. Часто.

Рэймер снова вспомнил о навязанной супруге. Интересно, она поверила в то, что ее встретил фанатично преданный дворецкий, готовый исполнить любой каприз хозяев, радостно виляя хвостом? Если так, то ее ждет большой сюрприз, когда Кристу надоест ломать комедию. По документам Дрейден значился управляющим Монтегрейн-Парка, фактически же был главным помощником Рэймера и его единственным оставшимся в живых близким другом. Обслуживающий персонал дома и вовсе относился к Кристису как ко второму хозяину.

– Как она тебе?

Дрейден вскинул на него глаза и ехидно осклабился.

– Леди Монтегрейн?

– Моя покойная тетушка, – огрызнулся Рэймер. В связи с последними событиями ему точно было не до шуток.

– Милая, – подумав, вынес вердикт друг и уставился в потолок, будто вспоминая. – Сдержанная, тихая. – Усмехнулся. – Так забавно смущалась, когда я гнул перед ней спину.

– Ты явно переборщил.

– Я проверял, – не согласился тот. – И продолжу, – добавил весомо. Рэймер не стал спорить. Каждый развлекается, как может. В конце концов, вреда от этого никакого. Если Дрейден не зарвется, конечно. – А тебе как? Кстати, кто она вообще такая? С чего вдруг король со своим псом подсунули тебе именно ее? Я бы не удивился, если бы они завербовали Элизу, а тут – незнакомка.

О том, что Элизу подослали шпионить за ним еще пять лет назад, Рэймер подозревал с того самого момента, как она примчалась к нему, едва он вернулся с войны. Тем не менее подозрения оставались лишь подозрениями по сей день. Так что, возможно, Элиза Форнье работала лишь на себя и впрямь мечтала разжиться наследством для своих детей. А возможно, и нет.

– Мы, в общем-то, знакомы с юности, – сказал Монтегрейн и подтолкнул к краю стола одну из тонких папок без заголовка. Дрейден тут же потянулся к бумагам, заинтересованно приподняв брови. – А ты был знаком с ее мужем. – Брови собеседника поползли выше. – Она вдова.

Кристис хмыкнул, раскрывая папку.

– Ну в таком возрасте женщина всегда уже или вдова, или старая дева с угрем во весь лоб. Угрей не наблюдается, так что… – И придушенно замолчал, глядя в бумаги на своих коленях расширившимися глазами. – Бриверивз? – пробормотал ошарашенно и сморщился.

– Угу, – согласился Рэймер. – Лучше бы угри.

Дрейден смачно выругался. Помолчал. Выругался снова. Он тоже во время войны насмотрелся на Бриверивза во всей красе и прекрасно понимал, что тот из себя представлял.

– Черт, а показалась такой…

– Бедной овечкой?

– Нормальной? – отозвался Кристис почему-то с вопросительной интонацией. – Даже думал признаться ей через пару дней, что я никакой не дворецкий, а то обидится… – Прервался, скользя взглядом по строкам. Рэймер не торопил. Что уж и говорить, совместная служба с Эйданом Бриверивзом оставила у них обоих неизгладимые впечатления. – Пятнадцать лет? – ахнул Дрейден. – Они прожили вместе пятнадцать лет? Хм… И без детей. Думаешь, она тоже… э-э… с приветом? – Друг покрутил пальцем у своего виска, а затем для пущего эффекта еще и свел глаза к переносице.

– Прекрати, – попросил Рэймер. Тот тут же оборвал свое лицедейство. – Есть два варианта: или она и правда забитая Эйданом и жизнью жертва, или такая же ненормальная, каким был ее муженек, – тем не менее ответил на озвученный перед кривлянием вопрос. – Лично я не намерен исключать ни один из вариантов.

Дрейден согласно закивал, потом прищурился, видимо, придумывая новые способы проверки новой жены друга. Рэймер не стал уточнять, о чем тот думает, продолжил:

– Оскорбилась, когда я сказал, что бить слуг в моем доме запрещено. – Крист вскинул на него глаза, и Монтегрейн пожал плечами. – Или сделала вид.

Любое слово или действие вдовы Бриверивза могло оказаться искусной игрой. Зная Эйдана, он бы не стал ручаться за того, кто провел с ним бок о бок больше десяти лет.

– М-да… Дела… – Друг задумчиво почесал бровь, не в силах оторвать взгляд от документов. – Нигде ничего не замечено… Счастливый брак… Частые посещения королевского целителя. Больная?

– Мне-то откуда знать? – вспыхнул Рэймер.

– Спросил бы.

Монтегрейн усмехнулся, представив себе эту картину.

– Ну точно. В храме. У алтаря. «Дамочка, а вы не больны? А то у меня просторное семейное кладбище, раз уж мы породнимся».

– Кстати, об этом. – Крист хитро и даже как-то хищно прищурился. – А что, если?..

Не то чтобы эта мысль не пришла ему в голову одной из первых, когда Гидеон огласил королевскую волю, но…

– Нет, – отрезал Монтегрейн.

Даже Роннер Третий до сих пор не отправил его на плаху без неопровержимых доказательств в измене. Он тем более не станет избавляться от беззащитной женщины без суда и следствия. Даже если она не столь безобидна, как кажется.

– Жалко? – тут же заинтересовался Дрейден и даже подался вперед, отчего папка слетела с его колен и с глухим хлопком шлепнулась на пол.

– Глупо. – Рэймер подумал и снова взялся за отставленный ранее стакан. Впрочем, не такая уж и дрянь, как ему сперва показалось, точно приятнее темы беседы. – Думаешь, Гидеон и его свора спустят мне с рук труп жены?

Крист, потянувшийся, чтобы поднять упавшие бумаги с пола, выпрямился, пожал плечами.

– Пусть попробует доказать. Вон, – кивнул, указав подбородком на возвращенную на край стола папку, – она болезная. Сельская местность, аллергия на пыльцу, укус бешеной собаки – да мало ли чего может случиться? Пусть сперва докажет.

– Нет, – твердо повторил Рэймер.

Дамочка, ясное дело, была не так проста, какой казалась, но убивать ее пока не было ни одного объективного повода – она ничем не угрожала, лишь доставляла неудобства.

– Ладно. – Судя по сурово сдвинутым бровям, Дрейден в корне не одобрял идею оставлять в доме бывшую жену Эйдана Бриверивза. – Тогда пока останусь «дворецким» и буду за ней присматривать.

Устраивать из своего дома цирк Монтегрейну хотелось меньше всего. С другой стороны, доля рациональности в предложении друга была, поэтому он не стал возражать – слишком много было поставлено на карту.

– Черт с тобой, – сдался, снова приложившись к стакану.

Дрейден потянулся к своему, с сожалением поглядел на пустое дно и пошел к шкафчику за добавкой.

***

Они с Дрейденом пробыли в кабинете в течение нескольких часов, наконец отбросив пустые разговоры и занявшись документами и подсчетом финансов. Кристис еще несколько раз подливал в свой бокал спиртное, Рэймер закончил на первом и попросил Лану принести ему ромашковый чай и что-нибудь перекусить прямо сюда.

Девушка быстро выполнила просьбу и доложилась, что леди Монтегрейн разместилась в своих комнатах и уже пообедала.

Леди Монтегрейн, чтоб ее…

Когда Дрейден, опустошив добрую половину пузатой бутылки, слегка пошатываясь, но от этого ничуть не хуже оперируя цифрами, покинул кабинет, Рэймер остался и потратил еще не менее получаса, по второму кругу изучая досье на Бриверивзов.

С человеком, который собрал для него сведения, Монтегрейн сотрудничал не в первый раз, поэтому в подлинности информации не сомневался. За четой Бриверивзов не было замечено ничего необычного за все пятнадцать лет брака.

Свадьба почти сразу же вслед за помолвкой. Невесте – восемнадцать, жениху – двадцать один. Тихая и мирная со стороны семейная жизнь. Ни единого скандала на людях и ни одного плохого слова от служивших у них людей, коих, правда, нашлось немного.

Переехали из Цинна, или Эйдан позаботился, чтобы они больше никому ничего не рассказали? Однако ничье имя не значилось в списках пропавших. Точно так же не значилось живущих поблизости родственников ни у кого, кто когда-либо работал на Бриверивзов и чьи следы удалось обнаружить. Та же Дафна, которую нанял еще Эйдан, была круглой сиротой. Уволенный, очевидно, перед самым отъездом Амелии конюх – родом из далекой провинции. Последняя кухарка – вообще, из Кантилии, приехала в Мирею на заработки, оставив семью на родине. Совпадение?

Рэймер, хмурясь, перелистывал страницы.

Бриверивзы жили вдвоем, отец Эйдана иногда гостил в их особняке, но никогда не задерживался надолго. Лорд Грерогер при этом отчего-то не бывал у дочери ни разу, не считая недели перед свадьбой. Не ладил с зятем?

Монтегрейн хмыкнул. Он по своему опыту знал, как сложно было «ладить» с Эйданом.

Даты посещения балов, в том числе в королевском дворце. Почти всегда полным составом: муж, жена и свекор. Со стороны – все безукоризненно.

Впрочем, учитывая то, что Корелл Бриверивз был дружен с его величеством лично, в этом не было ничего удивительного. Гидеон, а до него его начальник, подчистили бы любые компрометирующие сведения еще до того, как они просочились бы за закрытые двери. Вопрос: было ли что подчищать, или Бриверивзы и вправду вели тихий и добропорядочный образ жизни?

Рэймер сжал пальцами переносицу и на мгновение прикрыл веки. Допялился в бумаги до рези в глазах, хотя сразу прекрасно понимал, что будь там даже сказано, что Эйдан – ангел небесный, он бы в это не поверил.

Монтегрейн подпер кулаком подбородок, уперев локоть в столешницу, и заставил себя дочитать. В третий раз он к этим бумагам возвращаться не станет, а в первый просмотрел вскользь, поэтому следовало закончить.

Незадолго до начала войны леди Бриверивз перестала выходить в свет, ходили слухи о ее беременности, причем датированные разными периодами, поэтому не ясно, правдивы ли они были. Записей целителей найти не удалось.

Засекретили?

Если Гидеон перестраховался, то, вероятно, беременность таки имела место быть. Или беременности, если верить слухам.

Зачем скрыли? Чтобы важно кинуть Рэймеру в лицо, что его величество благословляет их брак исключительно в надежде на одаренное потомство?

Конечно же. Зачем еще жениться на женщине, которая не родила за пятнадцать лет?

Монтегрейн перевернул очередную страницу. Может Амелия иметь детей или нет, его не касалось, он не собирался к ней приближаться.

Военные годы леди Бриверивз провела у отца в Южном округе. Вернулась в Цинн, только после заключения мирного договора и выздоровления Эйдана.

От этой строчки в досье Рэймер скривился: хотел бы он знать, от чего Бриверивз лечился? От подлости?

Возвращение обоих супругов в столицу. Множество свидетелей пьянства Эйдана в общественных заведениях. Проигрыш большей части состояния. Об Амелии в послевоенные годы ни слова, как будто она вообще закрылась в особняке и не высовывалась.

А нет, выходила. Благотворительная деятельность в приюте имени Святой Дальи, резко прекращенная полгода назад. Видимо, в тот момент, когда Бриверивз уже полностью погряз в долгах.

Смерть отца Амелии, ее вступление в наследство – конец прошлого года. Затем Эйдан всего за полгода распродал всю империю Овечьего короля. По частям, пытаясь расплатиться с долгами. Идиот.

В итоге, по показаниям множества очевидцев и обиженных кредиторов, с радостью рассказавших о своих обидах, Бриверивз скончался, полностью погрязнув в долгах, и оставил свою вдову ни с чем.

А в конце прошлой недели Амелия Бриверивз расплатилась по всем счетам и даже выкупила закладную на дом.

Снова совпадение? За два дня до назначенной свадьбы? Точно нет.

Что ж, теперь он по крайней мере знал, за сколько его женушку купили. Несколько миллионов золотом – щедро. Значит, Гидеон всерьез сделал ставку на эту серую на вид мышь.

Монтегрейн захлопнул папку с досье и достал из ящика стола спички.

До тридцати лет он ни разу не держал в руках спичек: чтобы разжечь огонь, стоило лишь щелкнуть пальцами. А сейчас в нем осталось магии не больше чем в Дрейдене, никогда не владевшем даром.

Рэймер сжал зубы и чиркнул по боку шкатулки, поднес длинную спичку к бумагам, держа папку за край второй рукой. Затем, чудом не опалив пальцы, бросил в мусорную корзину, когда догорело.

Завоняло паленым. С магией он бы распахнул окно с той же легкостью, что и разжег бы огонь…

Но магии больше не было.

Пришлось вставать, браться за трость и ковылять к окну самостоятельно.

ГЛАВА 9

2 года спустя после Бала дебютанток

Монтегрейн-Парк, Столичный округ, Мирея

Он приехал уже затемно. Спешился, сам отворил ворота.

Дворовые собаки тут все встрепенулись и встретили хозяина радостным лаем. Подбежали, виляя хвостами, тыкаясь носами в колени и подставляя крупные головы для ласки.

– Кыш! Пошли! – рявкнул на псов появившийся из пристройки старый конюх. И тут же склонился в полупоклоне. – Рад приветствовать, милорд.

И ни вопроса, ни удивления – обслуживающий персонал Монтегрейн-Парка уже привык, что молодой хозяин исчезал и появлялся в поместье без предупреждения.

– Я тоже рад тебя видеть, Хомин, – улыбнулся Рэймер, вручая поводья старику, служившему в их усадьбе столько, сколько он себя помнил. Потрепал ближайшего пса между ушами и направился к крыльцу.

– Надолго к нам, лорд Монтегрейн?!

– До утра!

В ответ конюх печально вздохнул и повел коня на задний двор. Все еще возбужденные от нежданной встречи собаки поспешили за Хомином, весело погавкивая.

***

Она сидела в гостиной у камина. Поздняя весна, до лета рукой подать, а в камине горел огонь, наполняя помещение совсем не подходящим сезону удушливым теплом.

Только войдя в комнату, Рэймер расстегнул китель. А пройдя несколько шагов, скинул его с плеч и набросил на спинку ближайшего стула.

– Ты приехал. – Уголки губ сидящей у камина женщины приподнялись в искренней теплой улыбке.

Она отложила книгу со своих колен на невысокий круглый столик к стопке других.

– Не вставай, – остановил Рэймер, видя, как тонкие бледные пальцы супруги ухватились за края широких подлокотников в поисках опоры. – Я подойду.

Улыбка Анабель стала благодарной. Женщина отпустила подлокотники и сильнее запахнула шерстяную шаль на своих плечах – жаркого камина ей было мало, ее знобило.

Монтегрейн подошел, привычно коснулся губами прохладной щеки с чуть суховатой кожей и уселся прямо на ковре. Оперся спиной о боковину кресла и согнул ноги в коленях, прикрыл глаза.

– Устал? – ласково спросила Анабель. Протянула руку и погладила его по волосам.

– Мертвецки, – пробормотал он, не открывая глаз.

Собаки во дворе уже унялись, и теперь в доме стояла полная, гробовая, звенящая тишина, нарушаемая лишь треском съедаемых пламенем поленьев в камине.

– Тогда зачем приехал? – в голосе Анабель послышался легкий укор, но, даже не смотря на нее, Рэймер безошибочно определил по интонации, что она улыбается.

Движение руки продолжилось. Когда-то в детстве мать гладила его так же.

Монтегрейн подумал, что не мешало бы встать или хотя бы повернуться, чтобы разговаривать лицом к лицу, но шевелиться не хотелось.

– Я обещал тебе приехать в конце недели, но у меня не получится, – объяснил, по-прежнему не открывая глаз. – У нас последние экзамены в академии. Нужно подготовиться и помочь Конраду. Раньше следующей недели мне не вырваться.

– А тогда ты уже заедешь попрощаться, – правильно поняла Анабель. Она всегда понимала гораздо больше, чем ей говорили. Если бы Рэймер не знал, что у нее отсутствует магический дар, решил бы, что его супруга владеет редкой ментальной магией.

Он дернул плечом.

– Не факт, что распределение последует сразу после выпуска. Да и угрозы моего отца отправить меня подальше… Он не мой прямой командующий.

– Он – главнокомандующий, – мягко напомнила Анабель.

А еще за год брака она успела хорошо узнать своего свекра и знала не хуже Рэймера: Ренар Монтегрейн никогда не менял своих решений. А за срыв свадьбы с дочерью Овечьего короля сына тот так и не простил. Никто не рассказывал Анабель об этом прямо, но она, как всегда, понимала все без слов.

Рэймер промолчал. Что он мог ей сказать? Пообещать, что вернется, куда бы его ни отправили? Вернется, конечно же. Вопрос только когда – год, два? Или повезет, и отец сменит гнев на милость через несколько месяцев? Нет, «милость» – это не про старшего Монтегрейна. Так что год-два на северной заставе Рэймеру обеспечены. Без отпусков и увольнительных, естественно. Иногда жены навещают своих мужей в подобных местах службы. Начальством это даже поощряется – поднимает боевой дух. Только куда поедет Анабель, мерзнущая даже душным летом?

– Поехали со мной в столицу? – предложил Рэймер. – Я тебе уже говорил, в моей городской квартире полно места. Или можем потеснить отца в особняке.

Анабель рассмеялась.

– Что я буду делать в Цинне?

– Гулять? – Он задрал голову на подлокотник, чтобы иметь возможность видеть ее лицо.

Она смотрела на него сверху вниз и улыбалась. Тонкие бледные губы по цвету почти не отличались от остальной кожи. Под глазами залегли новые синяки. Сколько они не виделись? Пару недель? Когда успела?

– Что, не нравлюсь? – лукаво поинтересовалась жена, не отворачиваясь и не закрываясь.

– Ты красивая, – честно ответил Рэймер, протянул руку и коснулся ее щеки ладонью. Анабель прикрыла глаза и замерла. – Тебе хуже?

Она и правда была красива. Утонченная, гибкая, как ветка. Если бы добавить ей немного румянца, здорового блеска глаз и отобрать наконец этот вечный пуховый платок, Анабель дала бы фору любой из дам высшего общества, так любящих обсуждать чужие недостатки. Но здоровье не позволяло. Ни проститься с шалью, ни блистать на балах, как она того заслуживала.

От его вопроса Анабель вздрогнула, и Рэймер убрал руку.

– Целитель был вчера. Сказал, все хорошо.

Настолько, насколько это вообще возможно, сказал тот в прошлый раз, когда Монтегрейн лично засыпал его вопросами. Болезнь Анабель не поддавалась лечению. Когда-то ее род владел сильным магическим даром, но, как и во многих одаренных семействах Миреи, магия в нем угасала поколение за поколением, пока не сошлась клином на последней из Ласкесов. Ее магический резерв сформировался, но не смог заполниться, а потому тянул из организма жизненную силу. С каждым годом все больше. При этом Анабель не могла ни пользоваться магией, ни вести нормальный образ жизни – замкнутый круг.

– Хорошо, – эхом отозвался Рэймер.

По дороге сюда он и правда думал увезти жену с собой. Не дело это – молодой женщине целыми днями сидеть в четырех стенах. В столице она могла бы позвать кого-то в гости или сама нанести короткий, не требующий особой физической нагрузки визит, погулять в парке. Но внешний вид Анабель говорил сам за себя – она не поедет, ни сегодня, ни через неделю.

Повисло молчание. Он снова сел ровнее, а она вновь коснулась ладонью его волос. Но прежней легкости не было.

– Как его высочество? – заговорила Анабель первой, очевидно, желая увести тему разговора подальше от своего здоровья.

«Скоро сведет меня с ума».

Разумеется, ничего подобного вслух он не произнес. Их тайны с Конрадом – только между ними.

– Ему… тяжело, – ответил Рэймер, обдумав, что именно может рассказать, не таясь. – Он же тоже выпускается. Это мне опозориться на экзаменах нежелательно, но не смертельно. А он…

– Будущий король, – закончила за него Анабель.

– Именно. Его величество ждет от него лучших результатов.

– Но разве принц учится не по особой программе? Ты же сам говорил.

– По особой, – буркнул Рэймер и сцепил зубы.

Официально, чтобы короля не посчитали жестоким тираном, издевающимся над сыном-инвалидом. Фактически же Конрад получал классическое образование для не владеющего даром. И физподготовка там была такой, что в последнее время наследник проводил у целителей все свое свободное время.

– Ты очень за него переживаешь. – Рука Анабель переместилась с волос супруга на его плечо, погладила сквозь тонкую ткань рубашки, коснулась шеи…

Рэймер с трудом поборол в себе желание отклониться – у нее всегда были до ужаса ледяные руки. «Как у мертвеца», – высказался как-то его отец, имевший неудовольствие поцеловать невестке ручку при приветствии.

– Он мой друг.

– И за меня…

Он все-таки не выдержал, перехватил ее руку за тонкое запястье с синими прожилками вен и отвел от себя. Повернулся, встав на одно колено у кресла, но руку супруги так и не выпустил, тщетно надеясь ее отогреть.

– А ты моя жена.

Она отвела взгляд, но руку не отняла.

– Навязанная.

Рэймер фыркнул.

– Друг у меня тоже навязанный, знаешь ли. «Знакомься, сынок, это принц Конрад. Его величество разрешил тебе с ним дружить», – передразнил он голос отца. – И ничего, живем же. – Ободряюще улыбнулся, но Анабель продолжала смотреть куда угодно, только не на него.

Монтегрейн подумал, что, вероятно, должен был заверить ее в своей любви – намек был более чем прозрачен. И момент – подходящим. Однако он слишком уважал свою жену, чтобы солгать ей. За полтора года близкого знакомства Рэймер действительно полюбил Анабель, но совсем не так, как ей бы хотелось. А «я люблю тебя как друга» не те слова, которых ждет женщина от своего супруга.

Он все так же держал ее за руку, думая, что еще ободряющего можно сказать, чтобы не заканчивать вечер на такой невеселой ноте, как Анабель вдруг вскинула на него глаза.

– Что? – Под этим прожигающим взглядом стало не по себе, и Рэймер замаскировал растерянность улыбкой. – Мне пора заткнуться и идти спать?

Но женщина не улыбнулась в ответ, продолжая смотреть на мужчину перед своим креслом со всей серьезностью.

– Я хочу быть с тобой этой ночью, – сказала твердо, заставив его удивленно приподнять брови, а затем нахмуриться. Глаз не отвела.

Зато он перевел взгляд на их все еще переплетённые кисти рук.

– Тебе нельзя, – произнес осторожно, боясь обидеть резким отказом.

Они были в постели как муж и жена всего дважды: в первую брачную ночь и еще раз. Раз, после которого ей сделалось так плохо, что вызванный по этому поводу королевский целитель категорично заявил: возбуждение будит магический резерв, и тот начинает тянуть жизненную энергию с удвоенной силой, поэтому о физической близости серьезнее, чем объятия или касание рук, следует забыть.

– Крына говорит, что изредка можно.

– Крына? – Рэймер таки вскинул на супругу глаза. – Что еще за Крына?

Что, мать вашу, за Крына, если Монтегрейны всегда обращались только к королевским целителям, наиболее сильным магически и опытным?!

Он сцепил зубы, чтобы не рявкнуть это вслух. Не заметил, как сжал руку жены слишком сильно. Она вздрогнула и отняла свою ладонь, потерла пальцами второй покрасневшее место.

– Прости, – пробормотал Рэймер.

– Крына – целительница из Монна, – городка, примыкающего к Монтегрейн-Парку. – Она считает, что целитель Досс не прав, и все не так плохо.

В прошлый раз она посинела и потеряла сознание. Рэймер видел это собственными глазами, поэтому ему и в голову не приходило опровергать поставленный королевским целителем диагноз.

– Тебе. Нельзя, – повторил он с расстановкой, на сей раз смотря ей прямо в глаза.

И она смотрела. В упор. Пристально. С такой дикой болью во взгляде, что от нее скручивало внутренности. Не просила, не настаивала, унижая себя уговорами, – просто смотрела.

Он встал.

Она все еще смотрела, только приподняла подбородок. Ее сцепленные между собой на коленях руки нервно подрагивали, но смотрела Анабель упрямо.

Рэймер шагнул к ней, наклонился и поцеловал. Не в щеку, как это уже вошло для них в привычку, а в губы. Она потянулась к нему и обвила шею руками.

– Мы просто будем осторожны, – прошептала Анабель.

– Будем, – пообещал Монтегрейн и подхватил жену на руки.

***

Она спала, разметав темные волосы по подушке, и перед глазами тут же встал образ другой черноволосой женщины. Той, которая истекла кровью на его глазах. Рэймер отвернулся.