скачать книгу бесплатно
– Не могу.
– Не об этом тогда.
– Не об этом
тоже, но здесь как в долгу
перед чувствами, перед ответным
несовершенством тех фраз,
что слетают извне нисходяще.
Ты бы помог…
– Нет, я – пас.
– Разве музыки мука есть слаще?
Видеть ли, слышать – не мочь
на телесном застыть в человеке.
Значит одно – (…) многоточь-
е души ее рощи и реки,
взгляд – (?) вопросительный знак
на мои немудреные речи,
жест – подсознанья овраг,
словно елок худые оплечья,
те, что в таинственный лес
погружаются глубже и глубже…
– Боже, куда ты залез?
– Мне хотелось хоть толику дружбы,
если б предвидел я…
– Нам
лишь гадать. И не знаем, что просим…
– Знаю: течет по усам —
в рот ни капли…
– Куда тебя сносит?
Всюду разруха, земля
поросла будыльем – ты в сторонке.
– Это успею.
– Деля
с нечитателем те же обломки?
Да хоть финал обнови —
страсти эти давно перепеты.
– Есть ли финал у любви (!) —
восклицательный знак, где ответом
разве естественный страх:
удержать эту тягу сумею ль?
Осень моя на глазах
запоздалым огнем пламенеет.
– Осень во всю, у дверей
дух революции бродит.
Что от любви-то твоей
родине, вздрогнувшей, вроде?
Как же гражданский запой,
что тебя забирал понемножку?
– Мне не замкнуться страной,
хоть сидеть у того же окошка,
мучая письменный стол
хоть упорством, коль катится мимо
легкая Муза… Прикол
в том, что чувства с борьбой сопряжимы.
Пусть задождит-заметет,
пусть придавит октябрь, как в опале,
наш шестилетний пролет
никакая пурга не завалит.
Память ли, жизнь коротка —
нам дано упиваться не прошлым.
Крошки синицы с лотка
стащат в пляске по первой пороше,
шрамы укроет страна
хоть на зиму тяжелой махрою —
грянет финалом весна,
время вечных бродяг и героев,
где мы, отец или мать,
с сыном топчем упрямо сугробы…
– Все, что хотел ты сказать?
– Что сказалось на первую пробу.
– Дальше что?
– Дальше зима
понесется гекзаметром снега.
– Ну и…
– В обрывках бумаг,
в белых снах затеряюсь с разбега.
– Надо же, прямо как тот
с белым венчиком в питерской вьюге.
Вспомни, какой был исход…
– Знаю, радость с печалью подруги.
То, что подкинет одна,
сцапать готова другая.
– Родина – наша стена!
– Если любовь не хромает…
Вдоль флорентийского ренессанса
(зимние сонеты)
I. Данте
Умом, искусством, нужными словами
Я беден, чтоб наглядный дать рассказ.
Пусть верят мне и жаждут видеть сами.
А что воображенье низко в нас
Для тех высот, дивиться вряд ли надо,
Затем, что солнце есть предел для глаз.
Данте
1
Потомки! Я, едва нащупав суть,
не на три вел пространство – на четыре,
где, может быть, изгнанье – это путь
неведомый к иной небесной шири,
к иной определенности земной,
не замкнутой Флоренцией, Равеной,
разбитым Римом. Время шло за мной,
озвученное словом откровенным,
вне суеты политиков, молвы
жрецов, далеких от первоосновы,
которых, возвратясь, отторг сурово
от сердца позже, раньше – головы,
чтоб вырваться из душащих потемок
и выйти в мир свободным, как ребенок.
2
А мир не ждал или почти не ждал
еретика, бродягу, отщепенца,
которого не сдула инфлюэнца
и даже не скосил девятый вал
пред градом Дита адскою жарой,
иль когда брел Коцитом леденея…
Соседи, дети обмерли, балдея,
как пробирался ощупью домой,
наполненный увиденным трудом
божественным и сотен поколений,
оторванный от дней, как всякий гений,
кому, пусть дом разрушен, мир весь – дом,
где набираться мужества и знанья,
не усомнившись в силе состраданья.
3
Святым – дорога над…, а нам – земная,
что кружит меж колесами страстей
чредою бесполезных серых дней,
коль нет любви, сводя к слепому краю,
что после бытия… А бытие
окажется все так же скоротечно,
когда наивно тратится беспечно
на славу, что потомок пропоет.
Какая слава – зрел тщеславья прах,
терпенье и насилье без границы!
Но призовут ли жалкие страницы
к ответу в обезличенных веках
властителей и нынешних и дале?
В поэме – да, в реальности – едва ли…
4
«Комедии» же, если есть конец,
то он в четвертой кантике, в терцине
не сложенной. Со-грешник, со-творец —
я был лишь чей-то голос, что поныне
от древа жизни, чрез ее ростки,
еще звучит в апрельском кровотоке.
Но что пребудет планам вопреки
космическим – бог весть… Подходят сроки,
