Пока не увянет Центаурея

Она презирала всех солдат и его в том числе, но тем не менее…

Союль взглянул на чемоданчик в своих руках и сжал крепче. Она и вправду помогла ему достать инсулин, а до этого спасла от мутанта.

Лопатой…

Он неловко откашлялся.

Как ни крути, а он был в большом долгу перед ней и, узнав то, кем она является, убивать точно не собирался.

– Меня зовут Союль Аоки.

– Мне без разницы. О себе я тебе не скажу ничего больше.

Он улыбнулся, опуская винтовку и протягивая ей руку. Сердце билось часто и громко, словно барабанная дробь.

– Я не считаю тебя монстром, поэтому и ты не считай меня солдатом, способным убить невиновного.

Холода в голубых глазах поубавилось. Лицо слегка смягчилось и вновь выглядело безумно привлекательным.

Словно цветок.

Девушка молча пожала руку, но так и не произнесла своего имени, упрямо фыркнув на его дружелюбную улыбку.

Глава 9: Срочный вызов

Закон 6: «Солдаты всегда должны находиться в зоне сети и иметь рацию на случай чрезвычайной ситуации. Связисты передают сообщения метеорологов в реальном времени, а значит проявление своевременной эвакуации из зоны бедствия является приоритетной задачей, вне зависимости от вида и серьёзности выполняемого задания».

Союль счастливо улыбался, смотря в окно больницы. Палящее солнце не казалось ему больше ужасным. Чувство гнева и усталости в один миг покинули его, сменяясь на тихую тревогу. Сидя на подоконнике, он размышлял над тем, что ему делать дальше. Уловив  силуэт вдали соседней улицы, он прищурился. Это определённо был солдат, и вероятно раненный, судя по тому как выглядел его испачканный костюм и как он медленно двигался, волоча за собой ногу.

– Нужно идти, там кто-то из солдат, – крикнул Союль девушке, что беспрерывно рылась в мусоре, активно перебирая ящики с бумагами на протяжении часа. Она посмотрела в окно, неохотно отрываясь от своих поисков.

– Какое мне дело до незнакомцев?

– Ему явно нужна помощь, мы не можем остаться в стороне. Вдруг он умирает? – парень

схватил рюкзак и быстро сложил туда обернутые в салфетки ампулы с синтетическим инсулином. Он был наилучшего качества и мог использоваться еще несколько десятков лет, поддерживая здоровье больного. Это была непостижимая удача – найти его.  Прихватив заодно и найденных бинтов, Союль обернулся.

– Мне показалось, что ты гордишься делом отца. Он был выдающимся врачом и помогал людям даже когда его начали обвинять в распространении вируса. Подумалось, что вы похожи. Кровное родство и всё такое…

– Кровно это не передаётся, умник. Я не милосердна и не благодетельна, мне плевать на жизни солдат, – нахмурилась девушка, прибирая в карманы найденный маленький скальпель. – Но я пойду с тобой.

Союль выдохнул, уверенно выпрямившись в спине. После того, что он узнал из их разговора, он понял, что просто так отпустить он её не может. Если бы девушка захотела уйти, пришлось бы всеми силами убедить её в обратном. Он был уверен, что должен привести её на базу.

– Спасибо.

– За что ты меня благодаришь? Я не по доброте душевной так поступаю. Другом меня не считай, солдат.

Союль вздохнул и смерился с тем, что девушка не зовёт его по имени, произнося язвительно: «солдат». Он вновь протянул ей  маску, уверяя, что это необходимая мера.

– У нас не принято разгуливать так на поверхности, понимаешь? Без защиты мы не можем дышать этим воздухом, иначе заразимся. Ты напугаешь до чертиков любого.

Она со вздохом надела маску на лицо, прокручивая респираторы.

Они поспешили навстречу раненому, преодолевая этажи здания. Стоило выйти на улицу, парень зажмурился от яркого солнечного света, а девушка и бровью не повела. Она продолжала недовольно пыхтеть.

Брови поползли вверх, когда Союль приблизился к солдату достаточно для того, чтобы разглядеть его лицо.

– Полковник? – не веря глазам крикнул он, осматривая его с ног до головы. Вблизи костюм выглядел так будто прошёл девять кругов ада. – Полковник, вы ранены?! Что с вами произошло?

Он поспешил к своему капитану, в то время как девушка неохотно держалась на расстоянии, замечая что, что-то не так.

Глаза мужчины, напоминающие темный и мутный нефрит метали молнии.

Тяжёлые шаги замедлились, он схватил рядового за горло. Если бы не костюм, то возможно сломал  бы кости не моргнув и глазом.

Союль в страхе замер перед своим капитаном, медленно осознавая, что дышать он не может из-за перекрытых воздуховодных трубок.

Девушка в стороне заинтересованно наблюдала за развитием драмы. То как Союль судорожно умолял сжалиться полковника, а тот готов был разорвать его на куски лишь бы парень заткнулся.

– За нарушение приказа и не подчинение тебе грозит наказание. Его я могу вынести прямо сейчас, совершив суд над паршивцем, для которого мои слова – пустой звук.

– Это не так!

– Для тебя это увлекательная игра с монстрами и вымершими городами, – дуло пистолета ударилось агрессивно в шлем. Парень широко смотрел на Хана, который цедил сквозь зубы каждое слово, намериваясь выстрелить с минуты на минуту. – А воскреснуть ты сможешь в этой своей игре?

– Пожалуйста, п-полковник, я не хочу у-умирать.

– Вот как значит… Я тоже не хотел, но меня едва живьём не сожрали мутанты, пока я искал сбежавшего со своего подразделения солдата, – оскалился Хан. Датчик на разбитом браслете загорелся алым, сливаясь с пятнами крови на когда-то чистом костюме. – Остальная часть подразделения не выходит на связь, не известно живы ли они, но ты, как я посмотрю, живее всех живых. Есть силы даже возражать мне.

Союль едва не терял сознание, стоя на дрожащих ногах, а полковник с покрасневшем лицом со свистом втягивал воздух, давясь хрипами.

Девушка с прищуром сделала шаг из тени деревьев. Будучи незамеченной, она подошла так близко к мужчине со спины, что могла вытянуть руку и с лёгкостью коснуться его. Увидев осколок застрявший в кислородных резервуарах, скрытых под тканью костюма, стало понятно от чего военный задыхался. Кислород неумолимо кончался, у него были считанные минуты до того, как он начнёт открыто задыхаться.

– Эй, товарищ, снимайте шлем, если не хотите умереть от гипоксии,– последние слова девушка удивленно выдохнула, когда мужчина обернулся, а пистолет уткнулся ей прямо в лоб.

Полковник выглядел ошарашено, но рука с оружием не дрогнула, когда он резким движением сбил девушку с ног.

– Почему гражданские на поверхности и в такой дали от базы? Назовись, как твое имя?

– Это…

– Я не к тебе обратился, рядовой, – оборвал Союля полковник, не отводя от нее взгляда пристальных глаз. – Повторю ещё раз: назови своё имя и причину нахождения на поверхности.

Девушка враждебно скорчилась, борясь с диким желанием нахамить мужчине. От ругательств её останавливал лишь пистолет, готовый в любую секунду отнять у неё жизнь.

А ведь она даже ничего не успела совершить плохого. За что ей умирать?

– Вы, военные, все одного поля ягоды – только и можете что размахивать оружием да кулаками, – зашипела она злобно, прижимая к груди содранную об асфальт ладонь.

Союль отшатнулся, не скрывая страха, когда прозвучал выстрел. Он не сводил взгляда от того места где пошёл трещинами асфальт от выпущенной пули.

Девушка вскрикнула, закрывая голову руками. Пуля её не задела, но заставила стушеваться словно маленького зверька, теряя своё шаткое самообладание.

– Больше повторять не буду.

– Полковник! – Союль вытащил из-за пояса рацию, как только на ней мигнул красный огонёк с звуковым сигналом, означающим срочность сообщения.– Полковник, остановитесь. Послушайте.

« Повторяю, всем покинуть зону повышенной опасности. Пыльная буря восьмого уровня. К северу от Михайловского сквера в километре от…»

Хан немного повернул голову в сторону дребезжащей рации, когда стали перечислять улицы, которые накрыла буря.

Воздух опасно вибрировал – это чувствовалось даже через герметичный костюм. Радиационная пыль могла быть губительной для каждого. Любое существо могло погибнуть, попав надолго в плотное облако.

Девушка подскочила, не дожидаясь указа. Она хотела было рвануть прочь, но Хан успел схватить её раньше.

– А ну отпустите меня! – взвизгнула девушка, вырываясь из хватки. Полковник даже не применял особых усилий чтобы держать её. – Облако сейчас поглотит и эту улицу, идиоты!

– Откуда тебе знать расположение улиц города? Карта имеется лишь у вышестоящих в звании.

Глаза в подозрении сузились, когда он склонился к девушке. Дрожь пошла по телу от следующих слов:

– Кто ты, черт возьми, такая? Если знаешь исследуемую местность, значит и основные законы тебе известны. Зараженный должен быть немедленно ликвидирован.

– Я не заражена, у вас нет доказательств в подтверждение идиотским доводам!– крикнула она и, схватив осколок, вынула его из под лопатки полковника. Мужчина стиснул зубы от мимолетной вспышки боли, а девушка принялась загибать пальцы. – А вот теперь вам стоит переживать о своей жизни. Задохнуться от нехватки кислорода, умереть от радиации или же стать заражённым через открытые раны – решайте сами. Все равно исход будет один.

Хан пошатнулся. Перед глазами появились тёмные пятна. Кровь под тканью костюма текла по спине к бедру. Рана была не серьёзная, но неконтролируемое кровотечение из-за давления и жары могло привести к потери сознания, и тогда он точно не жилец.

Паршивое задание выдалось. 

И возможно его последнее…

Хватка заметно ослабла, и девушка смогла вырваться. Рюкзак у неё за спиной подскакивал от каждого шага и бился о поясницу, но она не убавляла скорости. Бежала не оглядываясь.

– Полковник, вам нужно оказать помощь!

– Нет, это подождёт, – он толкнул солдата вперёд, не отводя взгляда от удаляющейся девушки. – За ней. Она хорошо ориентируется в этой местности и вероятно знает, где можно укрыться от бури.

Союль выполнил приказ незамедлительно. Он уже слышал нарастающий гул ветра обдувающего высотки. Птицы давно покинули провода и крыши домов, чувствуя что надвигается нечто плохое.

Им нельзя было оставаться на улице, нужно было найти хорошо изолированное помещение.

Хан замедлил бег, не поспевая из-за раны. Ребра сжимали его в тисках, не позволяя свободно дышать. Кислород заканчивался. Запах крови в костюме начал доставлять сильный дискомфорт. Не на шутку замутило и ноги против его воли подкосились.

Союль обернулся, услышав удар о землю. Он окликнул полковника, но тот лишь отмахнулся, стоя на одном колене. Позади него вдали улицы уже появилось плотное  жёлто-серое облако, поглощающее всё на своём пути. Союль остановился и стиснув зубы завыл.

Было так страшно…

Он слышал рассказы о том, как люди начинали захлёбываться в собственной крови после попадания в пылевую бурю. Костюм разъедало уже после нахождения нескольких минут в этой зоне. Полковник Рейес это знал и потому пытался жестами показать, чтобы тот без раздумий убирался прочь.

– Уходи сейчас же! Это приказ, рядовой!

Союль замешкался. Он до боли закусил губу, зажмурившись словно от тысячи ударов, и развернулся к нему спиной.

Это был первый раз когда он не помог человеку.

Впервые обрек кого-то на неминуемую гибель.

Глава 10: Голос прошлого

Пылевые бури несущие собой радиационные облака с километровых свалок мусора, которые оставили после себя люди, были опасны для всех. Растения страдали так же сильно как животные или человек.

Аурин чувствовала каждым волоском на теле приближение крупной бури, после которой она ещё долго не сможет покинуть здание, не навредив своему здоровью. Поэтому будет отсиживаться в безопасности до тех пор пока…

Девушка остановилась, не доходя до кожаных потертых диванчиков, на которых планировала отдохнуть после утомительного бега.

В опечатанном здании полиции, где она скрылась, лежало тело.

Изолирующий костюм такой же как у военных, мужчина лежал не двигаясь, оплетенный червями. Поедая ногу неизвестного мужчины, насекомые не обращали на девушку никакого внимания. Судя по удушливому запаху и проросшим в ранах макам, тело пролежало здесь около семи дней. Его так никто и не нашёл. Отряд не пришёл забрать для захоронения того, кого они считали теперь мусором.

Все солдаты одинаковы.

Аурин зачем-то посмотрела на свои руки. Она испачкалась в чужой крови. Теперь кожу неприятно стянуло и сколько бы не тёрла об одежду ладони, все равно пятна горели алым на белой коже.

Она вздохнула, прикрыв глаза. Было на душе тяжелее чем обычно, и это злило ещё больше.

Недалеко от тела военного лежал рюкзак. Аурин поспешила осмотреть его содержимое. Мысль о бутылке воды преследовала весь день, она жаждала её и изнывала как маленький ребёнок. Но сколько бы не рылась в карманах, кусая губы, воды в рюкзаке так и не нашла. Сжав его лямки, Аурин медленно обернулась на звук тихого чавканья. Она беззвучно подошла к телу мужчины, дыша через раз. Запах витавший в комнате был удушливым и вызывал сильную тошноту. Девушка впилась ногтями в ткань увесистого рюкзака и подняла его над головой. Черви приняли удар и мгновение спустя упали на пол, скручиваясь кольцами. Девушка била их не переставая, сжимая зубы, пока в конечном итоге живучие твари не поползли прочь.

Постояв с минуту над погибшем солдатом, Аурин склонила голову и забрала из его руки нож. Скальпель она умудрилась выронить при побеге, а сейчас нужно было хоть какое-то оружие, которым она смогла бы защитить себя.

– Извини, но мне нужнее, – прошептала она и двинулась обратно к выходу.

Она не собиралась делить найденное укрытие с трупом. Ей едва удавалось дышать здесь, да и к тому же черви могли вернуться обратно в любую минуту. А ей это было не нужно.

Покинув полицейский участок, Аурин поспешила свернуть на другую улицу, преодолевая перекрёсток. Её целью был музей геологии в котором все окна были целы и двери надёжно запирались.  Она однажды уже ночевала там, а в знакомом месте всегда было спокойнее.

Пробегая заросшую клумбу и разбитый светофор, девушка заметила боковым зрением солдата, которого мгновение спустя захлестнула радиационная волна. Облако пыли скрыло его вдалеке и надвигалось теперь к ней. Аурин нахмурила брови.

– Разве ему не должен был помочь  этот ненормальный… Союль бросил своего капитана, спасая собственную шкуру, – невесело усмехнулась Аурин. Смотря на облако, она неохотно сделала шаг навстречу, а затем вновь остановилась. – Но если он всё таки умер, то вполне себе правильное решение его бросить.

Я здесь ничем ему не помогу, лишь себя подвергну опасности.

Кивнув, девушка развернулась и побежала в сторону музея, как изначально и планировала. Своя жизнь была важнее, чем жизнь солдата, который пытался её убить. Почему она должна быть благосклонна к тому, кто отнёсся к ней с жестокостью?

С каких пор желание жить причисляют к жестокости? Я склонен думать, что равнодушие является гораздо опасным чувством, которое нужно бояться. Поэтому никогда не обесценивайте жизни других, это приведет к разрушению только вас самих.

Стоило скрыться за углом здания, она вцепилась в фонарный столб и испустила страдальческий вой. Воспоминания каждый раз давали о себе знать, когда она позволяла волнению захлестнуть себя. И каждый раз, когда сознание подвергалось сомнениям, голос отца отрезвлял её, словно…

Словно находился рядом, и как в детстве, сидя возле больничной койки, читал «Что такое хорошо, а что такое плохо». Это стихотворение она запомнила наизусть с шести лет, так же отчётливо как наставления, которые слушала будучи уже старше.

Равнодушие чаще всего приводит к жестокости и хаосу, понимаешь? Я не могу оставить людей, сбежав в безопасную зону. Моя работа – спасать жизни, поэтому не сердись на меня, хорошо? Мы увидимся совсем скоро, я обещаю.

Аурин с силой пнула камень на дороге, часто моргая. Она схватилась за голову, не понимая почему продолжает стоять на месте. Даже шага в сторону укрытия не могла сделать. Выругавшись, она развернулась в сторону ветра.

Да плевать.

Она направилась к солдату, перевязывая лицо шарфом, который она приберегла именно для таких случаев. Быстро защитив дыхательные пути, она вбежала в жёлто-серое облако.

Мелкая пыль и грязь застревали в волосах и били по оголенной коже словно град, но это испытание было пустяком. Гораздо сложнее было найти солдата в непроглядном тумане, а затем поднять с земли.

Он был без сознания, поэтому взвалив его руки себе на плечи, Аурин собрала все свои силы, чтобы сдвинуть его с места. Под кожей вздулись вены, а вместе с ними задвигались тонкие стебли растений, оплетая мышцы изнутри. Ноги солдата разумеется волочились по земле. Девушка была не в силах поднять его целиком. Полковник несколько раз падал, и тогда приходилось тащить его по земле за шиворот.

Добравшись до музея, Аурин выдохнула. Она пробралась внутрь, заперев все двери и проверив окна. Очистители воздуха работали исправно и издавали тихий жужжащий звук. Голова немного кружилась, но это не помешало снять ей поврежденный шлем с солдата, дав доступ к кислороду.

Она села напротив и стала ждать. Однако ни через десять, ни через тридцать секунд солдат так и не сделал вдоха. Его грудь не двигалась, что означало остановку дыхания. Он был мёртв.

Глава 11: Воспоминания

Клиническая смерть может длиться шесть минут, но при более благоприятной температуре продлиться и восемь. Аурин принялась стягивать порванный костюм с большим трудом. Руки снова были в крови, раны солдата сильно кровоточили. Она бегала по залу, хватая ртом воздух. Не привыкшая к длительному бегу, Аурин задыхалась и чувствовала, как сильно бьётся её сердце о грудную клетку. Когда-то давно она не могла его слышать, но после удачно совершенной пересадки органа, стук отчётливо раздавался не только в груди, но и в ушах. Сдернув старые занавески она разорвала их на длинные полосы и туго перевязала раны полковника. Больше времени терять было нельзя. Она упала на колени и склонилась над ним, делая первые толчки в грудь.

Прежде чем приступить к искусственному дыханию, она немного помедлила. Из окна лился тусклый свет, благодаря которому лицо мужчины было сейчас хорошо видно. Он выглядел моложе, когда не хмурился и не кидал угрозы, играя желваками.

Встряхнув головой, Аурин  коснулась едва заметной щетины на подбородке мужчины и тяжело сглотнула, прежде чем накрыть чужие губы своими.

Это не первый раз когда она сталкивалась со смертью. Поэтому действовала не задумываясь, чётко зная свою работу.

Тридцать ритмичных нажатий, затем два вдоха, и снова тридцать нажатий, и вновь два вдоха. Это повторялось бесконечно, пока в очередной раз она не склонилась над бледным лицом. Горячее дыхание опалило кожу и она замерла. Дрожащими от усталости руками Аурин нащупала грудную клетку и убедилась в том что она вновь вздымается.

Вытерев пот со лба, девушка перекатила солдата на бок, а сама упала без сил на пол и прикрыла глаза.

Нужно было найти воды иначе она перестанет существовать. Органы не будут функционировать, и она мучительно завянет, превратившись в сухоцвет. Но сейчас сил не осталось даже и пальцем пошевелить. Аурин так и уснула, тихо сопя в пыльном музее среди экспонатов.

***

– Дорогая, ты должна поесть, чтобы набраться сил. Мне не удастся побороть злую болезнь, если ты не поможешь.

Голос был мягким, но настойчивым. Противиться отцу Аурин не могла. Кому угодно, но не ему. Медсестры не могли накормить её два дня, поэтому призвали тяжелую артиллерию. Александр Владимирович был порой настроен на выздоровление его шести летней дочери больше, чем она сама.

– Я не хочу есть.

– Хочешь, но боишься что вновь будет тошнить. Перестань упираться, милая, в этот раз тебе ввели новое лекарство. Сейчас будет легче.

Но легче не становилось. Аурин взяла предложенную ложку в рот и проглотила всё до последней капли в тарелке. Лишь после того как отец вышел из палаты, она позволила отвратительному рвотному позыву добраться до горла и выйти съеденному в судно рядом с койкой.

Вся еда была измельчена, наполнена белками и витаминами. Была очень вкусной, но стоило попасть в пищевод, дрожь шла по телу, а желудок содрогался и отвергал всё, что ему предлагали.

В какой то момент её всё же перевели на нутритивную поддержку и перестали мучать. Но месяц спустя ей окончательно стало не хватать сил на физические действия. Ходить стало трудно – усталость быстро накатывала на неё и большую часть дня она спала.

Отец перестал ночевать дома, его ночлегом стал его рабочий кабинет в клинике, заваленный бумагами маленьких пациентов, нуждающихся в помощи. Среди бумаг на магнитных досках больше всего были развешаны те, что касались только Аурин.

«Рак сердца»

«Опухоль 5,5 сантиметров»

Отец думал, что она не знает и не понимает значения этих слов, но однажды ей довелось пробраться в его кабинет и всё узнать. Он называл рак – «злой болезнью» при своей дочери, чтобы не пугать. Чтобы её надежда на выздоровление не рухнула и она продолжала бороться, но…

Как можно бороться прикованной к больничной койке?

Как продолжать жить, когда воздух вокруг напитан отчаянием, а по соседству с тобой медленно умирают твои друзья по несчастью.

– Мы всё равно скоро умрем, поэтому я хочу сбежать на улицу и пойти к морю. Вы хотите со мной? – улыбнулся мальчик девяти лет, вытирая шестой салфеткой кровь с лица. Как только салфетка насквозь промокала, он комкал её и бросал в мусорное ведро словно баскетбольный мячик.

Его звали Акай, но Аурин называла его Каем. Он словно вышел из мультика о снежной королеве – такой же со светлыми кудрявыми волосами и храбрым сердцем. Он мечтал стать спортсменом, но из-за неизлечимой болезни, мог передвигаться лишь на инвалидной коляске. Из троих друзей он больше всех не боялся смерти и каждый раз бросал вызов судьбе.

– Мой папа сказал, что если ещё раз поймает тебя за побегом, то переведёт в другую палату с замком, – пробурчала Аурин в подушку, смотря по телевизору иностранное шоу. Ей было до того скучно, что она выучила уже четыре языка. А совсем недавно начала увлекаться рисованием. Правда по словам Акая рисовала она так себе. – Он запретит нам общаться. Говорит, что ты плохо на меня влияешь.

– Но это не правда! – Акай щелкнул языком и вновь забросил салфетку в мусорное ведро. – Я говорю правду, а вот твой папа врёт каждый день, говоря что вылечит нас. Я в сказки не верю.

– Но если вы умрёте, мы тогда не сможем играть вместе! – пискнула самая младшая из их тройки. Её звали Сона и ей должно было исполнится шесть через два месяца. – Я не хочу чтобы вы умерли!

– Почему? Прикажешь мучаться вечность?

– Нет…

– Тогда умри первее и дело с концом. Не придётся скучать по нам, верно?

– Акай! – недовольно рявкнула Аурин, желая прибить кисточками его к стене и распять как Иисуса, чтобы следил за языком в следующий раз. Из-за него Сона снова заливалась слезами и твердила, что не хочет умирать. Аурин снова пришлось успокаивать девочку всю ночь, обещая, что все будет хорошо.

Шли недели, месяца…

Вирус набирал силу и распространялся по всей планете. За год он смог поразить две четвёртых населения – половину жителей Земли. Но это не пугало тех, чьи жизни и так висели на волоске. Для них просмотр новостей в изолированной палате было чем-то увлекательным и далёким от реальности. Словно они смотрели фильм о выживании.

– У меня закончилась капельница! – завизжала Сона, увидев что раствор закончился. Она думала, что если воздух попадёт в вену, то все сосуды надуются и лопнут словно шарики. Она тут же истечет кровью изнутри и лишится жизни. Такими россказнями каждый раз кормил её Акай, за что постоянно получал осуждающий взгляд Аурин.

Дети отвлеклись от просмотра телевизора, разворачиваясь к малышке с чёрными как смоль волосами, убранными в два хвостика. Аурин всегда завидовала ей и желала, чтобы и у неё когда-нибудь были такие блестящие локоны. Неосознанно поправив  косынку на гладкой голове, она сползла с койки, держась за перила, и с трудом перебирая ногами, добралась до подруги.

– Я же говорила, что он соврал тебе, перестань кричать, – Аурин спокойно вынула иглу из вены и сменила капельницы.

Теперь медперсонала не хватало и к ним никто кроме отца не заходил в палату. Поэтому периодически приходилось самой заботиться о принятии лекарств, пока он был занят.

Акай улыбнулся невинной улыбкой, а через минуту удивлённо посмотрел на экран телевизора. Телеведущая говорила о новом принятом законе и строгой изоляции во всех городах.

– Я что-то не понял, откуда вообще взялся этот Адонис? Говорят, что им можно заразиться даже по воздуху, поэтому никто на улицу без масок не выходит. Но почему тогда животные и птицы целы? Они не заражаются. Рин, ты знаешь что-нибудь об этом?