Иное начало. Книга третья: И грянет весна! И грянет весна!

– Что?

– Мы как бы типа на охоте вообще-то!

– Да нет её здесь! – фыркнул варвар. – Сами же говорили, что она хрен знает где в чаще. Да и рах вон, молчит, не чувствует её силу. Так ведь, тьма коротконогая? – буркнул он на Разнака с высоты своего роста.

– Я не хочу спорить с тобой, громила! – настойчиво произнёс я. – Просто веди себя потише, хорошо? За тобой вон, тоннель остаётся такой, что повозкой проехать можно!

Спрятав свою «рельсу» за спину, Тарик со вздохом кивнул:

– Ладно уж… Мы, эквилианцы, лес не любим.

Бросив взгляд на просеку за его спиной, я развернулся и двинулся дальше:

– Лес тоже от тебя не в восторге, уж поверь.

По первой, примерно с пару часов мы продвигались строго на запад, делая иногда короткие привалы. Разомлевшую от талых снегов почву под ногами вскоре сменил упругий покров из опавшей листвы и хвои, чувствовавшийся даже под снегом. Там, где снег уже сошёл на нет, оголив наст дёрна, воздух над почвой слегка парил, насыщаясь запахом прелой листвы, талой воды, и начинающей гнить мелкой прошлогодней растительности. Всё это в купе давало тот самый эффект, который все знают как запах весны! Однако вскоре, мы всё больше стали забирать к северу. Такой манёвр, как пояснили охотники, мы совершали обходя участок болот, протянувшихся по правую руку в лесной гуще.

– А тут что, озеро какое было когда-то? – поинтересовался Хорст, отклоняя топором слишком низко свисающую ветвь разлапистой ели на пути.

– И не только. – на ходу всматриваясь себе под ноги кивнул Кнарк. – Мне ещё моя бабка рассказывала, а ей – её бабка, что в далёкие времена тут стоял некий город на берегу небольшого озера.

«Интересно…» – навострил я уши, давая знак Хорсту раскручивать разговор.

– Город? В такой-то глуши? Бряяхняяя! – хмыкнув, недоверчиво протянул алагат.

– И ничего не бряхня! – оглянулся насупившись второй охотник. – Мы когда дичь травили на той стороне болот, наткнулись на остатки каких-то руин. Оно конечно всё заросло и завалило буреломом, но там явно что-то раньше было.

– Филик правду говорит. Да и по краю болот пару столбцов видать каменных. Никак пристань какая была. – поддержал товарища Кнарк. – Мы к ним лодку подвязывали.

– Так можно было через болота переплыть!? – возмутился Хорст. – А какого грызла вы тогда нас пешком тащите в обход?

– На этот берег ходу нет ни пешим, ни вплавь. По той стороне раньше плавали вдоль только. Собирали яйца уток, да рыбину глушили по камышовым заводям.

– А теперь что, не плаваете? – подал голос эквилианец.

Охотники остановились и в недоумении посмотрели на нас.

– А вы сами не слышите разве? – Кнарк крутанул пальцем в воздухе.

Мы замерли прислушиваясь… И тут же поняли, что не слышно ничего! Совсем! Только шум ветра колышащего кроны деревьев где-то высоко над нами.

«Воистину ведьмачии происки. Даже птичьего голоса не слышно!»

– Разнак? – я вопросительно посмотрел на раха.

– Правильно идём. – кивнул он, придерживая в кожаном мешочке глиняный горшочек с угольками. Рах периодически дул на угольки и подкидывал специально заготовленную щепу из дерева рут.

Кнарк и Филик выпучили глаза, едва услышав речь человеческую из уст раха! Вообще, для такой глухомани как Лесовка все наши движения и суета, сродни были приезду гостя туримской крови в какой-нибудь отдалённый туримас на краю земли. Мало того, что сам анай примчал на разборки, так ещё и в столь разномастной компании.

На то, чтобы обойти это мрачное болото, истратили ещё примерно день. Как бы я не старался, но разглядеть что либо по ту сторону, мне так и не удалось. Над поверхностью тёмных топей, сквозь сизую пелену тумана, просматривались только корявые, лысые стволы деревьев торчащих из воды, да чёрные бугры кочек.

Вскоре слова Разнака нашли подтверждение. Посреди разбросанных в беспорядке деревьев вдруг ясно проглянулась яркая, сочная зелень небольшой полянки. Подойдя к ней ближе, стало видно, что она имеет не ровную форму, а словно клякса на бумаге. Будто её оставил небрежно стряхнувший кистью над холстом художник. Среди невысоких травинок видны были мелкие цветки разного вида, цвета и формы. В блёклых красках опосля зимнего леса, эта полянка выделялась прямо-таки кислотным цветом.

Наклонившись, я полной грудью вдохнул сладковатый аромат цветов и терпкий запах свежей травы.

– Какой приятный запах! – вдруг восхищённо произнёс Разнак, привлекая к себе всеобщее внимание. – Что? – смутился рах, не зная куда деть глаза. – У вас, у людей, есть прекрасная возможность видеть и творить такое вот, – он указал на поляну.

– С каких это пор вы, ублюдочные твари, стали ценить прекрасное!? – зло глянув на раха, процедил сквозь зубы Кнарк.

Разнак приоткрыл свой горшочек глядя исподлобья на охотника. Нурхл и Заран тут же положили руки на мечи. Рах подул на угольки, дождался огонька, отблески которого заплясали в его тёмных как ночь глазах. Подкинув маленько щепочек, он снова прикрыл его крышкой с дырочкой.

Мы с моими людьми расслабились. В отличии от охотников, последствия огненной магии Разнака мы уже видели.

– С тех самых пор, как вы променяли простое и красивое, на блеск золота! – пробурчал рах, и двинулся дальше, в обход полянки.

«Да что с этим рахом не так!? Он какая-то белая ворона, среди своих чёрных товарок!»

Чем дальше мы продвигались в чащу, тем больше менялось поведение охотников. Временами их пробивал озноб, руки начинали трястись, а их взгляд словно блуждал в облаках собственных блаженных мыслей. Стоило их окликнуть, как они тут же приходили в себя, становясь снова угрюмыми мужиками. Я подал знак своим парням держать их в прицеле. Не нравились мне такие кандебоберы. Они словно рассудок теряли в такие моменты!

Уже ближе к ночи мы наткнулись на первые признаки ушедших на зов ведьмы. Небольшое кострище с остатками недоеденной тушки на палке. Кнарк и Филик осмотрели лагерь и заверили, что двое их товарищей были здесь ещё недавно. Угли в костре даже не успели толком остыть ещё.

– Может даже почуяли нас, и сбежали.

– Сбежали? – задумался я. – Почему? Ведь мы же их спасать идём.

– А оно им надо? – уставился на меня бычьими глазами Филик, выражая всем своим видом недовольство.

Только вот чем? Тем, что я напряг их лезть в чащу? Или тем, что хочу решить вопрос с ведьмой?

«Спокойно, Серый… Они просто околдованы вот и всё! Но привести в чувство этого брыча стоит.»

Не снимая перчатки, я подошёл к Филику и врезал ему кулаком по лицу. Кнарк сделал было шаг в нашу сторону, но клятвенники были настороже и в грудь ему упёрлось сразу два клинка. Филик ворочался на земле, а из его разбитой губы текла кровь. Я взял его за волосы и рывком поднял лицом к себе.

– Ещё раз так на меня посмотришь брыч – я тебе голову снесу! – раздвинув пальцами его веки до выката глаз из орбит, я заглянул в них в упор. – Пока вы на моей земле живёте, я решаю что, и кому надо! Я ясно сказал!?

Филик торопливо закивал, и я перевёл взгляд на Кнарка. Охотник быстро поднял руки и тоже кивнул.

– Ну вот и хорошо, – отпустил я охотника. – Разобьём лагерь здесь. Без огня.

Эта ночь вышла необычной настолько, что мне попервой никак не удавалось уснуть. Ветер к этому времени поутих, и гнетущая тишина нависла над лесом. Иногда, где-то во мраке, раздавался лёгкий треск или шорох, и мы все настораживаясь вглядывались во тьму. Спустя несколько часов в полудрёме я продрог как собака в холодную осень. Растерев руками лицо, я огляделся. У меня вдруг появилось гнетущее ощущение, что из глубокой тьмы леса за нами кто-то наблюдает! Кто-то холодный, как лёд который окутывает мои ноги… пробирается под куртку… под рубаху… ближе к сердцу…

«Сейчас… Сейчас запахну поплотнее куртку… засуну руки в рукава, и усну… Вот так… вот так…»

Яркое пламя вспыхнуло в ночном лесу словно взрыв сверхновой звёзды во мраке космоса! Ледяное оцепенение резко отпустило тело и я встрепыхнулся, сбрасывая с себя кусочки тоненького льда, который образовался на складках одежды, и даже на щеках!

Рах замер посреди лагеря со вскинутой вверх рукой и держал в воздухе мельтешащее пламя. Сейчас Разнак был именно рахом! Безумно голодный взор акульих глаз скользил по лагерю, словно выискивая добычу. Черты его лица заострились, и стали хищническими. Довершал картину тёмного существа – истинно звериный оскал!

– Разнак!? Что ты де…

– Любит! Она нас люююбит!!!

«Филик!?»

Меня что-то рвануло от дерева, облокотившись на которое минуту назад я впадал в ледяную дрёму. В тот же миг, на уровне моей шеи в ствол впилось острое мечете Филика, и натужно загудело! Раздался треск вспыхнувших крон деревьев, и рах упал на колени, явно устав держать заклинание. Однако пламя вверху продолжало освещать место.

– Деревья горят! – прокричал Хорст рядом со мной.

Из темноты появился Кнарк, и они напару с Филиком кинулись на нас.

– В сторону, анай! – отбрасывая меня, ринулся на них алагат.

Лица охотников расползались блаженными улыбками с полуприкрытыми от неведомой эйфории глазами. Пуская изо рта слюни, они, хохоча в диком безумстве, довольно резво накинулись на алагата. Благо у того был щит и он вполне достойно их встретил.

«Где Заран и Нурхл!? Где мои клятвенники, чёрт бы их побрал!»

И тут раздался звон клинков где-то позади меня. Я обернулся. От недавно ещё полыхающего зарева глаза не могли рассмотреть нихрена за границей света. Треск горящих крон над головой едва давал достаточно света, что бы просто увидеть очертания окружения. В контрастном полумраке скачущих огней мне всё-таки удалось рассмотреть, как здоровенная фигура эквилианца тоже с кем-то сражается…

«Там тоже двое наседают!… Да где же мои…»

В пятно света, от всё больше разгорающихся деревьев вокруг, буквально выпало мотыляя окровавленным обрубком руки тело.

– Заран!?

Осоловевший взгляд клятвенника обратился ко мне… и не произнося ни слова, он с пеной у рта ринулся на меня с занесённым над головой клинком. Обрубленная рука чуть выше локтя, его походу совсем не волновала. Ужасало то, что по идее из неё должна была кровь бить фонтаном, но она едва была заметна на ране!

Мои же собственные конечности после оледенения еле двигались и мне ничего не оставалось, кроме как неуклюже отползать назад, судорожно пытаясь онемевшими руками вытащить клинок. За спиной Зарана вдруг ярко вспыхнуло малиновое свечения! Следом раздалась череда лязгающих металлических звуков! Тарик вскрикнул от боли, а за тем с той стороны донёсся рык разъярённого медведя. Раздался хлюпающий звук с хрустом, и малиновое сияние погасло.

Всё это пронеслось буквально за секунду, как во мраке и пламени я увидел несущуюся ко мне смерть, в виде меча в руке обезумевшего Зарана.

– Она! Меня!! Любит!!! – выкрикнул он перед тем, как меня убить.

Глава 4

Над головой раздался треск ломаемого дерева, и в миг, когда лезвие его меча почти достигло цели, на Зарана рухнула объятая огнём верхушка дерева, погребая его под собой. В воздух взметнулось облако искр, дыма и пепла, раскидывая по сторонам горящие обломки веток. Одежда на мне начала парить и местами тлеть. Просто чудо какое-то, что меня не придавило вместе с Зараном!

Страх и пламя привели моё тело в чувство. Исторгая мат и проклятия, в один рывок на четвереньках я отполз подальше от огня. За спиной, в пылающей горе веток, раздался хрипящий вопль боли. Обернувшись, я увидел как в огне мелькнула рука клятвенника. В ноздри пахнуло горящей древесиной, сосновым клеем, и запахом горевшего заживо человека.

Не дать пожару распространиться стало первоочередной задачей, с которой справились уже ближе к утру. Без магии раха в этом деле, хоть он и являлся первопричиной, бедствия было бы не миновать. Дремучий лес полыхнул бы весело и с треском. Нам ещё свезло, что сейчас ранняя весна и всё вокруг сырое и в остатках снега.

– В следующий раз, лучше подожги себе яйца! Если они у тебя есть конечно. – проворчал Хорст на Разнака, утирая сажу с лица.

Рах сделал вид, что не слышал, но по его обиженному виду было ясно, что это не так.

– Если бы не он, нас бы окоченевших порубили бы охотнички, в паре с Зараном и Нурхлом. – вступился я за Разнака.

Не потому, что стал питать добрые чувства к его расе, а потому, что это было справедливо. Хорошо ли, плохо ли – не знаю, но справедливо.

Подойдя к прислонившемуся к дереву спиной Тарику, я осмотрел глубокую резаную рану на его мощной груди. Тряпки, которыми он пытался остановить кровь, были мокрыми от неё насквозь.

– Вернёмся в город – оденешь броню! Впредь, без неё никуда! – строго глянув на него, недовольно отчитал я варвара осматривая рану.

Эквилианец оскалился в ухмылке, хоть и было видно, что ему не до веселья:

– Броня, для неумелых воинов, господин. – глотая воздух ответил Тарик. – Не ожидал, что один из ваших клятвенников воспользуется Силой.

Я замер на мгновение, поняв что случилось.

– Для неумелых воинов – глупая смерть! – парировал я. – Разнак, ходь сюды!

Рах проковылял по выжженному дёрну к нам.

Я промокнул тряпками кровоточащую рану Тарика:

– Что можно сделать? Есть идеи?

Рах приблизился в упор к громиле, и настороженно оперевшись на него, осмотрел рану поближе.

– Плохая рана, владетель. – покачал он головой. – Меч глубоко прошёл, и края развернулись совсем от… от много мяса в теле!

– Шить здесь нечем. Только огнём. Но… – я покачал головой. – Слишком велика рана. И как он только его вообще не убил?!

– Много мяса в теле, – пожал плечами рах. – Я могу сделать жгучий колбаска, но будет большая боль.

Мы переглянулись с Тариком.

– Это точно поможет?

Рах слегка поклонился:

– Кровь остановит, да. Но он будет её носить на себе всегда. И будет боль. Очень большая боль! – рах качнул головой, и едва ли не с сочувствием посмотрел на эквилианца.

– Тарталан, мы можем вернуться в деревню и попробовать залатать тебя там. Есть вариант конечно что заражение уже подхватил, – я сжал тряпки в кулаке и с них потекли тоненькие струйки крови. – Но попытаться можно…

– Нет. Пусть делает. – утирая тыльной стороной ладони выступающий пот на лбу и сжав зубы, процедил Тарик.

– Но боль…

Тарталан ухватил своей огромной лапой раха за шкварки и подтащил к себе, заглянув тому в его чёрные глаза:

– Боль? И это ты мне говоришь о боли?! – спокойно сказал варвар. – Для эквилианцев есть только жизнь, и смерть. Боли – нет! – он поставил раха на место. – Делай! – рыкнул он. – Если я выживу, то клянусь Раватой – я лично выпью с тобой за одним столом, рах!

Хорст громко хмыкнул на эти слова, а я в очередной раз понял, что я нихрена не знаю о сущности и менталитете рас Акливиона.

Разнак не стал откладывать в долгий ящик дело, и отойдя подальше от нас в лес, принялся чего-то там изготавливать под монотонный бубнёж, перемежающийся с неадекватными возгласами. После получаса каких-то манипуляций, он прошёлся вокруг выгоревшего лагеря. В одном, лишь ему понятном месте, он вдруг упал на колени и принялся судорожно рыть землю. Примерно через ещё минут десять, из выкопанной приличной такой себе глубины ямы раздался торжествующий крик, и из неё вылез рах.

– Всё готово, владетель! – прихрамывая направился Разнак к нам с оскалившейся в улыбке мордой, сжимая в руке свёрток с… Песком!?

– Ты так рад, что нашёл песок? – удивился я.

– Без него, никак не выйдет сделать колбаску, владетель. – словно само собой разумеющееся обронил рах.

Тарталану за это время, пока рах готовился, стало совсем худо. Его начало потряхивать, глаза всё чаще скрывались за опущенными веками, а губы начали терять живой цвет.

– Разнак, поторопись! – я всерьёз начал переживать за степного громилу.

Наконец рах подошёл к нам, держа в руках непонятное нечто, имеющее вид действительно колбаски. Только длинной и вялой, словно из разогретого жарой пластилина.

– Мне нужна воля, владетель. – замер с этими словами рах. – Я хочу жить, как большой!

Я повернулся к нему лицом и упёрся взглядом в его акульи глазища.

– Торговаться удумал, тварь? – положив ему на плечо свой топор, грозно произнёс Хорст.

– Тропа большая, большой! – Разнак скосил взор сперва на лезвие топора, а потом посмотрел на Хорста. – Кто знает, не придётся ли мне и тебя спасать. А может, и всех вас. Ещё раз!

«Вот же хитрожопая х@йня на ножках!»

– Разнак, – еле сдерживаясь проговорил я, встревоженно посматривая на судорожно вздымавшуюся грудь Тарика. – Это не всё так просто, как ты думаешь!

«Что я б#я по твоему скажу людям?! Возрадуйтесь и схавайте, что я приютил раха в городе!?»

– Дай слово, ан… анай, – Разнак впервые назвал меня анаем, но чуть запнулся из-за надавившего на его шею лезвия топора.

– Слово?! – Хорст едва сдерживался, что бы не резануть раху горло. – С аная!?

– Разнак понял! – проскрежетал рах судорожно сглатывая. – Просто пообещай что-нибудь придумать! Даже если ты отпустить Разнака, я не хочу обратно в Гурахдаш!

«Выкрутился таки, нехристь!»

– Хорошо! Подумаем что можно сделать! – нетерпеливо на нервозе рыкнул я. – А теперь займись Тариком!

Для начала, рах попросил нас связать гиганту руки за спиной и положить варвара на спину, ровно. Потом связали ноги.

– Большой борода, – обратился рах к Хорсту. – Бери толстую палка и крепко суй ему в рот! Только бери хорошую, что бы не перекусил, а иначе, он сам съесть свои зубы.

Я уже заметил, что когда Разнак спокоен, то он вполне правильно может произносить слова на турийском, почти без ошибок. Но сейчас, из-за волнения, он снова скатился до «мая, твоя, плохо говорить понимать».

Хорст без лишних слов вложил в рот Тарика рукоять своего топора.

– Промыть бы чем… – рах откинул тряпки с рубца.

– Во флягах дно почти! Где я тебе най…

«Род всемогущий!… Тарталану это не понравится… Ох как не понравится!»

Я побежал в ближайшие кусты и справил малую нужду в свою опустевшую флягу.

Когда вернулся, Хорст промолчал, словно и не понял ничего.

– Мы тоже так делать иногда, даже когда пить очень…

– Заткнись, Разнак! – рявкнул я на него. – Чтоб ему ни слова! Никому вообще! А иначе свяжу, и кину в общаковую яму, куда будем ходить всем городом!

Сперва остатками воды промыл как мог рану. Потом, не жалея пролил мочой страшный рубец. Мне показалось, что Тарик даже дёрнулся немного.

«Ничего, потерпи бро! Хоть как-то обеззаразить, ты уж прости.»

Изготовленную в виде колбаски лепнину, Разнак проложил по всему рубцу, тщательно вминая мягкую массу в рану. Тут уже варвар задёргался не шутя! Если бы не Хорст, боюсь я бы его в одного не удержал.

Едва рана была заполнена липучей массой, рах повторил процедуру, но уже песком, которым он особо тщательно покрыл всю рану сверху. Особенно большое внимание он уделил краям раны.

– Очень важно, что бы песок не сыпаться за край раны! – погрозил он пальцем. – Держите его хорошо…

– Погоди-ка!

Хорст на коленях прощупал челюсть Тарталана, потом привстал, и как следует размахнувшись, врезал Тарику. По звуку – как в мешок с цементом ударил, но своего добился. Тарик остался без света.

– Это даст нам немного времени. – спокойно произнёс алагат, снова наваливаясь на громилу всем весом. – Но стоит поторопиться. Эти степные засранцы быстро приходят в себя.

Разнак открыл горшочек, дунул в угольки, и едва появился огонёк, с помощью Силы схватил его и поднёс к началу раны. Кое где по краям уже начала выступать кровь.

Едва Разнак задействовал Силу, как я тут же ощутил это дело. Лицо раха снова исказилось до неузнаваемости, как и тогда, когда он выжигал яд из Хаты. Словно его звериная, истинно злая суть тёмного существа почуяла что-то, и вылезла наружу.

– А теперь, будет БОООЛЬ! – прошипел Разнак.

Огонёк в его лапе понемногу превращался в тусклую, но буквально пылающую нестерпимым жаром звезду. Выбрав момент, он опустил её на песок в начале раны. Искра прошла сквозь него, и ничего не произошло. Но потом, через структуру песка стал подыматься дымок, и снова ноздри уловили запах жареного. Напиханная в рану масса начала раскаляться, потом плавиться, и в конце концов бурлить, смешиваясь с песком. Рах облизнул нижнюю губу, и доведя непонятную смесь до однородной, красной массы, двинулся дальше. Свободной же рукой он вёл вслед по рубцу, сглаживая остывающий шов, и делая его почти идеально гладким.

Моему удивлению небыло предела! Этот рах творит с огнём и человеческой плотью какую-то дичь! Такого не может быть просто! Плоть должна гореть от таких температур, и Заран, сгоревший до тла, печальный тому пример!

«Чисто разум образованного человека технологического мира, примерно даёт мне понятие как это происходит, но не до конца. Понятно, что контроль процесса тут должен быть колоссальный, а иначе можно просто сжечь человека… Ну, или не человека, не важно. Здесь явно работает смесь из Силы и огня на молекулярном уровне, взаимодействуя с клетками организма… Но как!? Как такое возможно!?»

Мои размышления прервал дёрнувшийся Тарик. Сперва несильно, будто судорога.

– Садись на него! – зарычал Разнак зыркнув на меня таким взглядом, что прошлый «я» скорее всего обделался бы на месте.

Рах заплавил почти половину раны, и теперь можно было спокойно навалиться на грудь эквилианца в полной мере, что мы с Хорстом и поспешили сделать. Тарик застонал… Потом захрипел… И распахнув глаза, в конце концов закричал!

Крик варвара больно резанул по слуху, возвращая мои мысли к сгоревшему заживо Зарану, и снова заставляя содрогнуться от ужаса. Запах палёной человечины вызвал рвотные позывы, и не удержавшись, я стал блевать в сторону. Благо продолжалось извержение не долго, да и нечем особо так-то. Нормально не жрал уже больше полу суток. От волнений, кусок в горло не лез.

Мне казалось, что время сжалось в тугой клубок, запирая этот кусочек обгоревшего, и тлеющего леса, вместе с нами внутри некой аномалии. Тарталан натужно хрипел, словно буйвол, которому в глотку вцепился лев. Только богам известно, как он переживал эту боль и не отключался от болевого шока! Хорст был весь мокрый от пота, сдерживая степняка и в то же время всеми силами стараясь не свернуть ему челюсть рукоятью зажатого в ней топора. Он иногда всматривался в обезумевшие от боли глаза Тарика и что-то ему торопливо приговаривал. Что именно, я не слышал, ибо мозг просто отключился превратив меня в бесчувственное полено с отупевшим взглядом. В голове у меня была только одна мысль – поскорее бы Разнак закончил своё тёмное дело!

Вернулся я в реальность из-за того, что меня кто-то куда-то тянул.

– Господин, – раздался голос Хорста. – Всё кончилось, господин Янко.

Алагат под руки снял меня с Тарталана.

Блуждающим взором несмышлёныша я осмотрелся вокруг, натужно заставляя разум вернуться в тело. Увидев лежащего на боку Разнака, я нетвёрдо шагнул было в его сторону, но Хорст удержал меня:

– Всё нормально с ним. Просто спит. – тут алагат покачал головой. – Магия всегда требует больших сил. Иногда, может и досуха выпить человека… Ну или раха, без разницы.

«Тут я соглашусь. После вспышек Силы, сам как выжатый лимон.»

Я перевёл взор на могучего варвара лежавшего передо мной, и всё ещё связанного.

«Кабы он не ослаб настолько, то раскидал бы нас как котят. Разнака и вовсе прибил бы скорее всего.»

– Вы пока присядьте где в сторонке, господин анай. Я пойду поищу воду. От болот недалеко ушли, наверняка какой ручей найдётся недалече. – сказав это, алагат подобрал свой щит с земли, следом топор, и одну из фляг. Ту, которую я использовал под дезинфекцию, он пинком отправил в ближайшие заросли.

Едва горец ушёл, я не стал следовать его совету и «чилить» вод деревцем. Вместо этого чуть оттащил провалившегося в сон раха от варвара, и осмотрел проделанную им над раной работу…

– Ммдэээ… Дела всё чудесатее и чудесатее становятся.

Через всю правую часть могучей груди варвара и почти до пупка, протянулся огроменный… шов что ли! По другому и не скажешь. Только шов был не бугристый, а широкий, и строго повторял контуры тела. Не сдерживаясь, я протянул руку и осторожно прикоснулся к поверхности полосы шва. Она была едва тёплая и имела плотную структуру, чем-то напоминающую…

«Стекло?… Очень похоже. Но как? – я не находил никакого хоть более-менее приемлемого объяснения тому, что видел. – Каким образом?… Это… П#здец блин!»

Не став больше ломать голову над этим невероятным феноменом рахской медицины, я решил оставить эту тему на будущее. По возвращению в город, с Разнаком нужно будет обстоятельно побеседовать как полагается. Что-то не стыкуется в этом рахе и его истории.

Хорст вернулся отнюдь не скоро.

За время его отсутствия в чувство пришёл и рах и Тарталан. Однако оба два были настолько ослаблены, что выдвигаться куда-то сегодня не могло быть и речи. И если громила Тарик с интересом осматривал свой шрам, трогая его рукой и находясь в явном недоумении, то Разнак еле мог шевелить рукой и жевать пищу. У меня создалось впечатление, будто его мышцы были парализованы и теперь их понемногу отпускает. Чтобы хоть как-то устаканить мысли, я не ленясь обошёл лес вокруг лагеря на несколько десятков шагов, вычисляя дымки и тлеющие угольки, а затем тщательно их уничтожал.