Искушение

Нож не годится, решил он, нужно что-то более эффективное. Приобрести огнестрельное оружие теоретически возможно, но это чревато. Опыта в таком деле у него никакого нет, так что недолго вляпаться в неприятную историю или даже попасть в тюрьму, не успев воспользоваться этим оружием. В его положении только этого не хватало. Что же тогда остаётся? Долгие раздумья не давали сколь-нибудь разумного ответа. Он вспомнил, что женщина за стенкой назвала насильника алкашом. Значит, он пьющий. Конечно, пьющий, у него и собутыльник есть с багровой физиономией, вспомнил Антон бомжа, который клянчил у него деньги. С алкоголиком справиться проще, особенно когда он пьян. Но в таком состоянии надо его застать, да ещё в тёмном безлюдном месте, чтобы осуществить экзекуцию без свидетелей. Вчера, например, этот тип был трезв, иначе не смог бы изнасиловать женщину. А что если устроить за ним слежку, продолжал Антон свои рассуждения, выбрать момент, когда он дома один и сильно пьян, постучаться и под каким-нибудь предлогом войди к нему в квартиру. А там… «канделябром оглоушить, аль подушкой задушить?» усмехнулся Антон, вспомнив сказку Филатова. Стоп! А вдруг он не один живёт? Например, с родителями или с новой женой алкоголичкой? Или с этим бомжем? Необходимо предварительно собрать о нём сведения, иначе можно провалить операцию. Но как это сделать? Следить за ним постоянно Антон не хотел – не в том он возрасте для такого занятия. Можно, конечно, нанять сыщика, средства имеются. Однако… из этого выльется целое дело.

Вот как, оказывается, втягиваешься постепенно в процесс подготовки преступления, думал он, и начинаешь понимать, какой тяжкий труд выполняют профессионалы, готовя покушение на жертву. А что если, мелькнула у него идея, попробовать для начала выудить информацию у Надежды Юрьевны. Она наверняка может многое рассказать, как-никак этот мерзкий насильник приходится ей зятем. Поразмыслив, Антон решил ещё раз с ней «случайно» встретиться и пообщаться. Например, можно сначала завести разговор о Настеньке. Когда есть ребёнок, разговор о нём выглядит вполне естественно, а для любящей бабушки тема внучки самая заветная и неисчерпаемая. И тогда, развивая эту тему, можно спросить о родителях Настеньки. Вряд ли такой переход может показаться ей навязчивым. А после того как выяснится, что всё для неё делают мать и бабушка, вопрос об отце будет воспринят вполне естественно. А дальше – как сложится, зависит от желания Надежды Юрьевны что-то о нём говорить.

Антон решил понаблюдать за детской площадкой. Взял томик Бабеля из домашней библиотеки, – Тоня в своё время её старательно собирала, – сел в кресло на балконе и стал читать, периодически поглядывая во двор. Сидел он долго, прочёл почти весь том, даже увлёкся, словно читал этого автора впервые. В молодости особого впечатления Бабель на него не произвёл. А сейчас Антон читал его рассказы с удовольствием, ещё раз убеждаясь, что классику следует перечитывать.

Однако за весь день Настенька с бабушкой на площадке так и не появились. И только вечером, ближе к восьми часам, он их увидел, выходящих из подъезда. Антон быстро оделся и вышел во двор, но на площадке возле дома их не оказалось. Он прошелся по тропинке через широкий двор и обнаружил их на другой детской площадке. Увидев его, Надежда Юрьевна заулыбалась, поздоровалась. Он ответил на приветствие, подошёл к ней и сел рядом не скамейке. Получилось естественно, без натяжки, точно они договаривались о встрече. Настенька, сидя на зелёном пружинистом динозаврике, что-то напевала и раскачивалась. Антон сначала спросил про её возраст, затем, следуя намеченному плану, вышел к вопросу об отце Настеньки. Но тут он столкнулся с твёрдой бронёй Надежды Юрьевны не раскрывать семейных секретов без надобности. Она лишь обронила фразу, что дочь в разводе, и сразу поменяла тему, явно не желая её развивать. Антон это почувствовал, и ему даже понравилось. Он с интересом на неё смотрел, и только сейчас заметил, что у Надежды Юрьевны приятная внешность, что она миловидная, женственная, ухоженная, не похожа на тёток её возраста, и к тому же оказалась разумной и неболтливой.

К ней подошла невысокая симпатичная девушка.

– Антон Роленович, это моя дочь, Татьяна, – представила её Надежда Юрьевна.

– Добрый вечер, Антон Роленович! – поздоровалась Татьяна, чётко произнося отчество Антона. Он понял, что мать её научила. Не у каждого с первого раза получалось правильно выговорить его отчество. Как только ни коверкали: и Ромелович, и Ронелович, и Ролемович, и даже Лоренович.

– Здравствуйте, – ответил Антон.

У Татьяны были короткие русые волосы, большие голубые глаза и маленький, чуть вздёрнутый носик. Она выглядела совсем молоденькой. В свои двадцать пят лет Татьяна показалась Антону юной девочкой: небольшого роста, хрупкая, нежная и стройная, как статуэтка. Мягкий голосок прибавлял ей очарования. «Изнасиловать такую девочку! – думал Антон, глядя на неё. – Я найду способ прикончить ублюдка!»

– Мама, ты можешь идти, я всё купила, – сказала Татьяна.

– До свидания, Антон Роленович, и будьте здоровы! – попрощалась Надежда Юрьевна.

– До свидания! – ответил он, а когда она ушла, обратился к Татьяне: – Мама, наверное, пошла готовить?

– Вы угадали, – детская улыбка озарила её лицо.

Настенька уже возилась с подружками в песочнице.

– Девочка в садик ходит? – спросил Антон.

– Да, я вожу, мама приводит.

– А отец Настеньки помогает вам?

Татьяна вздрогнула. Испуганно посмотрела на Антона и спросила:

– Вам мама… что-то говорила о нём?

Антон почувствовал, что своим вопросом перегнул палку.

– Она лишь сказала, что вы в разводе. Простите меня, пожалуйста, за бестактный вопрос и ради бога не пугайтесь. Я посторонний вам человек, но поверьте, Танечка, спрашиваю, руководствуясь исключительно дружескими, я бы даже сказал отеческими чувствами. Вы, разумеется, совершенно не обязаны отвечать на мои вопросы. Просто… ваша семья мне очень симпатична.

– Спасибо. – Она успокоилась и, слегка улыбнувшись, тихо произнесла своим мягким голосом: – А насчёт него… какая там помощь, лишь бы не мешал нам жить…

Антон смотрел на неё в ожидании продолжения. Она это почувствовала и добавила:

– Он алкоголик…

– Вон как? – Антон понимающе кивнул. – Это беда. Такой может всё пропить и даже деньги клянчить на водку.

Однако Татьяна дальше не раскрылась, только грустно опустила глаза. Он понял, что пора менять тему:

– Вы, Танечка, работаете?

– Да, в сотовой компании, в отделе рекламы. Вообще-то я филолог, как и моя мама.

– Мама тоже трудится?

– А как же, ей ещё далеко до пенсии. Мама работает в районной библиотеке. Близко и удобно. Она забирает Настю из садика, вовремя кормит её и вообще ухаживает за ней почти весь день.

– Для вас большое подспорье.

– Конечно. Мама успевает даже за ремонтом следить.

– Вы затеяли ремонт?

– Не мы. Нашу квартиру бесплатно ремонтирует верхний сосед. Похоже, он миллионер. Стал ломать у себя стену, растревожил соседей. Даже швы в доме треснули. Всем нанёс повреждения. У нас в комнате стали вздуваться и отходить обои. Они очень старые. Их ещё мой папа клеил в лохматом году. За ними штукатурка сыпалась. А сегодня пришли мастера, всё отодрали, стены отштукатурили. На днях придут клеить новые обои. Представляете, как нам повезло?!

Антон с улыбкой смотрел на эту милую девушку и на Настеньку, которая подбежала к ней и стала за руку тянуть:

– Мама, пошли, пошли…

Он встал со скамейки:

– До свидания, Танечка! Пока, Настенька!

– До свидания, Антон Роленович! – попрощалась Татьяна и обратилась к Насте: – Что ты молчишь, попрощайся, скажи «пока».

– Пока, – пролепетала Настенька и стала махать ручкой.

По дороге домой Антон продолжал думать о том, как привести приговор в исполнение. Но ничего путного в голову не приходило. Войдя в квартиру, он снял туфли, повесил куртку на вешалку и внезапно вспомнил про конверт, оставленный в почтовом ящике Виктора. О, ужас! Как он мог о нём забыть! Вдруг Виктор уже приехал и прочёл письмо! Кошмар! Полный провал дела! Хотя… звонка от него пока не поступало. А Виктор, обнаружив письмо, обязательно позвонил бы. Следовательно, он не доехал ещё до дому. Сейчас только девять вечера. Может, ещё не поздно успеть до него забрать конверт? Надо торопиться! Антон быстро надел туфли, снял с вешалки куртку и на миг задумался: как открыть почтовый ящик Виктора? На ум пришел только один способ – взломать! Он быстро схватил отвёртку и плоскогубцы, выскочил из квартиры и метнулся вниз по лестнице, не дожидаясь лифта.

Антон гнал машину, превышая допустимую скорость, а в некоторых участках дороги выезжал на полосу движения общественного транспорта, чтобы обогнать поток автомобилей. Пусть присылают штрафы, думал он, только бы не встретить полицейского на пути. В этом отношении ему повезло – без происшествий и встреч с дорожной полицией он добрался до дома Виктора. Машину бросил во дворе и прибежал к подъезду. Несколько минут нервно ходил возле него в ожидании, когда кто-то откроет дверь. Наконец оттуда вышел молодой человек. Антон придержал распахнутую дверь и, войдя в подъезд, кинулся к почтовому ящику. Даже не заглядывая в щель, было видно, что он переполнен. Из щели торчали краешки втиснутых в него конвертов. Антон достал отвёртку и, оглядываясь по сторонам, попробовал сунуть её в замок и покрутить. После безрезультатных попыток он поддел концом отвёртки дверцу почтового ящика, пытаясь глубже её засунуть, чтобы силой открыть. Но она прошла лишь миллиметра три и встала. Он достал плоскогубцы и стал ими бить по ручке отвёртки. Когда она прошла ещё несколько миллиметров и уже устойчиво застряла в образовавшейся щели, Антон вдруг заметил стоявшую рядом в ожидании лифта девушку. Она держала нажатой кнопку вызова лифта и удивлённо на него смотрела. Антону ничего не оставалось, как улыбнуться ей:

– Грабёж средь бела дня! – сказал он и виновато поёжился. Потом спросил: – У вас нет случайно ключа от этого ящика?

Девушка отрицательно помотала головой, испуганно забежала в лифт и торопливо нажала на кнопку.

Надо скорее заканчивать этот грабёж, пока не явилась полиция, подумал он и резко дёрнул за ручку отвёртки. Дверце с металлическим скрежетом распахнулось, и часть содержимого почтового ящика вывалилась наружу. Его конверт тёмно-бежевого цвета выделялся среди прочих. Антон достал конверт из ящика, проверил на ощупь наличие в нём ключей, затем вложил обратно в ящик вывалившуюся из него корреспонденцию, прикрыл дверцу и спешно удалился.

В пятницу утром позвонил ему Виктор:

– С добрым утром, Антоша!

– Привет, Витя! Давно приехал?

– Вчера вечером, ближе к полуночи. Долго ехал, на подступах к Москве попал в жуткую пробку.

– Всё хорошо у вас? Все здоровы?

– Да, слава богу. Сейчас еду в университет, освобожусь не позже половины пятого. Я помню о нашей встрече завтра, Антоша, но у меня предложение…

– Витя, я не смогу на дачу поехать.

– Ну почему не сможешь? Ты послушай, не перебивай. Можем выехать сегодня вечером. Статью твою обсудим по дороге. Галя приготовила обед, посидим на веранде, пообщаемся, выпьем, в речке искупаемся… там такой воздух! Антоша, соглашайся.

– Мой дорогой Витёк! Я тебе очень признателен, и тебе, и Гале. Кстати, передай ей мои тёплые пожелания. Но я сейчас не могу, и поверь, пожалуйста, это не поза и не уныние, за которое ты меня коришь. У меня неожиданно возникла идея, я над ней работаю и не могу оторваться. Она меня по-настоящему захватила и не отпускает. Поэтому – не обессудь.

– Вот как? Идея? Это радует! У тебя же светлая голова! Молодец! Завтра поделишься своей идеей?

– Витя, ну что я буду держать тебя до завтра, когда ты собираешься сегодня поехать на дачу?

– Погоди, а как же твоя разгромная статья, которую собирался завтра мне показать?

– Подождёт. Я её бросил на время. Занимаюсь исключительно новой идеей. Ты, пожалуйста, не задерживайся из-за меня, езжай сегодня.

– Ну, ты меня просто-таки заинтриговал! И голос у тебя изменился.

– Совершенствуюсь, однако, до тебя, Витёк, мне ещё далеко.

– Давно от тебя не слышал ехидного слова. Ты начинаешь меня радовать.

– Лучше расскажи как твои дела?

– У меня студенты, заботы и хлопоты. Заботы преобладают. Из новостей… помнишь Яна Френка, профессора из Чешского технического университета? Мы с ним выпивали у меня на даче. Прислал мне официальное приглашение прочесть у них курс лекций по теории сложности вычислений. Сегодня письмо получил. Хорошо, что не пропало. Представляешь, какой-то идиот взломал мой почтовый ящик. Зачем ему это понадобилось? Помню, в девяностые годы взламывали почтовые ящики, доставали глянцевые журналы. Их, кажется, потом продавали. Но сегодня кому понадобилась моя корреспонденция? Ума не приложу?

– Идиотов у нас хватает, Витя. Мой сосед сверху позавчера ломал капитальную стену, да так, что в доме потрескались швы. Он наверняка брат твоему идиоту взломщику.

– Наверное. Значит, опять встреча откладывается?

– Давай на следующей неделе.

– Ладно, Антоша, мне уже пора выходить. Очень рад, что у тебя родилась идея. Желаю тебе творческих полётов в твоих изысканиях. Позвоню послезавтра.

– Будь здоров, Витя.

– Пока.

Как и в прошлый раз в дверь позвонили, когда он сел завтракать. Антон усмехнулся: «Не дадут позавтракать!» Пришли рабочие произвести финальную обработку стены и потолка перед покраской.

После ухода рабочих ему пришлось включить пылесос, затем провести сырой тряпкой по паркету. Потом он прошёлся по мебели специальной тряпкой, собирающей пыль. Антон старался соблюдать в доме чистоту, которую поддерживала Тоня, помнил, как она строго к этому относилась, не допускала малейшей пыли. Затем он сел завтракать. Что бы он ни делал, мысли у него теперь были заняты только одной проблемой – как избавить бедных женщин от гнусного вымогателя. Ставя перед собой цель, Антон, в силу своего беспокойного характера, торопил события, стараясь как можно скорее добиться желаемого результата. И сейчас он пытался найти быстрое решение. Нельзя бездействовать, говорил он себе, надо предпринимать решительные шаги. Для этого нужен чёткий план, алгоритм эффективных действий. «Ну же, думай! – подталкивал он себя, – мозги по утрам должны хорошо работать. Что делать? С чего начать?» Вопросы один за другим зависали, оставаясь без ответа. Чтобы получить какую-то зацепку и построить план действий, он решил устроить слежку за своей будущей жертвой. Для начала, например, узнать, с кем он живёт, куда ходит, когда возвращается домой, есть ли вообще у него занятие, пьёт постоянно или запоями. Словом, уяснить для себя цикл его ежедневного существования. И как знать, может эта информация даст какую-то подсказку и поможет определить, где и как привести приговор в исполнение. А поскольку решение столь непростой задачи, как уже стало очевидно, требует времени, Антон решил запастись на несколько дней продовольствием. Составил на бумаге список необходимых покупок, чтобы в магазине чего-то не упустить, как это часто с ним происходило, взял бинокль, которым Тоня пользовалась в театре, и вышел из дому.

Он поехал в Измайлово. Подойдя к дому, в котором, как ему казалось, обитает объект его слежки, он неожиданно обнаружил, что ошибся местом. В микрорайоне все дома выглядели практически одинаково – девятиэтажные, панельные, белые, окружённые зелёными насаждениями, детскими площадками и узкими подъездными дорогами. В прошлый раз Антон, увлёкшись преследованием насильника, даже не удосужился определить номер дома. Ему казалось, что место он хорошо запомнил, но сейчас Антон пребывал в растерянности и беспощадно себя ругал, называя старым олухом. Поиски дома оказались долгими и, к сожалению, результата не дали. Он ведь даже никаких ориентиров толком не запомнил. Впрочем, один ориентир в памяти Антона всё-таки зафиксировался, но он не очень-то помог. Когда в прошлый раз ему пришлось чуть задержаться, перед тем как вслед за объектом войти в подъезд, на глаза попалась необычная надпись, нацарапанная на стене с торца дома. Вместо привычных ругательных слов она неожиданно выражала нечто оригинальное. Однако Антону запомнился только её пафос, содержание надписи он, несмотря на все усилия памяти, вспомнить не смог. В поисках её он стал ходить вокруг зданий, исследуя творчество любителей писать на стенах, и думал о том, что, несмотря на обилие надписей, ему никогда, даже в детстве, не приходилось видеть этих анонимов за делом. И трудно понять что, кроме отсутствия мозгов, может заставить недоросля царапать непристойности на заборах и стенах, а чаще, как бывало в пору его юности, в общественных туалетах. Антон обошёл шесть ближайших домов, выбирая их произвольно, однако ничего оригинального, кроме мата, названия спортивных клубов и неуклюжих объяснений в любви, на стенах не обнаружил. Он долго и медленно фланировал между зданиями, и уже было отчаялся найти поразившую его своей неординарностью надпись, когда сзади его обогнал молодой мужчина. Антон сразу узнал его по стоптанным грязным кроссовкам, потёртым джинсам и синей футболке. Облегчённо вздохнув, он последовал за объектом. Тот направился сначала в супермаркет, купил там яйца, чай и хлеб, затем зашёл в аптеку. Здесь Антон ждал его снаружи, пытаясь не попадаться ему на глаза. Выйдя из аптеки, объект зашагал обратно к дому. Когда он исчез в своём подъезде, Антон, сгораемый любопытством, подошёл к торцу дома и, наконец, обнаружил искомую надпись. Оказалось, надо было вплотную подойти к углу дома, чтобы её заметить. На стене было нацарапано: Дела благородные! Надо же, подумал Антон, интересно, что могло подвигнуть автора такое написать?

Отойдя от дома в тенистую часть двора, он встал за деревьями на выложенной плитками тропинке, ведущей к детской площадке, достал бинокль и принялся украдкой наблюдать за ближайшими к подъезду окнами первого этажа. Только на двух из них отсутствовали металлические решётки. Именно в этих окнах объект обнаружился. В окне кухни его можно было видеть вполне отчётливо. Свисающий сверху огрызок занавески не заслонял помещение кухни с грязными стенами и до крайности замызганной газовой плитой. В другом окне сквозь задвинутую штору несколько раз мелькал силуэт хозяина, когда он ходил из кухни в комнату и обратно. Квартира, по всей видимости, была однокомнатной, и жил он в ней, похоже, один. Антон видел, как он включил две газовые конфорки, на одну поставил небольшую кастрюлю варить яйца, на вторую – чайник с водой. Минут через десять сел завтракать. Съел яйца, выпил чай и закурил. Выглядел трезвым. Интересно, думал Антон, когда же этот тип начнёт пить? Он увлечённо смотрел в бинокль и не заметил, как сзади подошёл пожилой мужчина и стал за ним наблюдать. Это был худой старик старше восьмидесяти, в отутюженной старой рубашке, в широких брюках с тонким поношенным кожаным ремнём и ботинках тридцатилетней давности. Глядя на него, можно было безошибочно определить советского пенсионера времён Горбачёва. Старик держал в руке пакет с продуктами из супермаркета и подозрительно смотрел на человека с биноклем. Когда Антон обернулся, он строго спросил:

– ФСБ?

– Так точно! – ответил Антон.

– Слежка за террористом?

– Никак нет!

– А за кем?

– Не подлежит разглашению. Проходите, пожалуйста, не задерживайтесь, – произнёс Антон металлическим голосом.

Старик понимающе кивнул и медленно заковылял дальше по тропинке.

Антон спрятал бинокль, чтобы не дразнить любопытных прохожих, и в течение следующих двух часов терпеливо наблюдал за подъездом. Но объект так и не вышел из дому. В будний день сидит дома, думал Антон, чем же он занят, если не пьёт? Может на компьютере работает? Сомнительно. Алкоголик, который путём шантажа вытягивает у девушки двадцать тысяч в месяц, вряд ли может иметь компьютер. Он бы его пропил.

Взглянув на часы, Антон с удивлением обнаружил, что уже половина третьего. Ощутив симптомы голода, он решил прежде подкрепиться, потом зайти в супермаркет и купить продукты, список которых утром составил, затем заехать домой и вернуться сюда уже поздно вечером. На сей раз он запомнил номер дома, приметы места и направился к машине.

Когда Антон вновь пришёл на это место, стало темнеть. Оглядываясь по сторонам и убедившись, что поблизости нет ни души, он достал бинокль и направил его на окно кухни, в котором днём видел свою будущую жертву. Там никого не оказалось. Антон следил за подъездом и каждые пять минут наводил бинокль на окна квартиры насильника, но никаких признаков движения за ними не зафиксировал. После сорока минут наблюдений, когда уже совсем стемнело, он решил, что зря тратит время, и, вероятнее всего, объекта нет дома. И вдруг, посмотрев в очередной раз в бинокль, Антон заметил, как в окне зашевелилась штора и вновь застыла. Он стал следить, уже не отрываясь. Через пару минут на кухне включился свет и появился долгожданный объект. Он был явно нетрезв, стоял, покачиваясь, одной рукой держась за косяк двери. «Ого! Наконец-то!» – воскликнул Антон вслух и вдруг почувствовал за спиной чьё-то пропахшее перегаром дыхание. Почти вплотную к нему стоял хмельной мужик с бутылкой пива.

– Чего смотрим? – спросил он, пошатываясь на месте.

– Тебе незачем знать, иди куда шёл! – разозлился Антон.

– Нет, ты мне скажи… – упирался пьяный мужик.

– Не твоё это дело, понял?

– Не понял… за кем следим? Выкладывай, – настоятельно требовал он заплетающимся языком.

Антон уже собирался его оттолкнуть, но вдруг подумал, что, возможно, этот алкаш ещё один собутыльник насильника и направляется к нему домой выпивать. Тогда он непременно расскажет, как встретил во дворе человека с биноклем, который пялился на окна дома. Надо его сориентировать на что-то другое.

– Тебе зачем? – спросил Антон сердито.

– Интересно…

– Там моя любовница на втором этаже.

– Ха! – усмехнулся алкаш, – с мужиком?

– Ага… а теперь уходи, ты мне мешаешь! – грубо скомандовал Антон.

Алкаш не обиделся на суровый тон, скорее решил, что ревнивец зол на свою любовницу.

– Резать её будешь? – спросил он, понизив голос.

– Тупым ножом!

– Молодец! – обрадовался алкаш, – круто! – похлопал Антона по плечу и, усмехаясь, двинулся дальше по тропинке.

«Из меня сыщик – как из этого забулдыги учёный!» – подумал Антон и спрятал бинокль. Но через несколько минут, когда вокруг вновь воцарилась тишина и никого поблизости не оказалось, он снова достал его и направил на окно кухни. Объект уже стоял возле плиты и, пошатываясь, схватил чайник и начал пить из горлышка. Надо полагать, чайник был почти пуст, потому что ему пришлось довольно высоко его поднять. В результате крышка чайника отвалилась и, падая на плиту, подпрыгнула и стала болтаться между конфорками. Глядя на неё, он почему-то рассмеялся, медленно опустил чайник на конфорку и, нетвёрдо ступая, направился в комнату. «Вот таким ты мне нравишься, – мысленно произнёс Антон, – вот таким я тебя и прикончу. Надо только решить – как?» Свет в кухне остался включённым. Внутри всё хорошо просматривалось уже без бинокля. В комнате свет не горел, однако слабое, едва заметное освещение всё же проникало из открытой двери кухни, что позволяло Антону улавливать через бинокль малейшие движения за шторой. После непродолжительных наблюдений он убедился, что объект находится в квартире один.

Придя к такому выводу, Антон почему-то занервничал – неожиданно осознал, что именно сейчас надо действовать, что наступил благоприятный момент для приведения в исполнение вынесенного им приговора. Осознав это, он перед ответственным шагом вдруг впервые задумался: а сможет ли он стать убийцей? Легко ли ему будет перешагнуть черту, которая отделяет человека от существа без каких-либо нравственных тормозов. Несколько минут Антон стоял в нерешительности, не находя твёрдого ответа на свой вопрос. Ведь это же не так просто – убить человека! Да, наверное, не просто, рассуждал он, но разве насильника, шантажиста и вымогателя можно назвать человеком? Нет! В конце концов, чем он отличается от бандита, который ворвался в чужой дом и начал грабить и насиловать? И кто посмеет упрекнуть того, кто убьёт такого подонка? В очередной раз Антон убедил себя, что этот кровосос и насильник не должен жить на свете, не должен отравлять жизнь несчастным женщинам. А он, Антон, просто обязан выполнить возложенную на него благородную миссию. Час настал, говорил он себе, надо действовать и прочь сомнения!

Он вернулся к машине, достал из бардачка складной нож, положил в карман, закрыл машину и направился к дому. Шёл и на ходу разрабатывал план действий. Прежде всего, необходимо найти способ проникнуть в квартиру. Если позвонить в дверь, хозяин наверняка спросит, кого принесло в такой поздний час. Надо придумать нечто убедительное, что могло бы его заставить открыть дверь. Допустим, он её откроет. Что потом? Потом, рассуждал Антон, следует сразу наброситься на него и повалить на пол. Поскольку он и так еле стоит на ногах, свалить его будет несложно. А вот дальше надо действовать жестко, не мешкая, наносить удары ножом, и лучше всего в шею, чтоб он не успел звука издать. Впрочем, в пьяном состоянии он вряд ли станет кричать, но сопротивляться точно будет. Тут Антон усомнился: а вдруг его даже пьяного не одолеть? Всё же он молод и возможно даже силён, хоть и выглядит вялым. Сумел же, гнида, изнасиловать девушку. Необходимо навалиться на него всем телом, а нож держать наготове.