Искушение

– Спасибо большое, Саркис-джан, но мы, поверь, действительно торопимся, – извинялся мужчина. – Нам еще надо успеть на самолёт.

– Ах, вот как. Ну ладно, раз торопитесь… сейчас вынесу, – сказал Саркис и вернулся в дом.

Арам прошёл за сарай и подошёл к мангалу. Мужчины расположились под навесом. Арам их не видел, но ему был слышен разговор мужчин.

– Неплохая дача, – начал один из них.

– А что хорошего? Да и далековато.

– Ну да, для тебя пятьдесят километров от Москвы – далеко.

– Конечно, столько времени тратить на дорогу.

– Ладно… слушай, забыл спросить, как вы вчера без меня гуляли?

– О! Если б ты видел, какие тёлки были!

– Не те, что в прошлый раз?

– Нет, другие. Их Баграт заказал, говорит дорогие. Короче, оттянулись на всю катушку до трёх ночи. Домой приехал в четыре утра.

– И охота было тебе среди ночи домой ехать. Там же прекрасные номера.

– Нет, домой надо возвращаться, ночью спать надо дома, иначе жена запишет отсутствие. Ха…ха…! – Оба громко рассмеялись.

Вышел Саркис с папкой для бумаг:

– Вот документы, которые ты просил.

– Спасибо, Саркис-джан, извини, что так получилось, было б время, с удовольствием с тобой посидели бы.

– В следующий раз прихватите с собой время.

– Ха! Прихватим. До свиданья!

– До свиданья!

Саркис подошел к мангалу.

– Как идут дела? – спросил он сына по-армянски.

– Нормально. Кто эти люди? Твои друзья?

– Нет, – ответил отец и, улавливая интонацию сына, внимательно посмотрел на него, – это же наши соседи по двору в Ереване. Ты что, не помнишь? Ты же с их сыновьями играл в футбол.

– Их не помню. В Москве живут?

– Да, у одного крупный бизнес, просил меня кое-какие документы для него подобрать.

– Солидные, значит, люди, – то ли спросил, то ли констатировал Арам.

– Солидные… – подтвердил отец и вопросительно посмотрел на сына. – Тебе что не понравилось?

– Да так… ничего, – вполголоса произнёс Арам.

– Не пойму, что ты бормочешь, – сказал отец и, указывая на мангал, где огонь стал разгораться, спросил, – один справишься?

– Первый раз, что ли?

– Смотри, чтобы вовремя всё было.

– Будет, не беспокойся.

Стали подъезжать гости. Приезд Михаила с Евой Арам не заметил – на огне уже готовились овощи. Сидя на стуле, он нанизывал перец на шампур, когда сзади раздался голос Евы:

– Вот где, оказывается, шашлыки жарят.

– Жарят на сковородке, а шашлыки готовят, – отозвался Арам и повернул голову, чтобы разглядеть гостью.

– Какие, однако, глубокие познания!

Арам еще несколько секунд, сидя на стуле, смотрел на внезапно появившееся чудесное видение, потом встал и, не сводя с Евы удивлённого взгляда, подошел к ней с шампуром в руке.

– Ты кто? – спросил он радостно, улыбаясь.

– Я Ева, а вы, наверное, Арам.

– Да, но…

– Я дочь Михаила Юрьевича.

– Понятно… я не знал, что у Михаила Юрьевича такая дочь.

– А мне папа сказал, что на даче будут дети Саркиса Гарегиновича – сын и дочь с детишками.

– Да, семья сестры приехала из Еревана неделю назад, – сказал Арам, продолжая любоваться лучистыми глазами Евы. Наверно никакое чудо не могло произвести на него такого впечатления, как её появление. Он не мог оторвать глаз от неё.

Ева, надо заметить, привыкла к тому, что на неё ребята поглядывают. Но чтобы так откровенно, с такой восторженной детской радостью ею любовались – не случалось. Она смутилась и, взглянув на мангал, спросила:

– А помидоры не сгорят?

– Нет, они еще не дошли… – ответил Арам, медленно выходя из постигшего его гипноза.

– Я могу быть полезной?

– Полезной?.. Да, только при одном условии, – сказал Арам, окончательно приходя в себя, – мы сразу переходим на «ты».

– Возражений нет.

– Шашлык – дело мужское, – продолжал он, – единственная процедура, к которой можно тебя допустить, – это чистка овощей после их снятия с огня. Справишься?

– Думаю, да.

– Ты готова своими нежными пальчиками снимать шкурки с горячих баклажанов, помидоров, перца?

– Готова. Только у меня тоже есть условие: ты будешь комментировать весь процесс священнодействия. Меня всегда интересовал процесс приготовления. Я похвастаюсь перед однокурсниками своими знаниями в этой области.

– Замётано. Где учимся?

– МГУ, факультет журналистики, уже второй курс! – гордо отчеканила Ева.

– Ну что ж, второй курс годится для восприятия священнодействия. Значит, так, овощи готовят на огне, мясо – на углях. Начнем с овощей. Перец надо нанизывать вот так, чтобы…

Арам говорил и смотрел на Еву, ощущая прилив необыкновенных чувств. Её голос, смех, чувство юмора, большие карие глаза завораживали. Темы менялись, но они не играли роли, он просто наслаждался её присутствием. Ева как прилежная ученица слушала, как надо чистить горячий баклажан, чтобы не обжечься. Один раз она всё-таки обожглась, схватившись за горячий шампур. Не успела Ева вскрикнуть, как Арам подбежал с холодной водой, взял её руку и стал лить на пальцы воду.

– Болит? – спросил он после обильного литья.

– Вроде нет, – ответила она.

Арам начал дуть на покрасневшие пальчики. Ева застенчиво отняла руку. Подошла Ануш, сестра Арама.

– Ты что бедную девушку заставляешь овощи чистить. Вон, она уже пальцы себе обожгла.

– Ничего страшного, Ануш, я уже умею, – сказала Ева.

– Я смотрю, ты половину всех овощей очистила, молодец. Остальное я дочищу. Арам, еще будут овощи?

– Нет, забирай.

Ануш взяла посуду с овощами и направилась к дому.

– Сестра намного старше тебя? – спросила Ева, глядя вслед уходящей Ануш.

– На два года. Мне двадцать четыре, если тебе это интересно.

– Мне всё интересно, я любознательная.

Этот день они провели вместе до позднего вечера. Сначала сидели за столом вместе со всеми. Гостей было немного: институтская подруга Асмик и Михаил с Евой. Ануш с мужем Вартаном и дочкой Нунэ сидели по обе стороны высокого стульчика, на котором как на троне восседал годовалый Ованес. Саркис называл внука именно Ованес, без уменьшительных и ласкательных форм, подобно тому, как если бы малыша называли Иоанном.

– Раз человека назвали хорошим именем, будьте добры, обращайтесь к нему по имени. Что за глупость, – говорил он, – давать человеку имя, а потом всю жизнь какой-нибудь кличкой обзывать.

Как и полагается в армянской семье маленький Ованес был центром вселенной. Родные не могли нарадоваться, да и гости с удовольствием смотрели на упитанного малыша с большими глазами и длинными ресницами. А он, знай себе, всё время что-то жевал и всем улыбался.

– Нет, вы посмотрите на моего внука! – восхищался Саркис, – у него всегда хорошее настроение. Ест, спит и улыбается! Уже неделя как он здесь, я ни разу не слышал, чтобы Ованес плакал. Всё понимает, даже когда голодный он не плачет, только рукой машет – мол, кормите. Я такого спокойного ребёнка не видел.

– Он же ёще маленький, – неосторожно заметил Арам.

– Ты тоже был маленький, орал как резаный, по ночам спать не давал, все, что ниже одного метра, падало и разбивалось. Так что помалкивай.

Трёхлетняя Нунэ подошла к Еве и стала что-то говорить по-армянски. Ева беспомощно посмотрела на Арама.

– Она просит, чтобы ты с ней поиграла в мяч, – перевёл он.

Нунэ удивлённо смотрела на Еву, потом обратилась к Араму с вопросами. Он рассмеялся, ответил ребёнку по-армянски и пояснил Еве:

– Она за неделю привыкла, что вокруг говорят по-русски, но всё еще удивляется, когда кто-то не понимает по-армянски.

– Пошли играть, – улыбнулась Ева и, взяв Нунэ за ручку, повела её на игровую площадку.

Посадив маленькую Нунэ себе на плечи, Арам предложил Еве прогуляться по окрестным местам. Сначала они бродили по местным улочкам между дачными участками. Ева заметила, что ближайшие соседи хорошо знают Арама. Они с ним приветливо здоровались, подходили к калитке, обсуждали вопросы, в основном касающиеся строительства и благоустройства дач. Затем молодые, беседуя, вышли в поле и, медленно прогуливаясь, дошли до леса. Арам поставил Нунэ на ножки, Ева взяла её за ручку. Но уже минут через десять Нунэ снова попросилась на плечи своему дяде.

– Ты говорил, всего полгода как вернулся из армии, а тебя, похоже, уже все соседи знают, – сказала Ева.

– Меня тут знали ещё до армии. Проблемы у нас в основном одинаковые, вот и приходится помогать друг другу. Делами дачи занимаюсь я, отец не любит в это вмешиваться. Он даже ближнего соседа нашего плохо знает. Завтра, например, мне надо с ним поехать на рынок за фанерой, но придётся отложить поездку, потому что завтра мне необходимо быть в Москве.

– Но завтра ведь воскресенье, зачем тебе Москва?

– Да, воскресенье, и ты будешь в Москве. А мне уже кажется, не смогу прожить завтрашний день, не увидев тебя. Я приеду за тобой часам к двенадцати. Не рано?

Выдержав небольшую паузу, Ева сказала:

– Но ты даже не интересуешься, хочу ли этого я.

Арам остановился, повернулся к Еве, придерживая двумя руками ножки ребёнка. Нунэ, которая до этого момента сидела у него на плечах с безразличным видом, от резкого поворота в сторону Евы стала тоже смотреть на неё?

– А ты… не хочешь? – спросил он. Голос его чуть задрожал.

Ева уловила тревогу, которую в эту минуту испытывал Арам. Сверху на неё с широко раскрытыми глазами смотрела маленькая Нунэ и, похоже, тоже ждала ответа. Глядя на ребёнка, Ева улыбнулась и спросила:

– А как сказать по-армянски, чтобы Нунэ поняла?

– Что сказать? – нетерпеливо переспросил Арам.

– Кажется… хочу.

– Ура! – закричал он и, сняв с плеч малышку, стал подбрасывать её вверх и ловить. Сначала у ребёнка от неожиданного полёта на лице появился испуг, но уже на второй раз она стала смеяться и тоже кричать «ура». А когда Арам после нескольких подбрасываний прижал её к груди и смачно чмокнул в щёчку, Нунэ стала ручками упираться ему в грудь и категорично заявила, что хочет идти ножками.

В воскресенье, как и в последующие дни, Арам с Евой не расставались. Сначала он заезжал за ней после работы, потом взял недельный отпуск.

– Не могу дождаться конца рабочего дня, – объяснил он.

У Евы были каникулы. Они ходили на концерты, в молодёжные клубы, ездили в подмосковные усадьбы. Арам познакомил её со своими друзьями и родственниками, Ева представила его своей бабушке. В эти насыщенные событиями дни она хоть и ложилась по вечерам в обычное время, но засыпала поздно: снова и снова Ева прокручивала в памяти ленту прожитого дня, заново проживала отдельные эпизоды. Её переполняли чувства, которые доселе она не испытывала. Арам ей не просто нравился, она впервые почувствовала рядом мужчину, который не только с заботой и нежностью к ней относится, но проявляет инициативу и, не раздумывая, берёт на себя ответственность.

Прошли три дня после того как Михаил побывал в ресторане «Шанс». Уже на следующий день после визита он получил по электронной почте сообщение о том, что обе его избранницы – Лариса и Светлана, выражая свои симпатии, отметили его первым приоритетом. Он прочёл это сообщение и обнаружил, что особой радости почему-то не испытывает. Конечно, оно льстило его самолюбию, ещё бы – две молодые очаровательные женщины, о которых могли мечтать очень многие мужчины, хотят с ним встретиться! Вот бы обрадовался такому счастью Номер 1, вдруг вспомнил Михаил забавного собеседника в ресторане. Да разве он сам не обрадовался бы, подвернись ему такая возможность в былые времена. Ох, как бы он развернулся! А что значит – былые времена? – спрашивал себя Михаил – чем собственно его теперешнее положение отличается от состояния в так называемые былые времёна? Ничем! – смело отвечал он себе. Тогда почему он уже два дня не решается позвонить кому-то из этих женщин? Почему? Что собственно мешает? Но что-то все-таки сдерживало его, не давало переступить некий порог, перейти Рубикон. Михаил не помнил, чтобы когда-либо он испытывал такую нерешительность. Что, чёрт возьми, происходит?! – злился он на себя.

Вечером следующего дня раздался звонок:

– Это Лариса, – прозвучал грустный женский голос.

– Привет, Лариса! Куда девался твой весёлый голосок?

– Мне пришло сообщение, что ты меня выбрал. Передумал?

– Нет, Лариса, я не передумал.

– Тогда, что же ты, злодей, два дня меня мучаешь? – сказала она уже изменившимся бодрым голосом.

– Прости, Лариса, я завтра вечером приглашаю тебя в ресторан.

– О! Ресторан! Спасибо, только…

– Что только?

– Может, в ресторан мы сходим в выходной день?

– Ты предлагаешь отложить нашу встречу до субботы?

– Нет, предлагаю завтра поужинать у меня. Я неплохо готовлю.

– Обожаю домашнюю еду. Диктуй адрес.

– Записывай…

Выйдя из цветочного магазина, Михаил направился к машине. Он держал большой букет тёмно-бордовых роз и, проходя мимо аптеки, вспомнил, что собирался купить презерватив к предстоящей встрече с Ларисой. «Давно не пользовался!» – подумал Михаил и зашел в аптеку.

На витрине рядом с выставленным презервативом было написано: клубничный, банановый. Михаил подошёл к прилавку. Возле него стояла молодая женщина, видимо в ожидании продавца. За прилавком никого не оказалось. Через некоторое время подошла молоденькая продавщица и обратилась к женщине:

– Слушаю вас?

– Ваша коллега уже приняла мой заказ, – ответила женщина.

Девушка вопросительно посмотрела на Михаила.

– Мне, пожалуйста, два презерватива, – сказал он, улыбаясь, и добавил: – клубничных.

Молоденькая продавщица вдруг смутилась, быстро повернулась и пошла к полкам с медикаментами. Стоявшая рядом молодая женщина бросила взгляд на Михаила и сразу отвела его. «М-да, – подумал он, – наверно со стороны выглядит забавно: стоит мужчина с букетом цветов, пахнет дорогими духами и покупает презервативы».

Подошла пожилая женщина и стала сзади Михаила. Он видел, как молоденькая продавщица поставила стремянку и поднялась искать презервативы на верхней полке. Через пару минут ожидания стоявшая за Михаилом пожилая женщина стала проявлять нетерпение:

– Куда подевались продавщицы? – сказала она громко и уставилась на Михаила.

Он обернулся и увидел важную даму с каменным лицом. Она очень напомнила ему школьную директрису, у которой, как у этой пожилой женщины, левая бровь всегда была чуть приподнята. Это придавало комичность строгому выражению лица. А ещё у директрисы была излюбленная фраза: «Я как член партии хочу сказать…». Фраза сражала наповал. Люди сразу теряли способность соображать, невольно возникало желание встать по стойке смирно.

– Сейчас подойдут, – ответила молодая женщина, обратившись к пожилой даме.

– Их же две тут обычно бывает, – возмущалась дама, не обращая никакого внимания на молодую женщину. Она продолжала смотреть на Михаила так, что он почувствовал себя провинившимся школьником и, вероятно, поэтому ответил довольно глупо:

– Да, две.

Вернулась молоденькая продавщица и положила на прилавок два презерватива, назвав цену. Михаил заметил, что на упаковках нарисован банан. Ему было абсолютно всё равно – клубничные они или банановые, но он решил позабавиться:

– Жалко! Похоже, я опоздал, клубничные уже разошлись, остались только банановые, – печально произнёс Михаил, доставая бумажник.

Реакция молоденькой продавщицы оказалась неожиданной. Она быстро схватила обе упаковки и вернулась к стремянке.

Вышла из подсобного помещения вторая продавщица и подошла к прилавку:

– Есть только в капсулах, они дороже, брать будете? – обратилась она к молодой женщине.

Получив утвердительный ответ, она пошла обратно и, проходя мимо молоденькой продавщицы, спросила:

– Аня, ты что там ищешь?

Ане пришлось спуститься на пару ступеней, чтоб коллеге был слышен её шёпот:

– Не могу найти презервативы клубничные. На полке одни банановые.

– Нет, должны быть и клубничные, и банановые, посмотри в коробке, – довольно громко сказала старшая продавщица и исчезла за дверью подсобного помещения.

– Клубничные… банановые… – забормотала сзади пожилая дама, – это что, витамины? – спросила она, повернувшись опять к Михаилу. Молодая женщина прыснула.

– Нет, но… средство профилактическое, – произнёс он глубокомысленно.

– От чего? – не унималась пожилая дама.

Михаил задумался:

– Как бы это объяснить, от… нашествия… агрессивных полчищ микроорганизмов.

Молодая женщина беззвучно тряслась.

– Полчищ? – недоумённо повторила пожилая дама, – … это надо пить или колоть? – напирала она.

– Гм… – Михаил замялся.

– Ну, внутреннего потребления? – дама решила ему помочь.

– Вообще-то… женщинам – внутреннего, мужчинам – внешнего.

– На кожу, что ли? – удивилась пожилая дама.

– Да, пожалуй, прямо на кожу, – уверенно ответил Михаил.

Молодая женщина уже была не в силах сдерживать смех.

– Я сказала что-то смешное? – спросила пожилая дама, еще больше поднимая левую бровь.

– Нет, – ответил Михаил.

– Тогда чему она смеётся? – спросила дама, указывая острым ссохшимся пальцем на молодую женщину.

– Не берусь судить… у неё, видимо, свои мысли, – сказал Михаил и обратился к молоденькой продавщице:

– Анечка, не ищите. Я, пожалуй, возьму банановые. – И добавил, когда стал расплачиваться: – Банановые даже лучше, они ассоциативно больше подходят. Не находите? – спросил он, окончательно смутив девушку.

– Ваша сдача, – сказала она зло.

К приходу Михаила стол у Ларисы был накрыт. Она радостно улыбалась и излучала положительные флюиды. Глядя не неё, можно было уверенно утверждать – жизнь прекрасна! Михаил преподнёс ей шикарный букет и бутылку французского коньяка. Лариса поцеловала его в щёчку:

– Проходи, дорогой.

Квартира не отличалась размерами, но была уютно и со вкусом обставлена. Сама Лариса, ухоженная, в макияже, в лёгком летнем платье показалась Михаилу ещё более соблазнительной, чем тогда в ресторане.

– Я помою руки, – сказал он и прошел в ванную комнату.

Здесь всё блестело чистотой, висели свежие полотенца, ощущался приятный аромат. Помыв руки, он прошёл в комнату. Из кухни вышла Лариса и подошла к нему:

– Ну как? Тебе нравится?

– Да, у тебя очень уютно.

– Спасибо. Я поставила мясо в духовку, через двадцать минут будет готово.

– А там твои фотографии? – спросил Михаил, заметив на комоде альбом для фотографий.

– Да, там их много.

– Можно мне посмотреть?

Лариса вплотную приблизилась к нему, улыбаясь, нежно провела рукой по его щеке и сказала:

– Тебе всё можно.

И тут произошло то, что довольно часто можно видеть в голливудских фильмах: когда двое истосковавшихся существ сначала резко бросаются друг другу в объятия, осыпая страстными поцелуями; затем, не размыкая уст, начинают нетерпеливо и судорожно расстёгивать друг у друга одежду, срывать её и, опрокидывая на пути к кровати торшер и разные предметы, наконец, оказываются в постели, где сладострастно сливаются воедино, жадно предаваясь жарким лобзаниям.

Они ещё лежали в постели, забыв про ужин. Лариса спросила:

– Миша, а что у тебя с женой? Почему вы расстались?

– Она, стерва, меня бросила.

– Все мы немного стервы… а ты не лукавишь? Таких, как ты, не бросают.

– Ты ведь тоже бросила своего мужа.

– Ой! Ты бы видел его! Мы с ним полтора года прожили. Я решила пока не рожать. Не была уверена, что будем вместе. Он плакал, когда расставались. Знаешь, здоровый такой, здоровее тебя, а мужик… никакой. Это я потом поняла. Да еще… скупой. Ты, надеюсь, не скупой?

– Пожалуй, нет.

– Терпеть не могу скупых. Даже на себя не потратится. Поменяй галстуки, говорю, такие сейчас не носят. Приходилось самой покупать ему галстуки.

– Мне тоже жена покупает… покупала галстуки, мне нравилось.

– Понятно, я о другом… Ну, пожалуйста, Миша, скажи мне правду, почему вы расстались, для меня это очень важно. Кстати, у вас есть дети?

– Дочь. Но дело в том, что у неё есть родной отец, и жена снова сошлась с ним. А я остался без жены, без дочери…

– Миша, бедненький, ты так печально вздохнул. Ты хочешь ребёнка?

– Я очень хочу сына.

– Так за чем же дело стало? Я тебе рожу сына. Хочешь, начнём прямо сейчас, без презерватива.

Михаил провёл рукой по волосам Ларисы, поцеловал её в губы и сказал:

– Спасибо, давай немножко подождём, мы ведь совсем не знаем друг друга.

– А у меня такое чувство, будто давно тебя знаю… Ладно, может, мы всё-таки поужинаем?

– Конечно, я для чего к тебе пришёл?

– Вот нахал! – улыбалась Лариса.

Максим вернулся с моря после двухнедельного отдыха и сразу попытался увидеться с Евой. Но он никак не мог её застать. Появился Арам, и Ева стала меньше бывать дома. Максим места себе не находил. Он не понимал, что происходит, несколько раз в день звонил Еве на сотовый телефон. Наконец она ему сказала, что встретила человека, который ей нравится, и просила отнестись с пониманием. Максим был взбешён, сказал, что она мелет вздор и что вечером он зайдет к ней домой. Араму Ева рассказала про Максима, объяснила, что он её давнишний приятель, и просила принять его дружески.

– Разберёмся, – сказал Арам.

– Нет, пожалуйста, будь с ним вежлив. Он парень хороший, но… просто влюбился в меня.

– Конечно, Ева, не беспокойся, я ничего плохого не имел в виду, всё понимаю. Я приглашу его на нашу свадьбу.

Максим ждал влюблённых во дворе у подъезда.

– Познакомься, Максим, это Арам, – представила Ева.

– Привет, Максим! – сказал Арам, протягивая руку, – мне Ева рассказывала о тебе.

Максим молча пожал руку.

– Поднимемся домой, чаю попьём, – предложила Ева.

– Нет, лучше здесь, – тихо произнёс Максим, глядя под ноги.

– Здесь нет чая, – сказала Ева.

Максим молчал, продолжая глядеть вниз.

– Понятно, – догадался Арам, – он хочет со мной пообщаться на свежем воздухе.

– Максим, ты наш друг! Пошли лучше пить чай, – пыталась уговорить его Ева.

– НАШ?! – повторил он, не поднимая глаз.

Наступила продолжительная пауза. Её прервал Арам:

– Ладно, Максим, сейчас я спущусь. Мы с Евой поднимемся, и я сразу выйду.

Когда через несколько минут Арам вернулся, Максим стоял под деревом возле пустой детской площадки.

– Что у тебя с Евой? – спросил он, когда Арам подошёл.

– Отвечаю на твой не очень вежливый вопрос, поскольку Ева о тебе хорошо отзывалась. Я её люблю, она меня тоже, и скоро у нас свадьба. Я тебя приг…

– Что? Какая свадьба? – разнервничался Максим, – да не выйдет она никогда за тебя! – повысил он голос.

– Почему? – спокойно спросил Арам.

Максим был уже на взводе. Он резко повернулся лицом к Араму и дрожащим голосом начал говорить:

– Да потому что ты… ты…

– Ну, кто я?

– Ты… чужак! – наконец выдавил он из себя.

– Ах, вот оно что! Ты, оказывается, шовинист. И с такими мыслями собирался покорить сердце Евы? Мне тебя жаль.

– Я не шовинист. Она меня знает давно, а ты… невесть откуда взялся, знакомы всего несколько дней, и на тебе, уже свадьба. Шустрый!

– Послушай, меня начинают раздражать твои манеры. Я тебе советую поменять тон…

– А не то что? Вон, уже глаза блестят. Ну, ударь, ударь, посмотрим, чья возьмёт.

– Я первым не бью и тебе не советую. Во-первых, расстроишь Еву, а во-вторых, я отвечаю жестко, могу что-нибудь сломать.

– Да не боюсь я тебя, не пугай, – уже спокойно произнес Максим.

– Я не пугаю, предупреждаю.

Разговор зашёл в тупик. Помолчали. Максим опустил голову. Арам продолжал смотреть на него и после длительного молчания сказал:

– Знаешь что, Максим, Ева считает тебя хорошим парнем, я думаю, так оно и есть. Давай лучше строить дружеские отношения.

– Поживём – увидим, – бросил Максим и, повернувшись, зашагал прочь.

В этот день Михаил приехал на Кутузовский проспект. Накануне позвонила ему Любовь Яковлевна:

– Миша, почему не приходишь обедать?

– Поздно заканчиваю, Любовь Яковлевна, работы много…

– Так нельзя, Миша, ты себе желудок испортишь. Приходи завтра обязательно, я твой любимый суп сварила.

– Хорошо, Любовь Яковлевна, приеду.

Дверь открыла Любовь Яковлевна и сообщила, что Евы пока нет дома, но она звонила и вот-вот будет.

– Ты очень голоден, Миша? Подождёшь?

– Конечно.

Ева пришла с Арамом. Михаил знал, что они встречаются и, как выражалась Ева, дружат. Но уже через несколько минут он понял, что молодые просто влюблены.

– Мне Саркис сказал, что ты в армии служил? – обратился он к Араму.

– Да, я вернулся в ноябре прошлого года. Сейчас работаю инженером в небольшой компании, занимаемся телефонией и предоставлением услуг-интернет. Поступал по рекомендации отца.

– А что же в нашу фирму не попал?