скачать книгу бесплатно
– Они способны уйти?
Вдруг стало куда холоднее.
Мерет рывком развернулся туда, куда устремился перепуганный взгляд – к татуированной женщине на пороге его дома. Сэл Какофония лениво прислонилась к косяку и, рассеянно почесывая живот, окинула Синдру долгим, холодным взглядом.
– Они способны уйти? – снова спросила Сэл. – У них есть птицы?
Синдра свела брови, потянулась к эфесу.
– Есть. Но они никуда не уйдут.
– Нет?
Сэл шагнула наружу. Синдра шагнула назад, стискивая меч. Мерет с трудом сглотнул, охваченный ледяным страхом.
– Почему нет?
– Потому что это их земля, – прорычала Синдра. – Они тяжело трудятся на ней. Слишком тяжело, чтобы оставить ее ради скитальца. Они скорее умрут, чем позволят тебе…
– Я поняла.
Скрипнула кожа. Запела латунь. Упавшие на ствол снежинки обратились в пар.
Какофония. Мерет задержал дыхание.
Синдра выругалась, обнажая клинок и плавным движением принимая боевую стойку. Однако после не шелохнулась – либо ждала первого удара от Сэл, либо слишком охеренно испугалась при виде этого ухмыляющегося дракона. Она не напала.
Как и Сэл.
– Аптекарь, – Сэл выудила что-то из сумки, щелчком открыла барабан револьвера. – Кто живет вон в том доме?
– Котором? – оглянулся Мерет.
– Через дорогу. Большой такой.
Мерет сощурился. Более крупный, более красивый на фоне остальных бедняцких домишек, особняк госпожи Калавин возвышался аки крестьянин над землей. Госпожа явилась сюда с деньгами, как говорили, после смерти супруга в имперской армии. Она возвела себе добротное жилище – недостаточно по имперским меркам, разумеется, но явно получше всего остального в Малогорке. У нее, в конце концов, было аж два этажа.
– Госпожа Калавин, – ответил Мерет. – Но…
– Она живет одна? – поинтересовалась Сэл, защелкнув барабан обратно.
– Со слугой, но этим утром они оба отправились на рынок в Соваград.
– Живность? – Сэл взвела курок.
– Одна кошка. Но хозяйка всегда берет ее с собой.
– Спальни и кухня, – продолжила Сэл. – На втором этаже?
– Н-нет, – Мерет нахмурился. – Госпожа говорит, что из-за бедра ей больно подниматься по ступенькам, так что…
– Хорошо.
Сэл подняла Какофонию.
И спустила курок.
Грохнул выстрел, пуля с воем взрезала снежное небо и выбила в стеклах верхнего этажа рваную рану. Прошел миг-вздох.
И зазвенела Руина.
Взметнулись убранства – одежда, стулья, куски скульптур, – и дом взорвался волной звука. На улицы вместе со снегом посыпались осколки стекла и обломки досок. Ошметки портретов взлетели на ветру. Снег окрасился вином из бутылок, словно кровью.
Крик Мерета утонул в шуме. Он еще никогда не видел столь разрушительной силы, столь непринужденного ужаса. Он не мог отвести взгляд от зазубренной короны, которую теперь носил дом.
И все же…
Чем больше Мерет смотрел, тем больше убеждался, что никто не пострадал. На улицах никого не было. Даже дома поблизости обошла участь страшнее засевшего в крыше обломка деревяшки.
Сэл Какофонии, убийце людей, тварей и всего, что ходит по этой темной земле, не удалось никого погубить.
– Эй, кто тут еще есть, всем слушать сюда!
После грохота голос Сэл ясно и свободно разнесся по улицам.
– Этот Сраньберг теперь принадлежит Сэл Какофонии! – прокричала она в снегопад. – Ваши деньги и барахло мне не нужно. Но я забираю вашу землю. И если вы все еще будете здесь через…
Она глянула на Мерета.
– Сколько тут народу?
Он развернулся, ошарашенный.
– А?
– Народу. Сколько?
– С-семьдесят, – ответил он. – Погоди, нет. Шестьдесят девять. Беннер на прошлой неделе перебрался в большой город.
– Славно, – буркнула Сэл и снова обратилась к снегопаду. – Если вы все еще будете здесь через три часа, я заберу у вас все! – Она харкнула на землю. – Любой, кому не ясно – милости просим ко мне на встречу. Буду рада разложить по полочкам после того, как взъебу страждущему лицо, благоверную и жизнь. – Сэл сощурилась. – ТРИ ЧАСА!
Она окинула взглядом молчаливые улочки, падающий на руины дома снег, кивнула сама себе.
Убрала револьвер в кобуру, закрепила ремешок.
– Пока она здесь, – прошептала Сэл, – я здесь. Мне не нужны проблемы, и создавать их я тоже не намерена. Но если кто-то захочет, чтобы я убралась до того, как она будет готова…
Она уставилась Синдре в глаза.
– Милая моя, – произнесла Сэл, – мечей придется принести куда больше.
И развернулась, словно подзадоривая Синдру ударить. Но когда Сэл перешагнула порог и закрыла дверь, та все стояла, прикованная к месту, стиснув побелевшими пальцами пояс, широко распахнув немигающие глаза, бессловесно разевая рот.
Мерет с трудом сглотнул, уставившись на руины.
Вдалеке все так же продолжал подниматься дым.
5. Долина
Мы провели в дороге многие часы, как вдруг я ощутила нечто.
Лоб вдруг обдало холодом, проникающим под кожу. Я моргнула, коснувшись его двумя пальцами, на которых после этого осталась влага. Я запрокинула голову и увидела, что пошел снег.
Вокруг царственно возвышался лес, древние ели и сосны в коронах из голых веток, на тронах из шишковатых корней. Когда снег припустил всерьез, они принялись устало вздыхать, плотнее усаживаясь, словно весь лес сдерживал дыхание перед приходом зимы.
Я стянула с шеи палантин, встряхнула его и, когда снова расправила, у меня в руках оказался уже полноценный плащ. Я надела его, набросила на голову капюшон – казалось бы, от зачарованного палантина ожидаешь чего покруче, но черт его дери, если он не полезен.
Старую дорогу, извивающуюся через лес, уже укрывал тонкий снежный ковер, девственная белизна, тронутая лишь колесами караванов и проходящими зверями. Несколько ив, до сих пор упрямо хранящие листву, низко склонялись, накапливая на ветках снег. Вдалеке птица пропела единственный куплет одинокой песни, последний знак, что осень подошла к концу.
Я закрыла глаза, вдохнула холод. Леса Долины Борруса тянулись неподвижной, беззвучной, черно-белой вечностью.
Честно, если закрыть глаза на ту часть, где людей безжалостно рвало на куски, картина выходила вполне годная.
Время от времени можно было что-то разглядеть сквозь бесконечность деревьев. Вдали показалось поспешно устроенное кладбище с деревянными, торчащими как грибы, табличками для мертвецов, которых не смогли унести. У дороги ржавел революционный башенный танк, его каменно-металлический остов, разорванный магией, скрылся под снегом, крестьянин среди королей. Тут и там виднелись следы, где обрушивали свою ярость маги – гранитные статуи из солдат, с застывшим на лицах ужасом в последний миг перед ударом чар; расколотые деревья и взрезанная земля там, где вырывались огромные зазубренные шипы; случайный Отголосок обретал очертания в завитках ветра, беззвучно кричал и затем растворялся.
В Шраме разница между плохим клоком земли и хорошим заключается в следующем: или жизни неизменно угрожают твари и бандиты, или жизни неизменно угрожают воюющие за этот самый клок армии.
И Долина Борруса была одним из наилучших мест на всей этой сраной земле.
Прохладное лето, сносная зима – начало уже соблазнительное. Однако ее богатства – руда, древесина, дичь и рыба – вот, что в первую очередь привело туда Славную Революцию Кулака и Пламени, свежеосвобожденную от гнета Империума. Аналогичным образом тех же качеств – и того, что землей нынче владели бывшие подданные – хватило, чтобы заставить имперские легионы с их магами за них сражаться.
Последовавшие битвы были жестокими – чего и следует ожидать от битв между страной фанатиков с огромными пушками на боевых машинах и страной швыряющихся магией безумцев, срущих огнем, – и в конце концов победу, кровавую, временную, одержал Империум. Со временем, благодаря местным усилиям, мятежам и старому доброму счету потерь, установился шаткий мир.
Мир, которым я намеревалась пока что насладиться.
– Кудах!
Разумеется, только я.
Ездовая птица подо мной неуютно поерзала, распушив черные перья. Длинная голая шея – с лысой хищной головой с острым клювом и парой цепких глаз – дернулась, стряхивая снег, собравшийся на макушке. Конгениальность испустила еще один раздраженный вопль и перетопнула мощными когтистыми лапами, весьма раздосадованная, что эта мокрая белая штука столь настойчиво портит ее очаровательное оперение.
Для того, кто неизменно жрет падаль, пока не проблюется, Конгениальность – удивительная неженка.
– Полегче, мадама, – я погладила ее шею, успокаивая, и мягко подтолкнула в бока, чтобы она продолжала шагать. – Ты вояк когтями разрывала. Что ж скажут по соседству, если увидят, что ты боишься какого-то снежочка?
Конгениальность выгнула шею и сварливо крякнула. Я вздохнула и, потянувшись назад, в седельную сумку, зашарила рукой в поисках чего-нибудь мертвого и пушистого. Выудила полевку – буду я еще поощрять такое упрямство чем покрупнее – и протянула птице.
Шея снова изогнулась, клюв щелкнул, чуть не оттяпав мне кисть по пути, и Конгениальность сцапала грызуна. Запрокинула голову, и задние лапки полевки, сожранной целиком, скрылись у нее в зобу.
– Ну в самом деле, мадама, – укорила я птицу. – Не стоит забывать о манерах только потому, что мы в дороге.
– У вас там проблемы?
Джеро остановился на дороге впереди, натянув поводья своей птицы – потрепанным на вид имперским кустогнездом с такими тощими ногами, что на фоне мощных мышц Конгениальности им впору устыдиться, – и оглянулся.
– Она просто не привыкла к холодам, – отозвалась я, похлопывая птицу, и пришпорила ее. – Пустошники вроде нее привыкли к более мерзкой погодке.
– А-а. Ну, мне бы очень не хотелось подвергать столь утонченную даму чему-либо сверх необходимого. – Джеро хмыкнул и выслал свою птицу в неторопливый шаг, когда я поравнялась с ними. – Терассус прямо по курсу. Там нас дожидаются все роскоши и блага, которые может себе позволить горстка богатых, скучающих мудаков. Довольно скоро ты получишь все, что нужно. Уютное, теплое стойло, много еды…
– Надеюсь, и ванну, – пробормотала я.
– Безусловно, – отозвался Джеро. – И, кстати, очень даже не помешает. А то запашок уже становится невыносимым.
– Я имела в виду для меня.
Он подмигнул.
– Я тоже.
Мы продолжили путь. Джеро подчеркнуто не смотрел в мою сторону, за что я была ему благодарна. Этот человек все-таки выискивал Сэл Какофонию по репутации безжалостной убийцы. Если б он увидел, что я лыблюсь как идиотка, ничем хорошим бы это для него не кончилось.
Я не могла сдержаться, потому что не помнила, когда в последний раз говорила с тем, кто не собирался меня вот-вот убить или кто должен был помочь мне отыскать того, кого хотела убить я. Честно говоря, полагаю, Джеро относился к категории последних, однако он, по крайней мере, ухитрялся говорить со мной будто я кто-то другой, а не наемник или убийца. Для посторонних глаз мы выглядели как просто два человека на пути через лес.
Интересно, начнет ли мне тоже так казаться, если мы пройдем достаточно долго?
Наверное, звучит странно, но в нашем деле мгновения счастья едва вклиниваются меж трагедий. И, в промежутке между одной резней и другой, я намеревалась за этот миг уцепиться.
В конце концов, как напомнило мне жгучее неудовольствие Какофонии, обжегшее запястье, в Шраме эти мгновения случаются нечасто.
– Каков нынче Терассус? – поинтересовалась я. – Последнее, что слышала – за него все бились.
– Бились. Но Империум выиграл войну и решил, что деньги ему нравятся больше крови. Сейчас там безопасно. По большей части.
Я бросила на Джеро косой взгляд.
– То есть?
– То есть… – Он задумчиво поскреб подбородок. – Случалось ли тебе бывать с женщиной, скажем, в интимной обстановке, и вот ты спрашиваешь, можно ли тебе опробовать определенный маневр, и она говорит, дескать, хорошо, но ты прямо чуешь, дело ничем хорошим не кончится?
Я свела брови.
– Я не… погоди, какой маневр?
– А есть разница?
– Само собой.
– Ох, ну не знаю. Скажем… «смазанные ножницы».
