скачать книгу бесплатно
Женский голос в телефоне дает Итану указания, а потом разговор резко обрывается. Как ни в чем не бывало Итан проглатывает тост и залпом выпивает оставшийся кофе. Я не моргая наблюдаю, как шевелится его кадык.
– Пора, – говорит он, ставя пустую чашку на столешницу. Я не спорю.
Оставив пустую посуду и крошки на кухне, мы покидаем дом. Я семеню за Итаном, чувствуя себя овцой, которая пытается прибиться к вожаку прайда, и это чувство лишь усиливается, когда Итан открывает двери красного кабриолета, сияющего так, будто он только что сошел с конвейера.
– Это «Феррари»? – спрашиваю я.
Итан хмурит брови:
– Это «Мазерати Гран Кабрио», женщина.
– Какая она классная, – с восторженностью пятилетки отмечаю я.
– Я езжу на ней уже полгода. – Он усаживается на водительское сиденье.
– А это мешает ей быть классной? – Я пожимаю плечами и несколько медлю, прежде чем сесть в салон, обтянутый кожей молочного цвета. Сумочка устраивается у меня на коленях, как любимый домашний питомец.
– Аккуратнее, – предупреждает Итан, обхватывая руль правой рукой.
Как и многие мужчины, Итан не оригинален – заботится о машине так, будто в ней сосредоточена его душа.
Он заводит мотор и нажимает на газ, по телу пробегает вибрация двигателя. Салон заполняет Power Канье Уэста:
No one man should have all that power,
Никому не должна быть дана вся эта власть,
The clock’s tickin’, I just count the hours,
Часы тикают, я считаю час за часом,
Stop trippin’, I’m trippin’ off the power,
Хватит переживать, я балдею от власти,
‘Til then, fuck that, the world’s ours.
Поэтому все к чертям: сейчас этот мир – наш.
Итан бросает на меня взгляд, полный недоумения, и убавляет громкость, как только я открываю рот.
– Что-то не так?
– Да нет, – отвечает он, надевая солнцезащитные очки, – просто непривычно видеть тебя разодетой с утра пораньше.
Я хмыкаю. Может, я вправду переборщила? На нем стильные очки, отлично сидящие темно-синие джинсы и белоснежная футболка. Он в самом деле выглядит как человек, имеющий «Мазерати», а я… я сижу рядом в кожаных брюках и салатовых туфлях. На улице восемьдесят два градуса[26 - Около 28 градусов Цельсия.], отчего моя и без того небольшая попа плавится, как сыр на сковородке.
Мы несемся вдоль домов цвета свежеприготовленного капучино, зеленых лужаек и пальм, которые от скорости превращаются в месиво форм, цветов и запахов. Волосы треплет ветер, они лезут в рот и глаза. Я заправляю пряди за ухо. Итан покачивает головой в такт музыке. Его высокие скулы, выразительно очерченные губы и мускулистые руки с проступающими венами и тонкими длинными пальцами вынуждают забыть о жаре и неудобных брюках. Я втягиваю больше воздуха, вспыхиваю от ветра и его близости.
Что, если он заметит? Если поймет, что я не та, кем он меня считает? Провалиться бы сквозь землю! Возможно, я не умею благодарить, ведь рядом со мной по щелчку пальцев материализовался неотразимый Итан Хоуп, шикарные апартаменты и целая гардеробная брендовой одежды, а я жалуюсь. Однако я силюсь понять. Это как с грозой: в XXI веке она никого не пугает, некоторые ее даже любят, но, будь я членом древнего племени майя, гроза заставила бы меня приняться за новый календарь апокалипсиса. В общем, понимание того, как это работает, облегчило бы мою задачу, какой бы она ни была. Ну серьезно, это же происходит не потому, что я кинула монету в унитаз и хорошо попросила?
– Куда именно мы едем? – спрашиваю я, голос подрагивает.
– Пенни, если ты думаешь, что это смешно, то, честно говоря, не очень.
Он качает головой, и уголки рта опускаются, как у грустного смайлика. Он явно не настроен шутить и уж тем более разыгрывать меня.
– Почему ты так зовешь меня?
– Как?
– Пенни.
– Это же твое имя.
Мое лицо непроизвольно кривится.
– Я странно себя чувствую, – признаюсь я, прикладывая руку к животу, опасаясь, что тост, как чужой, попросится наружу[27 - «Чужие» – название вымышленной внеземной расы из вселенной фильмов «Чужой» и «Чужой против Хищника».].
– Это я заметил, – говорит Итан, а после буднично спрашивает: – Ты что, под таблетками?
Я не успела бы ответить, даже если бы знала, что именно должна сказать. Он лихо поворачивает – я едва не выпадаю из машины. Вспоминаю про многочисленные флакончики и баночки в ванной. Так они мои? Неужели моя новая кукольная голова сгнила изнутри?
– В офис Элайзы, – говорит он немного погодя.
– Что?
– Ты спросила, куда мы едем…
– И кто это?
Он с шумом выдыхает, будто готовится настучать мне по голове.
– Твой или, правильнее сказать, наш менеджер, – объясняет он с благосклонностью, причина которой так и остается для меня загадкой.
Менеджер? У меня есть менеджер?! Я звезда? Знаменитость?
Очевидно, Шерлок! Профиль с пятьюдесятью миллионами подписчиков вряд ли шутка.
Я вытираю взмокший лоб ладонью. По ключицам течет пот, прямо под розовый топ Dolce & Gabbana. Глупо признавать, но всегда казалось, что люди в таких дорогих тряпках не потеют.
Закрываю глаза и с силой сжимаю пальцами переносицу. Музыка, ветер и окружающие звуки становятся тише, уходят на задний план, словно я ныряю под воду. В голове мелькают разрозненные кадры. Полумрак. Итан с бутылкой в руке. Пьет залпом, запрокидывая голову. Кадык быстро ходит туда-сюда. Бутылка на полу. Пустая. По ушам бьют громкие биты. Внутри все переворачивается. Сигаретный дым проникает в нос, жжет горло. Во рту першит. Я закашливаюсь и открываю глаза, щурюсь от яркого света.
– Что было вчера? – лепечу я.
– Только Элайзе не говори, иначе она меня в порошок сотрет.
– Мы провели ночь вместе? – Ответ на этот вопрос волнует сейчас сильнее прочих. Вчера я лежала в обнимку с фотографией Итана, а сегодня с ним самим. Голова идет кругом… Вопрос так и повисает в воздухе, словно петля он норовит затянуться на шее.
– Можно кое-что узнать? – спрашиваю я и, не дожидаясь разрешения, продолжаю: – Мои родители… Они переехали? Они живут в новом доме?
Он пожимает плечами:
– Насколько я знаю, нет.
Что-то заставляет его задуматься, помолчать пару секунд, а потом повторить сухим тоном:
– Нет.
– Где же они живут?
– Там, где и прежде.
– Нет, серьезно. Я звонила сегодня утром, трубку подняла незнакомая женщина.
– Может, кто-то из персонала?
Какого персонала?!
В висках колет. Прячу лицо в ладонях, надавливая подушечками пальцев на глаза, представляя, как вдавливаю их в голову, прямо в мозг – даже это кажется более реальным, чем происходящее.
– Почти приехали, – говорит Итан, отгоняя мои мысли.
Он быстро сворачивает с главной дороги и, проехав треть мили, останавливается у высотного стеклянного здания – монстра, уходящего в небо. Я запрокидываю голову, чтобы оценить масштабы, но смотрю вверх недолго – солнце светит слишком ярко, так ярко, что перед глазами пляшут сине-зелено-желтые круги. Размеренные звуки улицы сменяются топотом и криками. Люди с камерами окружают машину и снимают, не переставая, запечатлевая каждый наш вздох. Щелк-щелк-щелк! Мы будто попадаем в сцену документального фильма National Geographic, того самого, где крокодил утаскивает антилопу в воду.
Я тянусь к ручке.
– Не вздумай, – подавшись ко мне, приказывает Итан и выходит.
– Пенни, как настроение? Отлично выглядишь! – спрашивает человек в очках Нео[28 - Нео – главный герой серии фильмов «Матрица».]. – Как дела у Ричарда Бэрлоу?
Я поднимаю руку ладонью вверх, прячу глаза от солнца. Ричард Бэрлоу – любимый писатель Энн, на этом мои познания о нем заканчиваются.
– Не знаю, я никогда его не встречала…
Итан огибает машину, продираясь через толпу папарацци. Он открывает дверцу, хватает меня за руку, выдергивает из салона и ведет через месиво очков, голов, рук, ног и камер, прикрывая собой. Я прижимаюсь ближе – его сердце часто бьется. Толпа гудит на разные голоса, в воздухе перемешиваются запахи пота, кожи и одеколона.
– Итан, куда идете?
– Пенни, классные туфли!
– Итан…
– Пенни…
Мы бултыхаемся в мешанине людей, как во взбесившемся океане, не одну минуту. Очки Нео и другие фотографы щелкают камерами до тех пор, пока мы, пройдя через стеклянные крутящиеся двери, не оказываемся в прохладе светлого вестибюля. Вопросы и крики остаются позади, за стеклом, где папарацци, как рыбы, бултыхаются уже без нас. Не верится, что мы протиснулись через эту обезумевшую толпу.
Взгляд с подозрением бегает по людям в здании, готовлюсь ко второму акту. Что, если и они сорвутся с невидимых цепей и кинутся на нас с вопросами и камерами? Но этого не происходит: в здании мы в безопасности – всем плевать.
Итан торопливо шагает вперед по вестибюлю, а я за ним. К чему такая спешка? Подождет его Элайза, не развалится…
Не верится: за мной охотятся папарацци. Вчера я привлекла бы внимание разве что массовым убийством, а теперь одно мое появление заставляет слетаться толпу фотографов. С ума сойти! Случившееся настолько будоражит, что во рту пересыхает, а руки дрожат, как у алкоголика в завязке, однако Итана это ничуть не беспокоит и в отличие от меня не выводит из равновесия.
Когда мы подходим к лифтам, я осмеливаюсь открыть рот:
– Это было мило с твоей стороны.
Итан жмет на одну из кнопок вызова, и она загорается красным. Лицо непроницаемо.
– Что именно? – спрашивает он, сняв очки.
– То, как ты закрыл меня от папарацци.
На его лице искреннее недоумение, но уголки губ слегка приподнимаются.
Серебристые двери лифта мягко открываются, приглашая войти, взгляд утыкается в зеркало, которое впервые в жизни показывает то, что мне нравится видеть. Итан бесспорно красив, но я не хуже. Что, если бы он увидел Пеони? Ту самую: с тусклыми волосами, лишним весом и большим носом, усыпанным черными точками…
– Это были папарацци? – спрашиваю я, скорее, у самой себя.
Цифры на панели, установленной над дверьми, то и дело загораются желтым. Девятый этаж, одиннадцатый, пятнадцатый…
– Кто же еще? Стервятники, жаждущие нашей крови, – отвечает Итан, запуская пальцы в волосы. Я представляю, как тоже сделаю это, и щеки снова вспыхивают.
– Обалдеть! – шепчу я то ли от удивления, то ли от восхищения.
Не знаю, что поражает меня сильнее: папарацци, желающие мои фото, или Итан, прижимающий меня к широкой груди.
Лифт доставляет нас на тридцать третий этаж, в светлый опенспейс, где кипит работа. Красивые женщины и мужчины в модных шмотках и со стильными стрижками сидят за серебристыми мониторами Apple и мельтешат по залу. Наше появление не вызывает никакой реакции.
На одной из стен офиса – на той, что не из стекла, – в рамках висят обложки известных журналов: Эмма Стоун для Vogue, Ким Кардашьян и Канье Уэст для Harper’s Bazaar, Билли Айлиш для Rolling Stone и мы с Итаном для Entertainment Weekly.
Ноги сами следуют за Итаном, а мозг тем временем перебирает варианты дальнейшего развития событий. К слову, вариантов не так уж много, ведь я понятия не имею, о чем личные менеджеры говорят с подопечными.
Через стеклянную стену кабинета нас окидывает недовольным взглядом женщина в пыльно-розовом костюме. Ей то ли тридцать пять, то ли сорок пять, то ли пятьдесят – лицо словно выглажено утюгом, ни единой морщинки, поэтому сразу и не разберешься. От ее взгляда по спине бежит холодок. Ставлю все содержимое банки для ругательств, что после общения с этой дамочкой мне понадобится часовой прием у психотерапевта.
– Будет беситься, мы опоздали почти на двадцать минут, – предупреждает Итан, поднимаясь по стеклянной лестнице. – Надеюсь, ты не забыла самое важное правило общения, потому что сейчас оно нам пригодится.
– Какое?
– Наглая лесть. Поможет выиграть время, обезоружив собеседника.
– Лесть? То есть вранье?
– Естественно, вранье, правду о себе и так все знают.
В кабинете Элайзы стены тоже увешаны фотографиями знаменитостей, только это не обложки журналов, а фото, на которых Элайза запечатлена с известными друзьями: Брюс Уиллис, Брэд Питт и Анджелина Джоли (видимо, до того, как они развелись), Леонардо Ди Каприо (судя по всему, я и Итан сделали с ним селфи в тот же вечер), Джек Николсон, Уилл Смит, Дженнифер Лоуренс и еще десяток сливок Голливуда. Похоже, эта леди не любит прелюдий и предпочитает сразу выкладывать все карты на стол. Как жаль, что я ничего не смыслю в азартных играх.
Итан устраивается в кресле, обтянутом бежевой кожей, и со свистом выпускает из себя воздух. По его правую руку в таком же кресле сидит симпатичная женщина с глазами цвета морской волны. Если предположить, что Элайзе сорок пять, то незнакомка моложе лет на пятнадцать. Выглядит она менее устрашающе, а ее каштаново-рыжие волосы эффектно контрастируют с выбеленным каре Элайзы. Я усаживаюсь в кресло слева от Итана, кожа поскрипывает подо мной. Элайза о чем-то яростно спорит, прижимая к уху айфон.
– Дорогой, мне это не подходит! – сообщает она тоном начальника.
– Она говорит с мужем? – шепчу я Итану.
Он то ли фыркает, то ли усмехается.
– Будь у Элайзы муж, она съела бы его на завтрак.
