скачать книгу бесплатно
Фью-фью… Фью-фью… Фью-фью…
Однако чуть позже Дэниэл всё же вклинивается в монолог таксиста:
– А знаете, что здесь самое смешное? – делает вид, что слушал его, и это срабатывает – водитель заинтересованно замолкает, прыгая взглядом с зеркала заднего вида на лобовое стекло и обратно. – Если вы расскажете вашему знакомому о нем самом, не упоминая имени, то, вероятно, он тоже поддержит вас и посмеётся над глупостью этого человека. Нам людям очень сложно примерить на себя то, что мы замечаем у других.
– Точно! – не взяв и секунды на размышление, таксист подхватил мысль и прям заёрзал на сидении от согласия. – Люди за собой ничего не замечают! Они вообще ни черта не замечают! Я уже давно это подметил… Вот, к примеру, был у меня случай…
И таксист снова принимается что-то рассказывать, а Дэниэл, возвращаясь взглядом к боковому окну, пробормотал вполголоса так, что разобрать его слова мог только он один:
«А ещё мы все слышим только то, что сами захотим…»
Вскоре машина сбрасывает скорость. Но не из-за того, что прибыла на место, а из-за плотного трафика на дороге. Постоянно притормаживая каждую пару метров, такси продолжает плестись в окружении других машин.
Ливень не прекращался…
Осадков уже выпало столько, что колёса припаркованных вдоль тротуара автомобилей утопали вплоть до с самых дисков. А потом, уставший тащиться в соседнем ряду автобус вдруг остановился, и из него выбежала группа туристов в ярко-жёлтых дождевиках. Они сломя голову неслись по тротуару, семенящими шагами разбивая лужи в такт барабанящему по крыше такси дождю, но буквально через полздания все жёлтые брезенты по одному занырнули в дешёвую забегаловку на углу…
– …но вам об этом ещё рано думать, да? – среди бубнежа, доносящегося с водительского сиденья, впервые за долгое время раздается вопрос, и таксист неожиданно замолкает, в ожидании ответа.
– Думать о чём? – Дэниэл неохотно возвращает к нему своё внимание.
– О чём, о чем? О смерти! – повторяет водитель. – К чему вам эти мысли?
Пристально поглядев ему в глаза через отражение, Дэниэл отвечает:
– А почему я, по-вашему, не должен об этом думать? Кто знает, может, завтра или послезавтра меня уже не будет в живых?
– Да бросьте! – отмахивается рукой. – Вы же ещё молодой! Какие ваши годы?..
Он переводит глаза к дороге, а Дэниэл ещё некоторое время продолжает разглядывать его лысеющий затылок и плоский профиль, как у породистого немецкого боксёра. Таксист выглядел всего лет на десять старше него, но внутри он и вправду уже был стариком без жизненной силы и настоящих желаний…
– Подождите, – наконец-то опомнился Дэниэл и стал оглядываться по сторонам. – Почему мы так долго стоим?
Таксист будто выглянул из-за впереди стоящей машины с сияющими стоп-сигналами:
– Пробка, кажется, – его неуклюжий палец проскользил по экрану телефона, на котором был включен навигатор. – Да, точно. Ремонт дороги. Впереди всё красное.
«Твою мать…»
Дэниэл вскидывает рукав и смотрит на часы:
«Так я точно опоздаю…»
Он снова бросает взгляд на улицу:
– Ладно, – бормочет он. – Вам двадцатки хватит? – спрашивает, уже запуская руку во внутренний карман.
– Сейчас проверю, – палец дважды щёлкает по экрану телефона. – Да, мы тут всего на шесть баксов наездили, – отвечает таксист и оборачивается к пассажиру. Он искренне интересуется: – Вы уверены, что хотите пойти пешком? Только больше промокнете.
– Уверен. Мне осталось всего пару кварталов, – говорит и подкидывает двадцать долларов водиле в подстаканник. – Возьмите. Это за мокрые сидения…
Пуф… – в следующее мгновение Дэниэл захлопывает дверь и снова оказывается под ледяным дождем.
По утопающему в океане луж асфальту, в который почти полностью погрузились его ботинки, он оббегает такси и, проверив, нет ли машин, пересекает встречные полосы, после чего продолжает движение по тротуару спешным шагом.
Ливень, столбы канализационного пара и брызги из-под колёс пролетающих навстречу машин уже совсем не радовали Дэниэла. На его одежде не осталось ни одной сухой нитки, и даже картонная бумага на цветах стала разваливаться на куски. Улица сильно свечерела, и, несмотря на то, что фонарные столбы ещё не разожглись, фары большинства автомобилей горели уже очень ярко, отчего их свет, вместе с длинными сияющими отражениями на лужах, сильно беспокоили глаза.
Пробка по-прежнему не сдвигалась с места, и нередко воздух вздрагивал от пронзительных гудков клаксонов, которые теперь заменяли молниям гром. Народ нервничал и злился, и несмотря на жёлтую двойную сплошную, многие машины разворачивались и уезжали в обратном направлении по свободным полосам.
Проскакивая перекресток на мигающий зеленый, Дэниэл в очередной раз кидает взгляд на часы и прибавляет ещё шага, а вскоре после перехода он замечает вдалеке знакомый автомобиль: чёрный старенький корвет, припаркованный неподалёку от ресторана.
Поняв, что его ждут, Дэниэл подумывал уже полностью перейти на бег, но, как только он попробовал это сделать, вдруг ощутил вибрацию в кармане, а затем услышал и звук звонка:
Трыть-трыть… Трыть-трыть…
Он достаёт трубку прямо под дождь и тут же врастает в землю. Помедлив пару секунд, Дэниэл всё же отвечает и, скользнув по сенсорному экрану холодным, мокрым пальцем, подносит телефон к виску:
– Да, отец…
В ответ ему из динамика доносится:
«Сын…»
От этого тяжелого, хриплого голоса даже капли дождя, казалось, потеплели:
«Знаю, я не вовремя… но я позвонил тебе, чтобы сказать… – старик снова прервался на мгновение. – Я понимаю, тебе не просто, особенно сейчас, когда ты подобрался так близко… я чувствую это даже по твоему дыханию… Но помни, несмотря на то, что иногда это бывает сложно, ты должен удержать баланс… Тебе необходимо забыть обо всем и оставаться чистым до самого конца… Я позвонил тебе, чтобы сказать только это… и то, что я знаю – у тебя достаточно сил, чтобы справиться со всем…»
Голос в трубке умолк, а Дэниэл ощутил, как, несмотря на ливень, его грудь изнутри наполняется огнём, и постепенно это тепло поднимается на лицо по шее.
– Спасибо, отец, – произнёс он. – Это как раз то, что мне нужно было услышать…
«Тогда не теряй времени, тебе пора…»
И после этих слов в динамике раздались гудки…
Дверь скрипнула, и Дэниэл оказался на пороге холла ресторана с приглушённым освещением.
– О, мистер Уризэн, – выдавил из себя молодой метрдотель за стойкой. – Это всё из-за пробки? – спрашивает он, глядя на обтекающую фигуру высокого мужчины с букетом в руке, от которого, казалось, исходят клубы пара.
– Можно и так сказать, – отвечает Дэниэл.
– Вас уже ожидают, – сообщает молодой человек и выходит из-за стойки. – Как вы и просили – ваш обычный столик. Проводить?
– Нет, – останавливает его жестом. – С этим я как-нибудь сам разберусь, – ответил он и самостоятельно двинулся к арке в зал неподалёку справа, попутно снимая с цветов размокшую бумагу.
– Тогда я лучше принесу вам полотенце, – отозвался метрдотель и направился к подсобке.
– И вазу для цветов, если можно, – демонстрирует букет.
– Конечно…
Но как только Дэниэл проходит внутрь темного помещения, он тут же замирает, заметив Её за столиком почти в самом центре зала… Озарённая тусклым сиянием светильника, она сидела, устало оперевшись на руку виском, и смотрела на переливающийся свет электрической свечи перед собой – её рыжеватые волосы мягко поблёскивали в тёплом свете…
«Снова она без сил, – отметил он про себя. – Да уж, этот город мертвых кого угодно выпьет без остатка…»
Дэниэл закрывает глаза и присматривается к миру вокруг тем способом, которым учил его отец…
«Но ничего, скоро мы будем вместе навсегда, и нас уже никто не разлучит…»
– Тяжелый день? – спрашивает он на подходе к столику.
Голубые глаза отрываются от электрического пламени:
– И не говори, – звучит её приятный голос. И несмотря на смертельную усталость, на её лице проступает улыбка. – Смотрю, у тебя тоже…
Всё ещё обтекая каплями дождя, Дэниэл усаживается напротив и секунду просто смотрит на неё:
– Привет, Кэрол, – наконец-то здоровается с ней.
– Здравствуй, Дэниэл… – срывается с её губ.
Они ещё мгновение молча разглядывают друг друга, но после он протягивает ей букет:
– Да, чуть не забыл – это тебе…
№3
Трыть-трыть… Трыть-трыть…
Кэрол щелкает по кнопке «игнорировать звонок», а после небрежно отправляет телефон обратно на заваленную поверхность рабочего стола.
«Как же я ненавижу тебя… гнида… – её взгляд снова упирается на чистую страницу раскрытого перед ней блокнота. – Когда же ты, наконец, оставишь меня в покое?.. Когда же ты, наконец, поймёшь, что я не хочу с тобой разговаривать?.. – она изо всех сил сжимает пластмассовую ручку ярко-оранжевого цвета в руке. – Я не желаю даже слышать твой ублюдский голос!.. Названиваешь мне по сто раз в неделю!.. Как же до тебя не доходит, что меня от тебя блевать тянет?.. Как же ты не можешь понять, что я жду не дождусь того дня, когда брошу горсть земли на крышку твоего гроба?.. Тупой мудила… – Но как только эта сцена вспыхивает у неё перед глазами (кладбище, дыра в земле и гроб на дне), Кэрол даже вздрагивает немного и, попытавшись перевести поток мыслей в другое русло, принялась крутить ручку в руке: – Ладно, ладно… Успокойся, девочка… Расслабься, подыши… Всё будет хорошо… Надо просто потерпеть ещё немного… – Правда, после этой, казалось бы, безобидной мысли темные стороны её души возобновили свой натиск с новой силой: – Хотя, какого хрена я должна это терпеть?.. Надеюсь, ты, мразь, сдохнешь поскорее… И знаешь, ублюдок… я бы с удовольствием приблизила этот момент… Я бы с удовольствием лично выдавила твои сраные глаза и оставила подыхать от боли… Впрочем, нет… Зачем же уходить?.. я охотно понаблюдала бы за тем, как из твоего тела с каждым выдохом утекает жизнь…»
Продолжая одержимо пялиться на пустую страницу, Кэрол в действительности наблюдала перед своим внутренним взором ужасающие картины. И чем больше она вглядывалась в них, тем больше в её теле нарастало напряжение: дыхание становилось всё более тяжелым и порывистым, в глазах темнело, а на лице непроизвольно стали сокращаться скулы. Пластмассовая ручка под давлением большого пальца уже стала хрустеть и потрескивать, но, прежде чем она успела разлететься на куски, из пучины темных мыслей Кэрол вырывает голос её напарницы:
– Ну ты как, подруга?
И Кэрол внезапно дёргается от чужого прикосновения.
Это была Эшли – проходя мимо по тесному проходу между офисных столов, она тронула Кэрол за плечо, отчего та слегка перепугалась и тут же кинула взгляд назад:
– Да нормально… – мямлит она, потихоньку приходя в себя. – Вот, – добавляет секундой позже и кивает на блокнот перед собой, – наш мозгоправ надавала мне заданий.
Проскочив у неё за спиной, Эшли устало наваливается на свою часть стола пятой точкой:
– Что за задания? – интересуется.
– Нужно записать десять причин моего подавленного состояния и вспомнить пять мест или моментов, где я его не испытывала.
Кэрол поднимает исподлобья глаза на напарницу, сообщая всем своим видом: «Что за идиотизм?..»
– И как успехи? – Эшли складывает руки крестом с понимающим выражением лица.
– Никак, – признаётся Кэрол. – По второму я вообще не знаю, что написать, а по первому – застряла на втором пункте.
Эшли подглядывает в совершенно чистый лист:
– А какой же пункт номер один?
Перехватив её взгляд, Кэрол тоже уставилась на пустую страницу:
– Не могу же я написать о том, что произошло, – отвечает. – Поэтому мне только про погоду в голову пришло.
– Про погоду? – недоумевает Эшли.
– Ага, – не глядя кивает назад, в сторону окон, – из-за этого чертового дождя…
Её напарница переводит глаза на застеклённую полосу стены в глубине огромного опенспейса, что разделён на секторы.
– Да, точно, – бормочет она, уставившись на окутанный серым туманом город. – Наверно, я тоже из-за него как сонная муха – ни на чём сосредоточиться не могу…
Тогда Кэрол, следуя примеру напарницы, выпускает шариковую ручку из ладони и, повернувшись на кресле в пол-оборота, устремляет взгляд в направлении угрюмой панорамы вдалеке. Но вскоре голос Эшли снова привлекает её внимание к себе:
– Он, как начался тогда, так до сих пор никак закончиться не может, – продолжает бубнить Эшли, упоминая о том дне, когда они были на оперативном задании. – Льёт как из ведра уже четвёртые сутки подряд. Задолбал…
Она продолжала задумчиво пялиться в окно, а Кэрол, всё всматриваясь в её бледное, сильно исхудавшее за последнее время лицо, спрашивает, обеспокоившись уже её состоянием:
– Ты-то сама как?
Эшли тут же приходит в себя.
– Я? – переспрашивает. И, будто растерявшись, отвечает: – Да мы всё продолжаем копаться в документах. Дотошный сукин сын попался – всё записывал, – она невольно возвращает взгляд к окну. – Мы бы, наверно, многое смогли из него вытащить, – задумчиво бормочет, – если бы ты его, конечно… – однако тут её речь обрывается.
Внезапно осознав, что говорит, она проглатывает последние слова и, проморгавшись, опускает свои большие глаза в пол.
– Эй, Эшли, – зовёт её напарница через несколько мгновений. – Ты прости, что я тебя во всё это втянула…
Но, ощутив на языке нестерпимый привкус чужой вины, Эшли сразу отвечает:
– Да ты что, Кэрол. Я же сама на это подписалась. К тому же премиальные сейчас очень кстати – ребёнок высасывает весь семейный бюджет, – говорит она, уставившись на Кэрол. – И ведь самое главное, что всё обошлось, верно?
– Конечно, – безрадостно кивает Кэрол и поворачивается обратно к рабочему столу. – Только если никто лишнего не сболтнёт о том, что случилось.
– Не сболтнёт, – успокаивает её. – Парни же пообещали… всё будет хорошо…
Однако её слова слабо утешали Кэрол, поэтому она, ничего не отвечая, сделала вид, что сосредоточилась на задании.
Немного поразмыслив, она уже потянулась к ручке, намереваясь кое-что записать, но голос напарницы останавливает её в последнюю секунду:
