скачать книгу бесплатно
И как подгадало! Сестра по вере ломает плечо, и «получившая от Бога» чужое наследство берёт её к себе, сначала бесплатно.
Раиса Михайловна, военный врач-хирург, уже лет двадцать торговала женской одеждой, и у неё на съёмной квартире было много-много тряпок, и надо было помочь ей всё это собрать.
– Катенька, подними, пожалуйста, диван. А вот давай сюда шубы, а то Саша пропьёт, – с издёвкой сказала сестра Раиса Михайловна.
И Катя с содроганием подумала: и о Максиме она скажет то же самое!
– Что это за зверь?
– Хорёк. А вот, Катенька, возьми, это очень хорошее финское пальто. И это возьми, это очень хорошая турецкая дублёнка.
И Михайлова вынесла во двор два своих тюка, и три хозяйкиных. Они вызвали такси и поехали в church, где как раз проходило женское молитвенное служение.
Ради трудоустройства в храм Божий Михайлова надела под длинное белое пальто дорогое платье, тоже подарок Раисы Михайловны. Сделано в Кыргызстане, прекрасная ткань, синие и красные цветы на чёрном поле, подкладка, но… длина подкачала. На груди модный квадратный вырез, а на юбке рюшка. И тонкое слишком для осени.
Они приехали в church, когда женщины уже закончили молиться. Сестра Татьяна Борисовна коршуном накинулась на свою курицу, несущую золотые яйца. Раиса Михайловна тихо спросила: «Есть на хлеб?» – и сунула пятьдесят рублей.
– Ой, девочки, – вздохнула она, – нам надо здесь кассу взаимопомощи, что ли, организовать. Если кто-то работу потеряет или заболеет. Хоть по сто рублей. А то я теперь три месяца торговать не смогу, а как мне снимать? Ждать никто не будет, людям деньги нужны!
Она переживала за хозяев, людей далеко не бедных, что они не получат её денег!
– Надо помолиться за Раечкино исцеление! – заслащавила сестра Ольга Михайловна. – Господи, за что же такое Раечке, она же всегда нас всех кормила, всегда заботилась…
И лишь одна Михайлова знала, почему: сестра Раиса Михайловна планировала под Новый год спалить машину одного брата по вере. Тачка – ерунда, старая гнилая «четвёрка», просто дорогой брат ей очень дорожил. Она слышала этот разговор:
«А как же камеры?» – спросила сестра Маша Лизкина.
«Так я оденусь бомжихой! Рот на замок, и всё! Он же за день напашется на свои кредиты, устанет… Лучше бы дом ему спалить, но тогда сразу поймут, что это – ты…»
Самой загадочной личностью в церкви был брат Гена. После развода он жил монахом. Но Раиса Михайловна его аскетизм опровергла:
«Я тебе сейчас скажу: он Машу иногда потрахивал. А раз она не крещённая, то ему нельзя было на ней жениться! Она крещение вместе со мной принимала, только он всё равно на ней не женился! И Маша перестала ходить в церковь!»
И Раиса Михайловна, как истинная горянка, решила отомстить за «честь сестры». Михайлова читала у Фазу Алиевой, как женщины-аварки пошли с кинжалами на соседний аул и отомстили за оскорблённую вдову. А Раиса Михайловна – чеченка из тейпа малхистинцев.
Михайлова не думала, что Бог, даже сектантский, был на стороне Гены. Просто Он решил предотвратить преступление. Ведь горе тому, от кого придут соблазны. Такому человеку лучше бы не родиться, а повесить себе жёрнов на шею…
Михайлова всё хотела взять в столовой, где бабы сейчас молились, домой чаю. Пришлось пойти на хитрость. Она побежала в «трапезную» искать свою уже потрёпанную сумку от “Savage”, где и ухватила горсть пакетиков. Хороших, «Бета», сегодня не было, один «Ришар». А потом сумка-кошелёк «нашлась» на подзеркальнике!
Как же она рисковала! В сумке паспорт, она же хотела на работу устроиться! Лишиться документов во имя дешёвых чайных пакетиков! Михайлова не доверяла этим чёртовым бабам: да, копейку они и вправду не возьмут, но недвижимость – обязательно!
Раиса Михайловна с Борисовной снова взяли такси и уехали в Камволино, а Михайлова пошла пешком домой три с половиной километра. Всё это происходило в бывший государственный праздник – День Конституции СССР. Было очень холодно, небо нахмурилось, набрякло, и упал первый злой снег, который тут же растаял.
За ней увязалась Ольга Михайловна, слащавая пожилая сестра. Её квартира в закладе у банка, дочь пила и била мать, и Ольга Михайловна колобродила по ночам вокруг дома. Никто из церкви в такие моменты не давал ей приюта.
– Мне всё звонят из банка, Катечка, и спрашивают: неужели она всё никак не может устроиться на работу? Да, говорю, не может, ей пятьдесят лет, кто её возьмёт? И она всегда была у меня блюдоносицей! Мне, Катечка, нужен кордиамин, но он стоит 176 рублей, и я беру для своего сердечка боярышник, капельки всего по пятнадцать рублей…
***
Вечером Михайлова расклеивала объявления о сдаче комнаты. К ней обратился нетрезвый мужчина, хорошо одетый, в капюшоне, – стало очень холодно:
– Женщина, вот я хочу снять квартиру!
– А вы местный? – холодно спросила она.
– Из Абакана! У меня жена не работает, и двое маленьких детей, которые всё время плачут, – вот в чём проблема! А там пьют?
– Нет.
Михайлова замерзала в своём тонком белом пальто, – температура упала чуть ниже нуля. Но она любила осень.
По вечерам ей нравилось сидеть в кухне с книжкой. Вот и сейчас она старалась не отчаиваться и читала «Любовника леди Чаттерлей», – философский роман.
«В столь горькое время выпало нам жить, что мы тщимся не замечать эту горечь. Приходит беда, рушит нашу жизнь, а мы сразу же прямо на руинах наново торим тропки к надежде. Тяжкий это труд. Впереди – рытвины да преграды. Мы их либо обходим, либо с грехом пополам берём приступом. Но какие бы невзгоды не обрушивались, жизнь идёт своим чередом».
***
Насчёт работы из собора Михайловой так и не позвонили, но она и не расстроилась.
В храме, на специальном столике для ненужной дарителям духовной литературы, ей попались скрепленные скриншоты о неопятидесятнической[10 - Неопятидесятники, неохаризматизм, независимые харизматы – псевдохристианское течение, возникшее в США в 70-х годах. Характеризуется говорением на иных языках, криками, визгами и улюлюканиями на богослужениях.] церкви «Дом Петра». А всё это – вредные привычки: раз начав, трудно остановиться.
И Михайлова нашла в своём смартфоне и адрес, и расписание богослужений. Ещё в 90-е, когда это было модно, в Щёлочи высадился десант южнокорейской христианской миссии; они выстроили красивый дорогой особняк на окраине города, но сейчас туда никто не ходил, и «евангелисты» промышляла сдачей помещений другим «церквям», дружа, таким образом, как малолетки в детском саду, против православия.
Года два тому назад случился скандал с харизматической церковью «Восход»[11 - Также выдуманное название религиозной организации; впрочем, у неопятидесятников оно может быть абсолютно любым, так что любые совпадения случайны.], предлагавшей услуги в борьбе с «зависимостью». А конкурирующий «Дом Петра» был ещё не так известен, но уже набирал силу. И Михайлова решила посмотреть, что там такое.
Она набрала указанный на сайте номер, дабы уточнить время богослужения, – и ей никто не ответил и не перезвонил! Да, странный нынче сектант пошёл, не активный!
Но как-то всё-таки ответила женщина, – Ирина Рыбкина, жена пастора. Сказала:
– Извините, я сейчас еду в лифте и плохо вас слышу. Я перезвоню.
И перезвонила.
– А на каком сайте вы о нас узнали? А то информация может быть устаревшей. Да, у нас два служения, в десять утра и час дня, и домашние группы, – всё, как у людей. Приходите, у нас очень хороший пастор!
Глава 3
Скучная церковь
«Сектантство, самозванство… мещанство, -
пробормотал Иноков. Смешно и отвратительно даже,
когда подлецы и идиоты делают вид, что они заботятся
о благоустройстве людей».
М. А. Горький, «Жизнь Клима Самгина».
Михайлова и не мечтала спасти мужа от пьянства, она знала, что он никогда не поправится. Она вела крайне замкнутый образ жизни, ни с кем не знаясь, чтобы не позориться.
В её положении оказалось невозможно и бесполезно работать. Михайлова даже на дому строчила костюмчики для дурацких комнатных собачек, – зарплата отнималась и пропивалась. И она поняла, что спасение для неё – тайный заработок. Но это нужен компьютер, а купить его не на что!
У Максима в Камволино жил друг Родион Реут, молдавский цыган, родившийся здесь. Тот спаивал его и смеялся. Когда муж уезжал к Реуту, Катя места себе не находила, металась по квартире, не могла ничего делать, и постоянно названивала. От Родиона муж возвращался агрессивным, кидался в неё табуретками, бил ногами, или же мерзко весёлым, что ещё противнее.
После одного такого «веселья» Максим нашёл в заднем кармане джинсов визитную карточку реабилитационного центра «Восход». Его это насмешило, а жена призадумалась.
Не так давно местная газета опубликовала на передовице предупреждение, что в Щёлочи появилась «церковь «Восход», предлагающая помощь наркозависимым. И хотя листовки снабжены куполами, верить этому нельзя, «Восход» – страшная секта!
До этого Михайлова как-то не встречалась вживую с деструктивными организациями. Иеговистов видела, сайентологов, читала статьи в газетах. Но всё это было где-то там.
Она знала, что Максим никогда не поправится, если только сам этого не захочет. Но всё-таки позвонила. Но в последний момент ей стало стыдно, и она сказала растерянно:
– Вы знаете, я … я… каждый вечер пью… коктейли. Уже просто не могу без них.
– Да, это уже зависимость! – грозно заявил невидимый собеседник. – Мы можем предложить вам пройти реабилитацию в нашем центре!
– А сколько это стоит?
Денег всё равно не было.
– Само содержание в центре бесплатное, но ваши родственники должны будут оплатить ваше питание!
У Михайловой не было родственников, и у Максима – тоже.
– Где вы живёте?
– В Щёлочи.
– А я, вообще-то, из Химок… Меня зовут Алексей, а куратора из вашего города – тоже Алексей. Мы вам перезвоним.
Они звонили в тот же день, но Михайлова не услышала. И на следующей неделе, в девять утра, когда рядом был Максим, – Катя не могла ответить при нём. И больше ей из церкви «Восход» не тревожили. Но семя было посеяно.
Год спустя Михайлова познакомилась с детьми Божьими. Они проводили евангелизацию[12 - Евангелизация – обращение в христианство нехристианских народов; методика или метод донесения Благой Вести об Иисусе Христе.] в парке, раздавали маленькие гедеоновские Евангелия[13 - «Гедеон», гедеоновые братья – международная миссия, межцерковное содружество христиан, бесплатно распространяющее Библию. Общество основано в 1899 году в городе Джейнсвилл, штат Висконсин.] без подписи Святейшего Патриарха. Впрочем, Михайлова о подписи и не знала, у неё в доме с 90-х годов были только такие. И одно такое синенькое Евангелие Максим подарил на день рождения Родиону – «для души».
Тогда она очень удивилась самонадеянности евангелизаторов – как будто мы в Саудовской Аравии живём! Но Михайлова давно замкнулась в своём мрачном, страшном мирке, и не знала, что происходит в жизни. Просто во время её детства это было модно, все гордо покупали Библии, вот она и решила, что все всё знают.
Но Михайловой понравились евангелизаторы. Одиночество завопило в ней, как фигура на картине Эдварда Мунка «Крик». Она расспросила ребят, не из «Восхода» ли они. Нет, к тем ходить не надо, они плохие, но всё равно наши братья в отличие от язычников-православных. Есть ли ребцентры? Да, есть. Так Михайлова получила приглашение в «церковь». Она не была секретной, имела регистрацию, описание в Яндекс-картах, полузакрытую группу «ВКонтакте» и закрытую в «Одноклассниках».
Но самое смешное, что церковь детей Божьих, располагалась рядом с её работой, окна в окна! Два домика, разделённые сеткой-рабицей. Такой бедняцкий двухэтажный коттеджик под двухскатной крышей, обложенный виниловым сайдингом жёлто-пастельного цвета. И никаких опознавательных знаков.
Михайлова всегда жила мрачно и серо: нелюбимая, низкооплачиваемая работа, муж-пьяница. Она чувствовала себя сестрой Керри, проживающей с Герствудом в Нью-Йорке на последние деньги, и не имеющей возможности продемонстрировать на Бродвее новый необычный наряд. В «церкви» ей понравилось, – интересно же, необычно! Перед началом «собрания», словно в датском фильме «Слово»[14 - «Слово» (1955) – экранизация пьесы Кая Мунка «Вначале было Слово», осуществлённая Карлом Теодором Дрейером в той самой деревне, где жил и проповедовал Мунк. Картина завоевала «Золотого льва» Венецианского фестиваля (1955) и многие другие награды.], всех встречал у входа улыбающийся «святой Пётр» Валера Явлинский в сером костюме, пожимая руку. После давали бутерброд с колбасой и сыром. «Святым Петром» стражник, конечно же, не назывался, просто считается, что он стоит у входа в рай.
В конце богослужения на экране проецировались адреса домашних общений. И Михайлова пошла сразу же. Хозяйка, Светлана Михайловна Явлинская, очень ей удивилась, но выгонять не стала. Оказалось, что по их законам и права не имела: «человек пришёл к Богу!»
Михайловой очень понравились эти домашние собрания. Приходили братья и сёстры, близкие ей по возрасту, но она ни с кем не подружилась. А Раиса Михайловна, годившаяся ей в матери, сама набилась, и Катя оказалась не против.
Но в церкви она выдержала только четыре месяца: вскоре ей это надоело, и она перестала приходить на воскресные молитвенные собрания.
В журналах пишут: попробуй только пропустить служение в американской «церкви», тебе тут же оборвут телефон (в современном варианте – разрядят мобильный) и пастор, и прихожане! Ничего подобного! Умер Максим, и Бог с ним! Звонила только Раиса Михайловна, и Екатерина всё время находила оправдания своему отсутствию.
Раиса Михайловна, в отличие от других сестёр и братьев, была очень умной и продвинутой женщиной. В прошлом врач-хирург, она зарабатывала на жизнь торговлей тряпками вразнос, а на вырученные деньги умудрялась содержать съёмную квартиру, взрослых детей в Грозном и Пятигорске, печь пироги для церкви и помогать нуждающимся. И ещё исполнять свой врачебный долг. Почтения за это в church она почти не имела, одни насмешки и презрение. Но, наверное, Раиса Михайловна относилась с этой церкви серьёзнее всех и осоляла[15 - Здесь: спасала от духовного разложения. Обоснование: Мк 9:49-50.]её.
Покинув church под благовидным предлогом (трудно добираться в такую даль, а помощи от руководства и братьев никакой), Михайлова продолжала посещать домашние общения[16 - Домашняя группа, домашнее общение, домашняя ячейка – еженедельная встреча прихожан евангельской церкви на квартире какого-либо брата (сестры), где изучают Библию или обсуждают воскресную проповедь. Основание – Деяния и святых апостолов, 2:42, Первая церковь: «И они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах».] на квартире у брата Валерия Явлинского. Такая же «группа» была в соседнем Ферзёво, только собирались там не в четверг, как в Щёлочи, а во вторник, да ещё и по субботам в church, всё в семь вечера. Но в церковь на общения никто не приходил, поэтому вскоре оно развалилось. Да и по домам собирались вяло.
Послушав проповеди и исповеди-свидетельства, Михайлова уяснила, что церковь детей Божьих – прибежище для бывших сидельцев. Пастор church, Анатолий Александрович, в последний раз отбывал срок в Омской колонии, десять лет за убийство, и ещё до этого несчётное число раз за всякие «мелочи». В церковь ходили и два его зоновских друга, брат Святик Руденко и Сашик Дружинин. Первый, по отцу – украинец, по матери – чеченец, сидел три раза, первоходка – за угон мотоцикла; а Сашик – уже за тяжкие и особо тяжкие преступления против личности, побои и убийство. Святика пастор вывез из родного Омска, где тот падал духовно (кололся), а Сашик уже давно был отлучён за систематическое пьянство. Даже сестра Раиса Михайловна в 90-е три года отсидела в Ставропольском крае, – «случайно» проткнула первому мужу сердце. Ей дали пять лет колонии, но освободили по амнистии в честь 50-летия Великой Победы как многодетную мать. Это жена брата Сашика, сестра Юлия, гнобила её на съёмной квартире.
На домашнем же общении по нескольку лет разбирали какую-нибудь новозаветную книгу. Брат Валера играл на гитаре, и все исполняли христианские гимны. Не петь было нельзя. Приходило же, самое большее, четырнадцать человек (как и к отцу Алексию).
Здесь ругали братьев-харизматов, классических пятидесятников, ислам как «сатанинскую религию», но самым главным врагом оставалось православие.
До Котова не доходил общественный транспорт, но бабок на молитвенные собрания доставляли на машинах. Михайлова даже думала, что на свой бензин, но всезнайка Раиса Михайловна сказала, – нет, всё компенсирует церковь! Возили и любимчиков пастора Анатолия, в число которых они с Раисой Михайловной не входили.
Пастор на общении как-то гневно спросил, почему сестра Михайлова больше не ходит в церковь. И ей так хотелось сказать: «Меня же не возят!» Но она не отважилась, и пролепетала нечто невразумительное:
– Потому что я не могу так далеко пешком ходить…
Раиса Михайловна горячо закивала.
– А ты потихонечку, – «посоветовал» брат Святик.
Брата во Христе Святослава Руденко Михайлова прозвала бароном Апельсином, брюхо которого, слуга, «обливаясь потом», возил на тележке. Раиса Михайловна, оказывается, очень любила «Чиполлино» и читала сказку своим детям на ночь. Герцога Мандарина они в общине не отыскали, а за синьора Помидора вполне сошёл пастор, которого за связь с уголовным миром они прозвали Толяном.
Так вот, барон Апельсин Святик сам явно не прошёл бы пехом трёх с половиной километров, да ещё и с препятствиями! Гололёд, нечищеные и разбитые дороги, отсутствие тротуаров и освещения, поток машин, железнодорожное полотно… В старой, ещё не запрещённой за экстремизм «Сторожевой башне», Михайлова читала трогательную заметку, как в Индонезии свидетели Иеговы добираются до своего воскресного собрания вплавь! А в газете «Моя семья» – как аргентинские дети идут в школу по подвесным и верёвочным мостам, рискуя сорваться в пропасть!
И Толян изрёк важно, как поступил бы, наверное, сам синьор Помидор:
– Я компенсирую тебе проезд! Буду перед служением двадцать восемь рублей давать. Я понимаю, что нужно потратиться…
– Так проезд-то уже сорок! – заметила Раиса Михайловна.
Весной правительство Московской области придумало карту «Стрелка». По безналичному расчёту проезд обходился в двадцать восемь рублей, за наличный – сорок. У Раисы Михайловны эта карта два первых раза не сработала, и та в гневе её изорвала. Нервные все какие-то.
А Толян общественным транспортом не пользовался и не знал таких тонкостей: он купил «Тойоту» в кредит, который «выплатила церковь».
«А если его «отлучат», то машину отнимут?» – спросила Катя.
«Нет! Согласно Библии, подарки назад не забираются!» – гневно вскричала Раиса Михайловна.
– Я – не побирушка, и ни у кого жить на содержании не собираюсь! – отрубила Михайлова.
Товарищ пастор дар речи потерял, выпустив в ответ лишь обрывки слов.
Действительно, а как она будет выглядеть, если станет по утрам бегать за Толяном, как сучка? А если он в отъезде будет, в своей любимой Германии (церковь относилась к американо-германской миссии)? У кого ей тогда милостыньку-то просить? У брата Валеры? Или хачика Агайка, который, как и брат Явлинский, метит на его место? Последний называл Толяна «преподобным», как англиканского священника. «Это же хамство!» – сказала Раиса Михайловна.
Когда настал июль, очередной жилец потерял работу и съехал. Надо было как-то добывать еду. И в воскресенье, с утра пораньше, сестра Михайлова деловито отправилась в church. За бутербродами.
Стояло лето, погода чудесная, дорога проходная. Идти по глухой окраине – одно удовольствие. Катя сфотографировала на свой старый, но верный смартфон «Нокия», собранный в Венгрии, умирающую речку Котовку, убранную в трубу под дорогой, и на фотографии отразился чудесный пейзаж, что картина Архипа Ивановича Куинджи.
