скачать книгу бесплатно
– Ты где? Скоро придёшь? Не пошла сегодня к своим-то?
– Нет.
И Михайлова страшно испугалась, что Максим узнает, где она сегодня побывала, будто у него «жучки» и он мог проследить за ней через телефон!
Нескольких прихожан Михайлова замечает в очереди в гипермаркете, в том числе брата Дмитрия в небесно-голубой дутой куртке, но они к ней не подходят и не приглашают посетить свою церковь вновь. И она подумала: странный нынче сектант пошёл…
***
Каждое воскресенье, в семь вечера, в бизнес-центре «Коммерсант», в Мраморном зале на третьем этаже проходит православная воскресная школа для взрослых. По периметру – шаткие манекены в сложных народных костюмах, и помпезные картины модного художника Игоря Криворучко.
Жена Игоря, Татьяна, с перекошенным от злобы лицом, остервенело полоскает под краном кисти. У художника – нетрадиционная ориентация. Они снимают здесь мастерскую, пишут портреты на заказ и дают уроки живописи.
Красный театральный занавес у панорамных окон раздёрнутый. Зал рассчитан на шестьдесят мест, но в школу приходит максимум человек тринадцать, неприветливых и мрачных людей.
Михайлова в ужасе от «церкви», где сегодня побывала, но их пастырь ей понравился: а что, приветливый весёлый клоун!
В воскресной школе Михайлова уже отличает бабушку в серой вязаной беретке, и пожилую семейную пару с маленькой шумной девочкой, – они даже здороваются! Ещё девица, очень худая, нервная и издёрганная, в узких джинсах и в длинном шарфе на голове, – ужасно нелепо! Ничьих имён Михайлова не знает.
Приехал преподаватель, отец Алексий, в скромном чёрном подряснике. Михайлова знает его полжизни, но не видела лет десять. Он поседел, постарел, снял свои толстенные очки: операцию сделал, или же надел контактные линзы.
Отец Алексий уселся за стол, подобострастно пододвинутый мужчинами, и кротко начал:
– Сообщаю специально для тех, кто сегодня пришёл сюда впервые. Наши занятия проходят в форме вопросов и ответов. Это не какие-то специальные курсы по конкретной тематике, их полно и без нас. Если я знаю, то отвечу, а если не знаю, то подскажу, у кого можно узнать. Ну, у кого какие накопились вопросы?
И, поскольку все молчат, Михайлова решается первой:
– А вот почему, если истина одна, Бог благословляет и еретические «церкви»? Почему они так легко находят деньги для строительства своих зданий, почему богаты?
Отец Алексий, образованнейший человек, рассказывает историю Церкви долго и обстоятельно. Мужчина, отец или дед маленькой девочки, старательно конспектирует его лекцию в своём ежедневнике.
– Православные как говорят? «Бог ушёл и оставил нам Себя», католики – римского папу, а протестанты – Библию. Но Писание всего лишь часть Предания. А что будет, если все Библии на земле уничтожат, – такие попытки, кстати сказать, неоднократно предпринимались. Что останется тогда у протестантов? Ничего! А у католиков? Мы, православные, знаем, что Святейший Патриарх – грешный человек, и поэтому может ошибаться, а римский папа – «непогрешим»! А у нас в случае уничтожения Писания останется Священное Предание. И мы восстановим Писание на основе трудов Святых отцев…
– А что такое Предание? Это какая-то книга вроде Библии?
– Священное Предание – это передача жизни и опыта Церкви. В его состав входят Священное Писание, определения Вселенских соборов, литургическое предание, творения святых отцев и учителей Церкви, жития святых…
– Тогда почему же, – напомнила Михайлова свой вопрос, – если наша вера – самая истинная, то Бог благословляет и еретиков, сектантов? Они живут богато, находят деньги на строительство своих молитвенных зданий?
– Так Господь повелевает солнышку вставать и над злыми, и над добрыми. Такого же просто не было в истории: в 1987 году в СССР осталось всего 6893 православных храма и пятнадцать монастырей, и за двадцать лет стало 36 тысяч храмов и тысяча монастырей! Вот и сектантские церкви растут, как поганки, потому что почва хорошо удобрена.
В этот вечер они засиделись в школе до пол-одиннадцатого ночи. Когда Михайлова спустилась, охранник, перед которым лежал маленький компьютер в форме книжки, раздражённо спросил:
– Ну, долго от там ещё? Я сегодня ещё не ел!
На улице пронизывающий октябрьский ветер, и Михайловой хочется стать лучше и простить тех, кто причинил ей горе и зло.
Когда она подходит к котельной у своего дома, звонит Раиса Михайловна, и восклицает чуть ли не со слезами в голосе:
– Катенька, а почему ты не ходишь в церковь?!!
– А как я могу туда ходить? Меня не возят; денег на транспорт у меня нет. Скоро дорога будет тяжёлой, – снег, лёд. Там страшно, ничего не чистят. Сверху электричкой может задавить.
– А то меня Анатолий Александрович сегодня спрашивает: «А где Катя?» Я ему: «Позвоните и узнайте!»
– Да, «разве я сторож брату моему…» Он не станет мне звонить, ему это – западло.
И Михайлову, в который раз за сегодняшний день окатывает горячая волна стыда за то, что она сегодня была в таком месте. Ей кажется, что все это знают и считывают её мысли.
– А у меня, Катенька, беда: Саша вернулся. И главное, позвонила не она, хозяйка, а пастор! А я сейчас со сломанной рукой, как я могу вывезти свою мебель! Я даже плакала. Анатолий Александрович сказал: поставь пока в церкви. Я говорю: «Я найму машину и в Камволино вывезу!»
– Можно у меня поставить, места много. И ближе.
– А о тебе, Катенька, я даже не подумала.
– А обо мне никто вообще никогда не думает.
Глава 2
Потерянное поколение
Много лет тому назад Екатерина крайне неудачно вышла замуж. Её муж Максим беспробудно пил, нигде не работал.
Они принадлежали к «потерянному поколению» 90-х; у многих нет ни дня трудового стажа. Сейчас на работу тебя могут взять лишь при условии, что кто-то головой поручится, что ты сможешь работать, но такого человека у Кати не было.
Они сдавали комнаты в своей большой трёхкомнатной квартире, но жить «в таких условиях», да ещё с хозяином-алкоголиком, хоть Макс, ни к кому и не лез, долго никто не хотел. Вот и сейчас у них никто не жил, и копился долг за квартиру.
Когда Максим был женат первым браком, он работал в торговле, – то в мебельном магазине, то в хозяйственном. Он очень хорошо всё умел делать, познавал новые технологии, но, то ли алкоголь разложил его волю, то ли у него её от природы не было. Максим мог запросто напиться с любым человеком, которого видел в первый раз в жизни.
Прошлой осенью, не имея стажа и поручителя, Михайловой удалось пристроиться делопроизводителем в торгово-транспортную компанию «Контент» в Котове, на глухой окраине города, где ещё чудом сохранялись остатки советской промышленности. Жили там, в основном, татары.
Общественный транспорт в Котово не ходил, надо было добраться до станции Щёлочь, или остановки Металлургический комбинат, и оттуда – полтора километра пехом через частный сектор. А до дома выходило три с половиной километра. Чаще всего Михайлова ходила пешком, экономя деньги, большую часть которых Максим со скандалом отнимал и пропивал, обещая на следующий день неведомым образом озолотить.
«Контент», осуществлявший грузовые перевозки по России и Казахстану, располагался в грязно-белом двухэтажном бараке, правда, со стеклопакетами. Но этим летом Михайлова была вынуждена уйти, так как муж в её отсутствие стал вести весёлый образ жизни, и она боялась оставлять его одного.
Деньги закончились. От отчаяния Катя стала каждую субботу ходить в собор на всенощное бдение. Из объявлений в притворе Михайлова узнала о новой воскресной школе своего старого знакомого отца Алексия и платных курсах церковной флористики. На бесплатные катехизаторские курсы она опоздала.
Собору требовался «уборщик помещений». Поломойка, конечно, не её специальность, но Михайлова оказалась в отчаянии.
Стоял холодный и прозрачный октябрьский день. Трубку не взяли, но перезвонили. Михайлова как раз снимала на камеру своего старенького смартфона берёзовый листопад.
– Я не могла вам сразу ответить, я была на литургии, – весело доложилась приветливая женщина.
Михайлова сказала, что она насчёт работы.
– Сколько вам лет?
И Михайлова внутренне сжалась, так как цифра была огромной:
– …
– Надо же, какая молодая! – поразилась «соборянка». – Как странно… Мы обычно берём тех, кому семьдесят…
Михайлова с юности и не пыталась давить на жалость, но поняла, что можно говорить прямо:
– А что ещё делать, если нечем платить за квартиру?
– А как вас звать-величать?
– Екатерина Алексеевна.
– Нет, вы ещё молодая, просто Катя. Я – Наталья Сергеевна. Катя, а вы принимаете участие в таинствах?
– Только в таинстве исповеди.
– Вы причащаетесь?
– Нет.
– А почему?
– Я недостойна! – с излишней патетикой воскликнула Михайлова.
Не могла же она сказать, что…
– Просто нам велено брать на работу лишь тех, кто участвует в таинстве причастия. Хорошо, приходите завтра в храм к десяти.
***
Утром она идёт в собор, как на каторгу. Величественный красный храм в псевдоготическом стиле, озарённый богатым золотым светом, который льётся в наши окна только в октябре. В притворе зелёная крышка от гроба, а на столике для записок – какие-то листовки. Михайлова берёт почитать.
Наталья Сергеевна работает в храмовой канцелярии. Словно строй солдат, её охраняют высокие пышные туи. А у входа – шикарные розы, красная, и две розовые.
Надо же, розы – осенние цветы как какие-нибудь астры, хризантемы или георгины. Розовая напоминала спаниеля с виновато поникшими ушками.
Михайлова заранее пытается оценить, что ей предстоит. В соборе пол плиточный, а на уборщицах спецодежда – противные зелёные халаты. На двери объявление: «Хорошо вытирайте ноги, чтобы в нашем храме всегда было чисто!»
Канцелярия за десять лет преобразилась, – предбанник обложен плиткой. Вот подобострастная бабушка из «администрации» с двумя вёдрами, – только коромысла не хватает. И Михайловой стало тошно.
Наталье Сергеевне лет пятьдесят пять, но она выглядит молодо, стрижена коротко и крашена в «блонд».
– Где вы раньше работали? – всё также приветливо спрашивает она.
Похвастаться Михайловой нечем, но она старается выглядеть прилично:
– Делопроизводителем, на выборах…
– И вы, такой активный человек, хотите таскать вёдра?!
– А что делать?
– Оставьте ваши данные, может быть, мы вас возьмём. А если нет, то не обессудьте.
Михайловой нравится, как Наталья Сергеевна выражается, – как в русской классике. Она дала ей листок бумаги, где были написаны сведения о претендентках.
Собеседование постоянно прерывали звонки на мобильный и городской телефоны. Наталья Сергеевна извинялась и говорила в трубку: «Да, я знаю, что мы должны вам сорок тысяч рублей за свечи».
– А ещё я хочу подарить вам книжечку о таинстве причастия «Недостоин тот, кто считает себя достойным».
– Спасибо. До свидания.
– Спаси Господи!
Михайлова могла бы и солгать, будто причащается, – в большом храме это невозможно проверить. Но она не стала врать в Божьем доме, это же,тебе не секта какая-нибудь!
Когда она подошла к «Эльдорадо», позвонила Раиса Михайловна:
– Катенька, ты не могла бы мне помочь? Я сейчас дома.
«Как же хорошо, что я не занята! – обрадовалась Михайлова. – Иначе не смогла бы прийти!
Раиса Михайловна была очень умной, образованной женщиной, но попала в переплёт. Её отец был муллой, и в молодости она смеялась над исламом. Но какая-то её родственница оказалась дитём Божьим[5 - Дети Божьи – самоназвание одной распространённой протестантской конфессии.], что посеяло в Раисе Михайловне зловредное семя.
Как зловеще иной раз складывается наша судьба! Два года тому назад, еще будучи формальной мусульманкой, женщина искала комнату. И нарвалась на Нину Андреевну из церкви детей Божьих. Та смущённо пригласила квартирантку в свою церковь, и Раиса Михайловна сказала:
– Если детейБожьих, то я приду.
Пришла и осталась в церкви, покаявшись через две недели.
А ведь они с мужем в то же самое время усиленно искали жильцов! Если бы они встретились, то не стала бы Раиса Михайловна культисткой![6 - Последователи какого-либо культа, сектанты.]
В таких churches[7 - Church – церковь по-английски.] считается, что все свои дела ты должен решать через сестёр и братьев, иначе удаляешься от церкви. Если в собрании[8 - Собрание, молитвенное собрание – богослужение в евангельских церквях.] есть свои парикмахеры, маникюрши, мастера по ремонту компьютеров и машин, то стричься и чинить технику ты обязан только у них.
Но Раиса Михайловна стриглась и делала маникюр у людей мира[9 - Люди мира, человек мира (пренебр.) – «неверующий», не посещающий никакую евангельскую церковь. Похоже на «одичалых» и «людях за стеной» в сериале «Игра престолов».], а не у Валечки Дуду и Амиры Стефанчук, так как боялась заразиться СПИДом и гепатитом С через сомнительные молдавские инструменты.
Но вот со съёмом жилья она влипла. Две комнаты подряд снимала у сестёр по вере, и те её, горянку, гнобили. И Раиса Михайловна стала в собрании святых просто переходящим вымпелом: вся церковь гадала, к кому эта «бомжиха» в очередной раз «пойдёт жить»?
Катя с удовольствием взяла бы её к себе, Раиса Михайловна была близким ей человеком. Но проблема – в её муже Максиме: он безобразно пил. А Раиса Михайловна хоть и не встречала его лично, но очень уважала, он же – мужчина! Хоть она с детства и бунтовала против горских законов, кровь-то не вытравишь!
После припадочной сестры Юлии Дружининой, по нескольку раз на дню прибегавшей с другого конца города проверять чистоту, которую сама она никогда не соблюдала, Раисе Михайловне пособила сестра Светлана Михайловна Явлинская, мать брата Валеры, элиты церкви, администратора группы «ВКонтакте» их дома молитвы. У неё было трое детей, младшие – успешные: у Валеры – фирма по ремонту компьютеров, у Вали, налоговички, машина и коттедж в процессе постройки. И только самый старший, Саша, никчёмный пьяница.
Вечно улыбающаяся, как дебилка, сестра Светлана Михайловна жила в апартаментах Валеры, но прописана в комнатушке сына-алкоголика. За комнату никто не платил, и вырос долг в девяносто тысяч. Сашу отправили в санкт-петербургский ребцентр, а комнату сдали сестре Раисе Михайловне как «богатой» ипэшнице – гасить коммунальный долг.
Жизнь в Сашиной коммуналке оказалась не слаще отдельной квартиры сестры Дружининой. Михайлова, на свой страх и риск, приглашала её к себе, но пастор церкви Анатолий Александрович переезд строго запретил: раз сестра Раиса взялась выплачивать долг сестры по вере, то должна исполнить обещание! И она, такая бунтарка, послушалась!
В выходной Раиса Михайловна сломала в коридоре плечо, и эта травма выключила её из активной жизни на три месяца. Другая дорогая сестра, Татьяна Борисовна из Камволина, выдурила свою соседку, девяностодвухлетнюю бабку, заставив переписать на себя квартиру. В следующие дойные коровы она усмотрела себе сестру Раису Михайловну.
Пастор Анатолий Александрович, по словам Раисы Михайловны, поимел большую обиду, что эта квартира досталась не ему.
