Последний день в мае

– Нет, мы решили ещё немного прогуляться! – уверенно произнесла Аня, шагнув им навстречу.

Очертания стремительно увеличивались в размерах. И когда один из них погасил фонарик, я понял, что перед нами пара офицеров НКВД.

Незнакомцы остановились в метре от нас, и тот, что был моложе и имел грузинские черты, поочередно направил луч света на каждого из нас в область груди, а второй, более крупный и мускулистый, в звании капитана, обратился сразу ко всем уверенным тоном.

– Моё имя – капитан Никитин, а это мой товарищ, старший лейтенант Беридзе. Нам двоим очень интересно, что делают такие юные граждане в столь поздний час в этом парке? Но прежде назовитесь, – проговорил он, изучая нас.

– А вы не станете разговаривать с незнакомыми людьми? – ещё раз обратилась Аня, вновь приблизившись к офицерам.

– Не имеем такой привычки, барышня, – невозмутимо ответил Никитин.

– Яков Геннадьевич, добрый вечер! – с облегчением воскликнула Инна, выйдя из-за спины Сухарева, – я вас не сразу узнала!

– Привет, Инна, – улыбнувшись, проговорил капитан и продолжил речь, поочередно переводя свет, – выходит, ты тут за главную, а это твоя банда в составе Владилена, Ани и её друга, любящего литературу, всё так, Ярослав?

– Так точно, товарищ капитан! – рефлекторно ответил я.

– Неужели вам не надоело шастать? – поинтересовался Беридзе. – Весь народ уже по домам разошёлся, а вы комаров кормите.

– Тут очень мило, – ответила Аня, уже не так бойко.

– Согласен, но только когда хоть что-то видно, – отозвался капитан, оглядев округу, – так, гулянка на сегодня окончена, поехали.

– Как скажете, а куда отправимся? – продолжала игру Анюта, потянув меня с собой.

– На Лубянку поедем, – серьёзно дал знать Беридзе, и на некоторое время наступило молчание.

– Ах! – махнув рукой, протянула девушка, – я не возражаю против экскурсии, но при условии, что после вы обязуетесь доставить нас домой.

Капитан разразился смехом, а его более молодой товарищ ухмыльнулся в усы, признав своё поражение. В окончании веселья мы не отважились говорить с этими людьми, поэтому Яков Геннадьевич, окинув ещё раз своим взором каждого из нас, спокойно обратился к коллективу.

– Сейчас везём вас домой, потому как вам, бесстрашная и юная Анна, уже давно пора быть у себя. Инна, тебя доставить домой или останешься у Владилена?

– Я поживу с ребятами до Нового года, – ответила Инна.

– Ответ ясен, пройдёмте, товарищи, – окончил капитан, и повёл нас за собой.

Офицеры сопроводили нас до чёрного автомобиля, и наша компания заняла задние места. Чекисты расположились впереди, и по их утомлённому виду стало ясно, что у них выдался тяжёлый день и самое лучшее, что мы можем сделать, – не тревожить их лишний раз, поэтому Владилен попросил Аню больше не шутить, а девушка согласилась без возражений.

К этому часу городские улицы оказались пусты, поэтому старший лейтенант наддал газу, очень скоро доставив нас до дома без каких-либо происшествий.

На протяжении всего пути никто из нас не проронил ни слова, а капитан, держа какую-то папку на коленях, как и мы, разглядывал световые блики за окном. Лишь когда автомобиль доставил нас на место, остановившись рядом с домом Сухаревых, Яков Геннадьевич обернулся к нам.

– Всё, студентота, прибыли, давайте домой. А вы, Ярослав Артемьевич, задержитесь.

Ребята подчинились, и, дождавшись, когда мы останемся втроём, старший лейтенант Беридзе с улыбкой обернулся ко мне, а капитан Никитин раскрыл содержание папки, начав оглашать его вслух.

– Мельников Ярослав Артемьевич, 1921 года рождения, уроженец посёлка Кузьмичи, всё верно?

– Так точно, – ответил я, пересев на центр и глянув в зеркало заднего вида.

– Проходил срочную службу в 107-й стрелковой дивизии на территории Алтайского края, – продолжил чтение капитан, подсвечивая фонариком, – имеет знак «Отличник РККА» и похвальное письмо, присланное нам от полковника Миронова и полкового комиссара Столярова. Всё верно? – поинтересовался Никитин, обернувшись ко мне.

– Да, вся информация правильна, – подтвердил я, кивнув ему.

– Ты на экономиста поступаешь учиться? – прищурившись обратился Беридзе.

– Да, с этого года.

– А обратно в армию пока ещё хочется? – таким же тоном спросил капитан, мельком глянув на подчиненного.

– Так точно, хочется, товарищ капитан, – проронил я, и продолжил: – разрешите обратиться?

Чекисты переглянулись между собой, словно обмениваясь мыслями, и после устремили внимание на меня.

– Обращайтесь, товарищ Мельников, мы вас внимательно слушаем! – сохраняя серьезный облик, ответил капитан.

– Я в Москве больше недели, а трудиться так и не начал. Честно признаюсь, денюшка нужна, – доложил я, увидев, как это обрадовало Беридзе.

Они вновь обменялись взглядами, и капитан Никитин, передав старшему лейтенанту блокнот с карандашом, начал говорить.

– Есть один адрес, там находится промышленная артель по сборке радиоаппаратуры. Ей еще нет и пары лет, так что коллектив молодой, и дополнительные рабочие руки нужны. Что скажешь?

– Конечно, согласен! – обрадовался я, и от волнения, потер колени руками. – Большое спасибо, товарищи!

– Чего там, пока не за что, Ярик! – подметил Беридзе, и вырвав страницу из блокнота, он передал её мне. – Держи и не теряй.

– Завтра приезжай по адресу к восьми утра, – посопев, заговорил Никитин, – спроси в цеху Кривошеева Василия Петровича, это седой мужичок с усами, как у Гурама. Он будет предупреждён о тебе, а ты доложи, что от меня. Задача ясна?

– Так точно! – не скрывая своего счастья, воскликнул я. – Вы мне очень помогли, товарищи!

– Да ладно тебе! – подметил капитан, протянув мне руку. – Бывай, Ярослав Артемьевич, придёт время, увидимся!

– До свидания! – заключил я, пожав им руки и покинув автомобиль.

Догнав ребят, мы все вместе вошли в подъезд, и, добравшись до квартиры, вся четвёрка прильнула к окну, устремив взор на ночную улицу. Капитан Никитин, стоя рядом с автомобилем, пристально смотрел прямо на нас, словно предугадал наши действия.

Он махнул нам рукой на прощание и, сев в автомобиль, умчался в неизвестном направлении.

5.

На следующее утро я поднялся в шестом часу утра с большими планами на день. В ближайшее время мне требовалось добраться до установленного адреса, и, приготовив ребятам завтрак, я отправился в путь.

По мере приближения к нужной остановке автобус пополнялся всё большим количеством горожан. Многие из них были знакомы друг с другом, и, здороваясь в салоне, они начинали общение на различные темы, повышая уровень шума.

Выйдя на юго-восточной окраине Москвы, я выдвинулся, ориентируясь по оставленной чекистами схеме, и вскоре добрался до кирпичного здания, огороженного бетонным забором. Высота строения составляла примерно три этажа, и, показав сторожу паспорт с запиской, я попал под его пристальный глаз. Седовласый дед внимательно изучил мои документы, а также оставленную информацию, что заставило его ухмыльнуться и провести небольшой опрос.

– Серьёзные люди за тебя поручились, сынок! Родственник их? Али на перевоспитание привели? – с лёгкой хитринкой в голосе спросил он, прищурившись.

– Нет, я сам изъявил желание, – уверенно ответил я.

– Тогда моё почтение! Коллективу как раз поставили план расширять число людей, делая ставку на молодых, так что милости просим! – радостно воскликнул сторож, отперев засов и сделав приглашающий жест.

Обогнув открытое пространство для автомобилей, выложенное крупной брусчаткой, я заприметил, что слева имелся узенький проход прямо на улицу. Его основу образовывала пара зданий, расположенных всего в полуметре друг от друга, а само место являлось сырым и, скорее всего, редко используемым.

Цеховое помещение имело яркое освещение и множество отдельно стоящих верстаков, расположенных по всей площади в несколько рядов. За ними трудился большой коллектив рабочих в синих производственных костюмах и тёмных головных уборах. Между столами ходили их более молодые товарищи, занимаясь переноской изделий после проведённой операции к следующему лицу, который тут же принимался за дело.

Пройдя дальше, я оказался замечен рослым светловолосым молодым человеком, на котором была одета лишь белая рубашка и брюки. До этого он следил за производственным процессом, а также за готовыми изделиями, которые переносили на склад. Завидев меня, он тут же отложил работу и устремился навстречу.

– Приветствую! Значит, ты и есть тот парень, что должен был подойти сегодня? – проговорил он, подав вперед руку.

– Здравствуйте! Всё так, Ярослав Мельников, – ответил я, ухватив его кисть.

– Евгений Викторович, местный бригадир, – продолжил рабочий, – пошли, представлю тебя старшим. Сам местный?

– Нет, родом из-под Сталинграда, а приехал на учёбу.

– Ох! – воскликнул он, провожая меня, и смотря за рядами людей, – далеко тебя занесло! После армии, значит? Очень хорошо, выходит в коллективе уже бывал! А на что поступаешь?

– На экономический факультет, он мне еще на службе приглянулся, и командование пошло навстречу, выдав направление. А чем мне заниматься в первые дни? – задал я вопрос, подходя к внутренней конторке.

– Учиться! – улыбнулся Евгений, раскрыв дверь – выдадим тебе старшего и научим всему, что знаем. Заходи!

Оказавшись внутри кабинета, я сразу же принялся за его изучение. В помещении располагалось несколько тёмных дубовых столов, за которыми стояли печатные машинки и письменные принадлежности, которые освещались яркими лампами. На противоположной стене висела широкая информационная доска, напоминающая те, что используются в школах. На ней крепились разнообразные сведения и графики, уходящие вверх.

Рядом с отдельным столом, располагавшимся вблизи шкафов с документацией, стоял человек в возрасте с седыми усами, кепке, имеющей острый козырёк, а также очках прямоугольной оправы с веревочкой за шеей. Мужчина штудировал имеющуюся статистику и зачитывал информацию из телеграмм, делая пометки в личный журнал, и что-то сообщал самому себе, говоря в нос.

– Василь Петрович, погляди! Я тебе нового работника нашел! – воскликнул Евгений Викторович, слегка подтолкнув меня вперёд. – Умный и способный парень, одним словом, молодец я у тебя!

Руководитель обернулся, и с радостной улыбкой на лице, он отложил бумаги, отправившись ко мне с протянутой правой рукой.

– Утро доброе, товарищ! Мельников Ярослав Артемьевич, всё верно? – улыбаясь сквозь белоснежную щётку усов и сотрясая мою конечность, проговорил Василь Петрович.

– Доброе! – радостно ответил я. – Информация верна!

– Отлично, моя фамилия Кривошеев, а инициалы ты уже знаешь! Выходит, это тебя Яков Геннадьевич к нам направил, после того как на ночной прогулке изловил? – приметил он, смотря мне в глаза, не разрывая рукопожатия.

– Он вам и про это сообщил?! – изумился я, переведя зрачки с руководителя на бригадира.

– А как же! – заявил Кривошеев, расставив руки в стороны. – Главное, звонит мне утром на дом и говорит: «Василий Петрович, так, мол, и так, студентов вчера изловил, одному нужна работёнка, будь добр, организуй». Я с радостью, да только место, где капитан вас поймал, меня позабавило! Товарищу Никитину видно оно полюбилось!

– Чем же, разрешите спросить? – продолжил я, передавая документы Евгению Викторовичу.

– Каких только чудаков на этих Патриарших не встретишь! – отсмеявшись, продолжил Василий Петрович. – Недавеча, как в прошлом году, к Никитину пришло заявление от городского поэта, мол, товарищи, встретил иностранного шпиона, прошу разобраться. Сперва посчитали за бред, но, приступив к изучению, вскоре вышли на конспиративную квартиру целой банды, которая в кратчайшие сроки была вынуждена навсегда остановить свою деятельность. Вот где действительно вспоминается выражение «люди, берегите дураков!».

– А мне, напротив, показалось, что там очень спокойно, и пруд загляденье, – спокойно добавил я в окончании рассказа.

– Да, водоём там действительно сказочный, – согласился руководитель, хлопнув меня по плечу и поведя вновь в цех. – Пойдём, Ярослав, покажу тебе производственные помещения.

Моё знакомство началось с заготовительного склада, в который только что подвезли дополнительные материалы для производства радиоприёмников, и трудящиеся приступили к разгрузке автомобилей. Они работали в парах, принимая деревянные ящики и аккуратно распределяя их по стеллажам, которые располагались рядами по всей площади помещения.

После Кривошеев отвёл меня в производственную зону, продолжая знакомство с цехом.

– Очень скоро, Ярослав, многое поменяется. Руководство готовит к внедрению конвейерное производство, поэтому в ближайшее время у нас возникнет много работы, – проговаривал руководитель, описывая рукой будущее местоположение машины.

– А сколько их планируется внедрить? – поинтересовался я, наблюдая за работой.

– Для начала пару. Они будут направлять заготовку от заготовительного помещения до склада готовой продукции, – объяснил Кривошеев, очертив жестом будущий путь, – за это расстояние приемник будет готов и отправлен к подготовке на вывоз. И на всё это переустройство нам потребуется пара недель.

– Это же поразительно короткий срок! – удивлённо объявил я, поспевая за Кривошеевым в склад, – как мы сделаем такой объем работ в столь короткий срок?

– Вот, ты уже говоришь «мы», а значит, понимаешь всю ответственность! – обернулся он, указав пальцем на меня. – Сделаем, потому как являемся единым коллективом, имеющим общую цель – развитие страны и граждан, а потому любое крупное дело удивляет лишь поначалу, становясь обыденностью впоследствии.

Раскрыв железные ворота, руководитель впустил меня вперед и, войдя следом, включил освещение. Его лучи упали на стенды и ящики с готовыми приёмниками, которые имели тёмный древесный оттенок.

– А вот и результаты наших стараний, Ярослав, – продолжил знакомство Василий Петрович, взяв один из них в руки, – возможно, ты их уже видел в продаже, если успел прогуляться по столичным универмагам.

– Конечно! Говорят, эта новая модель очень хороша! – ответил я, взяв аппарат в руки и приступив к его изучению.

– А давай так сделаем, – амбициозно продолжил руководитель, взяв меня за плечо, – мы поставим тебе наставника, и ты нам поможешь внедрить новые конвейеры? В конце месяца коллектив выдаст тебе новый приёмник как дополнение к премии! Что скажешь?!

– Согласен! Это здорово звучит, Василий Петрович, – удивившись, воскликнул я и протянул приёмник обратно.

– Мне нравится твой настрой! Теперь пойдём, представлю тебя Аркадию Ивановичу, он станет твоим наставником, – добавил организатор, указав на выход.

Вернувшись в цех, мы проследовали в производственную зону и остановились перед мужчиной средних лет, обладавшим пышными усами. Его пристальный взгляд карих глаз был устремлён на внутреннее устройство приёмника, который находился в процессе сборки. Одновременно он успевал насвистывать мелодию и, почесав усы, поднял на нас взгляд, отдав приветственное слово.

– Здорова, Василь Петрович! Прогуляться решил? – лихо проговорил товарищ, оставив сборку.

– И это тоже, но подошел по важному делу к тебе, – ответил руководитель, положив мне руку на плечо, – студента тебе привёл на перевоспитание! Возьмёшься?!

– Чего же не взяться! Это я всегда с привеликим удовольствием, – ухмыльнулся рабочий и, отложив дела, поравнялся со мной, – здорова, браток, Аркадий Иваныч я!

– Здравствуйте, Ярослав Артемьевич! У вас тут очень здорово! – отметил я, ещё раз оглянувшись.

– Это ещё что! Скоро модернизируем цех и увеличим темпы производства! – подчеркнул Василь Петрович, – ладно, Аркаша, оставляю парня тебе на воспитание, обучи его как следует.

Оставив меня в коллективе рядом с наставником, Кривошеев возвратился в свой кабинет, а Аркадий Иванович, отправив радиоприемник на следующий стол, адресовался в мою сторону.

– Ярик! – заявил товарищ, достав портсигар, – я рад с тобой познакомиться, но, как ты сам понимаешь, любая большая работа начинается с большого перекура, так что идём подымим и познакомимся как следует.

– Отчего не сходить, Аркадий Иваныч, – согласился я, осмотрев его рабочий стол, – только я не курю, но за компанию всегда готов.

– Умный ответ, – поддержал Аркадий, – ты мне уже приглянулся как человек. Айда!

Курили пролетарии во внутреннем дворе, через который я вошел на производственную площадь. Они собирались справа от входа на склад, за отдельным столом, ставшим местом внеочередных ежедневных собраний. На нём имелось всё необходимое, включая игральные карты, домино, шахматную доску с шашками и фигурами, а также свежие газеты, хранящиеся в отдельном ящике.

Сев напротив друг друга, Аркадий Иваныч закурил папиросу и, достав доску, расставил на ней чёрные шашки в один ряд, а я повторил его действия, только с белыми.

– Значит, ты тоже из села – это радует! – проговорил рабочий, ударив шашку.

– А таких много? – поинтересовался я, пустившись в атаку.

– Конечно! Почти все, кто не с этого района. Мы с тобой сейчас почти на краю Москвы, но скоро он пойдёт дальше, превращая в город остальные деревни, – продолжил Аркадий, – в армии в пехоте был?

– Так точно, 107-я стрелковая, – доложил я, продолжая партию.

– Значит, с людьми умеешь водиться, – заключил Константинов, выпустив клуб дыма. – Я тоже служил, даже в Гражданской войне участвовал, поэтому, как мой боевой товарищ, слушай первый совет: держись за коллектив, если просят помочь, не отказывай. Старайся запоминать всё, что покажем, и задавай больше вопросов.

– Одним словом, это похоже на быт в родной части, – подметил я, метнув шашку так, что выбил сразу тройку соперников.

– В целом – да, – подтвердил наставник. – А теперь о вкусном: платят нам по шестнадцать рублей в день плюс премия, питание, и, конечно же, предусмотрены различные льготы, ну там путёвки или билеты.

– Звучит интересно, даже очень, – прокомментировал я, вновь выбив тройку шашек.

– Куды! У меня и так мало осталось, теперь я хожу пару раз, – воскликнул Аркадий Иваныч, задушив папиросу, – далее, собственность у нас кооперативная и вся на добровольной основе. Ответственен каждый член коллектива, и от общего труда зависит успех или неудача. Усё уяснил?

– Вполне! – удивленно протянул я, увидев, как Аркадий выбил пятерку моих шашек. – А Яков Геннадьевич? У него какая роль?

– Товарищ капитан ведёт надзор за артелью и активно участвует в организации производственного процесса. Хороший он мужик, честный, некоторые его побаиваются, и правильно! Для их же блага! – задорно, с неприкрытым уважением отчеканил Аркадий Иваныч, и, поднявшись на ноги, он потянулся, дав указание: – Всё, товарищ Мельников, идём трудиться!

По возвращении в цех меня сразу поставили к трудовой деятельности. Первым делом Аркадий Иванович отвёл меня к отдельно стоящему столу с собранным приёмником, и мы приступили к совместной разборке изделия. Константинов счёл важным, чтобы я не только самостоятельно разобрал корпус, но и извлёк отдельные детали, слушая об устройстве конструкции и принципах работы.

Когда лекция завершилась, и радио оказалось собрано, Константинов поставил мне контрольную задачу: самостоятельно повторить разборку и сборку устройства, чтобы закрепить полученные знания. Сам же он, чтобы мне не было скучно, подозвал молодого человека и начал знакомить меня с ним.

К нам подскочил светловолосый парень с выбивающимися кудрями со всех сторон головного убора. Его озорные глаза, напоминавшие цветущее летнее поле, радостно светились, и, глядя на своего старшего товарища, он хоть и пытался скрыть улыбку, приняв более серьёзный вид, но в последний момент не сдержался, залившись радостным смехом.

– Ты, Сашка, ещё неделю хохотать с анекдота будешь? – улыбчиво обратился Константинов к парню.

– Не серчай, Аркадий Иваныч, я теперь как утром тебя вижу, всегда его вспоминаю, – произнёс юноша, слегка успокоившись. Затем он перевёл взгляд на меня и протянул руку для приветствия. – Приветствую, Степанов Александр, но для удобства зови меня Шурик.

– Здравствуй, Ярослав Артемьевич, или просто Ярик! – обрадовался я, схватив его в ответ. – Очень рад знакомству.

– Сашка, я тебя не просто так подозвал, – продолжил Аркадий Иваныч, отложив приёмник в сторону. – Ты, как наиболее сознательный из нас, расскажи сейчас Ярославу о нашем профсоюзе. А то, что откладывать на потом?

– Ты как всегда дело говоришь, Аркадий Иваныч, – ответил юноша, и, ухватив меня за плечо, Александр повёл меня в сторону.

Должен признаться, я не предполагал, что моё появление вызовет столь пристальное внимание. С первых же минут коллектив проявил ко мне неподдельный интерес, и теперь, следуя за очередным товарищем, я внимательно впитывал новую информацию.

– Я рад тебя приветствовать в наших рядах, Ярик, – начал Александр, держа правою руку у меня за плечом, – сегодня у тебя первый день, поэтому труд отложим до завтра и займёмся ознакомлением с производством.

– Аркадий Иваныч сказал, что ты познакомишь меня с профсоюзом, утверждая, что он существенная часть артели, – проговорил я, осматривая коллектив.

– Очень важная часть, Ярослав! – добавил Александр, выведя меня на улицу, – у них одна из ключевых ролей в развитии трудового государства, потому как профсоюзы являются как кузницей пролетарской сознательности, так и школой построения коммунизма. Ты понимаешь значение этих слов?

– Не совсем, лучше объясни, – ответил я, вновь сев за игровой стол.

– Гляди, – продолжил Степанов, сев рядом и достав шахматные фигуры, из которых он отобрал черного и белого коня, установив их перед глазами, – сегодня пролетариат можно разделить на два лагеря: сознательный и несознательный. – начал он, поочередно переводя руку с светлой фигуры на темную. – Первый понимает важность построения коммунистического общества и значение новой формации для своего класса, а второй, менее сознательный, пока не мыслит такими формами, головой оставаясь в прошлом. Но оба важны и оба являются равными по отношению к собственности, поэтому им нужна организация на их трудовом месте, но не партийная, ибо партия, выражающая их интересы, уже есть, и не государственная, потому как государство уже принадлежит рабочим. Нашим пролетариям необходимо что-то промежуточное, этим и является профсоюз.

– Хорошо, выходит, профсоюз – это вспомогательная часть партии коммунистов? – предположил я, поставив перед конями несколько фигур и пешек, – и это звено ведёт массы рабочих за их более сознательно окрепшими товарищами?

– Именно так, и по своим методам они напоминают учебное заведение, своего рода школу коммунизма, – дополнил Александр, притянув поставленные шахматы к коням. – Профсоюз объединяет как местный рабочий коллектив, так и рабочий класс по стране, говоря о значимости свершившегося перехода от капиталистического хозяйства к коммунистическому и обучая каждого принципам строительства нового хозяйства и общества на его основе. Каждого своего члена, Ярослав! – подчеркнул Александр, вновь выставив передо мной все шахматы, – и на основе этого сознательными людьми крепиться коммунистическая партия и, как следствие, пролетарское государство.