Последний день в мае

В этот час на складе готовой продукции, помимо строительных работ, происходила подготовка радиостанций к вывозу. Их упаковывали в массивные деревянные ящики, и с прибытием транспортных средств пришлось незамедлительно приступить к погрузке, оставаясь на месте до обеда.

Аккуратно распределяя изделия по грузовикам, коллектив сумел очень быстро переправить значительный объём, облегчив задачу на послеобеденное время.

Вскоре рабочие отправились на обед, но перед этим я решил ещё раз осмотреть склад, чтобы понять, какой объем работ нам предстоит выполнить до начала монтажа конвейеров. Войдя в него в полном одиночестве, я обратил внимание на то, что свет над входом стал более тусклым, а лампы, находящиеся в его глубинах, были выключены. Но что меня действительно удивило в этой обыденной обстановке, так это то, что, хотя почти все готовые изделия были вывезены, а помещение почти опустело, мои товарищи забыли о большом деревянном ящике, который стоял на металлическом столе перед выходом в цех.

Заинтересовавшись им, я неспешно и почему-то с опаской двинулся в его сторону, стараясь рассмотреть содержимое ещё на подходе. Им оказались медные провода, которых оказалось настолько много, что они выбивались за пределы имеющегося объёма, а значит, их общая масса доходила до нескольких килограмм. Остановившись в шаге до объекта, я увидел, какой внушительный объем, образующий хитросплетенную сеть, ожидал меня впереди. Это заставило остановиться и прислушаться к окружающей меня темноте, которая наводила ужас, сохраняя безмолвие.

Ощутив нарастающий сердечный ритм и сложность совершить вдох, я принял, пусть и абсурдное, но облегчающее моё состояние решение… Я обратился к ящику.

– Как тебя могли тут забыть? – непринуждённо проговорил я, сохраняя рабочий образ. – Насколько я помню, ваше место на ином складе!

И, резко схватив его за ручки, я попытался развернуться и убежать, но обмяк так сильно, что приклеился к этому месту и не нашёл силы пошевелиться. Мой страх усилился, и мне казалось, что тёмные стены этого помещения насмехаются надо мной. Залившись потом и кусая губы, я медленно, стараясь сохранять спокойствие рук, поставил его на место и устремился в сторону выхода, но через мгновение оказался остановлен громким мужским голосом, вырывающимся из этого мрака.

– А что же вы ящичек оставили, Ярослав Артемьевич? – хитро проговорили стены. – Если я не ошибаюсь, вы хотели вернуть его на своё место?

Моё тело вновь застыло на месте, но любопытство, взявшее верх над страхом, заставило обернуться и попытаться рассмотреть человека, поймавшего меня, как ему показалось, с поличным.

– Именно так, товарищ…?! – повысил я голос, сделав ему шаг навстречу.

Он не заставил себя ждать, и из мрака выступила фигура крупного мужчины, одетого в гражданскую форму, который уверенным шагом отправился ко мне, принимая всё более четкие очертания. Вскоре я выдохнул и, поставив ящик, радостно обратился к нему, подав руку.

– Яков Геннадьевич! Никак не ожидал вас встретить в таком месте!

– День добрый, Ярослав! – с улыбкой ответил он на рукопожатие. – Извини, если напугал, мне стала интересна твоя реакция на то, если что-то идёт не по твоему плану.

– Признаюсь, я и не думал присвоить его себе, а просто хотел отнести на место, – доложил я, вновь окинув взором ящик.

– Я это уже уяснил, Ярослав, ты говоришь сам с собой вслух, а это плохая привычка, от которой следует отучаться, – ответил Яков Геннадьевич и, постучав по ящику пальцами, продолжил: – Иногда мне нравится наблюдать за людьми со стороны, когда они сами не подозревают об этом. В одиночестве каждый из нас становится таким, каким является на самом деле. Согласен с моим утверждением?

– Так точно, думаю, оно справедливо, – произнёс я, глядя в серые глаза капитана.

– Раз так, то позволь тебя спросить, не появилась ли у тебя мысль хоть на мгновение присвоить его себе? – хитрым тоном проговорил Никитин, легким движением руки подвинув ко мне полный ящик.

– Совершенно нет, товарищ капитан. Вы уже слышали мои подлинные намерения, иных в моей голове не нашлось, – откликнулся я, слегка оттолкнув материалы.

– Это меня очень радует, товарищ Мельников! – сменив тон на доброжелательный и хлопнув меня по плечу, заговорил Яков. – В таком случае ты прошел проверку, и мы можем продолжать совместную работу. Расскажи мне, как тебе коллектив, трудовой процесс? Всё ли нравится?

– Прекрасные люди, вы мне дали то, чего мне действительно не хватало, а ещё я вступил в профсоюз, – отозвался я, признав нужным доложить новости.

– Мне уже известно, ты молодец, – прокомментировал капитан, прислушиваясь в сторону цеха. – Как ты уже понял, это важное предприятие, поэтому оно входит в область контроля НКВД. Но пару недель назад нам пришло анонимное донесение, что на производственной площади готовится диверсия, и, потому как ты попросил тебе найти работу, я прошу тебя помочь коллективу.

– Жду указаний, выполню всё, что прикажите! – воскликнул я, ощутив воодушевление, что преследовало меня на службе.

– Всё да не всё, а в театр сходить с друзьями придётся, – улыбчиво произнёс Никитин, вытащив билеты из куртки. – Держи, считай, что это подарок от профсоюза при трудоустройстве.

– «Много шума из ничего», Шекспир, – прочёл я один из экземпляров. – Спасибо, Яков Геннадьевич!

– Уваров советовал взять вам билеты на Гетте, но мы не успели, хотя ты и так его читал… Суть не в этом, Ярослав, – капитан сделал паузу и, подойдя ближе, заговорил тихо. – После предъявления билетов тебя отведут в отдельную комнату для проверки твоего экземпляра. Там ты встретишь женщину, которая задаст тебе вопрос: всё ли может человек? Ответ: лишь бы захотел. После этого ты получишь инструкции, которые нельзя передать непосредственно в артели. Задача ясна?

За моей спиной раздался звук открывающихся металлических ворот, который заглушил ответ. Обернувшись в сторону цеха, я был поражён ярким светом и не сразу смог различить фигуру, стоявшую передо мной. Некоторое мгновение она стояла неподвижно и, помявшись на месте, обратилась удивлённым голосом Евгения Викторовича.

– Ярик?! А ты чего отстал от мужиков?! У нас ведь сейчас обед по распорядку.

– А я тут… решил посмотреть, сколько осталось дел на вторую половину дня, – ответил я, изумлённо осмотрев цех, который оказался пуст.

– Ох, работы у нас с тобой непочатый край! Ты, кстати, если решил со мной остаться до утра, завтра законный выходной имеешь, но к концу смены обязательно позвони домой и предупреди, – вновь начал Евгений, подходя ко мне с уверенным тоном, – так, а это что? Ого, медь! Вынести хотел, а Ярик?! – уже с весёлым выражением лица спросил бригадир.

– Нет, он тут стоял, когда я вошел, похоже, нашли при переносе оборудования и решили отложить. Пожалуй, отнесу его в заготовительный склад, – рассудил я, взявшись за ящик обеими руками.

– Да ладно тебе! – махнул бригадир, встав передо мной. – Они уже, скорее всего, непригодны и подлежат списанию. Думай, может, утром вывезем и сдадим, а деньги пополам? Что скажешь? – сверля меня глазами, протянул Евгений.

– Может, ты сам их отвезёшь утром? А то, мне кажется, я не в состоянии буду, – предложил я, вытянув ящик вперед.

– Думаешь, узнает кто? Да брось! – засмеявшись, Жаринов вновь замахал руками, – в таком переполохе про провода и не вспомнит никто. Они уже потеряны, хоть и на виду! Или тебе лишняя копеечка не нужна?

– Нужна, но я хочу своим трудом зарабатывать на жизнь, – освободившись от груза, признался я.

– Понимаю, сам таким был, но жизнь заставляет поступать так, – приняв провода, тоскливо произнёс Евгений, – мамка у меня болеет, а врач без взятки лечить не хочет.

– Быть того не может! – воскликнул я, и эхо охватило всё помещение.

– Может, Ярик, – ответил Жаринов, кивнув головой в сторону выхода, – я бы в НКВД написал, но с этой бумажной волокитой время потеряю, уж лучше накопить и откупиться, а то оно против меня, и, оставшись ни с чем, никак не помогу.

– Ладно… тогда спрячь его, а я сделаю вид, что забыл, – заключил я, обогнав его и встав в проходе.

– Спрятать? – задумался Евгений, оглядывая темный склад и то место, где стоял капитан. – Хорошо, но только никому не говори. Мне нужно достать три тысячи, желательно в течение пары недель, максимум месяца…

– Понимаю, я сейчас выйду, а ты укрой его. Но всё-таки ещё раз советую обратиться в органы, – добавил я уже у выхода в цех.

– Поздно, Ярик! Затянул я с этим делом, обращаться надо было ещё после первого приёма, когда он только намёк сделал, а я, дурак, не решился! – с досадой произнёс бригадир, и его силуэт скрылся в темноте.

Евгений догнал меня, когда я прошёл половину пути до столовой, и на этот раз он достал слегка потрёпанный временем блокнот и, глянув в него, раскрыл дальнейшие планы.

– Продвигаемся мы хорошо, даже исполняем задачи с небольшим опережением, – рассудительно начал бригадир, сделав пометку карандашом, – после обеда с Аркадием Ивановичем пойдём на склад заготовок, там забот хватит до вечера.

– Задача ясна, – ответил я, глянув в его пометки, – а можешь сказать, как ночные часы оплатят?

– Конечно, двукратным размером, а ещё у тебя завтра отсыпной и после выходной. Выходит, Ярик, ты получишь как за три дня, плюсом премия, так что не переживай!

Час спустя группа рабочих отправилась на заготовительный склад, в который как раз завезли детали конвейеров.

Обогнув ряды высотных стеллажей с деталями от радиоприёмников, Аркадий Иванович с Сашкой распахнули главные ворота, ведущие на проезжую часть, и первый шофёр загнал свою полуторку в помещение. После этого коллектив разбился на пары и, выстроившись друг за другом, приступил к разгрузке транспорта. В это время Евгений Викторович вёл учёт и распределял детали будущих агрегатов по отдельности.

Постепенно работа подходила к завершению, и, опустошив заключительный автомобиль, рабочие отправились на перекур, а я решил остаться и осмотреть привезённые детали.

Перед тем как выйти на улицу, Жаринов разложил по отдельности натяжные и приводные барабаны, ролики, а также опорные стойки. Теперь всё это добро ожидало оформления и монтажа.

Пока я разглядывал оборудование, крайний водитель покинул кабину и двинулся ко мне, одаривая тёплым приветствием.

– Ярик-джан! День добрый! – объявил он, взглянув своими карими глазами и потерев пышные усы. – Как настрой?

– Здравия желаю! – вскочив, отчеканил я. – Товарищ…?

– Старший лейтенант Гурам Беридзе! – отрапортовал молодой человек, поправив кепку с козырьком и отдав воинское приветствие. – Ты уже получил билеты от капитана, верно?

– Так точно, спектакль завтра в шесть вечера, – доложил я, показав экземпляр.

– Хорошо, завтра жди меня в половину шестого, я прибуду под легендой таксиста и доставлю вас туда и обратно, – произнёс Гурам, рассмотрев билет, – но сперва выйди встретить меня, сделав вид, что ловишь такси, а потом выводи друзей. На обратном пути повторим, запомнил?

– Ясно как день, товарищ старший лейтенант! Проще и быть не может, – ответил я, спрятав билет обратно.

– Вот и славно, красноармеец Мельников! – легонько пристукнув меня кулаком по груди, продолжил старший лейтенант. – Твоя задача вести себя естественно и следовать инструкции, помня, кто я, но делая вид, что мы не знакомы. Аня меня не запомнила, не переживай!

– Товарищи возвращаются… – произнёс я, обернувшись к цеху.

– Так и есть, – согласился Гурам. – До скорого, Ярослав, честь имею! – заключил молодой офицер и направился к кабине.

Когда вернулась бригада, мы продолжили подготовку механизма к установке. Евгений Викторович направился к Кривошееву, прихватив с собой один из чертежей конвейера вместе с техническим паспортом. Они начали работу над подготовкой проектной документации.

К окончанию смены в артель прибыли рабочие специалисты из города, привезя также новенькие электродвигатели. Их инженеры ещё раз проверили соответствие оборудования техническим требованиям, и началась подготовка к монтажу. Я с Александром попал на керосиновую зачистку деталей от смазки, которые передавались рабочим, проводящим процесс сборки. Не особо трудоемкий процесс, требующий лишь усидчивости и терпения, позволил мне продолжать знакомство, одновременно терзая парня своими расспросами.

– Саш, а можешь мне рассказать, что тебе известно про Якова Геннадьевича? – продолжал я, передавая очищенные детали товарищам.

– Товарищ капитан-то?! – удивился юноша, промывая приводной барабан. – В общих чертах мало чего, он личность скрытная, но точно знаю, что офицер всегда старается давать второй шанс, а не просто наказывает. И шанс он этот видит в трудовом перевоспитании, поэтому преступники, пойманные им, часто попадают на производство и находятся под постоянным наблюдением.

– Умно, – ответил я, передав следующую деталь. – А в артели он часто появляется?

– Только когда что-то важное. Поговаривают, у него тут осведомители поставлены, и ходят слухи, что один из них Аркадий Иваныч, – доложил Сашка, утерев пот. – Но мне кажется, это враки, хотя он партийный и особо ничем не выделяется из остальных, мужичок обычный.

– А такие люди больше всего подходят, – проговорил я, бросив взгляд на Аркадия, который поднимал детали конвейера при помощи лебёдки. – Он вроде на своём месте, но развивает государство как пролетарий, а также как государственный служащий.

– Общество на всех его уровнях, если быть точнее, – добавил Александр, принявшись за следующую деталь. – Рабочий коллектив – одна из основ общества нашей страны. Что же, если это так, то почёт ему и слава! – с улыбкой совершил вывод товарищ.

Близился вечер, и, позвонив домой, рабочие отправились на ужин. После перерыва Василий Кривошеев и Евгений Викторович, обсудив с приехавшим инженером методы монтажа в соответствии с изученной документацией, дали отмашку для начала работ. Ответив на него, прибывшие трудящиеся, разбившись на несколько групп, приступили к установке роликоопор и установке приводных барабанов с электродвигателями.

В такой ситуации местные пролетарии оказались на подхвате, но от этого мы не перестали быть коллективом, и, занимаясь переноской деталей и подготовкой ленты, мы, совместными усилиями успели окончить сборку ещё до полуночи.

В цеху зажгли яркое освещение, и его пространство наполнилось гулом электродвигателей, который не утихал почти полночи. За это время инженеры с предельным вниманием следили за работой отдельных узлов агрегата, а я, находясь уже в уставшем состоянии, совместно с товарищами утолил жажду кофе и лёгким перекусом, после чего мы приступили к подготовке лент.

Лишь в третьем часу ночи, когда Кривошеев дал добро на установление конвейерной ленты, коллектив совершил финальный рывок, и вскоре работы подошли к окончанию.

Уже к утру, когда рабочие собирались садиться на транспорт, который должен был развести их по домам, я по воле случая оказался в одном автобусе с Евгением Викторовичем. Он, как и мы все, кемарил на ходу, но, встретив меня, несколько оживился и, присев рядом, завел пусть и ленивое, но дружеское общение.

– В славную заварушку мы угодили, да, Ярик?! – потерев усталые глаза, обратился он так громко, что его речь коснулась всех в автобусе.

– Согласен, сейчас мечтаю лишь отоспаться до вечера, а дальше посмотрим по состоянию, – ответил я, оторвавшись от окна.

– Тут ты прав, состояние никудышное, – согласился бригадир, глядя на меня. – У нас сегодня и вовсе, если так выразиться, мистика творилась!

– Какая ещё мистика, Жень? Скорее всего, обычная усталость! – отмахнулся я и, зевнув, продолжал слушать его.

– Нет, именно что она! Другого объяснения нет, – прижавшись и перейдя на шёпот, продолжил знакомый. – Я когда этот ящик прятал, чувствовал, что будто на меня кто-то смотрит, и знаешь… наблюдает с насмешкой, мол, я всё знаю!

– Мне кажется, это обычное волнение и не более, – ответил я с лёгкой улыбкой на лице.

– Волнение?! А теперь послушай дальше! – с дрожью в голосе произнёс он, наклонившись к моему уху. – Перед уходом я хотел перенести его к выходу, чтобы после забрать, но он снова оказался на столе! Кто мог вернуть эти провода, если их местонахождение было известно лишь мне?! – дрожащим голосом спросил Евгений, сам себя схватив за левую руку.

– А чем всё окончилось? – спокойно поинтересовался я, ожидая его реакции.

– Выкинул я его! Провода на переработку, а ящик на склад! – облегчённо ответил он, ломая пальцы и покрывшись потом, – глаза бы мои его больше не видели, ящик этот!

– Может, оно и к лучшему… – проговорил я в сторону.

– Возможно, но мои проблемы никуда не делись, так что придётся искать новые пути, – вздохнув, добавил Евгений Викторович.

– Так обратись к капитану, разве может быть что-то проще?! – веселее отозвался я, подтолкнув товарища.

– Может… Мне сказали без разговоров с органами, иначе и меня придётся лечить, но уже иным докторам… – заключил он и более не проронил ни слова на всём пути.

2.

Моя активность вернулась лишь к вечеру, потому как на протяжении всего дня я пробыл во сне.

Отправившись в общий зал в квартире Сухаревых, я застал друзей, увлечённых игрой в шахматы, но их состояние оказалось весьма оживлённым для такого рода занятия. Судя по словам, донёсшимся ко мне ещё на подходе, девушкам не нравилось, что Владилен одерживал очередную победу, и они, начав спор, пытались добиться справедливости.

– Ты неправильно нас учишь, Владя! – обидчиво утверждала Аня, – ты нам не всё разъяснил и сразу принялся за игру.

– Но как же? Ходить вы уже умеете, а дальше дело техники и практики! – послышался задорный голос брата, по всей видимости, сидящего напротив.

– Возможно, но я хочу победить, и три поражения подряд не внушают особого интереса к этой игре, – добавила Аня уставшим тоном.

– Ладно, не спорьте, – вмешалась Инна, стараясь примирить их. – Давайте начнём заново, но в этот раз, Владя, не стесняйся на подсказки для нас, а ты, Анюта, не принимай поспешных решений. Решимся на такой шаг?

– Конечно, давайте расставим фигуры обратно, и я постараюсь объяснить партию не так поверхностно, – ответил младший Сухарев, и вскоре последовал глухой стук о поверхность доски.

Я распахнул двери, и моё появление обрадовало ребят. Они с улыбками на лице, дружно поприветствовали меня, что сбавило накопившееся напряжение и позволило им расслабиться.

– Славушка, добрый вечер! – не скрывая радости, вновь обратилась Аня, – Присядь, пожалуйста, втроём мы точно одолеем Владилена.

– Привет, ребята! – воскликнул я, заняв место с Аней. – Раз такое дело, то постараюсь вам помочь выйти хотя-бы на ничью.

– Ну, уж нет, с удвоенным количеством голов, мы просто обязаны победить! – поддержала меня Инна и совершила первый ход.

В этот раз обе девушки внимательно рассматривали доску, выискивая всевозможные лазейки и манёвры, распределив нашу армию на три фронта. Аня командовала центром, пытаясь разбить линию Владилена на самом опасном участке, а мы с Инной, заняв правый и левый фланг, старались не допустить прорыва и возможного окружения.

Уверенность девушек значительно возросла, а младший Сухарев, напротив, старался быть аккуратен и не принимал активных атак.

– Всё, Владя! Готовься, на этот раз белая армия одержит победу! – воодушевленно протянула Аня, введя в бой одну из пешек.

– Посмотрим, господа реакционеры, – спокойно ответил Владилен, приведя в действие фигуру коня, – Ярик, как у вас вчера работа проходила?

– Первая половина дня выдалась обычной, а вот когда подвезли оборудование, задач прибавилось, – ответил я, помогая Ане определиться с ходом.

– А вы, правда, смогли установить все конвейеры за одну ночь? – поинтересовалась Инна, переглянувшись через девушку.

– Конечно, к нам прибыли на выручку трудящиеся с города, и мы управились, если верить расчётам, почти в два раза скорее намеченных сроков. В итоге больше времени на подготовку к монтажу затратили, чем на сам процесс, – доложил я, приобняв Аню за спиной и сделав очередной ход.

– Выходит, с этого дня темпы производства должны значительно возрасти, и это не может не радовать, – проговорил Владилен, совмещая атаку с обороной.

– Само собой, но по слухам одна лента из четырех начнёт производить армейские радиостанции, а спустя время хотят и поровну разделить между военным и гражданским сектором, – проговорил я, рассматривая положение фигур, и, предъявив билеты, продолжил: – А ещё у меня для вас подарок, завтра мы идём в театр.

Аня отвлеклась от партии и, взяв отдельный экземпляр, радостно обратилась ко всем, протянув второй билет брату.

– Ребята, взгляните скорее! Представление состоится в Центральном театре Красной армии! Владь, а помнишь, как мы его раньше посещали? Это место невероятно красиво!

– Согласен, Анют, – проговорил Сухарев, отложив партию, – да ещё и автор серьёзный, Шекспир! Это тебе профсоюз выдал, Ярик?

– Он самый, как новому рабочему на производстве, – произнёс я, радуясь, что смог осчастливить ребят.

– Отличный подход с их стороны! – воскликнул Владилен, поднявшись из-за стола и принявшись ходить по комнате. – Сразу видна забота о товарищах, внимание к их культурному уровню. Инна, как считаешь, стоит ли мне перейти на заочную форму и пойти трудиться? Летом оно понятно, каждый будний день, а с началом учебного года?

– – Конечно же! Уверена, что для тебя это будет только на пользу, – проговорила Филатова, выйдя к своему кавалеру и взяв за руку. – Сможешь совмещать труд и изучение марксизма, где можно найти ещё большее счастье для будущего философа?

– Согласен, только через взаимодействие с реальным окружением, – ответил младший Сухарев, крепко обняв Инну. Отпустив возлюбленную, он вновь обратился к сестре: – Анют, может быть, сыграем вновь? Но только ты и я?

– Почему бы и нет? Но я прошу Инну и Ярослава не подсказывать мне, – уверенно произнесла девушка, подвинув доску в сторону брата.

***

В десятом часу вечера я прилёг в рабочем кабинете, прихватив с собой несколько книг. Мысли по-прежнему не могли собраться в кучу, и, решив не терзать себя лишний раз, я отложил литературу, решив понаблюдать за разразившимся дождём.

Находясь в комнате с выключенным светом, я наблюдал, как капли воды били по стеклу под ритм природного барабанного шума. Они неспешно спускались вниз, оставляя за собой длинный водяной след, который отчётливо виднелся в моменты ярких вспышек молний и раскатов грома. С западных окраин надвигалась страшная буря, которая вскоре должна была поглотить каждого, не оставив никого в стороне.

Мне с детства нравилась такая погода, и особенно свежесть, разливающаяся по всему дому в такие моменты.

Когда раскаты грома стали усиливаться, я услышал робкий звук открывающейся двери. В проёме появился неясный силуэт и, войдя ко мне, показал очертания каре.

– Можно? – с тревогой протянула тень, остерегаясь сделать шаг в центр комнаты. – Мне тревожно, позволь побыть с тобой, пока эта буря не стихнет?

– Конечно, оставаться сколько пожелаешь! – взволнованно ответил я, резко поднявшись на ноги.

Она неспешно приблизилась ко мне и присела на стул возле письменного стола. Я оставался у окна, ожидая её дальнейших действий, не в силах пошевелиться и ощущая, как мой внутренний жар борется с холодом, сковавшим тело снаружи.