скачать книгу бесплатно
– А я как сказал? – удивился Гавзов.
– Бабуля, а ты нешто[19 - Неужели (местное)] помнишь, какая погода была, когда революция свершилась? – усмехнулся Толька, видя, что та отвечать бригадиру не намерена.
Бабка повернулась к внуку и посмотрела на него из-под лобья.
– Что мне надоть, я все помню. Лучины-то много заготовил, так палишь?
– Да я токо зажег. Дмитрий Палыч вот пришел…
– Я утрось[20 - Утром (местное)] на чердак за катанцами вызднялась[21 - Поднялась (местное)], – не слушая внука, продолжала Евдокия Антоновна. – Так там снег лежит. Откуда-то заметат. А, ты, нет бы посмотреть, что и как, так валяешься цельный день. Как тут поверишь, что на оборонных робил.
– Вот уеду я, так на кого ворчать тогда будешь? – не сдержался Толька и повысил голос.
– Ой, уедет он! От мамкиной титьки далеко ли собрался, – усмехнулась бабка.
– Да хотя бы…, – Толька задумался ненадолго. – Хотя бы в Ашхабад!
– Куды, куды?
– В Туркмению. После землетрясения страну восстанавливать. Прошлым месяцем там тряхонуло – одни камни остались, – придумывал на ходу Толька. – Там сейчас люди нужны.
– Люди-то может и нужны, да токо не лодыри. Там робить надоть, а не на кровати сутками валяться.
– Ай, да ну тебя! – отмахнулся Толька. – Темнота, что с тобой говорить.
– И ты с ним? – повернулась к Митьке Евдокия Антоновна.
Понимая, что бабка не в настроении, Гавзов встал с лавки и решил попрощаться.
– Я пойду, буди[22 - Тогда, пожалуй (местное)], – произнес он и пошел к двери. – Вы ту сами решайте, кому в Туркмению, а кому в Ачеме мозоли наминать.
– Все понял, Палыч, – поднялся и Толька. – Завтра с утра, как штык, буду.
***
Уж как не хотелось Озолсу ехать в Киев накануне ноябрьских праздников. Уж лучше в такие дни дома остаться. Сходить на митинг, с коллегами и городским руководством коньячку выпить. Потом забежать к молодежи, посмотреть, как внук подрастает. Дочка постоянно зовет, да и зять Янис иногда звонит, приглашает. Жена хоть через день у них бывает, а ему все некогда, все занят чем-то.
Но и не ехать было никак не возможно: подарки нужно было вручить лично и убедиться, что пятнадцатого самолет полетит. И черт его дернул месяц назад пообещать руководству авиационного завода новенькую «Победу». Вполне можно было обойтись куда более скромным, а главное меньшим по размерам подарком. Не попади ему тогда под руку свежий номер газеты с фотографией М-20, вероятно все могло бы обойтись и обычными наручными часами или даже грамотой. Кроме газеты тогда на столе директора больше ничего не было, и она невольно привлекла внимание Озолса.
И вот, глядя на красивую машину, Иварс подвинул к директору газету и произнес:
– Если пятнадцатого ноября вылет сможете организовать, получите вот такую.
Он ткнул в снимок пальцем. Немного помедлил, не убирая палец с бумаги, и посмотрел сначала на парторга, а потом на директора завода. Широкий жест гостя был оценен по достоинству, и они как по команде вместе выпалили:
– Сделаем, товарищ генерал.
Парторг кому-то позвонил и после этого сообщил подробности.
– Нам как раз из КБ поступил заказ на небольшую модификацию АН-2, вот и проверим заодно. Успеем, я думаю. Да Николай Николаевич? – он посмотрел на руководителя завода.
– Мы на этот самолет по инициативе армейского начальства планируем установить новые средства связи с землей. Новый самолет – новая связь. Заодно тоже проверим, – добавил директор. – Петр Гаврилович, возьмите под свой контроль.
Парторг согласно кивнул.
– Про гарантии не спрашиваю. Сами понимаете, заказ кем инициирован, – счел необходимым заметить Озолс. – Но полет будет выполняться, как испытательный. То есть по вашей инициативе. О нашей службе нигде не должно упоминаться.
– Так он таковой и будет. В этом смысле будьте спокойны, если вы об этом, – спокойно заверил парторг. – Но вылет будет с Молотова.
Озолс согласно кивнул и по очереди пожал руки седовласым руководителям.
– Я своих людей доставлю на аэродром ко времени вылета. Вообщем пятнадцатого самолет должен улететь. Кстати, какой маршрут тогда будет?
– С Молотова в Архангельск с одной промежуточной посадкой в нужном вам месте. В условиях минимально подготовленной полосы.
– Это как? – не понял Озолс.
– Да, вы не беспокойтесь, – улыбнулся парторг. – У нас все посадки, где нет специально оборудованных аэродромов, так называются.
– Хорошо, хорошо, – согласился Озолс.
Уже перед самым расставанием парторг придержал Иварса и спросил:
– А нельзя ли, товарищ генерал машинку к пятому числу получить? В Киеве небольшой юбилей намечается. Пять лет со дня освобождения города. Машинка была бы кстати. Ну, вы понимаете?
– Э-э, так сказать, подарки к празднику?
– Ну, вообщем, да.
– Что ж, разумно, – согласился Иварс с предусмотрительным парторгом.
– И да, вот еще что, товарищ генерал. Чтобы подарок был менее заметным и не вызывал у нашего руководства лишних вопросов, может и им машинку?
– В Киевский горком?
– Нет, там своих благодетелей почитают. В райком.
– Хорошо, надо подумать.
Вечером того же дня Иварс покинул Киев. А уже через день ругал себя последними словами за поспешность и расточительство при выборе подарка. Оказалось, что выпуск автомобилей из-за многочисленных недостатков, приостановлен и на заводе нет ни одного автомобиля в исправном состоянии. Однако спустя неделю выяснилось, что на ГАЗе в будущее смотрят с оптимизмом и заверили, что в начале ноября с конвейера сойдут новые «Победы».
Сентябрь 1948 года
Ямпольский объявился в середине сентября предсказуемо, но все одно неожиданно. Это в тридцать седьмом и отчасти в сорок пятом Иварс был удивлен его удивительным воскрешением. Но в этот раз все было не так. Генерал ждал этой встречи. Почти, как планового совещания с подчиненными. И дождался: поляк позвонил. Но не домой, а на рабочий телефон.
– По старому адресу не нашел. Вот, пришлось звонить сюда, – услышав в трубке знакомый голос, произнес Сергей Сергеевич вместо приветствия.
– Часиков в семь у Финляндского вокзала. Там, напротив скверик небольшой есть с одной лавкой, – также обойдясь без лишних церемоний, ответил Озолс. – Успеешь?
– Я рядом, – как и когда-то услышал он ответ с того конца провода.
Когда Озолс пришел, Ямпольский уже его ждал.
– Мы переехали. Теперь тут недалеко живем, – проговорил Озолс, кивая в сторону Боткинской улицы. – Ну, рассказывай, горемычный ты наш, – произнес Иварс, когда Ямпольский присел рядом с ним на лавку.
– Снова мне? – добродушно улыбнулся поляк.
– Странно, но после всех твоих приключений, ты выглядишь даже лучше, чем три года назад в сорок пятом.
Поляк с трудом пригладил растрепавшиеся на ветру волосы и молчал.
– Тебе часом язык не прикусили? Мне немые без надобности, – попытался шутить Озолс.
– Чего рассказывать? Ты же сам все не хуже меня знаешь, – наконец произнес Ямпольский.
– Ну, что я? Что я знаю, как говорится, то мое. Ты же три года отсутствовал. Хотелось бы из твоих уст услышать. И да, вот еще что. Сразу скажу, чтобы уж…, – он сделал небольшую паузу. – Вообщем, Суворова Антонина Степановна недавно умерла.
– Как умерла? – переспросил Ямпольский. – Почему умерла, пан офицер?
– Почему? Странный вопрос. Отчего люди умирают в неполные пятьдесят?
– Много причин, – еле слышно произнес Сергей.
– От болезни она умерла. Болела последний год. Точного диагноза не знаю, но сказали, что помочь не представлялось возможным.
Ямпольский глубоко вздохнул, стараясь прогнать подступивший к горлу комок. В груди кольнуло и он машинально придавил ее рукой.
– Странно, – произнес Озолс.
– А чего странного? – справляясь с болью, спросил Сергей Сергеевич.
– Жизнь странно устроена, – протянул генерал. – Поляк и латыш сидят на лавке и о русской женщине говорят. Странно. Ну, да ладно. Есть у меня кое-какие соображения относительно нашего уговора. Но об этом чуть позже. Сначала тебя хочу послушать.
Боль за грудиной чуть отступила. Сергей облизнул высохшие губы и негромко спросил:
– Сына нашел?
– Нашел. Твои сомнения оказались верными, потому как отчество твоя Антонина специально ему другое записала, чтобы проблем у парня впоследствии не было из-за тебя. Скоро увидишься с ним.
– И?
– Что, и? Рассказывай для начала о своих похождениях. Я, между прочим, много сил и времени потратил, чтобы тебя разыскать.
– Не из дружеских же чувств, – в голосе Ямпольского послышалась легкая ирония.
– Как знать, как знать, – многозначительно заметил генерал. – История знает немало случаев, когда враги становились друзьями. И не просто друзьями, а лучшими. И даже ближе, чем родственники.
– Может, ты и прав. Прогуляемся? Хотя бы до Невы. Не могу сидеть. Насиделся за эти годы, – предложил Ямпольский. – Заодно по дороге и расскажу.
– Давай к Арсенальной. Там местечко есть, где не дует. Жена подсказала. Она у меня по этим делам спец. Для любой погоды у нее место для прогулки в этом городе есть.
Они одновременно поднялись и не спеша, пошли к противоположному концу парка.
– Григорий парень серьезный и толковый, – произнес чуть погодя Озолс.
– Его Григорием зовут?
– Да. Воевал. Был ранен. Они, кстати, с моим зятем вместе с войны возвращались. Представляешь, в одном вагоне ехали. Сейчас дружат. Учится. Инженером станет скоро. Есть у меня виды на него. Выучится, дальше посмотрим, – глядя куда-то вдаль, произнес Озолс.
– Может, у меня виды?
– Да, я в другом смысле. Просто помочь ему хочу с трудоустройством, – пояснил генерал.
– Не доехал я тогда до Львова совсем немного, – оставив сказанное без какого-либо комментария, продолжил Сергей. – Ночью поезд остановился. Кругом лес. По вагону вооруженные люди пошли. Всех, кто был в военной форме или вообще в форме забирали с собой. Со мной вместе в купе военный ехал. Молоденький совсем. Познакомились. Ну, я о себе ничего особо не рассказывал, хотя очень хотелось. Поезд, знаете ли, располагает к откровенности.
«Ой, ли, – усмехнулся про себя Озолс. – А кто попутчику байку о мужике, который утонул, рассказывал. Про себя рассказывал. Тем мужиком сам и был, – подумал генерал». Вслух же ничего не сказал и лишь согласно кивнул.
– А у него срочная командировка во Львов была, – продолжал Ямпольский.
– Зовут как? – проговорил Озолс.
– Зовут? – замялся поляк, пытаясь вспомнить имя попутчика. – Не помню. Может, и не говорил. Или говорил, но вылетело из головы. Звание помню. Капитан. Фронтовик.
– Ну, хоть что-то.
– Память что-то стала подводить.
– Случайно о деле нашем не забыл? Не передумал?
– Шутить изволите, товарищ генерал, – чуть слышно произнес Ямпольский.
– Какие уж тут шутки. И что дальше?
– Так, вот. Пристали они к парню. Мне жаль его стало, я и вступился.
– А они, я так понимаю, и тебя с собой забрали, – закончил вместо Сергея Иварс.
– Так, пан офицер, – от неприятных воспоминаний Ямпольского передернуло. – Только капитана не забрали. Отпустили, – он привычным движением пригладил седые волосы и замолчал.
Озолс не знал, говорить сейчас или нет, кого тогда спас поляк. Потому, как по возвращении с командировки капитан тот несколько раз рассказал ему о случившемся. Он так подробно описал своего попутчика и все, о чем тот рассказывал в поезде, что у Иварса не осталось сомнений относительно того, кто его спас.
– Я читал допрос этого капитана и лично беседовал. Сразу понял, что вместе с ним ехал ты. Мне немало пришлось потрудиться, чтобы выяснить, живой ли ты и где находишься. Как оказалось, ты попал в плен к Роману Шухевичу. Бандит, каких свет не видывал. Да ты и сам все прекрасно знаешь.
– Да, но я его за все время ни разу не видел. Нас было пять человек. Работали по хозяйству. С лошадьми, дрова заготавливали и на прочих работах. Все время где-то в лесу. Даже где находились, не знал.
Ноябрь 1945 года
Сегодняшний день Янис ждал с особым нетерпением и надеждой. Такие чувства он испытывал разве, что в последние дни войны, когда ждал ее окончания. По крайней мере, другого сравнимого и достойного примера из своей жизни, как ему казалось, он не знал. Кроме майских победных дней никаких на его взгляд значимых и в то же время приятных событий он припомнить не мог. Все, что в то или иное время случалось с ним, казалось, сейчас малозначительным. Даже день, когда прорвали блокаду Ленинграда в январе сорок третьего, сейчас спустя годы выглядел для него обычным тяжелым военным днем.
