Хранители Севера

– Значит, у тебя хватает смелости оскорблять королевскую особу… при всех?

У Дрейка вдруг перехватило дыхание. Он с внезапной, обжигающей ясностью осознал, что переступил не просто черту, а отпрыгнул за нее с разбега, сломя голову. Холод её голоса пробрал его до самых костей, и всё его нутро взбунтовалось, требуя бежать, отступить, спрятаться. Но он не мог пошевелиться, не мог оторвать взгляда от её глаз. Они смотрели на него неподвижно, без моргания. Воздух вокруг сгустился, стал тягучим и плотным, как в самые душные мгновения перед грозой, когда птицы затихают, а небо нависает тяжёлой свинцовой плитой. Мурашки побежали у него по спине, поползли по шее, к рукам, к самым пяткам. Он сглотнул, но комок в горле не исчез. Попытался сделать шаг назад, но какая-то древняя интуиция закричала внутри: любое движение сейчас будет ошибкой.

– Ну что ты… – её голос внезапно изменился, стал обволакивающим и мягким, почти ласковым. – Не бойся, милый. Я всего лишь преподам тебе… бесплатный урок.

на сделала легкое, изящное движение рукой, словно приглашая партнера к танцу.

– Дуэль. Если победишь, я прощу тебя. Простая цена за дерзость, не правда ли?

Она улыбнулась, но в этой улыбке не было ни капли тепла или милосердия, лишь холодное, безмятежное обещание.

– А если проиграешь… – её голос опустился до шёпота, который был слышен абсолютно всем. – Тогда решать буду уже я.

Вена на его шее забилась, как пойманная птица, выдавая весь ужас и ярость, бушевавшие внутри. Он стоял прямо, вытянувшись в струнку, но кончики его пальцев предательски подрагивали. В глазах мелькали отблески страха, злобы и уязвленного самолюбия. Он резко, почти судорожно, оглянулся, ища в толпе хоть каплю поддержки, хоть один одобряющий взгляд. И наткнулся на Вейта. Тот смотрел на него не со злорадством, а с… жалостью, это ощутилось как пощёчина. Щёки Дрейка пылали румянцем, скулы напряглись, челюсти сжались так, что послышался скрежет. Кровь ударила в виски, застучала в ушах. Жалость? От него? От этого никчёмного мечтателя?

«Как он смеет? Как он смеет жалеть меня? Нет. Этого не будет. Я не позволю.»

Слепая, бешеная ярость, сорвавшись с цепи, затопила его. Она жгла грудь, сдавливала лёгкие, заставляла пальцы сжиматься в кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. Он выпрямился, грудь колесом, а лицо исказилось в уродливом оскале.

«Я выиграю, раздавлю её на глазах у всех. И тогда никто, ни один из этих самодовольных ублюдков, больше не посмеет смотреть на меня свысока. Никто.»

Он уже видел это, как яркую картинку: она повержена, все замерли в ошеломлённом молчании, а взгляды, полные ужаса и уважения, обращены к нему, к победителю. Он резко развернулся и направился к стойке с тренировочным оружием, где ряд натёртых до блеска деревянных мечей тускло поблескивал в свете факелов. Его рука уже тянулась к привычной рукояти…

– Мы не в игры играем. Сражаемся на настоящих.

Он застыл на полпути. Пальцы так и повисли в воздухе. Медленно, с преувеличенной театральностью, он обернулся. Ухмылка на его лице стала шире, почти карикатурной, обнажая ровные зубы. В глубине глаз, казалось, заплясали багровые отсветы. Он коротко кивнул кому-то в толпе. Один из его прихвостней, тощий парень с хищным, вытянутым лицом, похожий на стервятника, метнулся прочь с места, как собака, услышавшая команду.

Талли сузила глаза, её плечи непроизвольно поднялись, будто она готовилась к прыжку. Где-то на самой грани слуха в её сознании прозвенел тревожный колокольчик, тихий, но настойчивый, похожий на скрежет когтей по стеклу.

– Видела? – прошептала она, сцепив за спиной руки так, что костяшки побелели. – Его глаза… они пылали алым. Ненадолго, но пылали.

– Этого не может быть, тебе показалось, – откликнулась Мелисса, но в её голосе прозвучала легкая неуверенность.

– Возможно… – Талли не отводила пристального взгляда от Дрейка. – Но, прошу, будь осторожна. Мне он не нравится. От него пахнет бедой.

Мелисса бросила на подругу быстрый, многозначительный взгляд, и уголки её губ дрогнули в едва уловимой улыбке.

– Не волнуйся, я следую плану.

Слухи о дуэли разлетелись по замку быстрее, чем пожар по сухой траве. Ещё не прошло и десяти минут, как внутренняя площадь заполнилась под завязку. Люди стекались отовсюду: из казарм, откуда доносился звон железа, из душных конюшен, пахнущих навозом и сеном, и даже с жарких кухонь, где повара, смахивая пот со лба, бросали свои котлы. Стражники в потёртых дублетах оставляли посты у ворот, служанки в простых серых платьицах забывали про вёдра и метлы, а нарядные придворные теснились на резных дубовых балконах, нависая над двором, цепляясь за перила локтями и вытягивая шеи, лишь бы увидеть хоть краешек предстоящего зрелища. Воздух гудел от возбуждённых голосов. Этот гул был похож на рой разгневанных пчёл: в нём смешивались сдержанные шёпоты, громкие споры о ставках, сдавленные смешки и крики оруженосцев, горячо доказывавших друг другу, кто же одержит верх. И в каждом этом голосе, в каждом взгляде, полном нетерпения, сквозила одна и та же мысль: наконец-то этот зазнайка Дрейк Лоус, сынок всесильного виконта, чьи ухмылки и хамство они терпели годами, получит по заслугам. Все жаждали увидеть его падение.

Мелисса тем временем подбросила в ладони длинный меч, перехватила его, оценивая вес и баланс. Лёгкое недовольство мелькнуло на её лице.

– Легковат… – пробормотала она почти безразлично, и это прозвучало так, будто она разглядывала не оружие, а неудобный столовый прибор. – Ну и ладно.

Она опустила кончик меча, и тот мягко, почти неслышно коснулся земли. Затем выпрямилась во весь рост, встретила горящий яростью взгляд Дрейка и сказала спокойным, ровным голосом, который был слышен даже в наступившей тишине:

– Разрешаю напасть первым.

Дрейк издал сдавленный, почти звериный рык. Его лицо, и без того красное от злости, исказилось гримасой, ноздри раздулись. Он бросился вперёд, как разъярённый бык, размахнувшись широко и неуклюже, словно собирался не фехтовать, а разрубать толстое бревно. Удар был тяжёлым, размашистым, таким грубым, что от него повеяло отчаянием.

Девушка даже не подняла меч для защиты. Она просто сделала лёгкий шаг в сторону – плавное движение корпуса, и стальной клинок с гнусным свистом рассекал пустоту там, где она только что стояла.

Второй удар. Опять мимо.

Третий. То же самое.

Клинок Дрейка с шипением вгрызался в воздух, раз за разом не встречая ничего, кроме пыли, которую взметали его собственные сапоги. Толпа сначала ахнула, потом зашумела, а рыцари на балконах хмурились, видя такую беспомощную ярость. Кто-то из них громко, с усмешкой, бросил:

– Да она просто играет с ним, как кошка с мышкой!

Мелисса и правда двигалась с невероятной лёгкостью, будто отбивая такт невидимой музыки. Каждый её шаг был точен и выверен, как у танцовщицы. Ни одного лишнего движения, ни тени напряжения на лице. Её ясные, холодные глаза не моргали, следя за каждым порывистым взмахом противника. А Дрейк тем временем уже был весь в поту. Его дорогая рубашка прилипла к спине, лицо пылало багровым румянцем, дыхание срывалось на хрип. Он молотил мечом по воздуху, будто тот внезапно стал невыносимо тяжёлым. Его атаки потеряли всякий смысл и ритм – он просто бросался вперёд, ослеплённый злобой, желая не победить, а просто задеть, ударить, доказать хоть что-то. Но она ускользала. То отступала на полшага, то смещалась вбок, то оказывалась у него за спиной. Она не отступала – кружила вокруг него, как холодный ветер вокруг догорающего костра, который вот-вот готов погаснуть.

– Он даже до её одежды дотронуться не может, – прошептала какая-то горничная, сжимая перила.

– Это и не бой вовсе, – хмыкнул седой рыцарь, наблюдая сверху.

Толпа постепенно затихла. Возбуждённые крики сменились почтительным, давящим молчанием. Даже те, кто жаждал крови, теперь смотрели на происходящее иначе. Мелисса не спешила. Она выжидала, как опытный охотник. Уклон за уклоном, поворот за поворотом она изучала его, и в её спокойных глазах читалась не просто уверенность, а почти лукавое знание. Она уже видела, как его дыхание сбивается, как ноги заплетаются, как он вот-вот потеряет равновесие. И все, затаив дыхание, чувствовали – развязка близка. Сейчас. Она сейчас ударит.

АДРИАН

Слуги, подхватив слух, неслись по замку, как стая вспугнутых птиц. Их каблуки отбивали торопливую дробь по холодным каменным плитам, а полы рубах и фартуков взметались за плечами. Кто-то, не разбирая дороги, перепрыгивал через две ступеньки разом, другие с грохотом сталкивались в узких дверных проемах, но, не останавливаясь, срывались на бегу то на визгливый смех, то на испуганные выкрики. В этот миг им было совершенно всё равно, что они нарушают строгий замковый распорядок – никакой выговор не казался страшнее упущенного зрелища. Все до единого жаждали увидеть бой с северным демоном. Даже повара, едва успев отодвинуть от огня шипящие котлы с бульоном, швыряли половники и бросали ножи в раковины с грохотом и, на ходу вытирая жирные руки о заляпанные фартуки, выбегали из душной кухни, громко перекрикиваясь последними новостями. Один старик-резчик, сражённый новостью на месте, побежал, не выпуская из рук огромный, пылящийся мукой кусок сыра.

На одном из перекрёстков, где коридоры сходились подобно лопастям мельницы, трое таких торопыг едва не снесли с ног высокого мужчину в тёмном, строгом камзоле. Он ловко сделал шаг в сторону, прижавшись спиной к шершавой стене, и лишь благодаря этому избежал столкновения.

– Что за суматоха?.. – Адриан не договорил, резко вскинув брови, и его взгляд, полный недоумения, проводил мелькающие спины. Он узнавал эти лица – это были не просто слуги, а младшие стражи, оруженосцы из разных крыльев замка. И все они неслись в одну сторону, к внутреннему двору.

«Что, чёрт возьми, происходит?»

Его мысли пронзил знакомый голос. Рядом, запыхавшись, возник Брайан. Его обычно аккуратные волосы были растрёпаны, лицо бледно, а на виске отчётливо пульсировала синеватая жилка.

– Ты слышал?! – выдохнул он, едва переводя дух и хватая Адриана за рукав. – Дрейк Лоус… этот безумец, устроил дуэль. С асурами! Прямо сейчас, в тренировочном дворе!

Адриан резко обернулся к нему, и всё его тело напряглось.

– Что? – его голос прозвучал низко и резко. – Кто позволил этому мальчишке затеять такое?

– Он сам, Адриан! Кажется, он сам их спровоцировал. Там уже ползамка, двор забит под завязку…

– Это безумие, – уже сквозь стиснутые зубы процедил мужчина, и его ноги сами понесли его вперёд. Шаги становились всё шире и быстрее, длинный камзол развевался за ним как мрачное знамя. Где-то глубоко в груди сжалось холодное комом предчувствие. Он не знал деталей, не видел, что происходит в том дворе, но знал наверняка – ничем хорошим эта история не кончится.

МЕЛИССА

Крики толпы стояли плотной, почти осязаемой стеной. Воздух дрожал и гудел, словно натянутая струна, заряженная энергией затаивших дыхание зрителей. Тренировочный двор, обычно пахнущий пылью и потом, превратился в бурлящий котёл из сдавленных возгласов, свиста и единого, напряжённого гула, полного голодного ожидания.

Дрейк, с лицом, перекошенным слепой яростью, с каплями пота, стекающими с висков грязными ручейками, снова рванул вперёд. Его меч с гулом рассёк воздух, и снова впился в пустоту. Мелисса отклонилась с какой-то невероятной легкостью, будто её тело было не из плоти, а из ветра, предугадав движение ещё до того, как мускулы его руки напряглись.

– Хватит играть! – завопил он, и его голос сорвался на сиплый, животный крик. – Дерись, слышишь?! Что ты уворачиваешься, как последний трус?!

Она замерла, та легкость, что была в ней секунду назад, исчезла без следа. Её лицо стало каменным, а глаза смотрели на него уже не как на противника, а как на досадную помеху, которую настало время убрать.

– Знаешь, ты прав, – произнесла она, и её голос прозвучал низко, обманчиво спокойно. – Я дала тебе слишком много шансов проявить себя. Жаль, что ты ими не воспользовался.

Замах.

Её меч сорвался с места, как удар хлыста. Первый удар – короткий, хлёсткий, такой быстрый, что сталь слилась в серебристую полосу. Дрейк едва успел подставить клинок, и от столкновения по его руке до локтя прошла болезненная вибрация. Второй удар обрушился с другой стороны, третий, четвёртый… Атаки сыпались одна за другой, будто град, не давая передышки. В её руках меч был не куском металла, а живым продолжением воли, каждое движение – точным, смертоносным и выверенным до миллиметра. Он начал отступать. Сначала нехотя, потом всё быстрее, пятясь по запылённому кругу. Толпа взревела – восторг и ужас смешались в одном крике. Плечи Дрейка ссутулились под напором, дыхание стало хриплым и прерывистым. Он уже не думал о атаке, лишь отчаянно, почти вслепую, парировал удары, которые становились всё короче и яростнее. Холодная, липкая паника поднималась изнутри, сковывая движения.

– Убью… всех… – прошипел он, отскакивая, и его пальцы скользили по потной рукояти. – Убью… всех до одного…

Собрав последние силы, с диким, отчаянным рыком он бросился вперёд, в самоубийственную атаку. Но она только этого и ждала. Слишком широкий замах, открытый бок – эту ошибку она подметила ещё в первые секунды боя. И теперь просто дождалась, когда он сам прыгнет в приготовленную ловушку. В момент его рывка вся его защита рухнула. Она развернулась на пятке, её корпус работал как идеальный механизм. Его меч, увлеченный инерцией, ушёл в сторону, вытягивая за собой всё тело. Равновесие было потеряно, и в этот миг она оказалась сбоку. Неуловимая, как тень. Раздался оглушительный звон – её клинок со всей силой ударил по его оружию у самой гарды. Дрейк взвыл от боли и онемения, и меч вырвался из его ослабевших пальцев, описав в воздухе дугу и с глухим стуком упав на землю. Мелисса не остановилась ни на секунду. Её пальцы впились в его потное плечо. Он не успел даже понять, что происходит, как почувствовал резкий толчок под коленом.

Подножка.

Его тело тяжело рухнуло на землю, выбив из легких весь воздух с глухим, булькающим звуком.

Взмах.

Холод лезвия у его горла заставил его замереть. Тонкий металл мягко, почти ласково впился в кожу. Он сглотнул, и почувствовал, как гортань скользит по острию. Толпа замерла в абсолютной тишине, казалось, даже ветер перестал дуть. А потом – взорвалась. Гром аплодисментов, оглушительные крики, свист. Кто-то в экстазе подбросил вверх свой шлем. Но большинство просто стояли с открытыми ртами, не в силах поверить, что все закончилось так быстро и так безоговорочно.

– Это нечестно! – закричал Дрейк, и в его голосе не осталось ничего, кроме униженной злобы и детской обиды. Слюна брызгала с его перекошенных губ, как пена у загнанного зверя. – Ты… ты специально вымотала меня! Это подло!

Он попытался приподняться, его рука дёрнулась в сторону, к потерянному мечу, но в тот же миг сталь на его горле надавила сильнее. Он почувствовал острый укол, а затем тёплое, медленное течение по коже. Алая капля выступила на тонком порезе, скатилась вниз, пересекла ключицу и исчезла под мокрым воротником его туники.

– Я разве разрешала тебе вставать? – её голос прозвучал ровно и спокойно, почти тихо, но в нём была такая стальная уверенность, что она пробивала шум толпы и звенела в ушах куда громче любого крика.

Мелисса смотрела на алое пятно, проступившее на его шее. Её взгляд прилип к этой капле, к её медленному, почти ленивому движению. Она узнавала это странное, ползучее чувство внутри – оно было похоже на жажду, которую не утолить простой водой, а только чем-то гораздо более крепким и солёным. Пальцы сами собой сильнее сжали рукоять меча, костяшки побелели. Лезвие чуть дрогнуло, усиливая давление на кожу.

– А-а-а! – взвыл Дрейк, инстинктивно отпрянув головой назад.

Резким движением головы, словно отгоняя назойливую муху, она встряхнулась. Наваждение на миг рассеялось. Девушка выпрямилась во весь рост, сделала шаг назад, отодвигаясь от поверженного врага, и повернулась к замершей толпе. Её тень легла на Дрейка.

– Вы хотели урока? – её голос легко разнёсся по площади, заставляя замолчать последние шёпоты. – Тогда слушайте внимательно. Первое, чему должен научиться каждый, кто берет в руки оружие: никогда не недооценивай врага. Всегда считай, что он сильнее, быстрее и хитрее тебя. Всегда.

Она медленно, почти небрежно перевернула меч в ладони. Сталь сверкнула в свете факелов. Казалось, она не просто держала оружие, а проверяла, насколько оно ей подчиняется.

– А вот… – её голос внезапно смягчился, став ласковым. – Вот что бывает, когда забываешь всего об одном этом правиле.

Глаза Дрейка были неестественно широко раскрыты, а в дрожащих зрачках плясали отблески ужаса. Мелисса смотрела на него сверху, как разглядывают интересное, но неприятное насекомое, которое вот-вот раздавишь каблуком. Уголки её губ дрогнули в лёгкой, холодной усмешке. Он боялся, боялся её. И это осознание… это было до головокружения приятно. Этот страх струился от него, проникал под её кожу, согревая, как крепкий напиток. Сладкое, жгучее удовольствие разливалось по венам. Дышать стало тяжелее, пальцы на рукояти снова непроизвольно вздрогнули. На мгновение мелькнула дикая, первобытная мысль – провести кончиком языка по острию клинка, где алая капля вот-вот должна была сорваться и упасть. Горло сжалось от этого желания, ставшего почти невыносимым. В этот миг налетел ветер. Он рванул через двор, трепля её волосы и перекидывая белоснежную прядь через плечо. Ветер принёс с собой шёпот. Негромкий, обволакивающий, сладкий, как мёд на губах. Он не звучал извне – он возникал прямо в сознании, сливаясь с её собственными мыслями, становясь их частью.

Убей его…

Он не приказывал и не требовал. Он соблазнял, шептал, и от этого тихого, ласкового голоса хотелось слушаться ещё сильнее, тонуть в нём, позволить ему вести себя за руку.

Девушка вздрогнула, глаза резко сомкнулись, веки задрожали мелкой дрожью. Она стиснула зубы до хруста, до боли в скулах, пытаясь этим физическим усилием заглушить тот голос, что просачивался в сознание, как яд через трещину в кувшине.

– Больше… Мы хотим больше… – прошипело где-то в самой глубине черепа, будто чьи-то губы прикоснулись к ушной раковине, наполняя её ледяным дыханием. – Убей.

Грудь сжало так, что перехватило дыхание, челюсть свело судорогой. Дикое, паническое желание зажать уши, закричать, чтобы заглушить этот шёпот, затопило её. Этот знакомый, проклятый голос возвращался, как приступ лихорадки, как болезнь, которую никогда не вылечить до конца. Но ноги словно вросли в землю, прикованные к месту тяжестью взглядов. Она смотрела на Дрейка, распластанного у её ног. Весь его ужас, вся униженная злоба и животный страх слились в одном немом взгляде, который он испуганно поднимал на неё снизу. Резкий, сдавленный выдох вырвался с её губ. Рука дёрнулась, срывая невидимые оковы. Мелисса с невероятным усилием заставила пальцы разжаться. Они задеревенели, не желая подчиняться, но она сделала это. Меч с глухим, невыразительным лязгом упал на землю.

– Тебе сегодня повезло, – прошипела сквозь стиснутые зубы, и в её глазах мелькнула вспышка чего-то дикого, неукрощенного.

В следующее мгновение она резко отвернулась от него. Но победа была иллюзорной. Внутри всё ещё бушевала тьма. Мышцы под кожей мелко дрожали от невыплеснутой ярости. Сердце колотилось где-то в горле, отдаваясь глухими ударами по рёбрам. Шёпот не умолк. Он теперь жил в ней, пульсировал в такт сердцу, смешиваясь с кровью, становясь частью каждого вздоха.

– Мы хотим… Больше…

Это было уже не слышно, а ощутимо. Оно поднималось из-под земли, струилось из кончиков пальцев, скреблось изнутри желудка, жгло кожу на висках. Оно было в самом воздухе, который она вдыхала. Оглушительный рёв толпы, возбужденные лица, крики – всё это превратилось в размытый, бессмысленный фон, в блеклую рябь перед глазами. Весь мир снова погрузился в тот тяжелый, кошмарный сон, где пахнет не пылью и потом, а медью крови и дымом сожженной плоти.

«Убей… убей…»

Мелисса всхлипнула почти беззвучно, судорожно втянув воздух носом. Её взгляд лихорадочно, испуганно забегал по толпе, выискивая единственное знакомое лицо, якорь, который мог бы удержать её.

«Где она? Где?»

– Талли…

Но подруги нигде не было видно. Вокруг мелькали чужие, искажённые любопытством и азартом лица. Паника поднялась из глубины, сдавив горло. Дыхание стало сбивчивым, поверхностным.

Хаос.

Он чувствовал её слабость. Он слышал, как трещит и рушится её самообладание, и ликовал от этого.

«Нужно уходить. Сейчас. Еще немного, и я не смогу устоять. Я сорвусь.»

ТАЛЛИ

На противоположной стороне площадки, среди пёстрой толпы, девушка не спускала с подруги глаз. Она стояла, непринуждённо скрестив руки на груди, с тем каменным выражением лица, что всегда вводило окружающих в заблуждение. Со стороны это выглядело как полная невозмутимость, но на самом деле ей было до дикости весело. Каждый неуклюжий выпад Дрейка, каждая его грубая ошибка были для неё словно глоток прохладного воздуха после долгой духоты. Едва уловимая улыбка трогала уголки её губ. Один раз ей даже пришлось прикрыть рот ладонью, когда тот едва не шлепнулся лицом в землю, – нужно было скрыть предательский смех. Он стоил этого унижения. Слишком долго все делали вид, будто не замечают, что Дрейк – всего лишь пустая оболочка, прикрытая громким титулом отца. Высокомерие без силы, самоуверенность без капли настоящего таланта. И сегодня его жалкую маску наконец-то сорвали. Талли даже подумала, что Мелисса слишком с ним церемонится. На её месте она уже давно бы выбила из этого болвана всю дурь одним точным ударом, чтобы он запомнил это навсегда.

Внезапно по её спине пробежал ледяной холод, заставивший мурашки вздыбиться на коже. Её тело, годами тренированное чувствовать опасность раньше, чем её можно увидеть или услышать, мгновенно насторожилось, каждая мышца пришла в готовность.

– Странно… – вырвалось у неё шёпотом.

Девушка нахмурилась, её зрачки сузились, превратившись в булавочные головки. Она медленно повела взглядом по площади, выискивая малейшую угрозу, тень, движение – любое объяснение внезапной тревоге, но ничего. Тот же гул голосов, визги, радостный гомон победы. Казалось бы, всё как обычно, но внутри всё сжималось. Грудь сдавило, не позволяя сделать полный вдох. Пальцы сами собой сжались в кулаки, ногти впились в ладони.

«Что-то не так.»

Она сделала резкий шаг вперёд, намереваясь пробиться через толпу, но остановилась.

«Опасность.»

Разум буквально взревел внутри. Холодная, первобытная паника вспыхнула в груди и рванула вверх, к горлу. Она снова, уже лихорадочно, огляделась, пытаясь понять источник, но не увидела ничего, никаких видимых угроз. И лишь когда её взгляд снова упал на подругу, всё встало на свои места. Она сразу заметила тот самый хищный блеск в её глазах, едва уловимый, но уже чужеродный. Это была не просто ярость – это был голод. По телу Мелиссы пробегала мелкая, почти невидимая дрожь. И запах… запах крови, сочившейся по шее Дрейка, витал в воздухе, действуя как катализатор, пробуждая что-то древнее и тёмное.

Жажда крови.

Почти осязаемая, тяжелая и густая, как дым после большого пожара. Ей, казалось, можно было поперхнуться. Она липла к коже, ощущалась на языке противным металлическим привкусом.

– Чёрт… – прошипела Талли, уже с силой расталкивая застывших в ступоре зевак. – Чёрт-чёрт-чёрт, нет, только не это…

Внезапно тёплое, твёрдое прикосновение остановило её. Широкая ладонь мягко, но уверенно легла ей на плечо. Она узнала это исходящее от него тепло еще до того, как обернулась. Брайан. Он стоял так близко, что его дыхание касалось её кожи. Он наклонился к самому её уху, и его хрипловатый, глубокий голос с легкой вибрацией, пробился сквозь шум толпы:

– Что здесь произошло?

Талли вздрогнула от неожиданности. На миг острая тревога отступила, уступая место другому, более тёплому чувству. Она вдохнула и тут же почувствовала его запах – цитрус, сандал и лёгкая, почти незаметная горечь дыма. На секунду всё исчезло: Мелисса, кровь, кричащая толпа – всё растворилось. Она стояла в вакууме, где существовало только его горячее дыхание на её шее. Медленно подняла взгляд и утонула в его зелёных глазах, которые с беспокойством смотрели прямо на неё. Она заметила веснушки – светлые, едва видные, будто кто-то рассыпал по его смуглой коже крошечные солнечные зайчики на скулах, на переносице. Его пухлые губы были слегка приоткрыты, и девушка поймала себя на том, что смотрит на них дольше, чем следует. Слишком пристально. Сердце гулко ударило раз, другой, застучало где-то в висках. Она резко отвела взгляд, разрывая невидимую, но прочную нить, что мгновенно протянулась между ними. Веки её дрогнули.

– Проклятье… – мысленно выдохнула.