Злые и Виновные

– Как прикажет мой король, – удовлетворённый ответом, Димеор Адий слабо улыбнулся и кратким движением руки распустил Совет. Андрина наблюдала за поднимающимися со своих мест и откланивающимися мужчинами и не могла отделаться от мысли, что Димеор действительно старается избавиться от любого сравнения с собственным отцом. Правда пытается стать хорошим королём. И от этого ей становилось невыносимо грустно.

***

В одном из коридоров замка по пути в собственные покои она столкнулась с явно поджидающим её Ярге. Кивнув страже, чтобы та не приближалась, она широко улыбнулась мужчине:

– Господин Ярге, у Вас для меня новости? – намин склонился и показательно вычурно поцеловал манжет королевы. После чего, опять-таки показательно, протёр губы батистовым платком и вежливо, почти радостно (под стать Андрине) заговорил:

– Ваше величество, смею отметить, что Ваша красота может сравниться лишь с Вашим умом. Его трудно не заметить любому, кто хоть сколько-либо задаётся целью обнаружения такового. А потому я никак не могу понять, что же вынуждает Вас так открыто отвергать протягиваемую вам руку.

– Отвергать? Простите, но я правда не понимаю о чём Вы? – однако же растерянный вид Андрины нисколько не смягчил собеседника.

– О, искренне надеюсь, что это так. Пусть Вы лучше будете глупы, чем самонадеянны. Для Вас же в первую очередь это будет лучшим исходом. Не интригуйте за спиной наминов, они могут простить глупость, но не злые намерения. А пока у меня и правда для Вас есть новости. Точнее только одна. Вчера вечером я получил письмо с сообщением, что сюда выдвигается делегация из Змеиной переправы, но в неё так же будут входить и высокие лица из Ивраза и Клемаана. Все они прибывают с целью выражения почтения послу Таверрана, а также в надежде на налаживание более доверительных отношений. В конце концов, Таверран – единственное государство так и не принявшее у себя представителей наминов, по понятным причинам, – Ярге приблизился почти вплотную к Андрине, отчего Фикерт, стоящий позади, напрягся, однако послушный приказу, пока не вмешивался. Возвышаясь над девушкой практически на целую голову, советник короля процедил, – И я очень, очень надеюсь, что это досадное недоразумение будет исправлено в кратчайшие сроки. Ведь, – он чуть отклонился, внимательно впиваясь в её глаза, – Вы ведь сами планировали обрести друзей в лице наминов?

Улыбка Андрины, не исчезнувшая с её лица после первых слов Ярге, не исчезла и с последними. Заверив его, что о большем она бы и не мечтала, королева обогнула советника и уверенным шагом направилась в собственные покои. «Вот теперь нам и в правду нужно торопиться».

Глава 33. Бастин 4. Пир столетия

Бурная ночь, проведённая в лучшем борделе Звёздного пика, давала о себе знать. Впрочем, насколько тот был лучшим Бастин мог судить лишь из своего «таверранского» опыта, так как для справедливого сравнения и тщательного изучения местных домов наслаждения у молодого мужчины просто не было времени. Хорошо хоть его новый друг, Гаста̀р Ха̀пи, королевский художник, был неплохо подкован в данном вопросе и в первый же вечер их совместной вылазки в город, отвёл его в своё излюбленное место.

Не удивительно, что теперь, стоя позади спин аристократии, Бастин всячески пытался подавить прорывающиеся зевки и сосредоточиться на происходящем вокруг. Так как напряжённость в городе спала, да и вопрос с вассалами вроде бы решался, его величество Димеор Адий приказал провести рыцарский турнир. Благо причину искать ему не пришлось – как раз сегодня отмечался День восхваления Ори-Тиная. А уж учитывая продолжающиеся празднования в честь воссоединения Крови, то ограничивать короля и королевство в тратах не было ни единой достойной причины.

В это, как назло, промозглое утро они вынуждены были собраться на специально сооружённом ристалище и следить за тем, как бравые юноши и не менее бравые мужи соревнуются между собой. Кто за ценные призы, кто за признание и одобрение со стороны самого короля, ну а кто и из романтических соображений – чуть ли не каждый третий из них гордо вышагивал с разноцветными лентами, прикреплёнными к их доспехам. Личные слуги и оруженосцы сновали туда-сюда так, что рябило в глазах.

По всему периметру поля, на деревянном ограждении были вывешены десятки разноцветных знамён, больше половины которых Бастин и назвать бы не смог. Он никогда не обременял себя лишними знаниями, не предполагая, что они когда-нибудь всерьёз ему пригодятся. Даже собственный отец, за всю недолгую жизнь тогдашнего мальчишки, старательно отгораживался от него и уж точно не задумывался о его образовании. Лишь его мама, старающаяся дать ему всё возможное, смогла нанять учителя, дабы тот привил мальчику способности читать и писать. Определённых успехов он достиг, но на этом и пришлось остановиться. После убийства матери, платить учителям было некому. Артаур даже не задумывался о подобной нужде брата, а тот и не просил. С мечом в руке или же с луком он справлялся куда как хорошо даже без брюзжащих наставников. Но сейчас Бастин как никогда ощущал, что стоит ниже окружающих, что он хуже них. И оправдаться собственным происхождением, увы, не выйдет. Всё, о чём мужчина мог думать в последние дни, насколько он бесполезен для Андрины. Почти что жалок в сравнении с другими. Артаур, Димеор, даже какой-то лордёныш Фиррис, как там его… Матео. Бастин чувствовал, что проигрывает каждому из них, даже без борьбы. Это изводило его, но что хуже, то самое выжигающее чувство зависти лишь усугубляло ситуацию. Он безумно завидовал и презирал себя за то, что завидует. Замкнутый круг, из которого никак не выбраться.

Невесёлые мысли прервал разговор, привлёкший его внимание. Пока на поле устанавливались мишени для нового состязания лучников, зрители следили за происходящим со своих мест на трибунах. Андрину посадили по правую руку от короля, по левую от него располагалась жена, вновь решившая держать сынишку на собственных руках вместо того, чтобы отдать нянькам. Бастину было отведено место на соседней ложе, но он проигнорировал требования распорядителя и втиснулся на королевскую ложу, став прямо за спиной Андрины. Так лучше, надёжнее. В конце концов, за спиной самого Димеора стоял капитан Армон, в полном рыцарском облачении, сложив ладони на эфесе своего меча. Меч, к слову, был великолепен и передавался в его роду не одно поколение, как успел выяснить Бастин. Эфес, как у любого верного слуги короны, был украшен маленькой ладанкой, собранной благословлённым на это мееном лично. Мрачный взгляд этого мужчины, напряжённо перетекающий с человека на человека, лишний раз подсказывал, что с ним лучше не связываться. Так почему же Димеор Адий может позволить себе охрану, а его королева нет? Бастин был в корне не согласен с таким положением. Даже неодобрительный взгляд со стороны сестры не смог его разубедить. Вот и вышло, что сейчас он становился невольным слушателем неспешной беседы двух монархов:

– … я никогда не одобрял подобное. Но турниры тоже можно воспринимать с позиции культуры единения. Не находите ироничным эту ситуацию? Яростные схватки, соперничество, всё, против чего выступает Мея, на самом деле объединяют нас, как и завещала нам богиня.

– Вот именно поэтому я никогда и не стремилась полностью постичь замыслы богов. Подобные парадоксы лишь доказывают нашу наивность перед их истинным величием. Хорошо хоть у каждого бога есть его последователи, меены или священники, несущие его волю.

– И конечно же жрецы. Почему-то Вы забыли их упомянуть, – Димеор практически всем корпусом развернулся к собеседнице, – Я не мог не заметить, что при всей вашей набожности, ни Вы, ни Ваш…брат ни разу не посетили храм Ори-Тиная. Великий жрец уже не раз подходил ко мне с вопросами, изумлённый подобным пренебрежением с Вашей стороны.

Андрина замялась, как будто поднятая тема была ей неприятна, будто вызывала замешательство. Хотя, хмыкнул про себя Бастин, почему это «будто»? Вряд ли верная служительница Магор могла с чистой совестью посетить храм единственного бога, покровительство которого ей так не хотелось лишаться. И всё же она отринула его, с грустью подумал Бастин. «Надеюсь, оно того стоило, сестра». Что же касалось его самого, то Бастин никогда и не чувствовал себя обязанным посещать храм Ори-Тиная, коль скоро ни один его жрец не был готов признавать в нём Кровь. «Если я не нужен богу, –думал он тогда, – то и бог не нужен мне». Конечно, после указа Андрины он не мог не почувствовать, что жрецы стали несколько приветливее к нему, но списывал всё на свежеприобретённый титул. Так что сдружиться с богом отца он так и не сумел.

– Верное замечание с Вашей стороны, ваше величество. Признаюсь, я так привыкла к посещению молитвенного дома Ори-Тиная в Сабуе, что мысль о наличии его храма здесь как-то испарилась из моей головы. Прошу, передайте Верховному жрецу, если выпадет такая возможность, что я удовольствием посещу храм в ближайшее время. Если я верно помню, празднование Дня восхваления будет длиться ещё три дня? Тогда мне стоит подготовить особые дары…, – дальше беседа текла всё в том же русле, особо больше не заплывая в опасные воды. Сам же Бастин, обменявшись весьма красноречивы взглядом с капитаном Армоном, увлёкся наконец начавшимся турниром. Накануне Андрина предлагала поучавствовать и ему самому, зная о его прошлых успехах, но он наотрез отказался. Всё же ему сначала хотелось «прицениться» к местным участникам, понять как всё устроено тут. Так что представлять Таверран отправился Фикерт, тот как раз был прекрасным мечником, и сейчас разминался с парочкой своих подчинённых в ожидании выхода. Пешие рыцарские поединки как раз планировались после награждения лучших лучников. Ну а затем – главная часть, при мысли о которой всё внутри Бастина замирало от предвкушения. Вечером будет пир. Пир столетия.

***

Вечернее пиршество устраивалось в тронном зале, единственном месте, способном уместить всех прибывших гостей. Были установлены пять столов – четыре параллельно друг другу, длиною от входных дверей до самого возвышения с троном в виде полукруглой плиты. Само же королевское сидение на этот раз было сдвинуто, лишь бы уместить на плите пятый стол, расположенный перпендикулярно прочим. Этот стол был куда короче своих «собратьев», но был предназначен для куда более изысканной публики. Кроме короля, его семьи и гостьи в лице Андрины, за ним так же размещались члены совета со своими супругами, если таковые конечно имелись. Например, Ярге так и не удосужился обзавестись семьёй, а у лорда Войдежа по слухам была невеста, девица, едва вошедшая в пору. Сейчас она ожидала «сезона браков» в гнезде собственного семейства и, насколько мог доверять слухам Бастин, лишь при обряде божественного благословения они впервые друг друга увидят. Отвратительный обычай на его взгляд, но далеко не первый, который Бастин бы изменил, попади в его руки такая власть.

Сам он за всем происходящим мог наблюдать, сидя за третьим столом, прямо у подножия плиты. За главным столом места ему не нашлось, впрочем, это нисколько мужчину не задело: во-первых, ничего нового, во-вторых, ему досталось вполне достойное его положения место, видно, что распорядители празднования и вправду старались угодить. Ну а в-третьих, здесь действительно было удобнее за всем следить. Например, за тем самым Клереком Войдежом, который меланхолично перекатывал содержимое своего кубка, так ни разу и не притронувшись к нему губами. Или же за по-прежнему мрачным Тазисом Армоном, следящим с небольшим отрядом своих гвардейцев за порядком в зале. Он явно не был доволен, но каждый мог списать это настроение капитана на то, что в такой день его, как простого солдата, заставили «следить за дверьми». А также на то, что к его отряду гвардейцев также добавили отряд городской стражи, для «усиления». И опять-таки никто не стал этому удивляться, по двору вовсю гуляли слухи, что Тазис впал в немилость короля после последнего бунта, утратил доверие. Так что пока всё, чем капитан Армон мог заниматься, это прожигать тяжёлым взглядом гостей и нервно теребить ладанку на эфесе меча.

Слуги сновали между столами, активно меняя блюда и следя за тем, чтобы чарки гостей всегда оставались полными. Стоял невыносимый гвалт, уже давно прошло то время застолья, когда все чинно рассаживаются, следят за сменой блюд и внимательно слушают каждый тост. Нет, уже был тот час, когда тосты сыпались со всех сторон практически одновременно, повторялись и не несли больше в себе никакого глубокого смысла, но никто этого не замечал. Все слышали лишь то, что хотели слышать, и слушали тех, кого хотели слушать. Любой признак этикета закончился где-то на пятом поднятии кубков. Раскрасневшиеся мужчины, не стесняясь тискали за бока подавальщиц и под весёлый гогот соседей получали тычки от своих спутниц. Пару раз даже вспыхивали небольшие потасовки, но разбуянившихся гостей очень резво выводила стража. Всё-таки королевское пиршество должно было придерживаться определённых рамок.

Бастин наблюдал за всем происходящим с неприкрытым интересом, он впервые видел такое количество гостей за одним застольем. И происходящее ему определённо нравилось. Вся эта суматоха, этот чётко контролируемый хаос. Да, именно это он бы и мог назвать весельем. Несколько раз его самого вынуждали подниматься и провозглашать тосты, но к счастью для мужчины, все вокруг были в достаточной степени пьяны, чтобы ни вслушиваться в его слова и не присматриваться: пьёт ли он сам.

Оглядевшись в который раз по сторонам, Бастин отметил, что гвардейцев вокруг определённо прибавилось, а гости как будто бы стали пьянеть куда быстрее. Например, один практически двухметровый здоровяк, недавно получивший тысячу золотых шионов за то, что выкинул каждого встреченного соперника из седла, теперь валялся лицом в миске с гарниром. Возможно, стоило бы подойти и перевернуть его, но Бастину было просто лень. Сейчас его разум был лихорадочно занят, куда более важными мыслями. Глазами найдя Фикерта, занявшего место прямо за спиной Андрины в качестве охранника, он кивнул и дождался ответного кивка. Что ж, пир столетия дождался своей кульминации.

Её величество, серебряная корона Сабуи и королева Таверрана встала и подняла кубок с тостом – впервые за этот вечер. Все гости, что ещё оставались в сознании, даже наиболее увлёкшиеся песнями и задушевными разговорами, вдруг притихли и обратили остатки своего внимания к тронной возвышенности.

– Лорды и леди, господа и дамы, все жители Звёздного пика и прочих земель Мрай-ат-Алиса. Я долго думала, с чего мне начать эту речь, что вместить в тост, поднятый этим вечером. И внезапно осознала, что больше всего на свете я хочу сказать спасибо. Спасибо каждому из вас. И этим простым словом я жажду выразить всю свою признательность за очень и очень многое. Но в первую очередь за вашу долгую память. Большая часть из здесь присутствующих – это далёкие потомки тинайцев, высадившихся на неприветливых берегах их нового дома. И вот, спустя почти пять веков, даже не смотря на все невзгоды, на разделение и взаимные обиды – мы помним, кто мы есть, помним, откуда мы пришли, чтим и восхваляем нашего бога, последовавшего за нами в другие земли. Память – это именно то, что делает нас людьми, отличает нас от животных, делает лучше. Память ведёт нас вперёд, поддерживая нас, когда мы оступаемся и воспитывает нас, когда ошибаемся. «Если во всём мире человеку некому доверять, пусть доверяет своей памяти», – так говорили наши праотцы. А потому ещё с первых времён любое её искажение, посягательство на её чистоту, насмехательство над её наследием считалось страшнейшим из преступлений. Тому, кто солгал, прижигали язык, тому, кто украл, отрубали пальцы. Но как поступить с тем, чьё преступление спрятано во времени и вычеркнуто из памяти целого народа? – на этих словах прежде звонкий и чуть весёлый голос Андрины вдруг стал тяжёлым, даже с какими-то мужскими нотками. Бастин неторопливо поднялся со своего места и медленным, даже прогулочным шагом, стал приближаться к плите, где сидели высокие лорды. Зал, уже заполненный новыми гвардейцами, вдруг стал казаться невыносимо тесным. Беспокойный взгляд скользнул за спину королевы – Фикерт там, всё будет в порядке. «О, Мея, сжалься над нами и дай мне сил!», мысленно практически простонал мужчина. Димеор, в этот момент почти не слушающий свою гостью, а играющий с залезшим на его колени сыном, не замечал, как настроение вокруг него странным образом меняется. Не замечал и Наок Вергерой. Тот, кто управлял городской стражей, тот, кто контролировал сеть шпионов и доносчиков – теперь всё, что он мог делать, это подпирать руками своё раскрасневшееся, обрюзгшее лицо, в бесполезной попытке стряхнуть опьянение.

– Как велит нам любой из богов поступать с предателем? «Пусть невинный возьмётся за нож, пусть кровь виновного смоет его грех». До какого колена несут бремя вины потомки убийц и грабителей? «Грязная кровь у любого из малых сих, и не очистятся ветви рода, пока не очистится сок, их питающий». Все эти слова вы знаете не хуже меня. А значит не хуже меня вы чувствуете зов справедливости, терзающий ваше нутро. Вы помнящие. Так вспомните же, чей род навлёк на вас несчастья, чей род посмел разделить великую кровь? Чей род посмел восстать против собственного брата, посмел поднять меч против плоти своей? И чьи потомки сейчас пытаются стереть вашу память и увести вас во тьму?

Всё прошло даже слишком быстро. Сражение окончилось, не успев начаться. У тех немногих, кто был еще в состоянии браться за оружие, не оставалось ни единого шанса против собственных стражей. Выучка королевских гвардейцев, под чётким руководством капитана Армона, сыграла решающую роль в произошедшем кровопролитии. Бастин, резко выхвативший меч из-под полы плаща, лично упокоил несколько не в меру ретивых стражников, из числа городской стражи, присутствующей здесь в меньшинстве. Хотя не меня важная роль была отведена нескольким подкупленным слугам, добавившим «особые» бутыли вина на склад. Не яд, ни в коем случае. Нельзя было позволить, чтобы случайность отняла жизнь невиновного. Или же того, чью смерть планировалось превратить в театральное представление для людей и богов. Точнее одной конкретной богини.

Меньше, чем за минуту, вся королевская семья Адиев была взята под стражу. Как и практически все члены Совета, присутствующие на пиру, многие из которых к этому моменту уже вряд ли были способны стоять на ногах. Лишь, пожалуй, лорд Войдеж, всё так же сидящий на собственном месте, с едва выказываемым напряжением следил за царящим вокруг хаосом. Он уже знал, что бояться ему нечего, и всё же нельзя его винить за лёгкое недоверие к новым союзникам. Как и за то, что королева пришлась ему по душе больше, чем король.

Пир столетия подошёл к концу.

Глава 34. Лера 12. Первые подозрения

«Самая большая шутка дьявола – убедить всех в том, что его не существует»

к\ф «Подозрительные лица»

Она ненавидела их лица. Эти отвратительные физиономии, каждая уродлива по-особенному. Старость, одутловатость, надменность… Лера представляла, как их кожа трескается, покрывается язвами и ожогами. Она практически видела, как эти глаза вылезают из орбит, а из глазниц льются ручьи тёмно-вишнёвой крови. Ясно воображала, как они кричат, корчатся от боли, расцарапывают ногтями собственные шеи. Ей нравилось стоять там и купаться в собственной злости. Да, Лера возненавидела их сразу же как увидела. Просто, потому что при первом взгляде поняла – они не принесут ей ничего хорошего.

Подозрения начали закрадываться в голову Леры едва она считала реакцию Эвара на приказ немедленно явится к королю для какого-то отчёта. Он замер, весь будто закаменел, а после его лицо, словно в каком-то психологическом триллере, начало плавиться, выпуская наружу его недовольство. Им даже не дали отдохнуть. Едва они слезли с лошадей и смогли избавиться от небольшого багажа, а мужчина еще и перекинулся несколькими фразами с местным солдатом, как к ним подлетел старик с видом услужливого исполнителя и передал распоряжение. Эвар попытался было отправить Леру со слугой в его собственные покои, чтобы там она его и дожидалась, однако и тут встретил сопротивление – им было приказано явиться вдвоём.

Их было четверо. Трое мужчин с важным видом сидели за столом, четвёртый рассматривал что-то в окне, стоя к прибывшим в пол-оборота. Им же присесть никто не предложил, напротив, спутники были вынуждены стоять в центре помещения, словно нарушители перед своими судьями. А по царившей здесь атмосфере – именно судить их и собирались.

Первым взял слово сам король, мужчина, сидящий в центре стола, лет на десять старше самой Леры, со светлыми, а в лучах солнца даже золотыми, волосами. На неё он не смотрел, как будто сама девушка вообще не стоила внимания, зато Эвар… Ох, Эвар удостоился всего его внимания, но почему-то завидовать тому совершенно не хотелось. Стоя со склонённой головой, даже не поднимая взгляда на своего правителя, он сухо и отрывисто рассказывал в деталях о проделанной работе, в частности о произошедшем в Доброй Надежде. Снова и снова вынужденный прерываться на едкие вопросы то своего короля, то, по всей видимости, советников, сидящих по правую и левую руку его величества. Никто из них не предъявлял Эвару претензий открыто. Напротив, в каждую свою фразу они добавляли скупые благодарности, но Лера не могла отделаться от ощущения допроса. Будто вернулся не преданный слуга их государства, положивший практически всю свою жизнь на служение ему, а преступник, почти что враг.

В какой-то момент даже сам король осознал, что ситуация приобретает уж совершенно некрасивые черты и попробовал сгладить углы:

– Понимаю, ты вымотан долгой дорогой. Я бы с радостью позволил тебе отправиться домой и отдохнуть, поесть в конце концов, хотя бы такую малость ты заслужил. Но надеюсь, ты понимаешь – сведения, полученные тобой, слишком важны для Таверрана, чтобы откладывать их в долгий ящик. Посылай ты своевременные и более подробные отчёты, нам бы не пришлось подвергать тебя сейчас такой пытке.

На лице Эвара не дёрнулся ни единый мускул, напротив, оно разгладилось, приобретая поистине умиротворённое выражение.

– Прошу простить меня, ваше величество. Ни своевременность, ни подробность никак не сочетаются с особенностями моей работы. Смею предположить, что её величество бы полностью одобрила проявленную мною осторожность.

– Её величества здесь нет! – в голосе монарха проскрежетал металл. Зато Лера впервые заметила перемену в черноволосом мужчине, стоявшем у окна. Склонив голову так, чтобы все действующие лица оказались в поле его зрения, он слегка ироничным и неверноподданническим взглядом прошёлся по королю, затем также прошёлся по фигуре шпиона. После чего изволил заметить и Леру. Вот только если равнодушие со стороны короля несколько задевало её гордость, то теперь она бы многое отдала, лишь бы этот никогда больше на неё не смотрел. Лишь бы следующие слова никогда не были им произнесены:

– И эту девчушку Исаава вывез из Ивраза пожалев, мы верно тебя поняли? – вот теперь все четверо смотрели только на неё, – Тот самый Исаава, о котором мы столько слышали? Холодный, расчётливый, почти что бессердечный, прежде не жалеющий сотни детей, он вдруг пожалел её… Только мне кажется, что здесь не хватает пояснений?

На этот раз Эвар глаза не опускал, напротив, поднял голову и столкнулся взглядом с говорившим.

– Лорд Раскозо, помнится я не давал прежде повода сомневаться в моих словах. Я не один день провёл в качестве гостя господина Кодосса, присутствовал на самых закрытых обсуждениях и могу снова повторить: никто не был готов к тому, что Исаава сорвётся с места, никто не предполагал, что он вынудит Звёздный пик ускорять свои планы. Всё произошедшее было исключительно его инициативой.

– Но вы лично не получали доказательств, что девчонка, которую он притащил, мрайена? Или же, что он решил всё переиграть именно из-за неё? – названный лордом Раскозо голоса не повышал, был предельно вежлив, как бы обращаясь к ровне. Он наконец отошёл от окна и приблизился к столу.

– На что вы намекаете?

– Не намекаю, говорю прямо. Вы не знаете, чем именно руководствовался Исаава и не знаете, кого вы притащили к нашему двору. Я не прав? – Лера впервые заметила, как Эвар растерялся. Не столько от обвинений, сколько оттого, кто их озвучивал. Лоб мужчина пересекла глубокая складка, пока он внимательно вслушивался в слова лорда, искал в них что-то.

– Мне лично он об этом не рассказывал. Об этом мне поведал сам господин Кодосс. Или его словам я тоже не должен был доверять? – на этот ответ Эвара уже разъярился другой мужчина – тот, что сидел справа от короля и, кажется, ранее к нему обращались как к лорду Броку:

– Ты не должен был доверять, ты должен был находить неопровержимые доказательства, бесполезный идиот! Для чего мы вообще тебя держим на службе?! – вопреки ожиданиям, оскорбление Эвар не проглотил, а ехидно процедил, пусть и вновь опустив взгляд: