Злые и Виновные

С трудом сфокусировав своё внимание, Артаур вернулся к происходящему непосредственно за столом. Лорд Аурит лишь недавно успел зачитать несколько сообщений, прибывших в Сабую из Звёздного пика. Одно от самого короля Димеора, парочка от шпионов, находящихся там, и одно от Андрины. Со всеми отчётами Артаур уже успел ознакомиться ещё этим утром, так что теперь просто выслушивал мудрые мысли своих советников. А обсудить было что. В конце концов, их долгие годы выстраиваемый план набирал обороты, даже более того, подходил к своей кульминации. Первым этапом, так называемой прикормкой, стали набеги Цевлеса, выкормыша его отца. Хотя «выкормыш» ужасно неподходящее слово для такой выдающейся личности, как капитан Яго. По информации, что удалось раздобыть информаторам Сабуи, Яго Цевлес, как он себя называет, на самом деле внук того самого свергнутого правителя Тик-Итра. В раннем детстве, благодаря помощи сторонников деда, ему удалось покинуть острова и затеряться в истории. А вот дальше мальчику пришлось бороться за собственное существование самостоятельно, занимаясь разбоем и пиратством. И этой науке он обучился быстро и довольно хорошо, раз уже в юношеском возрасте смог стать капитаном, заслужив славу непомерно жестокого и хитрого человека. И всё же даже таких неординарных персон временами настигает неудача. В ходе неудачного грабежа, Яго был захвачен в плен военным судном Таверрана и доставлен ко двору Сабуи для суда и скорейшей казни. Однако король Демиртас, оценив предоставленную им возможность, заключил с Цевлесом сделку: тот, под своим флагом и под своим именем атакует прибрежные поселения Звёздного пика и других владений, на которые укажет Таверран. Взамен капитан получает оружие, корабли, золото и еду. Честная сделка, а главное выгодная для такого, как Цевлес. Одним из основных условий, которое было выставлено пленнику – полное молчание о причастности Таверрана. А потому прибытие к его землям совершалось как можно реже, на личном корабле капитана и с личной командой. Дабы доказать свою приверженность сделке с короной, Яго набрал особую команду, у каждого члена которой он забрал язык. Подобная жестокость и холодный расчёт возымели своё действие, а команда Цевлеса получила в народе прозвище «немая смерть». Даже кончина Демиртаса никак не отразилась на положении команды «Красного солнца» – Марэя и Яго продолжали придерживаться прежних условий. Как, в свою очередь, продолжает придерживаться и новое поколение корон. К чему лукавить, маленькая, но неуловимая флотилия Яго, доставляла Звёздному пику слишком много проблем. И слишком много причин, чтобы просить помощи у только объявившегося могущественного союзника в лице Таверрана. И тот, разумеется, протянет руку помощи.

Решающим этапом в их плане, сколь важным, столь и спорным, было падение Доброй Надежды. Результат работы ещё одного выдающегося человека на службе у корон. Эвар, простолюдин без родового имени, долгие годы шпионил для наминов, заслуживая их доверие, принося им самые лакомые кусочки информации. Ум, харизма, талант к вранью и плавающая в оттенках серого мораль – всё это подарило ему расположение власть имущих Тик-Итра. Как жаль, что известная им биография Эвара была лишь хорошо прописанной Сабуей фальшивкой. Единственное, что смущало Артаура, была открытая преданность Эвара Марэе, не ему. И при каждой встрече с юным королём, шпион в изношенном тряпье не особо этого скрывал. С другой стороны, это было даже ценно, вряд ли Артаур стал бы так полагаться на человека его призвания, не показывай тот хоть изредка своего истинного лица. И вот, результаты его работы на лицо. Сильнейший из союзников Адия пал, наследие Доброй Надежды, в лице юных Анеды и Ривриа, под тёплым крылом Сабуи. Осталось лишь придумать, как разыграть эти фигуры, но решение терпит.

Наконец, когда на руках Таверрана оказались все возможные в данной ситуации козыри, озвучить их условия лично королю Звёздного пика предстояло делегации. Андрине, если быть точнее. Довольно просто, если взирать на всё холодной головой, они нужны Димеору Адию, нужны как никогда. И Таверран готов предоставить всю посильную помощь, дабы сокрушить их общего врага на востоке. Если получит свою выгоду. Такую, как официальное признание территорий Кольска, Двух сестёр и Зимнего костра за Таверраном, взаимный бессрочный договор о ненападении, несколько брачных союзов между королевствами, а также выгодные торговые соглашения (выгодные в первую очередь для Сабуи). Все эти условия составлялись и обсуждались долгие годы прямо в стенах этого зала, ещё при деде Артаура. И кто знает, сколько обсуждалось бы ещё, не достань решимости самому Артауру сделать это своим Первым указом.

Из донесений, полученных из Звёздного пика, можно было сделать выводы, что у Андрины всё более чем получается и это не могло не радовать. Не то чтобы Артаур сомневался, нет, талант сестры к убеждению мог только восхищать. Но в планах на бумаге всё всегда складывается гладко, а жизнь имеет привычку вносить собственные коррективы. Столько всего могла пойти не так, что страх за сестру вновь и вновь находил свое место в груди мужчины. Как и страх за их общего брата. При всех своих многочисленных достоинствах, Бастин не политик. Более того, слишком наивен, и слишком идеализирует их сестру. Сколько раз Артаур пытался открыть ему глаза на то, как глубоко в её душе пустили корни проклятые Раскозо – Бастин был глух ко всем его увещеваниям. А слишком давить на брата он не решался, дабы не отвратить того от себя ещё больше. И вот к чему это привело, Артаур в Сабуе один, а Бастин последовал за ней.

Наконец, это собрание подошло к концу, слава богам. Лорды, раскланиваясь, покидали зал один за другим, позволяя королю остаться со своими мыслями наедине. Все. Кроме одного. Майхель Раскозо, отвесив низкий поклон, остался стоять возле своего места, ожидая позволения обратиться. Артаур нахмурился, но кивнул:

– Прошу прощения, Ваше Величество, я не займу много Вашего времени, – любезный тон от этого мужчины уже не готовил ни к чему хорошему. – Моя жена, Елера, этим вечером собирает приём, будет много приятных гостей. Она поручила мне передать Вам приглашение, и… – на этих словах Майхель усмехнулся, – грозилась всевозможными санкциями, если я не смогу убедить Вас посетить это мероприятие.

«И только-то?» Артаур откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. Проще всего было просто отказать. Давно подобранные слова для подобных ситуаций уже были готовы сорваться с его уст, отмести подобное нелепое приглашение. Но любопытство всё же победило. Верховный лорд что-то задумал, не даром уже которую неделю строит из себя верного слугу. И что-то Артауру подсказывало, что этот приём даст необходимые ответы. Взвесив все риски, он улыбнулся:

– Передайте вашей жене, что в санкциях не будет нужды. Мой вечер, к счастью, совершенно свободен, – и только лорд Раскозо, выказав положенную благодарность, направился к двери, как его спину настигла ещё одна, брошенная будто невзначай, фраза, – Придворный дегустатор надеюсь тоже приглашён? Увы, правила пишут даже для королей.

***

Лорд Раскозо вошёл в свои покои абсолютно спокойно, даже расслабленно. Сторонний взгляд не заметил бы и капли тёмных чувств, терзающих его. И всё же они были: и чувства, и их признаки. Самым ярким был, пожалуй, расстёгнутый рывком ворот на его тёмном строгом камзоле, а также последовавший за этим усталый выдох. Да, он и правда устал. Устал от стен этого уродливого города, устал от племянника, строящего из себя короля. Устал от его лизоблюдов, ограниченных и бесполезных. Но, увы, долг перед родом и перед королевой вынуждал его сидеть здесь и играть роль шута. Пусть и не шута, но именно так себя Майхель и ощущал, выслушивая весь надменный бред, льющийся попеременно из уст то «короля», то маразматика Брока, то Домия Клеристиа, только и мечтающего о вхождении в королевскую семью. Как будто бы его намерения не очевидны всем вокруг.

– Всё было так плохо? – нежный голос жены ворвался в сознание Майхеля успокаивающим бризом.

– Ничего такого, чего бы я не выдержал. Или с чем бы не сталкивался и раньше, – мужчина окончательно скинул с себя камзол и рухнул в кресло, устремляя взор на застывшую в проходе к спальням фигуру. Елера была молода и красива, как принято обсуждать при дворе. Длинные чёрные волосы спускались гладким полотном до самых бёдер, украшенные лишь тонкой диадемой. Бледная кожа, без единого изъяна, светилась лунным светом, прелестно оттеняя карие глаза. Но ценил Майхель её вовсе не за внешность. Пожалуй, единственным, что его привлекало в собственной жене, был столь же холодный и острый ум, под стать самому Майхелю. Как и то, что он мог ей доверять, о чём ещё желать мужчине? Протерев уголки глаз, он осклабился:

– Племянник придёт, хотя я до последнего ожидал его отказа. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Конечно, знаю. Леди Вестова очаровательное юное создание, полна энтузиазма и жажды жизни. Наш король непременно оценит. И имя такое забавное – Нене, ну как тут устоять. К тому же я позаботилась, чтобы это знакомство не омрачилось присутствием Вивен, так что, по крайней мере этим вечером, всё пройдёт как надо.

Майхель с сомнением прислушивался к рассуждениям жены. Сама по себе, идея влюбить короля в кого-то из лагеря малой короны, отдалив при этом от него шлюху Вивен, неплоха, даже отлична. У Клеристиа слишком давние притязания на трон, и, добудь они хоть каплю существенной власти, просто притязания вдруг станут совершенно законными притязаниями. И для Собитов, особенно для младших ветвей, всё станет уж слишком опасно. Вот только Майхель не верил, что столь сильные привязанности так просто угасают. У него не угасла. Елера, почувствовав напряжение мужа, аккуратно приблизилась, и положила ладонь ему на плечо:

– Я тоже по ней скучаю, – мышцы под её рукой вдруг резко окаменели. Плечо, дёрнувшись, получило свободу от чужого прикосновения.

– Мы не будем говорить о ней. Не таким образом.

– Она была и моей подругой!

– Была? – Майхель резко повернул голову в сторону жены, а та под горящим взглядом вся стушевалась и опустила ресницы:

– Конечно, всё ещё. Моя подруга и королева. И…

– И на этом мы закончим разговор. Просто делай, что должна. Большего от тебя никто не требует, – с этими словами лорд Раскозо поднялся, поцеловал жену в лоб и направился в спальню, чтобы привести себя в порядок. В конце концов, и ему придётся присутствовать на этом нелепом сборище. «Женим короля», усмехнулся Майхель, сбрасывая рубашку.

Глава 28. Андрина 2. Планы Магор

Ты в тумане, мир в огне,

Всё исчезнет в тишине.

Искры пляшут над костром,

То горит наш отчий дом.

Но, поверив в силу мести,

Мы расправим крылья чести.

Не пролив ни капли крови,

Не вернём себе покоя.

Посмотри сквозь тьму на небо,

Там сияют искры света,

Ветер носится в ветвях,

Кровь пульсирует в ушах.

Пусть смола заполнит грудь,

Не давай себе заснуть.

Научи себя терпеть

И огнём внутри гореть.

Поклонись богине красной,

Что скрывает лик свой маской.

Загляни в глаза её,

А затем возьми своё.

Молитва проклятой богине.

Волнение пропитало воздух, наполнило его тягучей смолой. Ни вдохнуть полной грудью, ни спокойно выдохнуть. Андрина замерла у окна, приподняв полупрозрачную занавеску, и внимательно рассматривала царившее внизу безумие. Конечно, картина несчастного города, терзаемого разъярённой толпой, не была приятным зрелищем, но куда более интересным, чем наполненные приближёнными королевкой четы покои. Сама королева Калея сидела в центре этого роя, развлекаемая болтливыми фрейлинами. Своего сына на этот раз она поручила заботам нянек, и те успешно отвлекали юного принца разукрашенным шёлковым мячом. Юный принц – как ни старалась, Андрина никак не могла запомнить ни его имени, ни черт лица. Как будто не желала уверяться в самом его существовании. Короля же здесь не наблюдалось, уж точно Димеор имел сейчас куда более серьёзные заботы.

Который день город тонул в бунтах, погромах и поджогах. Ситуацию усугубляло то, что это безумие поддержали не только простые горожане, но и влиятельные купцы, помещики, и даже несколько батальонов королевкой гвардии. По слухам, бунты были вызваны молчанием короля на многочисленные обращения его вассалов с призывом созвать войска и покончить наконец с пиратским произволом на его западных и западно-южных окраинах. Не получив удовлетворительного ответа ни на одно из своих воззваний, некоторые из присягнувших ему городов, такие как Нартыш и Эвир-но-Ласс, и вовсе остановили или перекрыли все поставки продовольствия в столицу. Всё под предлогом сожжённых «Красным солнцем» полей и разграбленных складов. Бессовестная и возмутительная клевета, все это понимали, но поди попробуй опровергни. А развязывать карательные походы Адию сейчас совершенно ни к чему, не когда ты на пороге назревающей войны. И вот теперь бо̀льшая часть аристократии заперта не просто в стенах города, без возможности возвращения в собственные поместья, а в стенах самого замка, не рискуя высунуть носы дальше дворцовой площади.

– Вы не желаете присоединиться к нам в «мотыльках»? – за спиной оказалась её величество Калея, держащая в руках атласный мешочек с фигурками. Отказывать было нельзя, а потому Андрина, изогнув уголки губ в вежливейшей из улыбок, последовала за матриархом этого «гнезда». Заняв уступленное ей место по правую руку от Калеи, она отсчитала себе положенное количество фигурок из камня, изображающих, как можно догадаться из названия, мотыльков. Правила игры, кажущиеся простыми лишь на первый взгляд, на самом деле таили в себе множество возможностей для хитрых и неожиданных комбинаций, приводящих к победе. Некоторые из них придумала сама Андрина, пока в детстве во Флеко-Ностро проигрывала и проигрывала своим кузенам и друзьям. Особенно Юстину, самому старшему из самого молодого поколения Раскозо. Ей было одиннадцать, ему шестнадцать, и он точно ни разу не играл в поддавки, игнорируя и слёзы, и недевичью брань. Вернувшись в Сабую, Андрина позабыла об этом развлечении, и вот теперь приходилось срочно вспоминать. Суть игры заключалась в избавлении от фигур соперников на пути к финалу. Кто первым занимал последнюю ячейку разукрашенного поля, тот и считался победителем. Что всегда и веселило Андрину, ведь олицетворением конца пути здесь служила ячейка, разукрашенная всполохами огня.

– Так Вы не поделитесь? – отвлечённая игрой, или вернее воспоминаниями об игре, королева Таверрана растерянно подняла взгляд. Калея, перебирая в ладони несколько серых фигур, поняла молчание своей гостьи верно и повторила, – Я знаю, что мой муж приглашал Вас на собрание минувшим днём. Вся эта волнующаяся чернь просто не может жить благодарно и послушно, как завещала нам Мея, – она сокрушённо вздохнула, и сложила ладони на едва начавшем округляться животе. «Мея завещала жить, благословляя послушных, но благодаря храбрых. Странно, что мне это известно лучше, чем тебе». Несколько фишек упали со стола, их место заняли новые, игра не замирала ни на мгновение.

– Я и правда, с любезного дозволения его величества, присутствовала вчера на разговоре с советниками. Как и мой брат, – акцент на последнем слове должен был послужить достаточно ощутимым уколом, подчёркнутое игнорирование её родственника в местных кругах порядком раздражало Андрину, – Вы знаете, я, как женщина, мало что понимаю в военных делах, куда мне без совета старшего мужчины. С удовольствием бы предложила послушать и мнение начальника моей стражи, но, увы, его не допустили. Впрочем, даже я понимаю, что подобное неповиновение народа должно быть сурово наказано. Разве не должен быть наказан ребёнок, поднявший руку на своего отца. А король, несомненно, отец для каждого своего подданного. Об этом я так прямо и заявила вашему венценосному супругу. У нас в Сабуе просто невозможно представить, чтобы простой народ оставил свои повседневные обязанности и принялся… что? Бродить по улицам, громить лавки, вести богохульные речи? А можете мне поверить, то, что говорят сейчас на ваших улицах – прямое оскорбление Ори-Тиная и великой Крови. Не хочется прослыть нескромной, но мне кажется мои слова нашли отклик в сердце его величества, и совсем скоро от этих безбожников на улицах не останется и следа, ну а мы с вами сможем вернуться к нашим обязанностям. Ведь боги даровали нам власть, чтобы править и править разумно, а это труд, сложность которого чернь вряд ли способна уразуметь, – улыбки и слова одобрения, последовавшие за краткой речью чужой королевы, были вовсе не результатом сложной мыслительной деятельности. Им нужно было утешение и уверенное согласие с их собственными мыслями – Андрина им это дала, не так уж и сложно. К счастью, согласие с её собственными мыслями, ей было не нужно. Она чувствовала поддержку Магор, её незримое присутствие, разлившееся в воздухе, и лишь молилась, чтобы Димеор последовал её совету. Чем скорее польётся кровь по улицам, тем быстрее она сможет нанести последний удар.

Это любопытно, но, когда люди задумываются о собственных чувствах, чего только не перечисляют: любовь, ненависть, презрение, радость, надежда, тоска. Но что насчёт мести? Это ведь тоже чувство, сильное, древнее, всепоглощающее. Способное побеждать само время, наследоваться сквозь поколения и впитываться в детский разум вместе с родным языком. Месть… Она воспитывает, и она иссушает. Укрепляет волю и лишает сил. Месть кормит тебя хлебом, и она же ест тебя.

О чувстве мести Андрина знала всё. Никаких иных ей испытывать не дозволялось. Только холодная ненависть и месть, к ним, Адиям. В те далёкие времена, времена предательства, огня и крови, лишь месть и её покровительница, Магор, позволили Агрите найти силы и спасти себя, спасти своих внуков от смерти. Спасти свой род от уничтожения. Цена за это была названа. Богине за неполученную кровь нужно пообещать другую, в стократном размере. И выжившие Раскозо, три изнурённые фигуры, наполненные горечью утрат, дали эту страшную клятву, стоя под звёздным небом встречающего их Таверрана. Они не верили, что им удастся при жизни покончить с правлением Адиев, отдать их кровь великой Магор, а потому самоотверженно смирились с собственной участью: быть проклятыми душами и гореть в пламени собственной госпожи. Смирились… и растили новые поколения, передавая боль рода и его обиду. А Магор собирала новые и новые клятвы, только затем, чтобы после их смерти забирать новые и новые души. Нельзя нарушить клятву, не понеся за это равнозначной кары. Когда Марэя взошла на трон, для них забрезжила надежда на скорое избавление. Еще никогда прежде, за все поколения их клана, они не были так близки к отмщению. И к собственной свободе.

А̀ндрош Раскозо, отец Марэи, Раввы и Майхеля, воспитывал будущую королеву как прекрасный инструмент. И со своей ролью она справлялась, до поры. Чего ей стоило влюбить в себя наследника Золотой короны, Демиртаса? А убедить возложить малую корону на её голову? Сама богиня прокладывала им путь к власти, наслав «чёрную гниль» на все дома и земли, кроме их собственных. Забрав жизнь младшего брата Демиртаса. И Раскозо пользовались любой подачкой. В конечном итоге оставался лишь сам король. Он был всё ещё нужен, но чересчур влиятелен. От него требовалось отдалить ближайших друзей, сторонников, даже родню, но как? Как ненавистная Марэя привлечёт на свою сторону хоть кого-нибудь? Судьба вновь дала возможность – восстание Малаша Собита. Как известно, мятеж был подавлен, сам зачинщик пленён, и несмотря на мольбы Евгении и Аурита, младших сестры и брата Малаша, Демиртас отдал приказ о казни. Но мало кто знает, что в тот день, когда палач был готов занести свой меч, Марэя Раскозо, сняв с себя венец, босая вышла на эшафот и, встав на колени перед мужем и растерянной толпой, в слезах начала молить о пощаде для Крови. «Ори-Тинай осудит тебя, – причитала она, – осудит твоё правление. Как можно лить кровь родни, как можно пускать собственную кровь? – простерев руки к Демиртасу, она надрывно взмолилась, – Мой король, мой муж, моя любовь. Прояви милосердие, которого в тебе так много, я знаю». Казнь состоялась. Мольбы были отринуты с каменным лицом. Разумеется, этого было слишком мало для того, чтобы отвернуть двор от короля. Но Марэя отвела от себя гнев потенциальных бунтовщиков и заручилась новыми сторонниками в лице Евгении и Аурита. Жестокосердный Демиртас и милосердная Марэя! Насмешка, да и только, для тех, кто знал, что накануне ночью именно королева убеждала мужа в суровой необходимости смертельного приговора.

Как это часто бывает, со временем Демиртас охладел к своей супруге, но винить его было трудно. Марэя всё чаще проявляла свой надменный характер, непримиримость во многих вопросах, не стеснялась спорить с королём и даже унижать его при придворных и слугах. Их отношения из года в год становились всё более напряжёнными, Демиртас обзавёлся фавориткой, Даянарой Туш. Новая сердечная слабость монарха была похищена и насильно привезена на корабле с юго-восточной части материка по ту сторону гор. Обычная слабость переросла в нечто большее, и вскоре был рождён второй сын Демиртаса – Бастин. И даже вторая беременность Марэи не смогла вернуть его расположения. Подобный исход стал закономерным результатом всего происходящего ранее, а кроме прочего ещё и слухов о еретиках, плотно обосновавшихся на её родовых землях. Узел, уже затягивающийся на шее этой женщины, ослаб, разрезанный ножом заговорщиков, убивших короля. И после этой ночи детство для Андрины закончилось, едва успев начавшись. Отосланная во Флеко-Ностро, в руки собственного деда, она была обязана стать всем тем, чем так и не смогла стать её горделивая мать. Андрош не собирался повторять прошлых ошибок и не стеснялся критиковать все недостатки своей дочери, попутно вытравливая их из внучки. Он ругал её за непомерную гордыню, недостаток гибкости, нежелание «заслуживать» любви народа и двора, нежелание «нравиться». Заполучив власть, Марэя начала править железной рукой: по отношению к народу, который душила непомерными налогами, по отношению к знати, не стесняясь презирать поклонение Ори-Тинаю и Мее, хоть открыто всё же и не решалась заявлять о своей причастности к культу Магор.

Временами Андрина задавалась вопросами, почему она, а не брат? Почему весь груз семейного бремени был возложен на её плечи? Почему она должна была рисковать, жертвовать собственной душой, чтобы вытащить из лап богини неупокоенные души предков? Ответов не было. Вернее был, один: ты должна. А что противопоставить долгу? Если и существует нечто сильнее, Андрине этого не доставало. И почему она вообще рассчитывала на брата? Даже в её детских воспоминаниях Артаур остался лишь смазанной тенью. А по возвращению в Сабую из Флеко-Ностро, спустя пять лет совместного правления, Андрина окончательно уверилась, что старший брат не станет ей союзником. И когда ей в руки, благодаря тётке Равве, попало письмо от Матео Фирриса, она решилась на отчаянный шаг. Отчаянный, но необходимый. Для неё, для всего рода, для Магор и их мести. Она должна была вступить в игру лично и выдвинула себя на кандидатуру посла. Только боги знают, как дрогнуло её сердце, когда она узрела лицо Артаура в тот момент. Это было лицо человека, которому не всё равно, человека, который и правда любит. И всё же… это не меняло ровным счётом ничего. Чаша с весами, на которой лежали души каждого из их рода, с лёгкостью перевешивала сестринские чувства.

А уж тем более было глупо сомневаться именно сейчас, когда её план, нет, план Магор, подходил к своей кульминации. Было непросто использовать каждое решение Золотой короны к собственной выгоде, играть словами, и самой подкладывать двойное дно в каждый ход Сабуи на политической арене. Проще всего было с Эваром, доставшимся ей вместе с собственной преданностью в наследство от матери. К счастью, их с братом планы на него совпадали и ей не пришлось перегружать тайными поручениями человека, который и так был вынужден носить слишком много масок. Даже похищение и вывоз в Сабую наследников Доброй Надежды, Анеды и Ривриа, для дальнейшего манипулирования судьбами девочек – их общее с братом решение. Правда шантаж меена Вассалара с целью подтачивания власти Адия на собственном престоле, вряд ли приходило Артауру в голову.

А вот с Яго нужно было что-то делать. Его набеги на территории подданых Звёздного пика были полезны, когда задаёшься целью склонить местного короля на свою сторону. Вот только Андрине было нужно совершенно иное. А потому во Флеко-Ностро родилась идея. Когда Марэя лежала при смерти, настигнутая последним прощанием «чёрной гнили», Андрош отправил тайное письмо Яго за подписью Андрины. В нём прозрачно намекалось на возможность возвращения ему власти над островами, взамен на плодотворное сотрудничество с малой короной. Это был тонкий ход со стороны Андроша: ни о чём конкретно не прося, ни к чему не призывая и ничем не компрометируя его, Андрош тем не менее заронил в голову Яго настолько привлекательную идею, что тот не мог не обдумывать её всерьёз. А свыкнувшись с ней, не смог бы от неё отказаться. И с того времени по сегодняшний день, все набеги Яго сопровождались слухами, им же распространяемыми, о некомпетентности и равнодушии Димеора Адия. «Димеор Недостойный,» – сладко улыбнулась Андрина, убирая сразу две мешающие фигуры со стола.