Психология Новой Эры. Феномен Индиго

Дальше идёт юношеский период, во время которого и завершается как становление характера и личности, так и основное физическое развитие.

Юноши и девушки в это время уже во многом окрепли, но все‑таки ещё очень чувствительны ко многим вещам. Юношеский период самый ответственный в жизни человека, так как это время выбора жизненного пути и ошибки тут быть не должно. Что же в этот период может привести к суициду? В первую очередь, конечно же, любовь. Она во все века собирала для смерти обильную жатву. Неразделенность чувств (вообще), несчастья и беды разного рода, вот что приводит к той черной бездне обречённости, когда человек отчаялся получить взаимность, выбраться из лабиринта бед и несчастий. Он тогда или сходит с ума, или сводит счеты с жизнью. Редко, когда человеку самому удается отстоять себя. Для этого нужна очень большая воля, чтобы заставить себя понять, что всё в нашем мире преходяще, и несчастья тоже, что надо жить ради жизни, ради ближних своих. Но часто ближние, ведая это или нет, подталкивают человека к последней черте…

По данным исследований проблем детского и подросткового суицида причинами самоубийств среди молодёжи является отсутствие уверенности и самоидентификации, что вызвано изменениями в жизни семьи:

– растущее число разводов (72% суицидов приходится на детей, чьи родители разведены или живут отдельно друг от друга);

– частая перемена местожительства семьи (более 75% случаев – это молодые люди, которых оторвали от родных мест);

также социальными причинами:

– употребление наркотиков и алкоголя (1/3 – жертвы интоксикации);

– погоня за школьными успехами (большая часть случаев связана с разочарованиями и неудачами в школе);

– страхами перед будущим;

– страхом перед войной.7

В более старшем возрасте человек как‑то остепеняется, теряя свой пыл, присущий первым двум периодам, и более трезво и холодно смотрит на мир. Но и в этом возрасте возможны самоубийства. На это могут толкнуть неприятности в обществе, семейные неурядицы, в частности, измена близкого человека. Возможна и другая причина – тяжелая болезнь или чувство собственной никчемности и комплексы вины и неполноценности. Первое и второе чаще подходит к более преклонному возрасту, тогда как последнее – к более молодому. Да и, в конце концов, потеря смысла жизни может выглядеть как угодно – всё зависит от того, кто, в чём видит этот смысл. Безденежье может толкнуть на роковой шаг того, для кого вся жизнь сводится к богатству; несчастная любовь может стать причиной суицида в том случае, если влюбленный не мыслит будущего без любимой; а женщина, убежденная, что ее предназначение ‑ только в материнстве, может покончить с собой из‑за обнаруженного бесплодия… Хотя, конечно, в любом из подобных случаев можно найти другой, более конструктивный выход. Старики же уходят из жизни, если вдруг понимают, что всю свою жизнь они прожили напрасно. Да, если пожилой человек уверен, что сделал на своём пути, хоть что‑то значимое (хотя бы для себя самого), тогда он начинает любить жизнь. А вот те, кто убеждается, что всё их существование прошло впустую, могут пойти на суицид и в преклонном возрасте.

Но основная часть суицидов – это не что иное, как попытка вести диалог: только, разумеется, вот таким своеобразным и совершенно непригодным для этого методом. Большинство самоубийц, как правило, хотели вовсе не умереть – а только достучаться до кого‑то, обратить внимание на свои проблемы, позвать на помощь. Это явление психиатры часто называют демонстративным суицидом.

Очень часто психологам и психиатрам приходится сталкиваться с родительскими жалобами на «неуправляемость» детей и подростков: мол, на уроках шалит, разбил стекло, нахамил учительнице, избил товарища… Просят проверить, всё ли у ребенка в порядке с психикой. Начинают (это, конечно, самые «умные») давать ему успокоительные препараты… А на самом деле всё гораздо проще: даже совсем маленький малыш, когда ему необходимо родительское внимание, может что‑то сломать, разбить, любым способом нашкодить. И тогда взрослые пусть отшлепают, пусть обругают – но зато и увидят, что у них есть ребёнок! И как это ни цинично и ни страшно, иной раз детские и подростковые суициды происходят по той же причине: ребёнок уходит из жизни с мыслью: мол, наконец‑то вы обратите внимание на то, что я есть. Вернее, был…

Конечно, демонстративный суицид иногда проявляется и как способ своеобразного шантажа (чаще со стороны именно слабых людей, у которых просто нет других способов воздействия, например при деспотизме со стороны родителей). Мол, «сделай то‑то и то‑то, или я что-то с собой сделаю…» И бич демонстративных самоубийц – роковая случайность: случайный порыв ветра – и не удержал равновесия на крыше, случайно затянулась петля, случайно оказался скользким подоконник… А они‑то хотели только попугать! Оглашая свои намерения, пусть даже декларативные, они притягивают их реализацию, в виде «случайностей». Можно, конечно, добиться своего другими способами. Но беда практически всех суицидентов в том, что они точно также глухи к окружающим, как окружающие к ним. Они зацикливаются на своих, часто параноидальных саморазрушительных установках, поэтому‑то чаще всего и не получается конструктивного диалога.

Скрытый суицид – удел тех, кто понимает, что самоубийство – не самый достойный путь решения проблемы, но, тем не менее, другого пути опять же найти не может. Такие люди выбирают не открытый уход из жизни «по собственному желанию», а так называемое «суицидально обусловленное поведение». Это и рискованная езда на автомобиле, и занятия экстремальными видами спорта или опасным бизнесом, и добровольные поездки в горячие точки, и даже алкогольная или наркотическая зависимость…

Даже дети, которые находят себе рискованные игры в опасных местах, могут делать это по той же самой причине. И сколько угодно можно твердить человеку о том, что всё это опасно для жизни: как правило, именно этой опасности и жаждут скрытые суициденты.

Эпидемию самоубийств, особенно в молодёжной среде, может породить талантливое произведение искусства. Доказано, что появление в 1774 году «Страданий юного Вертера» Гёте, гениального описания жизни и смерти юноши от несчастной любви, вызвало целую волну самоубийств среди молодёжи в подражание любимому герою. Примерно такой же эффект на русское общество начала XIX века оказала «Бедная Лиза» Н.М.Карамзина. Сотни американцев последовали примеру кинозвезды Мэрилин Монро, версия, об отравлении которой широко обсуждалась.

Из всего этого ясно, что к «смерти по собственному желанию», если так можно выразиться, приходят люди с неустойчивым характером, но не всегда слабохарактерные, хотя и поддающиеся аффектам; неуверенные в себе и в людях, в прошедшем, настоящем и будущем. Важно отметить, что желание покончить с собой происходит из–за переполнения человека эмоциями, натиском чувств, что преломляют страх, инстинкт самосохранения. И этот натиск чувств часто может погубить человека. Ведь ему-то всё равно, выносят ли оставшиеся живые ему оправдательный приговор или же осуждают. Да, смерть – это протест, и довольно–таки сильный. Но есть ли в этом героизм или же это малодушие, бесхарактерность? Скорее всего, и то и другое. Героизм в том, что человек может отдать свою жизнь, не задумываясь, но вот ради чего? Не задумываясь уйти из жизни, не думая о последствиях, о тех, кого он оставляет в горе и причиняет боль, не пытаясь бороться за жизнь, самое дорогое, что нам дано всего лишь раз, не пытаясь отстоять себя – это малодушие. В конечном итоге суицид можно понять, но оправдать – никогда!

Самоубийца – это дезертир из жизни, а дезертировать, бежать от жизненных трудностей это, если хотите, преступление. Преступление против людей, любящих тебя, преступление, в конце концов, против себя самого. Какими бы ни были тяжкими страдания, нельзя перекладывать их на других, ни в чём не повинных людей: родных и близких. Это эгоистично, низко, бесчестно и даже подло. Следует помнить, что человеку не даётся большего испытания, чем он может выдержать. Всякая трудность (как, впрочем, и удача) является испытанием. Если что-то происходит с нами – значит так надо. Надо нам и для нас. Для чего – мы должны понять впоследствии, чтобы эти испытания не прошли для нас даром. Второй раз и грабли бьют больнее, и лужа глубже…

Неблагоприятные жизненные обстоятельства в определённом сочетании с другими факторами риска такими, например, как психические расстройства, расстройства центральной нервной системы, импульсивность в поведении и т.д. могут привести к суициду. Однако самоубийство отнюдь не является нормальным ответом на стрессовые состояния организма для большинства людей. Множество людей, несмотря на один и более влияющих на них факторов риска, собой, тем не менее, не кончают.

И теперь немного о самой смерти.

Большинству современных людей свойственно сторониться всего, что связано со смертью. Впрочем, людям всегда было свойственно избегать разговоров о смерти, и даже само слово «умереть» в повседневной речи старались заменить какими–либо другими, более смягчёнными выражениями: «отправился в иной, лучший мир», «приказал долго жить», «протянул ноги» и т.д. Этим вопросом человечество интересуется с давних пор, и отношение к смерти менялось в различные исторические эпохи. Во все времена и во всех народах бытовали разные мнения о смерти, с поправкой на их культурный уровень и просвещенность. Всегда люди задавались вопросом: «Что есть жизнь и смерть?». Что такое жизнь, они знали – это все, что окружает нас в этом мире, это сам мир. Но вот со смертью дело обстоит сложнее. Они знали, что человек, умирая, больше не вернется. Как сказано в Писании: «Ибо прах ты и в прах возвратишься». Смерть для человека есть небытие, трудно представляемое для него понятие. А так как человек хочет жить, но короткий срок человеческой жизни накладывает на его деятельность и поступки, определенные жесткие рамки, актуальна проблема бессмертной души. Все народы верили в то, что душа человека, после его физической смерти, остается существовать, но в качественно новой форме. По их понятиям душа является своеобразной нематериальной субстанцией, которая после освобождения от оков тела устремляется на волю. О дальнейшем её автономном от умершего тела существовании бытовали различные верования, для каждого народа свои; в одних случаях душа после страданий или роскошной жизни в миру отправлялась соответственно в рай или ад; в других – переселялась в людей, животных или растения, или же оставалась духом, бродя по замкам, пустырям и дебрям. Как бы там ни было, самоубийцу после смерти не ждёт ничего хорошего. Поэтому надо полно прожить отведенное время для выполнения своей уникальной Миссии. В этом и есть смысл жизни.

Мировые религии относятся очень жёстко к самоубийству. В частности, религиозные теоретики христианства приравняли суицид к убийству (объявив его даже более худшим злом), определив его как попытку избежать испытаний, ниспосланных Всевышним, лишающую самоубийцу прощения и спасения души. Христианство осуждает самоубийство в качестве следствия впадения в смертный грех уныния, а также как форму убийства в нарушение заповеди «Не убий!» (постановление Тридентского собора 1568г., согласно истолкованию Блаженным Августином Шестой Заповеди). Что характерно, эпоха «первых христиан» практически не знает самоубийства (Новый Завет даёт в качестве примера две судьбы: отчаявшегося получить прощение своему предательству самоубийцы Иуды и преодолевшего отчаяние троекратного отречения от Христа апостола Петра). Русский философ В.С. Соловьёв дал замечательную по своему проникновению в суть проблемы интерпретацию греха уныния (отчаяния) в «Трех разговорах»8 (см. «Разговор второй»).

С другой стороны, легко найти себе оправдание в том, что после смерти нет ничего, что это сон и не более, который продлится вечно, что, впрочем, не имеет никакого значения. Платон в своём диалоге «Апология Сократа» вкладывает следующие слова в уста учителя Сократа в момент, когда афинский суд приговорил его к смерти: «Заметим ещё вот что: ведь сколько есть оснований надеяться, что смерть – это благо! Смерть – одно из двух: или умереть, значит не быть ничем, так что умерший ничего уже не чувствует, или же, если верить преданиям, это есть для души какая-то перемена, переселение её из здешних мест в другое место. Если ничего не чувствовать, то это всё равно, что сон, когда спишь так, что даже ничего не видишь во сне; тогда смерть – удивительное приобретение… Следовательно, если смерть такова, я тоже назову её приобретением, потому что, таким образом, всё время покажется не дольше одной ночи».9 Смерть Сократа и философия Эпикура на многие столетия предопределила отношение к смерти мыслителей древности.

Но оправдания остаются лишь оправданиями и сути вещей не меняют. Иллюзия может лишь утешать, да и то ненадолго.

Замечательный русский писатель–сатирик прошлого века Михаил Зощенко писал в своей философской книге «Перед восходом солнца»: «Отношение к смерти – это одна из величайших проблем, с которой непременно сталкивается человек в своей жизни. Однако эта проблема не только не разрешена (в литературе, в искусстве, в философии), но она даже мало продумана. Решение её представлено каждому человеку в отдельности. А ум человеческий слаб и пуглив. Он откладывает этот вопрос до последних дней, когда решать уже поздно. И тем более поздно бороться, поздно сожалеть, что мысли о смерти застали врасплох…»

Удивительным образом пророческое видение русскими мыслителями путей к возможному обретению «Града Божия», понимание ими существования «невидимой церкви», устремлённость к раскрытию сущности становления «богочеловечества», трактовка понятия «соборность» обретают новую жизнь в истолковании проблемы интерсубъективности учёными, ищущими пути выхода из тупиков «нищеты духовности» современного человечества. Необходимо заметить, что не видно иного пути выхода из интеллектуального тупика, характеризующего всякий сознательный суицид, кроме обретения «живой веры», которая одна спасает от уныния, отчаяния, самоубийства. Человек спасаем исключительно только Верой – основным ограничителем внутренней абсолютной свободы, однако спасение не тождественно сохранению человеческого в человеке, плата за спасение – это качество обретенной веры, ибо и «бесы веруют и трепещут»10, а клинок Гамлета, направленный «по назначению» лишь на недолгое время продлевает жизнь самому герою. Маловерие сродни малодушию, так как веры «мало», недостаточно. Недостаточно для того, чтобы выжить в ужасе, пустоте, горе и отчаянье. Поэтому проблемой остаётся качество спасающей веры, что является задачей, стоящей перед теоретической философской мыслью.

Вопрос стоит определённо: как человеку устроиться на земле, чтобы жить долго и счастливо, ибо, как правило, большинство людей, не исчерпывает ни своих телесных, ни, тем более, – душевных потенциалов. Современному человечеству также далеко до этого положения: старость склоняет к смерти и покою – как и в начале прошлого столетия, когда И.И. Мечников в «Этюдах оптимизма» провозглашал принцип «разумного эгоизма» и оценивал старость как необходимость полного исчерпания всех человеческих ресурсов и проистекающего из этого сознательного желания смерти. Он полагал, что необходимо изменить физическую и нравственную природу человека, чтобы он смог осуществить полный физиологический цикл жизни с нормальной старостью, приводящей к потере инстинкта жизни и появлению инстинкта смерти.

Существует две кардинально противоположных позиции по проблеме качества веры, спасающей от суицида:

а) спасение от самоубийства любой ценой, т.е. через обретение любой веры, придающей смысловую цель индивидуальному существованию, будь эта вера в обретение научной истинности или вождя, в авторитет или хоть в самого «врага человеков»;

б) спасение лежит на путях обретения «живой веры» в индивидуальное бессмертие человеческой души так, как это представлено в христианстве, отталкивающемся от самоценности индивидуальности и решающем проблемы прежде всего уникальности индивидуальности (вспомним слова апостола Павла о воскрешении мёртвых во плоти, т.е. в форме индивидуальности11).

Здесь можно подвести определённые итоги: историко‑культурологическое исследование феномена самоубийства вне конкретного социального контекста приводит к своеобразному «тупику» многознания, которое, по мнению древнегреческого философа Гераклита, «уму не научает», однако оно с очевидностью обнаруживает индивидуалистический характер самонасилия.

Путеводной же звездой такой личности выступают специфика человеческого сознания, его способность к рефлексии, связанность в нём интеллекта с волевым началом (или «практический разум», в терминах И. Канта).

Восприятие, которое формирует во многом личность человека, является одним из основных факторов его выбора. Человек изначально обладает некой врожденной творческой силой, которая обеспечивает возможность распоряжаться своей жизнью, так как свободная, осознанная активность является определяющей чертой человека. Несомненно, велико значение и влияние наследственности и окружающих условий в формировании личности, но оно не является решающим, как рассматривают этот процесс «гуманистическая психология», эзотерика и современная теология. Принцип Свободы Воли и Выбора являются основополагающим во всех сферах развития человека, как Личности и влияет на каждую грань его опыта: восприятие, память, воображение, фантазию и мечты. Люди живут в ими же созданном мире, в соответствии с их собственной «схемой апперцепции».12

Люди ведут себя так или иначе в соответствии со своими личными убеждениями, независимо от того, являются они объективно реальными или нет: «Ядовитая змея подползает к моей ноге или я только думаю, что она ядовитая – эффект будет один и тот же». По адлерской схеме поведение человека чётко отражает индивидуальное субъективное отражение реальности. В жизни человека имеет значение не то, что абсолютно верно или может оказаться таковым (да и кто это может наверняка знать?), а то, что он считает абсолютно верным.

Так как порой люди сталкиваются со склонностью к самоубийству у своих близких, а иногда и сами ловят себя на подобных мыслях, необходимо знать, как себя вести в подобных ситуациях и как на это реагировать.

Прежде всего, необходимо понять, что не каждый потенциальный самоубийца – психически больной. И тех, кого вытащили с того света, вовсе не обязательно клеймить психиатрическим диагнозом. Вообще суицид – не повод для осуждения. Конечно, человек выбрал не самый лучший и не самый умный способ решения проблем. Это не его вина, а его беда, в том, что других способов он найти был не в состоянии.

На вопрос о смысле жизни однозначного ответа нет – потому что этих смыслов жизни огромное количество. И для каждого может найтись свой, причем не один! Если у вас возникли мысли «зачем я живу» – значит, вы собственный смысл жизни просто‑напросто потеряли. И это поправимо, его вполне можно отыскать. Более того, во время таких «поисков» может обнаружиться другой, новый смысл, порой даже более интересный и достойный. Поэтому главное в решении любой проблемы – не упираться лбом в стену с надписью «нет выхода», причём выход вполне может быть рядом, надо только сильно захотеть его найти.

Если ваш близкий начал вести себя слишком рискованно – это тоже веский довод для того, чтобы прислушаться к его проблемам. Ничего, что он вполне может быть сильной личностью и даже главой семьи – может, ему просто не хватает душевного тепла и понимания? Учтите, что скрытый суицидент чаще всего сам вам никогда не пожалуется – большинство из них, как правило, мужчины, а мужчинам у нас «плакаться кому‑то в жилетку» не принято. Именно поэтому, кстати, среди клиентов психотерапевтов примерно четыре женщины на одного мужчину, а в статистике суицидов – четверо мужчин на одну женщину. Женщины, как это не парадоксально, изначально наделены большим запасом прочности и стойкости, чем мужчины. И это один их тех примеров, когда социально наведённые установки деструктивно влияют на развитие личности.

Не стоит доверять и распространенному мифу о том, что мол, «кто говорит о самоубийстве, никогда этого не сделает». Да, заявление о возможном суициде может быть и демонстрацией, но может быть и криком о помощи, причём сорвавшимся случайно. И неспециалисту «диагноз» здесь поставить очень сложно. Поэтому не всегда стоит пропускать такие высказывания мимо ушей.

Если же кто‑то с помощью попыток к суициду вами откровенно манипулирует, лучший способ ‑ держаться от него подальше (таким образом, без зрителей спектакль не состоится). Не поддерживайте диалог негодными методами. Разумеется, поддержать другие способы разговора, более приемлемые, здесь можно и даже нужно.

Необходимо заметить, что у людей, склонных к демонстративному суициду, обычно все мысли и всё поведение зациклено на какой‑то конкретной личности: мол, вот я умру, он (или она) тогда поплачет, тогда поймет…

Но это – далеко не факт, что пресловутая личность среагирует именно так, как ожидается: возможно, любимый вовсе не будет убиваться у гроба, а непослушный ребёнок вовсе не будет терзать себя чувством вины. И проверить это лично уже будет невозможно. Поэтому стоит ли рисковать жизнью, чтобы только попытаться «кому‑то что‑то доказать»? Лучше всего попытаться выйти на диалог конструктивными методами – во всяком случае, прямо сказать человеку, чего вы от него ждёте, может быть эффективнее, чем рисковать жизнью – штукой в общем‑то довольно привлекательной и интересной.

Следует учесть и то, что бессознательное сравнение суицидентов с «психами» опять‑таки всё ещё не изжито – и как на вас посмотрит ваш «предмет чувств» после вашего неадекватного, по его мнению, поступка, если вы останетесь живы? Очень вероятно, что не только не бросится вам на шею с проявлениями любви, но и попытается держаться от вас подальше…

В конце концов, возможно, надо просто выговориться – эмоциям требуется выход. Если нельзя доверить свои чувства кому‑то близкому или специалисту‑психологу, то можно просто вести дневник. Это спасло от самоубийства многих людей – к их счастью, а возможно, и к нашему.

Вообще с демонстративными суицидами следует быть осторожным. Распространенный в народе способ отговорок – «чего встал, прыгай давай» – может вызвать совершенно противоположную реакцию. Здесь лучше сказать такому самоубийце, что решение о суициде – дело сугубо личное. Вся ответственность за это решение лежит на самом человеке. И все записки «в моей смерти прошу винить»… – извините, полная глупость. Никто ни в чьем самоубийстве не виноват (даже уголовный кодекс в статье «доведение до самоубийства» перечисляет очень ограниченные условия).

Очень сложно отговорить человека от суицида, упирая на его чувство долга: мол, нельзя делать детей сиротами, нельзя бросать близких… Такое давление может лишь подтолкнуть к роковому шагу: мол, я настолько уже ничего не значу, что и жизнью собственной распоряжаться не вправе!

Опять‑таки, надо сказать такому человеку, что никто не заставляет его жить насильно. А если он хочет в этой жизни быть значимой личностью – то не лучше ли приложить свою голову и руки к тому, чтобы добиться значимости более адекватными способами? Даже безработица и финансовый кризис – не повод для суицида! В этом случае близкие, правда, часто утешают так: да ты не бойся, мы тебя прокормим… А вы не думаете, что это для человека удар по самому больному – раньше он сам зарабатывал и кормил кого‑то, а теперь вынужден побираться? Помощь здесь лучше предложить по‑другому: не прокормим, а поможем первое время. Не берите человека на полное обеспечение, а простимулируйте его доказать хотя бы самому себе, что своего разума и умений он не потерял.

Вообще важно переключить возможного самоубийцу с мысли о суициде.

Но ни в коем случае не говорить ему: «Да ты не думай об этом!» Вот проделайте такой эксперимент. Представьте, что вам кто‑то сказал: «Не думай о розовом слоне». Ну‑ка, о чём вы сейчас в первую очередь подумали? То‑то и оно. Точно так же нельзя впрямую отговорить человека «не думать о суициде».

Лучше дать его мозгам более привлекательную пищу для работы…

…Итак, виноватых в самоубийстве, как правило, нет. Любой суицид – это личное, осознанное решение самого человека. И распоряжаться своей жизнью – неотъемлемое право каждой личности в реализации Свободы Выбора. Но лучшая профилактика суицида – дать возможность каждому ощутить это право, равно как и право искать другие методы для решения проблем. Если старики говорят, что хотят умереть, правда состоит в том, что они считают, что они никому не нужны или для кого-то обуза. Но жить они хотят. Также, как и все… Если человек чувствует себя нужным хотя бы самому себе, если он имеет право голоса хотя бы в отношении себя самого – уже поэтому жизнь становится для него достаточно большой ценностью. Поэтому, я глубоко убеждён, что духовное воспитание играет решающую роль в профилактике суицида, ибо когда человек имеет прочный духовный фундамент и чёткие нравственные ориентиры, он не станет даже помышлять о суициде, т.к. это будет для него противоестественно по определению.