Другое зеркало реальности

Исцеление

Собирались недолго. Звента вроде бы пришла в себя, и сама взялась за подготовку к отъезду. Приход сначала думал, что тронутся в путь малой группой, отвезут в селение Звенту, но вышло по-другому. Звента о чем-то переговорила с атаманом, и вскоре по лагерю забегали люди – собирались все. Быстро разобрали шатры, сгребли весь мусор, сложили его в кучу и запалили большой костер. Мужики встали в круг и завели хоровод. Сергей бы удивился, а Приход знал, что сейчас в огне костра сгорают все следы пребывания людей на поляне. Не должно оставаться ничего, что помогло бы ведунам князя прочитать мысли и чувства людей рода, и через это знание пробраться в их внутренний мир, наслать морок, напустить в головы тумана. Весело и шумно горел костер, а круг мужчин размеренно покачивался вперед-назад, то сжимаясь, то раздвигаясь в единой пульсации. И костер то вспыхивал с новой силой, то наоборот – затухал и тлел углями. Приход вместе со всеми стоял в круге и остро чувствовал, как огонь костра вытягивает из него лишнее, больше ему не нужное, то, что может помешать в дальнем переходе. Это было похоже на избавление от внутренней грязи, и Приход знал, что так в огонь уходит послед, который может осесть на земле, травах, листьях и предметах, которых касался руками. Все, что окружает человека в жизни, обязательно несет на себе память о нем. Князевы ведуны умели читать эту память и могли наводить через нее порчу на людей. Все в роде знали об этом их умении и потому предостерегали себя и сородичей от лишних проблем.

Костер становился все меньше и меньше. Трава, нечистоты, мусор – все уже сгорело в огне и превратилось в пепел, очистилось и распалось. Сейчас догорали, вспыхивали языками пламени на угольях мысли и чувства, намерения и желания… В походе не должно быть отдельных людей. Каждый становился частичкой единого организма, который стремился к цели. И только достигнув ее, распадался на личности, носящие свои имена. Сейчас, вокруг костра завершалось слияние лагеря в монолитную походную колонну. Вот только Приходу никак не удавалось стать одним со всеми. Он чувствовал слияние, ощущал плотность многоликого походного зверя, но сам оставался в стороне. Зверь похода не принимал его в себя…

Звента позвала его жестом, и когда Приход подошел сказала:

– Не кручинься, молодец, это я тебя в поход не впускаю. Они стали как один, а нам с тобой говорить надобно. Пока идем, много нужно сказать. Потому ты и остался в стороне. Если что – ты не пропадешь… Запомни только, когда Сила позовет тебя обратно, ты уйди от всех в лес, на самую глухую поляну. Не надо, чтобы кто-то видел, как ты уходишь от нас. Родичи тебя забудут, я так сделаю, а пока ты с нами и ты наш…

– Да я вроде и забыл уж обо всем! Наверное, Сила меня сюда забросила, чтобы я с вами оставался, так надо…

– Нет, ты гость, хоть и стал нам своим. Ты гость, который нам поможет. Я это знаю…А когда выполнишь назначенное – Сила тебя обратно уведет. Но главное, знать будешь наше ведовство. И тем службу сослужишь…

– Так в чем я должен помочь?

– То не ведаю. То тайна Силы, от меня сокрытая. Раз ты здесь, значит поможешь, в день неведомый, в час назначенный…

Шли быстро. Настолько стремительно двигались по лесам, что Приход едва поспевал за колонной. Если бы не умение сливаться с лесом, черпать его силу, давно уже обессилел бы и пал где-нибудь под кустом. А так держался, успевал отдавать лесу усталость и наполнять себя новой силой…

Однако, к концу дня он втянулся в стремительный полубег-полушаг похода и слился с людьми, соединенными движением. Ночь принесла прохладу, и движение ускорилось. Не было жажды или голода, десятки мужчин шли, как один человек. Звента двигалась в центре колонны, окруженная со всех сторон воинами. Они готовы были в любой момент повернуться спинами наружу, создать вокруг нее кольцо мощи и тогда Звента просто исчезла бы из этого мира. Провалилась в таинственную щель времени… Приход знал об этом, и все в походе тоже знали, что делать, когда появится неожиданная опасность…

Но обошлось. К утру они дошли до родного леса, так и не встретив никого на пути. Звента просмотрела все дорожки к дому и выбрала самую спокойную. На месте старого лагеря оставили мертвецки пьяного гонца и его кобылку. Да еще пара молодцов сторожила его, чтобы не порвали звери. Они потом придут, не торопясь, зайдут в князевы владения, поспрошают, послушают, увидят нужное и вернутся в род. Когда Звента немного пришла в себя, она сама сходила к пьяному гонцу и вложила ему в хмельную голову сказку о том, что ей плохо, что порча достигла цели, и Звента лежит при последнем издыхании. Пусть ведуны князя читают это и хоть на время успокоятся…

В тот час, когда первые солнечные лучи дымными лезвиями света пробиваются между деревьями, и птицы начинают славить Ярило, поход вошел в селение рода. Его встречали озабоченные старики. Поход по инерции пробежал еще до площадки в центре селения и там распался. Словно невидимые постромки, державшие всех в единой узде, лопнули и каждый снова зажил своей жизнью. Мужчины оглядывались, выискивая среди встречавших своих жен, парни осанились и ловили взгляды девок. Люди вернулись домой и сбросили с себя тяжкую ношу путешествия. Площадка пустела. Расходились по домам и семьям мужчины и парни. Остались только Звента, Святобор, Приход и старики. Так и должно было произойти. Поход выполнил свою задачу, и люди снова стали людьми, они знали, что Звента в надежных руках, и старики сделают нужное. А топтаться на площадке, – только мешать им…

Седой, длинноволосый старик заговорил первым:

– Звента, горлица наша! В село не ходи, много на тебя наслано, останься здесь, возле Богов наших. Им сейчас твою болезнь понять надобно и силу для победы над ней приготовить. Гостя нашего, нового родича мы берем с собой. Пусть его девки попарят, да в семи водах ополоснут. Тогда и он сможет с нами в круг стать. А Святобор пусть с тобой останется. Ему сейчас нужно рядом быть, бо мороки, да порчи бесноваться станут, и тогда он тебя удержит. Сама, чать, знаешь…

Звента согласно кивала головой, а потом отправилась к дальнему краю площадки, где за небольшой каменной       загородкой стояли деревянные идолы… Святобор пошел следом. Приход смотрел им вслед, пока не почувствовал, что кто-то тянет его за одежду. Обернувшись, он увидел девчонку, скорее даже девушку-подростка. Она смотрела на него ясными голубыми глазами.

– Ты Приход? – спросила она. -Пойдем к нам, там для тя баню топят…

Приход молча пошел за девочкой и скоро, попетляв между деревьями, оказался возле избушки, крытой толстыми плахами. Сквозь отверстие в крыше поднимался дым…

– Скидывай одежку и входи… Там тебя уж ждут…

Приход потянул рубаху через голову, но в нем вдруг вскинулся Сергей. Раздеваться вот так, запросто перед девчушкой! Что-то темное заклубилось в голове, но тут же и погасло. Словно васильковые глаза девушки разогнали муть гнилых мыслей. Он быстро скинул свою одежду и шагнул в избушку. Внутри было темно и щипало глаза от дыма. Сквозь небольшое оконце едва пробивался свет, и в плотном полумраке он увидел троих девушек в длинных белых рубахах. Они держали в руках веники из прутьев и трав и спокойно смотрели на Прихода, словно ждали его действий. И он понял, что ему нужно делать. Молча сел на лавку, вдохнул глубоко и закрыл глаза. Одна из девушек поднесла ему ковшик терпкого напитка. Он выпил и ощутил, как сладко зазвенела и закружилась голова. Потом лег животом на лавку и ткнулся лицом в букет душистых трав. Звон в голове усилился, и он провалился в теплую, приятную темноту.

Когда Приход снова пришел в себя, все тело, казалось, поет от внутренней чистоты и силы. Девушки снова поднесли ему ковш с напитком. Он медленно выпил горьковатый настой и ощутил, как внутри разгорается огонь силы и уверенности. Все также молча он встал и поклонился девушкам. Те сдержанно поклонились в ответ. Когда он вышел из баньки, старой его одежды – штормовки, джинсов не было. Вместо них лежали полотняные штаны и такая же рубаха. Вот только ботинки остались прежними. То ли они показались родичам предметами тайной силы нового человека, то ли по другим причинам их оставили Приходу…

Нужно было спасать Звенту, и весь род собрался, чтобы объединенной силой победить злую напасть, одолеть чары и помочь своей верховной ведунье вырваться из тягостных пут… Перед каменной оградкой, отделявшей капище от площади, полукругом стояли старики. Каждый держал тонкий прутик. Веточки в руках стариков шевелились словно живые и время от времени то разворачивались веером в разные стороны, то наоборот – соединялись концами. Когда все собрались на площади, давешний седой длинноволосый старец повернулся лицом к капищу идолов и заговорил на странном, непонятном языке. Он нараспев читал то ли молитву, то ли священный гимн… Приход никак не мог уловить смысл произнесенного. Это было непонятно. Ведь все знания рода теперь были доступны и ему. Он сосредоточился, но чувства молчали, молчала интуиция. Не было ни единого проблеска мысли. Он встряхнулся и взглянул на других. Люди вокруг стояли как безмолвные истуканы. Они, казалось, были в глубоком трансе. Приход поглядел на длинноволосого старика: чем дольше он пел свой непонятный гимн, тем глубже отрешались от окружающего родичи. Прихода удерживало в реальности, наверное, то, что он лишь наполовину был членом племени, а наполовину оставался гостем… Он лишь частью своего сознания был вместе со всеми… А спавший в нем до поры Сергей, сейчас проснулся и с интересом наблюдал за происходящим.

Прутики в руках стариков затрепетали и начали раскачиваться в едином ритме. И вместе с ними качались люди. Они стояли, бездумно глядя в пространство перед собой. Большие белые куклы, лишенные воли и сознания, подчиненные единой цели и ей отдававшие свои душевные силы. То, что раньше восхищало Прихода и радовало продуманной, гармоничной рациональностью, сейчас показалось Сергею диковатым. Он вдруг понял, что стоит вместе с целым племенем биороботов, подчиненных единой программе. Это было жутко… В полной тишине звенел голос старца, да тихо шуршал песок под ногами качающихся людей.

Но пение оборвалось также резко, как и началось… Люди приходили в себя, и Сергей не видел на их лицах унылости или подавленности. Наоборот, в глазах людей рода пламенела сила, огонь ясный и светлый струился из глаз… Нет, не все было ясно Сергею и пока Приход сосуществовал с ним в одном теле, не будет между ними полного согласия. Все равно один станет перечить другому и бороться с ним…

А действие продолжалось. Вперед вышли девушки с охапками трав и цветов. Они складывали их в одну кучу и скоро посередине площадки поднялся небольшой зеленый холм из травы… Двое стариков вошли за ограду, в капище и вывели оттуда Звенту в простой белой рубахе до пят… Они помогли ей взойти на травяной холм и уложили на самой макушке. Девочка, которая водила Прихода в баню, подошла к Звенте и надела ей на голову венок, искусно сплетенный из мелких голубых цветов. Молодые девушки, совсем еще подростки встали вкруг, запели ритуальную песню и пошли хороводом посолонь… Следом девушки постарше встали кругом пошире первого и пошли хороводом в другую сторону. Потом завели свой хоровод молодые женщины. Последним кругом ходили крепкие женки… Мужики стояли поодаль и с любопытством смотрели на все. Им не позволялось участвовать в этом обряде. Только женская сила могла очистить Звенту от насланной порчи. Приход смотрел на происходящее действо и ясно понимал его цель и знал смысл тайных действий. Первый круг – юницы – двигался все быстрее, и скоро уже девочки стремительно скакали вокруг цветочного ложа Звенты. Девушки постарше в стремительном хороводе неслись им навстречу. Третий круг вертелся в том же направлении, что и первый. Хороводы женщин крутились навстречу друг другу, будто жерновами перетирая между собой невидимые зерна.

Старики возле идолов замахали своими прутиками, и над Звентой повис черный, клубящийся шар. Он противно звенел и ныл, зубной болью проникая в череп. Приход присмотрелся к нему и с удивлением понял, что это лесные комары, неведомой силой согнанные в клубок, висят сейчас над Звентой. Когда нудящий звук усилился и достиг предела человеческого восприятия. Комариный шар медленно опустился к телу Звенты и завис над ним. Комары растеклись широкой полосой, облепили ведунью и потом стремительно взмыли вверх, снова собрались в шар. Внутри серой шевелящейся массы насекомых разгорался огонек. Он трепыхался, пытался прорваться сквозь зудящий комариный строй, но затухал, снова вспыхивал в другом месте и также быстро угасал. Сосед толкнул Прихода локтем и прошептал:

– Вишь ты, никогда не видел, как порчу, комары уносят. Слыхать доводилось, а вижу впервой.

Приход не успел ответить. Комариная туча вдруг начала оплывать, таять на глазах и неожиданно пролилась на землю черными маслянистыми каплями. Девчонки из первого круга с визгом разбежались, а там, где упали темные капли, земля вспучилась и зашипела.

– Ну, ты смотри, сколько яду в нее напустили! – удивился сосед

– В кого?

– Знамо! В Звенту! Ты бы выдержал что ли такое? Это только ей по силам. Другой бы околел давно…

Старики торжественно ломали свои прутики и складывали их возле травяной кучи. Потом тот самый длинноволосый седой старец высек искру и запалил сухую лучину. Он достал из поясной торбы серый порошок и сыпанул им на свежесорванную траву. Потом поднес горящую лучину, и трава вспыхнула. Сначала поднялись клубы белого дыма, а следом взвились языки прозрачного огня. Двое стариков взошли на кучу травы и взяли Звенту за руки. Помогли ей встать и медленно, осторожно, поддерживая ее, вошли в бесшумное пламя. Сергей внутри ахнул, а Приход твердо знал, что ни самой Звенте, ни старикам эта огненная купель ничем не грозит. Их окружило, словно облаком, заветное слово, и огню сквозь него не пробиться. Скоро все трое невредимыми вышли из костра, и пошли вокруг огня. Они обходили костер раз за разом, раскручивая спираль, и скоро вышли на периметр центральной площади. Обогнув всю ее, остановились у столба, на котором висел позеленевший от времени медный колокол. Звента с силой ударила по нему медным пестиком, и густой вибрирующий звук потек над селением. Она еще несколько раз стукнула в медный бок и Приход ощутил, как с каждым новым ударом волны вибрации проходят сквозь него. Они перетряхивали тело изнутри… Ему казалось, что вместе с вибрирующим звуком меди, дрожит каждая клеточка.

Потом Звента медленно прошла среди мужчин до Прихода. Она остановилась перед ним, взяла за руку и громко крикнула:

– Родичи! Вот он, Приход! Тот, кто покажет нам Силу и поможет понять ее! Ведомо мне, что он помирит нас с князем и …– она оборвала крик. Потом снова крикнула:

– Примем его. Он наш, он спас меня …

Принятый родом

С того дня дела пошли на поправку. Звента поселилась на краю деревни в маленьком домишке, сложенном из толстых сосновых бревен. Каждое утро на зорьке она уходила в лес и возвращалась, когда весь род занимался обыденными делами. Занятия были однообразные, но это никого не тяготило. Родичи шли по своим делам с радостью. Приход тоже переживал тихое счастье. Оказывается, можно вот так спокойно и счастливо жить в обыденности, наслаждаясь простым трудом, и чистыми отношениями, радуясь тому, что лес вокруг тебя живой и понимает людей, а люди понимают его. Сергей, время от времени поднимавший голову в Приходе, вдруг осознал, что истинное состояние мира – это счастье, живущее в колыхании травинки и журчании воды, в первом крике утренней птицы и нежном шелесте листвы. Он особенно остро переживал счастье гармонии отношений между людьми и природой, которая в его мире была, похоже, утеряна безвозвратно…

И оказалось, что счастье это можно переживать каждодневно, постоянно и не испытывать пресыщения. Оно каждую секунду иное, нежели раньше, не приедается, не давит однообразием. И Приход, подчиняясь мысленному желанию Сергея, часами бродил по кущам и полянам, забирался в лесные чащи и валялся на солнечных лужайках… Со стороны посмотреть, так просто бездельничал парень, а на деле, происходило в его душе что-то огромное, колоссальная работа вершилась в сердце Прихода-Сергея, и он с каждым днем становился чуточку другим. Он начинал чувствовать землю и лес, небо и облака, воздух и ветер, как живых существ, как своих помощников и товарищей в жизни. Вспомнились давно прочитанные слова из какого-то священного текста: «…И тогда камни придорожные будут служить вам…» (“Апокрифы древних христиан” “Евангелие от Фомы"). Он не связывал их с конкретным автором. Он понял, что служение неживой природы человеку в том, что человек становится органичной частью мира и точно знает, где когда и какую службу могут сослужить ему любые камешки и вехи…

Никто в роду не заставлял его работать, никто не попрекал бездельем. Смотрели доброжелательно и ласково, словно спрашивая: что тебе, Приход? Нужна наша помощь – мы готовы!

Это-то и тяготило. Молодой, здоровый мужик, мог многое делать, но не знал за что взяться. И никто ему не указывал, не заставлял и даже не предлагал работу. Хочешь ходить – ходи… Род сильный и крепкий – прокормит одного… Унылые мысли посещали Прихода во время прогулок по окрестным лесам. И это внутреннее уныние становилось для него тем более невыносимым, что Звента, казалось, вообще забыла о его существовании, а остальные родичи были заняты своими делами и не обращали особого внимания на него. Правда, время от времени он чувствовал пристальное внимание к себе. Кто-то неотрывно наблюдал за ним, но кто и для чего -он не знал. Как и все члены рода он был открыт для всех, и любой родич мог узнать что пожелает… Однако это чувство доброжелательного, но пристального внимания оставалось и начинало беспокоить Прихода. Его словно бы держали на незримом поводке. Где бы ни находился – всегда был под приглядом…

Однажды, во время прогулки по лесу, Приход оказался свидетелем необычного… С точки зрения Сергея, все, что он увидел, выходило за рамки моральных и психологических норм его времени. А вот для Прихода это было естественно и просто, как и все другие проявления человеческой жизнедеятельности. И Сергей       понял, что через Прихода перед ним открывают одну за другой страницы большой книги жизни пращуров, из которой можно бесконечно черпать мудрость и, преломляя ее через свое понимание, проецировать на современность.

А случилось вот что: он шел по обочине небольшой поляны и вдруг услышал стоны. Приход насторожился, подумал: может послышалось. Но нет, стон повторился и был он мучительно сладостным, а не страдающим… Приход осторожно пошел сквозь кусты на звуки и когда раздвинул ветви, увидел, как на плотном травяном ковре трепещут в страстном слиянии парень и девушка. Одежды они разбросали вокруг и сейчас, забыв обо всем на свете, отдавались друг другу с такой неизбывной страстью, что сила их эмоций разливалась вокруг, подобно клокочущему морю…

Первая реакция Сергея – это жадный, скользкий интерес… Но Приход уже научился подавлять физиологические вспышки своего внутреннего брата. Он давно усвоил, что в племени царят другие, гораздо более откровенные и в то же время чистые и нравственные отношения между мужчинами и женщинами. В них не было недоговоренности и пакостного любопытства, не было скользких намеков… Если люди любили друг друга, то это почиталось за счастье и не скрывалось от других. И половой интерес был избирательным. Желание и возбуждение возникали по отношению к человеку, которому хочешь доставить радость и счастье. Не было в роду привычной для времени Сергея реакции мужчины на женщину: дотянуться, одолеть и обладать ею…

Но то, что увидел сейчас Приход и вместе с ним Сергей, просто потрясло его. Он хотел было как-то вмешаться, предупредить молодых об опасности, о том, что они забылись и могут стать добычей зверей… И только собрался он шагнуть из кустов на поляну, как ощутил, что руки и ноги не слушаются его. Это было похоже на пелены большой лесной силы, которой его связал Святобор в первый день знакомства. Приход оглянулся и увидел, что в нескольких шагах от него стоят охотники. Один молча прижал палец к губам и глазами показал Приходу: «Молчи!».

Поначалу ему показалось, что охотники просто наблюдают за эротическим зрелищем, но тут же он ощутил волну силы, струящуюся от них к молодым. Приход ослабил внутренний контроль и настроился на эту волну. То, что он почувствовал, потрясло Сергея. Охотники стояли невидимые за стеной кустов и, собрав воедино свои силы, генерировали мощный поток энергии, направленный на пару. Охотники помогали молодым, старались сделать так, чтобы пара на поляне получила как можно больше силы, и чтобы любовное единение их было переполнено счастьем и наслаждением. А еще все охотники молились за этих двоих… Они просили богов дать им силу и крепость, чтобы зачатый в любви плод потом родился здоровым и крепким, и вырос сильным воином или красивой женщиной… Парень с девушкой сейчас соединяли в себе не только свои личные возможности, но и часть общей силы племени. От охотников к молодым исходило невидимое поручение рода: зачать, выносить и родить здоровое, сильное потомство…, и оно заключало в себе силу общего поля племени, его надежду и радость…

На поляне раздался хриплый стон страстного счастья, потом бурное дыхание стало затихать, и молодые замерли в объятиях друг друга. Охотники и Приход бесшумно растворились в зелени леса и отправились каждый восвояси. Они не обсуждали виденного, но шли удовлетворенные: они исполнили то, что должны были исполнить. В будущем ребенке, зачатом сегодня, будет частичка их силы, а значит и силы всего рода.

Ящерка на угольях

В деревню Приход вернулся после полудня. На околице ребятишки играли с ручным медвежонком. Над крышами плавал сизоватый дымок, да где-то горланил петух. Хотя деревня казалась пустой и необитаемой, но Приход чувствовал напряжение жизни во всем. Под видимым глазу безлюдьем, кипела скрытая жизнь. Женщины готовились встречать мужчин с охоты и с пашни. Старики сидели с мальцами, занимались посильными домашними делами… А на площади перед капищем происходило что-то важное. Приход понял это, едва шагнул за околицу. Он услышал зов: старики, звали его к себе…

На площади ведуны слушали седого длинноволосого. Он говорил:

– Я слушал лес… Он поведал мне, что от князя к нам снова гонец скачет… Князевы ведуны дорогу сюда не знают, а гонца послали на так, чтобы по лесу поплутал, авось наткнется… Этот гонец едет, чтобы передать нам слово франка Тициуса. Тот хочет встречи со Звентой и со стариками. Станет о своем боге рассказывать… Вот и решить нам надобно: привечать будем гонца, али морок на него напустим, да к лешим в болото отправим, пусть его покружат…

Звента стояла чуть в сторонке, опустив голову. У Прихода мучительно сладко заныло сердце: ох и хороша же была она сейчас… Настолько свежа, чиста и притягательна, что он едва удержал себя от желания подойти, приклонить ее голову к своему плечу, обхватить рукой стан и прижать гибкое, сильное тело к себе… Звента, похоже, почувствовала этот порыв, подобралась, стала строже, прозрачно-голубые глаза полыхнули холодным пламенем. Старики обернулись к ней

– Что скажешь, Звента? Мы свое отжили, тебе племя водить, тебе и решать… Будем гонца встречать, али уведем от роду подальше?

– Встретим! Только не здесь… Сюда ему незачем соваться. Князевы ведуны сей заповедный лес не знают, пусть остается неведомым… А мы встретим гонца на дальней луговине. Пусть думает, что мы вместе с зубрами живем… Там и поговорим, пусть Тициус следом за ним приходит на луговину, мы его там же послушаем.

Приход почувствовал, как со стороны капища повеяло ветерком. Он оглянулся на деревянных идолов, и на мгновение ему показалось, что их бесстрастные лица потеплели…

Встречать князева гонца отправились небольшим отрядом. Звента, двое стариков, Святобор, Приход, с десяток воинов. Снова построились в “поход” и стремительным маршем побежали к дальней луговине. А путь был неблизкий – верст тридцать надо было отмахать по лесам и чащобам. Даже для опытных охотников такой переход был трудным. Однако, прошли все расстояние на удивление быстро и добрались до луговины еще засветло. Звента со стариками осталась на опушке березовой рощицы, что белела возле входа, запертого двумя зелеными от лишайников и времени валунами. А воины растворились в высокой траве. Приход пошел вместе с ними, но почти сразу потерял из виду. Они словно сгинули в зеленом травяном море. Трава волнами перекатывалась под ветром, а людей не было видно. Он чувствовал, что воины где-то рядом, но разглядеть не мог. Они заняли выгодные позиции, чтобы в случае вероломства княжих слуг, избавить Звенту и стариков от неожиданной опасности…

Время шло, деревья затихли, птицы перестали петь, пришел закатный час, когда все в лесу замирает: дневные обитатели уже успокоились, а ночные еще не вышли на охоту… Старики собрали хворост и разложили костер под березками. Небольшое пламя почти без дыма из-за высоких трав и не видно было. Они сварили какое-то снадобье из трав, и теперь черпали ковшом густое, пахнущее сеном питье. Приход с удовольствием выпил и почувствовал, как вместе с горячим напитком по телу разливается свежесть, притомленные ноги будто получили новый заряд силы, спина разогнулась, усталость исчезла. Следом за ним к ковшу приложились все. Воины один за другим выныривали из зелени кустов и трав, пили свою порцию и вновь исчезали в вечерних сумерках.