«Четыре Сезона»

Она выходила из кофейни в холодный апрельский вечер. Ветер обжёг лицо, но она не поёжилась. Она взглянула на небо, где сквозь городскую дымку пробивались первые, самые яркие звёзды. Её прямая линия, её идеальный вектор, был безвозвратно сломан. Впереди была неизвестность, полная опасностей и лжи. Но она чувствовала, что сделала шаг, который был по-настоящему её. И это пугающее чувство было похоже на свободу.

Алёна. Глава 14. Архитектор.

Суббота Алёны прошло с лёгким волнением, которое приятно кружилось в груди, как бабочки перед чем-то новым. Не торопясь, она собралась: выбрала мягкий кремовый свитер, который обнимал её уютом, и удобные джинсы – ничего лишнего, просто чтобы чувствовать себя свободно. Лёгкий макияж – чуть тёмных теней, чтобы подчеркнуть глаза, и блеск на губах, – а потом капля цветочных духов, таких тонких, что они казались частью её дыхания.

Дверь кофейни открылась, и её окутал густой, словно бархатный, воздух, сотканный из ароматов свежемолотого кофе, горького шоколада и чего-то неуловимо сладкого, похожего на печёные яблоки с корицей. Тихий, обволакивающий гул голосов и низкий, бархатный рокот контрабаса из динамиков мгновенно укрыли её от уличной суеты. Михаил уже был там. Он сидел за их столиком у окна, склонившись над блокнотом, и в его сосредоточенности было что-то настоящее, основательное. Карандаш в его руке двигался уверенно, но мягко, а рядом валялись смятые салфетки – видно, он провёл тут уже какое-то время, ожидая её. Алёна на миг замерла, наблюдая за этим тихим, созидательным процессом.

Заметив Алёну, он поднял голову, улыбнулся – не просто вежливо, а так, будто её приход был для него маленьким праздником.

– Привет, – сказала она, снимая пальто и аккуратно вешая его на спинку стула. Её голос чуть дрогнул, но она быстро справилась с этим.

– Привет, – Михаил отложил карандаш и подал стул пригласив её сесть. – Рад, что ты всё-таки пришла. Честно, немного переживал, вдруг ты передумаешь после твоего "посмотрим".

Она кивнула, пытаясь улыбнуться в ответ, и её голос, когда она ответила, прозвучал с тончайшей вибрацией, которую выдавало лишь глубокое внутреннее волнение.

– Я же не отказалась. А ты что рисуешь?

Он повернул блокнот к ней. На листе проступали очертания того самого места, где они сейчас находились, но преображённого его фантазией: с широкими окнами до пола, книжными полками до потолка и маленькими, уютными столиками, укрытыми от всего мира.

– Вот, мечтаю о таком месте, – пояснил он, и в его голосе прозвучала та искренняя, мальчишеская нотка, которая так её обезоружила при первой встрече. – Где можно просто быть, пить кофе, говорить о чём угодно или просто смотреть в окно. Чтобы всё было спокойно и по-настоящему.

– Красиво, – сказала Алёна, разглядывая эскиз. Ей правда понравилось – она представила себя там, с книгой в руках или просто с чашкой чая, глядя на дождь за стеклом. – Я бы точно туда ходила. Может, даже с подругами.

– Тогда, если построю, ты будешь первой гостьей, – он слегка улыбнулся, но в его глазах было что-то серьёзное. – А подруг потом позови, устроим открытие.

Они сделали заказ: она снова выбрала чай – травяной, с мятным оттенком, который успокаивал её, – а он взял кофе, чёрный, без сахара, как будто это было его привычкой. Разговор завязался сам собой, будто они продолжили с того же места, где остановились в прошлый раз. Михаил начал рассказывать о своих студенческих годах, и его голос оживился, когда он вспомнил одну историю.

– Мы с друзьями как-то ночью забрались на крышу старого корпуса, – сказал он, откинувшись на спинку стула. – Это было в универе, нам всем по девятнадцать, кажется. Хотели встретить рассвет, прихватили пару бутылок дешёвого пива и старое одеяло. Сидели там, болтали, смеялись, пока звёзды не начали гаснуть. А потом нас чуть не поймал охранник – пришлось прятаться за вентиляционной трубой, как в каком-то шпионском фильме.

Алёна рассмеялась, представив, как они, молодые и беззаботные, сидят на краю крыши, болтая ногами в темноте.

– И как вам рассвет? – спросила она, подперев подбородок рукой и глядя на него с улыбкой.

– Красивый был, – кивнул Михаил. – Небо сначала порозовело, потом стало золотым. Мы тогда решили, что это был лучший момент в жизни. Ну, пока не придумали что-то ещё, конечно, – он подмигнул ей, и она снова засмеялась.

– А у тебя были такие безумные штуки? – спросил он, наклонившись чуть ближе, будто её ответ был ему правда интересен.

Алёна задумалась, закусив губу. Она не была любительницей авантюр, но одна история всё-таки всплыла в памяти.

– Ну, я однажды ночью уплыла на лодке далеко от берега, – начала она, и её голос стал тише, как будто она делилась чем-то сокровенным. – Это было в деревне у бабушки, летом. Мне захотелось посмотреть на звёзды без света фонарей, без деревьев – просто вода и небо. Взяла старую лодку, которая скрипела, как живая, и поплыла.

– И как ощущения? – Михаил смотрел на неё с таким интересом, что она невольно улыбнулась.

– Сначала страшно, – призналась она, глядя в чашку, где плавали травинки. – Вода чёрная, вокруг тишина, только весло шлёпает. А потом… как будто волшебство. Звёзды стали такие яркие, будто ближе, чем обычно. Я даже забыла, что боюсь, просто лежала и смотрела.

– Круто, – сказал он, и в его голосе было настоящее восхищение. – Я бы с удовольствием попробовал такое. Может, летом съездим куда-нибудь к воде? Найдём лодку, звёзды, всё как надо.

Алёна подняла на него взгляд, и её щёки чуть порозовели. Его слова повисли в воздухе, тёплые и заманчивые, и она не знала, что сказать.

– Может, – ответила она наконец, улыбнувшись шире. – Посмотрим, как сложится.

Разговор тёк дальше, и Алёна ловила себя на том, что ей нравится его слушать. Михаил был галантным, но без лишней вычурности – он подал ей стул, когда она садилась, но делал это так естественно, что это не выглядело наигранным. Он рассказал, как однажды проектировал маленькую библиотеку для районного центра – не грандиозный проект, но ему нравилось думать, что люди будут там читать, отдыхать.

– Я не зарабатываю кучу денег, – признался он, крутя чашку в руках. – Работаю на себя, беру заказы, какие нравятся. Хватает на жизнь, на кофе, на поездки иногда. Мне этого достаточно. Главное – чтобы дело душу грело.

– Это здорово, – сказала Алёна, глядя на него с лёгким удивлением. – Я вот пока не совсем разобралась, чего хочу. Преподавание нравится, дети смешные, но иногда кажется, что я могла бы… ну, больше что ли? Не знаю даже, как объяснить.

– Ты найдёшь, – сказал Михаил уверенно, глядя ей в глаза. – У тебя взгляд такой… живой. Кто ищет себя, тот всегда находит. Может, не сразу, но точно найдёт.

В груди затеплился огонёк. Ей нравилось, что он не давит, не учит её жить, а просто говорит так, будто верит в неё. Она кивнула, пряча улыбку, и сделала глоток чая.

– А какие у тебя планы на выходные? – спросила она, чтобы сменить тему.

– Да ничего особенного, – пожал он плечами. – Хочу доделать один эскиз, встретиться с заказчиком в понедельник. Может, прогуляюсь по парку, там сейчас листья распускаются красиво. А ты?

– Я думала с подругой встретиться, поболтать, – сказала Алёна. – А ещё, может, книгу начну читать, давно лежит одна, всё руки не доходят.

– Какую? – заинтересовался он.

– "Маленькие женщины", – ответила она, чуть смутившись. – Старая, но мне сказали, что там про жизнь, про семью. Хочу попробовать.

– Если понравится, расскажешь потом. А я, кстати, недавно перечитывал рассказы о Конане.

–– В детстве зачитывался. Мечтал быть не царём, а свободным человеком, который надеется только на свой меч и верность друзей. А теперь думаю – архитектура ведь тоже своего рода завоевание. Ты приходишь в хаос, в пустоту, и силой своей воли создаёшь из него порядок, строишь новый мир.

Алёна рассмеялась, представив его в меховой накидке и с огромным мечом наперевес.

– Может, тебе тогда не дом, а крепость спроектировать? – поддразнила она.

– О, это идея! – он улыбнулся, и его глаза блеснули. – Построю тебе неприступную крепость у реки. Будем править нашим маленьким королевством. Как тебе план?

Звучит… надёжно, – ответила она, чувствуя, как внутри становится теплее.

Когда они допили свои напитки, Михаил предложил прогуляться. Улицы были прохладными, но уютными, с лёгким ветром. Они шли рядом, иногда задевая друг друга плечами, и Алёна замечала, как тепло от этих случайных касаний растекается по телу.

– Ты часто думаешь о будущем? – спросил он вдруг, глядя на неё сбоку.

Она замялась, теребя рукав свитера.

– Ну, стараюсь жить сейчас, – сказала она. – Иногда строишь планы, а они рушатся, и потом сидишь, думаешь – зря надеялась. А ты?

– Я люблю представлять, что будет, – ответил он, глядя вперёд. – Но не слишком зацикливаюсь. Вот, думаю, может, летом поехать куда-нибудь к морю, пожить пару недель в палатке. Или домик снять у воды. Главное – чтобы рядом были люди, с которыми комфортно. Остальное само сложится.

– К морю – это здорово, – сказала Алёна, и её глаза загорелись. – Я давно хочу туда. Просто лежать на пляже, слушать волны. Может, даже научиться плавать нормально, а то я только на мелководье могу.

– Научу, если что, – улыбнулся Михаил. – У меня в детстве был рекорд – пять минут под водой продержался. Правда, потом чуть не утонул, но это уже детали.

Они оба рассмеялись.

Они дошли до небольшой площади, где играли уличные музыканты. Один из них, парень в потёртой куртке, выводил на скрипке мелодию – лёгкую, чуть грустную, но такую красивую, что она будто вплеталась в воздух. Михаил остановился, повернулся к Алёне и, не раздумывая, протянул ей руку.

– Потанцуем? – спросил он, и его глаза блеснули.

– Прямо здесь? – она удивилась, но в её голосе было больше смущения, чем отказа.

– А почему нет? – он улыбнулся шире, и это тепло в его взгляде растопило её сомнения.

Она вложила свою руку в его, и он мягко обнял её за талию. Они начали двигаться в такт музыке – не сложный танец, а просто шаги, их собственный ритм, рождённый здесь и сейчас. Алёна чувствовала, как её привычная скованность растворяется в этом простом, неуклюжем танце, в его тёплом дыхании у виска, в этом ритме и прикосновении.

Когда мелодия закончилась, они остановились, и Михаил посмотрел на неё сверху вниз, не отпуская её руку.

– В следующий раз придумаю что-то ещё, чтобы тебя удивить, – сказал он, с обещанием в голосе. – Может, пикник устроим? Или в кино сходим, если погода испортится.

– Посмотрим, – ответила она наконец, растягивая слова и склонив голову набок, точно пробуя их на вкус.

Михаил на мгновение замер, а потом рассмеялся – негромко, но так искренне, что несколько человек вокруг обернулись.

– Понял, – сказал он, всё ещё улыбаясь и качая головой. – Принимается.

Она ничего не ответила, лишь таинственно опустила глаза вниз. Ей нравилось это чувство – лёгкое, как кружево, плетение слов и намёков, эта игра, в которой не было проигравших. Вечер был наполнен вкусом, цветом и обещанием продолжения, которое хотелось предвкушать.

Алёна. Глава 15. Поездка к реке.

На следующий день тело Алёны хранило тепло вчерашней прогулки с Михаилом. Её мысли всё ещё кружились вокруг их прогулки, танца на площади, его тёплой улыбки и того, как легко ей было рядом с ним. Вчерашний вечер оставил в ней что-то светлое, как будто внутри зажёгся маленький фонарик, который разгонял её привычную неуверенность.

Она пошла на кухню, заварила чай – на этот раз с ромашкой, чтобы успокоить мысли, – и устроилась на диване с телефоном. Ей хотелось написать Михаилу, но она не знала, с чего начать. "Спасибо за вчера"? Слишком просто. "Ты классно танцуешь"? Слишком глупо. Она отложила телефон и решила пока не торопиться. Ей нравилось это чувство – лёгкое волнение, ожидание чего-то нового, – и она не хотела его спугнуть лишними словами.

День прошёл спокойно. Алёна позвонила Маше, и они договорились встретиться в парке. Она надела тёплую куртку, взяла шарф – тот самый, что Михаил нашёл в прошлый раз, – и вышла на улицу. Воздух был свежим, с нотками цветущих деревьев и она шла, наслаждаясь этим простым моментом.

Маша ждала её у скамейки с двумя стаканчиками горячего шоколада. Её тёмные волосы были собраны в небрежный пучок, а глаза блестели от любопытства.

– Ну, рассказывай, – сказала она, протягивая Алёне стаканчик. – Что за Михаил такой? Ты вчера так волновалась, когда про него говорила.

Алёна улыбнулась, принимая горячий шоколад, и села рядом.

– Он… хороший, – начала она, подбирая слова. – Не знаю, как объяснить. С ним легко. И он такой… внимательный, что ли. Мы вчера танцевали прямо на площади, представляешь?

– Серьёзно? – Маша округлила глаза. – Вот это романтика! И как он тебе?

– Нравится, – призналась Алёна, глядя на пар, поднимающийся от стаканчика. – Но я не знаю, что делать дальше. Я же не очень понимаю, чего хочу. А вдруг я всё испорчу?

– Да брось, – Маша махнула рукой. – Ты не испортишь. Просто будь собой. Если он нормальный, ему это и понравится. А если нет – то и не стоит тратить время.

Алёна кивнула, но внутри всё ещё крутились сомнения. Ей хотелось верить Маше, но она не была уверена, что "быть собой" – это достаточно. Она ведь и сама не до конца знала, кто она такая.

Они гуляли по парку, болтая о всяком: о работе Маши в рекламном агентстве, о том, как она мечтает уволиться и открыть свою кофейню, о новой книге, которую Алёна начала читать. "Маленькие женщины" лежали у неё дома на тумбочке, и она уже дочитала пару глав – ей нравилось, как героини искали себя, даже если это было не всегда легко.

– Знаешь, я иногда думаю, что могла бы тоже что-то своё сделать, – сказала Алёна, когда они остановились у пруда, где плавали утки. – Не просто учить французский, а… ну, не знаю, что-то большее.

– Например? – Маша посмотрела на неё с интересом.

– Может, курсы какие-нибудь открыть, – пожала плечами Алёна. – Или путешествовать начать, языки учить прямо в других странах. Но я не знаю, с чего начать. И страшно, вдруг не получится.

– А ты попробуй, – сказала Маша. – Хоть что-то маленькое. С Михаилом же начала встречаться, и ничего, мир не рухнул.

Алёна засмеялась, чувствуя, как её щёки теплеют.

– Мы не "встречаемся", – возразила она. – Просто… общаемся.

– Ну да, конечно, – Маша подмигнула. – Общаемся с танцами на площади.

Они ещё посидели у пруда, а потом разошлись – Маша поехала к родителям, а Алёна решила пройтись домой пешком. Ей нравилось это время в одиночестве, когда можно было просто думать. Она вспоминала слова Михаила про море, про палатку, про то, как он хочет научить её плавать. Это казалось таким далёким, почти нереальным, но в то же время манило.

Дома она взяла телефон и, наконец, решилась написать ему.

"Привет! Вчера было здорово. Ты правда классно танцуешь :)"

Ответ пришёл через пару минут.

"Привет! Рад, что тебе понравилось. Ты тоже ничего :) Какие планы на вечер?"

Алёна замерла, глядя на экран. Её сердце забилось чуть быстрее. Она не ожидала, что он спросит про вечер, и теперь не знала, что ответить. Просто сидеть дома? Сказать, что занята? Она покусала губу и напечатала:

"Пока никаких. А у тебя?"

"Думал прогуляться, если погода не испортится. Может, вместе? Могу заехать за тобой."

Она улыбнулась, чувствуя, как внутри становится теплее. Ей нравилось, что он не давит, но предлагает – мягко, ненавязчиво.

"Давай. Во сколько?"

"Через час подойдёт?"

"Да, нормально."

Она отложила телефон и посмотрела на себя в зеркало. Её глаза блестели, и она вдруг поняла, что ей нравится это чувство – неуверенность, смешанная с предвкушением. Через час она уже стояла у подъезда, накинув куртку и тот же шарф. Михаил подъехал на стареньком синем седане, который выглядел так, будто повидал немало дорог.

– Привет, – сказал он, выходя из машины и открывая ей дверцу. – Готова к ещё одному приключению?

– А куда едем? – спросила она, садясь.

– Пока не решил, – он улыбнулся. – Может, к реке? Там красиво вечером, и народу почти нет.

– Класс, давай, – кивнула она.

Они поехали, и в машине заиграла тихая музыка – что-то спокойное, с гитарой. Михаил рассказывал, как однажды ездил с друзьями на рыбалку, но вместо рыбы поймал только старую кроссовку.

– Мы потом смеялись, что это был трофей года, – сказал он, и его глаза весело блеснули. – Даже сфоткали её на память.

Алёна хихикнула, представляя эту сцену.

– А я в детстве пыталась ловить рыбу с бабушкой, – поделилась она. – Но у меня ничего не вышло, я только удочку в воду уронила.

– Значит, надо повторить, – сказал он. – Устроим рыбалку, только удочку привяжу, чтобы не утонула.

Они оба рассмеялись, и эта лёгкость, родившаяся из обмена простыми, чуть нелепыми воспоминаниями, окончательно растопила лёд. Машина свернула с освещённой трассы на узкую дорогу, и вскоре они остановились на пустынном берегу, где лунный свет серебрил тёмную гладь воды.

Они вышли из машины, и тишина показалась Алёне почти осязаемой. Здесь, вдали от городских огней, воздух пах речной водой и влажным мхом, а единственными звуками были тихий плеск воды о берег да шелест камышей на ветру. Лунная дорожка дрожала на тёмной воде, уходя куда-то в бесконечность. Алёна почувствовала, как спадает напряжение, которое она носила в себе весь день, словно город со всеми его тревогами остался где-то далеко позади.

Они пошли вдоль кромки воды, их ботинки тихо шуршали по прибрежному песку. Михаил молчал, но это молчание не было гнетущим. Напротив, оно было полным, общим, как будто слова были не нужны. Он остановился, наклонился и подобрал плоский, гладкий камешек, взвесил его на ладони.

– В детстве мы с отцом устраивали целые чемпионаты, – сказал он, глядя на реку. – Кто больше "блинчиков" пустит.

Он присел, размахнулся и с едва уловимым щелчком запустил камень над водой. Тот, словно живой, подпрыгнул четыре раза, оставляя за собой расходящиеся серебряные круги, и лишь потом бесшумно ушёл под воду.

– Ух ты, – выдохнула Алёна, её восхищение было искренним, почти детским. – Научишь?

Он улыбнулся и протянул ей другой камень, найденный у её ног.

– Конечно. Главное – угол правильный держать и кисть в последний момент развернуть. Вот так.

Он мягко взял её ладонь, в которой лежал камень, и его пальцы, тёплые и сильные, накрыли её холодные. Он встал чуть позади неё, направляя её движение. Алёна почувствовала, как по спине пробежали мурашки от его близости, от его спокойного дыхания у её плеча. Её камень не подпрыгнул, а лишь неуклюже плюхнулся в воду, и она смущённо рассмеялась.

– Ну, начало есть, – подбодрил он, не отпуская её руки. – Ещё пара попыток, и будешь чемпионкой.

Они провели у реки больше часа, пуская камни и болтая о мелочах, которые в этой ночной тишине казались важными. Он рассказал, как мечтает однажды поехать в Италию, побродить по улочкам старых городов, посмотреть на здания, которые хранят в себе века.

– Мне нравится думать, что у каждой стены, у каждого камня есть своя история, – говорил он, глядя на луну. – Они видели больше, чем мы можем себе представить.

– А я бы хотела выучить ещё один язык, – призналась Алёна, глядя на отражение звёзд в воде. – Может, итальянский или испанский. Мне кажется, каждый новый язык – это как ещё одна жизнь, которую ты можешь прожить.

Его взгляд на мгновение стал серьёзным, внимательным.

– Я верю, что у тебя получится, – сказал он просто, но в его голосе была такая непоколебимая уверенность, что Алёна почувствовала, как внутри что-то откликнулось благодарным теплом. Никто давно не говорил ей таких слов.

Когда ночная прохлада стала ощутимее, и лёгкий туман начал подниматься от воды, они вернулись к машине. Михаил завёл двигатель, и салон наполнился тихим рокотом и мягким теплом от печки. Дорога назад прошла почти в полном молчании. Но теперь оно было другим – не неловким, а уютным, наполненным отголосками их разговора и общим впечатлением от проведённого вместе вечера. Алёна смотрела на пролетавшие мимо фонари, и её мысли были спокойны, как речная вода, которую они только что оставили позади.

Он остановил машину у её подъезда, но не спешил прощаться. Повернувшись к ней, он посмотрел ей в глаза, и в его взгляде уже не было той игривости, что в начале вечера.

– Спасибо за сегодня, Алёна, – сказал он тихо. – Мне было очень… по-настоящему.

Его слова, простые и искренние, тронули её до глубины души.

– И тебе спасибо, – ответила она, её голос был мягче, чем обычно.

Он помолчал секунду, словно подбирая слова, а потом с лёгкой, тёплой усмешкой спросил:

– Ну что, насчёт следующей субботы… Я всё ещё надеюсь, что тот пикник состоится? Твоё "посмотрим" не передумало?

Она повторила про себя его "Посмотрим", но впервые эта фраза была для неё не защитой, а маленьким, счастливым секретом, обещанием, которое хотелось дать в первую очередь себе. Она подняла на него взгляд, и, к своему собственному удивлению, сказала то, что действительно чувствовала:

– Я тоже на это надеюсь.

Его губы тронула понимающая улыбка. Он не стал добиваясь твёрдого "да". Ему было достаточно этого ответа, в котором было больше доверия, чем в любом согласии.

Дома, поднявшись в свою тихую квартиру, она ещё долго стояла у окна, глядя на пустую улицу. Вечер оставил после себя ощущение света и чистоты, как будто кто-то стёр пыль с её души.

Ника. Глава 16. Тень и эхо.

Смех Макса, всё ещё звучал в ушах Ники – тихий, тёплый, настоящий. Она шла по улице, но была там, на крыше, под звёздами, где холодный ветер пах свободой, а мир у ног казался картой неизведанных дорог. Воспоминание было таким живым, что она почти чувствовала тепло его плеча, почти видела отблеск огней в его глазах. Но гудок проехавшего мимо такси грубо вырвал её из этой дрёмы наяву. Город. Шумный, серый, требовательный. Ника встряхнула головой, отгоняя наваждение. Она плотнее закуталась в куртку и почти побежала, ныряя в спасительный, привычный хаос рабочего дня, который ждал её в кофейне за углом.

День начинался как обычно: запах свежемолотых зёрен, тихая музыка – джаз, мягкий, как дым, – и первые посетители, которые приходили за утренним кофе. Ника надела фартук, завязав его небрежным узлом, и принялась за работу, двигаясь на чистом автомате. Её руки помнили всё: вес питчера, температуру пара, правильный поворот кисти для узора на пенке. Она работала, а сама прислушивалась к привычному гулу кофейни. Звяканье ложек, шелест газет, обрывки чужих разговоров – всё это было лишь фоном для той тихой музыки, что всё ещё звучала у неё внутри. Она скользила взглядом по залу, и так же видела истории в деталях: трещинку на чашке, каплю молока на стойке, солнечный блик на чьём-то телефоне. Как женщина в углу теребит край салфетки, как парень у окна смотрит в телефон с лёгкой улыбкой. Множество различных, но почему-то красивых мелочей.

К вечеру кофейня наполнилась гулом голосов, но Ника оставалась в своём ритме, как река, что течёт, уже не обращая внимания на шум берегов. Она готовила очередной заказ – капучино с корицей, – когда дверь звякнула, и вошёл он. Мужчина в чёрном. Длинное пальто, поглощавшее свет, шляпа, скрывавшая лицо в абсолютном мраке. Он двигался медленно, но уверенно, как тень, что скользит по стене, не оставляя следов. Ника подняла взгляд, и её пальцы на секунду замерли на чашке. Она привыкла читать людей – их жесты, их взгляды, их молчание, – но этот был загадкой. Не как зеркало, а как бездна, где ничего не отражается.

Он сел за столик в углу, подальше от света, не снимая шляпы. Его лицо было слегка задумчивым, а глаза – зеленоватые, глубокие, как лесные озёра в сумерках. Они смотрели не просто на неё, а сквозь неё, и Ника почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она подошла к нему, держа блокнот, хотя обычно запоминала заказы без записей.

– Что будете? – спросила она, и её голос был ровным, но внутри что-то дрогнуло.

Он посмотрел на неё, и его губы слегка изогнулись – не улыбка, а намёк на неё.

– Чёрный кофе, – сказал он, и голос его был низким, глубоким, как эхо в пустом зале. – Без сахара, без лишнего. Просто суть.

Ника кивнула и ушла за стойку. Пока она готовила кофе, её взгляд то и дело возвращался к нему. Он сидел неподвижно, глядя в окно, но не на улицу – казалось, он смотрит сквозь неё, туда, где нет ни времени, ни пространства. Ей вдруг стало не по себе, как будто он видел не только её, но и то, что она прятала даже от себя.

Она принесла ему чашку, поставила на стол и задержалась на секунду дольше, чем нужно.