«Четыре Сезона»

Она глубоко вдохнула свежий воздух. Впереди было ещё много работы, но главное – она снова смогла отстоять себя. Это было важнее всего.

Вдалеке раздался звонкий смех, и Алиса машинально обернулась. У входа в отель стоял мужчина, который показался ей смутно знакомым. Она нахмурилась, но через секунду он сел в машину и исчез в потоке машин. Странное чувство, будто она видела его раньше, не покидало её. Но сейчас у неё были дела поважнее, чем гадать, кто это был.

Карина. Глава 8. Рисовать тишину.

Карина проснулась ближе к полудню, как всегда. В её квартире было тихо. Поднявшись с постели, она направилась на кухню. Достала из шкафчика любимый зелёный чай с жасмином, залила кипятком и вдохнула тонкий цветочный аромат. Чай был её ритуалом – маленьким островком спокойствия среди потока задач и встреч.

Её мир сузился до стен квартиры, ноутбука и редких выходов в город. И в этом было что-то комфортное.

Карина села за стол, смотрела, как поднимается пар от чашки, и вдруг поймала себя на размышлениях о том, насколько странно устроена жизнь. Люди суетятся, строят планы, ведут переговоры, стремятся к чему-то, но в конечном итоге всё сводится к простым вещам: утреннему чаю, тишине, возможности просто быть.

Она отхлебнула горячий напиток, задумалась. В последнее время её посещали мысли о смысле жизни, о том, зачем всё это. Казалось, будто бы она существовала в неком пространстве между прошлым и будущим, но сама по себе.

Её телефон загудел – напоминание о встрече. Вечером предстоял ужин с партнёром, с которым они работали уже несколько месяцев. Он был умён, обходителен, и ей нравилось с ним разговаривать. Но в последнее время она замечала, что в его голосе появилось что-то лишнее – оттенок, который выдавал личный интерес. Это её не радовало.

Карина не хотела снова проходить через этот цикл: приятное деловое общение, лёгкие намёки, затем неизбежное разочарование, когда она даст понять, что не заинтересована. Мужчины часто путали её вежливость с флиртом, и это утомляло. Она не искала отношений и не хотела объяснять очевидное. Она давно забыла, что такое романтика. Скорее, разучилась её чувствовать.

Она провела день за работой. Несколько онлайн-звонков, пара документов, немного аналитики. Не то чтобы её работа была трудной или загруженной, но порой она чувствовала себя оторванной от реальности. Мир существовал где-то там, за пределами её уютного кокона, а она словно смотрела на него через стекло.

Время приближалось к вечеру. Карина закрыла ноутбук, потянулась и пошла переодеваться. Она не слишком любила такие встречи – неформальные, но с лёгким налётом напряжения. Она выбрала закрытую блузку и брюки, собрала волосы в пучок, нанесла лёгкий макияж. Без лишнего старания, просто из уважения к ситуации.

Ресторан оказался приятным, уютным, с тёплым светом и приглушённой музыкой. Когда она вошла, партнёр уже ждал её за столиком. Он улыбнулся, жестом пригласил присесть.

– Рад, что ты согласилась, – сказал он, разливая вино по бокалам.

– Почему бы и нет? После долгого дня полезно сменить обстановку, – ответила Карина, взяв в руки бокал, но не делая глоток.

Разговор был лёгким. Они обсуждали проекты, тенденции рынка, делились мыслями о будущем бизнеса. Карине было интересно.

Но в какой-то момент она заметила перемену в тоне. Это всегда происходило одинаково. Чуть более тёплый взгляд, чуть меньше дистанции.

– Знаешь, мы с тобой отлично сработались, – партнёр посмотрел на неё чуть внимательнее. – Мне кажется, нам стоит чаще проводить время вне работы. В конце концов, почему нет?

Карина едва заметно улыбнулась, сделала глоток вина.

– Мне комфортно в деловом формате, – сказала она спокойно, но твёрдо.

Он чуть нахмурился, но кивнул.

– Конечно. Я просто предложил.

Конечно. Они всегда "просто предлагают".

Вечер прошёл без напряжения, но Карина всё равно ощущала внутреннюю усталость. Она снова столкнулась с тем, от чего пыталась уйти. Обычное человеческое общение всегда норовило превратиться во что-то большее.

Когда ужин подошёл к концу, он предложил вызвать ей такси, но она отказалась. Хотела пройтись.

На улице было прохладно. Она глубоко вдохнула, почувствовала, как в голове прояснилось. Её жизнь была такой, какой она её выстроила – независимой, чёткой, удобной. И всё же что-то в этом вечере оставило странный осадок.

Она шла по улице, вглядываясь в свет фонарей, и думала о том, что, возможно, уже слишком давно живёт в этой своей хрустальной сфере, отгораживаясь от лишних эмоций.

Её внимание привлекла небольшая кофейня с мягким светом и запахом свежеобжаренных зёрен. Но, едва она переступила порог, сквозь кофейную горечь уловила нечто иное – травяной, тёплый оттенок.

За стойкой стояла девушка с длинными рыжими волосами. Она взглянула на Карину чуть прищуренно, будто пытаясь что-то разглядеть.

– Вам нужен чай, – сказала она вместо приветствия.

Карина удивилась.

– Это кофейня.

– Верно.

Карина наклонила голову. Она не привыкла к такому подходу.

– Почему чай?

– Вам не хочется кофе. Вам нужно что-то другое.

Она молча поставила перед ней чашку. От напитка поднимался терпкий, чуть сладковатый пар с пряным оттенком.

– Что это?

– Попробуйте.

Карина осторожно сделала глоток. Вкус обволакивал – мягкий, но с характером.

– Интересно…

– Я называю его "Чай эмоций".

Карина посмотрела на неё с новым интересом. Девушка будто читала её.

– Вы всегда так определяете, что нужно людям?

– Иногда. – Рыжеволосая девушка пожала плечами. – Всё зависит от того, насколько человек открыт.

– Я не уверена, что хочу открываться.

– Может, тогда просто почувствовать? Без слов, без объяснений.

Карина задумалась, крутя чашку в руках. Она редко позволяла себе просто чувствовать. Всё всегда должно было быть под контролем.

– Ты рисуешь? – неожиданно спросила она, заметив тонкие чернильные линии на запястье девушки.

– Да. – Она улыбнулась. – Иногда мне проще выразить что-то через рисунки.

– Чем через слова?

– Иногда. А иногда словами можно скрыться, а линиями – показать то, чего словами не скажешь.

Карина провела пальцем по краю чашки, ловя в словах что-то знакомое.

– Ты считаешь, что люди часто прячутся за словами?

– Думаю, да. Иногда говорят больше, чем чувствуют. Иногда – меньше.

– А ты?

– Я рисую, – сказала рыжеволосая девушка, глядя куда-то мимо Карины, будто в её мыслях уже проступали первые штрихи.

Карина чуть наклонила голову, словно пытаясь уловить, что скрывается за этим простым ответом.

– И что ты рисуешь? – спросила она, не отводя глаз от тонких линий на запястье девушки. Они казались живыми, будто пульсировали под кожей.

– То, что вижу. То, что остаётся, когда слова заканчиваются. – Она слегка улыбнулась, но в её голосе не было ни тени легкомыслия. – Знаешь, как бывает, когда чувствуешь что-то, но не можешь это назвать? Вот это я и рисую.

– А если я не знаю, что чувствую? – Карина задала вопрос почти машинально, но тут же поняла, что он прозвучал громче, чем она хотела.

Девушка подняла взгляд, и её глаза, чуть прищуренные, словно в них отражался мягкий свет кофейни, встретились с глазами Карины.

– Тогда я бы нарисовала тишину. Не пустую, а такую, где что-то шепчет, но ты ещё не слышишь. – Она помолчала, а потом добавила: – У тебя ведь внутри сейчас что-то такое, да?

Карина замерла. Её пальцы, всё ещё сжимавшие тёплую чашку, дрогнули. Она не привыкла, чтобы кто-то так легко заглядывал в её мысли – или в то, что под ними.

– Может быть, – ответила она тихо. – Но я не уверена, хочу ли это услышать. Или увидеть.

Рыжеволосая слегка кивнула, будто этот ответ был ей знаком.

– Понимаю. Иногда лучше оставить это без формы. Без линий, без звуков. Просто дать ему быть. – Она провела пальцем по краю стойки, словно рисуя невидимую линию. – Но знаешь, что интересно? Даже когда ты прячешься от этого, оно всё равно проступает. В жестах, в том, как ты держишь чашку, в том, как молчишь.

Карина невольно посмотрела на свои руки. Пальцы действительно сжимали чашку чуть сильнее, чем нужно. Она медленно разжала их, словно отпуская что-то ещё, помимо физического напряжения.

– Ты думаешь, мы всегда выдаём себя? Даже когда не хотим?

– Думаю, да. – Девушка пожала плечами, но в её движении было что-то мягкое, почти успокаивающее. – Мы как холст. Можно закрасить верхний слой, но то, что под ним, всё равно просвечивает. Если присмотреться.

– А если я не хочу, чтобы присматривались? – Голос Карины стал чуть резче, но в нём мелькнула тень любопытства.

– Тогда не приходи сюда, – рыжеволосая усмехнулась, но без насмешки. – Это место само по себе как зеркало. Не я одна тут вижу.

Карина посмотрела вокруг. Мягкий свет, тёплые древесные тона, запах чая и кофе, смешанный с чем-то неуловимым. Она вдруг поняла, что это место действительно будто дышит – не навязчиво, но настойчиво, словно приглашая заглянуть глубже.

– Ты веришь, что всё вокруг говорит с нами? – спросила она, возвращая взгляд к девушке.

– Не всё. Но то, что важно – да. Вопрос в том, готовы ли мы слушать. – Рыжеволосая наклонилась чуть ближе, её голос стал тише. – Ты ведь услышала что-то, когда вошла сюда, правда? Не только запах кофе.

Карина задумалась. Травяной оттенок, который она уловила, всё ещё витал где-то на краю её восприятия. Она кивнула, почти неосознанно.

– Может, это и был твой чай, – сказала девушка, выпрямляясь. – А может, что-то большее. Но я не буду рисовать это для тебя. Решай сама, хочешь ли ты это увидеть.

Карина сделала ещё один глоток из чашки. Вкус всё ещё был с ней – мягкий, но настойчивый, как этот разговор. Она не ответила. Пока не ответила. Но в её молчании уже проступало что-то, чему ещё не было имени.

Карина поймала себя на том, что ей не хочется уходить.

Но всё же ушла.

На улице она заметила, что мир вокруг стал чуть более живым.

Карина. Глава 9. Кофе.

На следующий день, Карина проснулась раньше обычного, хотя утро ещё не спешило заявить о себе в полной мере. В комнате царил полумрак, и лишь тонкие лучи света пробивались сквозь плотные шторы, словно робкие гости, не решающиеся войти. Она лежала, не двигаясь, прислушиваясь к себе, к тому, что шевелилось внутри. Вчерашний вечер оставил в ней странное эхо – неясное, но цепкое, как аромат, который не можешь забыть.

Её мысли вернулись к кофейне: мягкий свет, запах свежих зёрен, травяной оттенок чая и рыжеволосая девушка, чьи слова и взгляд будто проникали под кожу. Это было непривычно. Карина всегда держала мир на расстоянии – всё вокруг неё было чётким, упорядоченным, подчинённым логике. Но вчера что-то дрогнуло, как будто кто-то провёл пальцем по струнам, давно молчавшим.

Она поднялась, набросила халат и босиком прошлёпала на кухню. На автомате заварила свой обычный зелёный чай с жасмином, но, сделав первый глоток, замерла. Вкус, который раньше успокаивал её, сегодня казался плоским, выцветшим. Её память тут же подсунула тот другой чай – пряный, глубокий, сотканный из тонких нитей ощущений, которые она не могла назвать. Она поставила чашку на стол и задумалась.

После завтрака Карина открыла ноутбук, привычно проверила почту. Рабочие письма, цепочки переписок, всё лежало на своих местах, как книги на полке. Она знала, что день будет таким же, как всегда: звонки, встречи, бесконечный ритм дел. Но внутри что-то сопротивлялось, не хотело вливаться в эту знакомую колею. Её мысли снова и снова возвращались к вчерашнему разговору.

"Может, тогда просто почувствовать? Без слов, без объяснений".

Эти слова застряли в голове. Когда она в последний раз позволяла себе просто чувствовать? Без анализа, без необходимости всё разложить по полочкам, без контроля? Карина нахмурилась, пытаясь вспомнить, но память молчала.

Она отодвинула ноутбук. Вечером у неё была встреча, но сейчас ей не хотелось погружаться в дела. Подойдя к окну, она посмотрела на улицу: город шумел, машины гудели, люди спешили куда-то, поглощённые своими заботами. А ей вдруг захотелось вернуться в ту кофейню. Без причины, без плана – просто пойти, повинуясь этому странному порыву.

Карина быстро собралась, накинула лёгкое пальто и вышла. Весенний воздух был свежим, небо затянуто тонкими облаками, которые пропускали мягкий свет. Город жил своей жизнью, но она шла, будто отгороженная от этой суеты невидимой стеной. Её шаги были лёгкими, почти бесшумными.

Перед дверью кофейни она на секунду остановилась. Её рука замерла на ручке. Что она вообще здесь делает? Это было нелогично, почти глупо. Она не знала ту девушку, у неё не было повода сюда возвращаться. Но что-то тянуло её вперёд, как магнит. Карина толкнула дверь.

Запах кофе окутал её, но теперь к нему примешивались травяные нотки, лёгкие и тёплые. За стойкой стояла та же рыжеволосая девушка. Она подняла взгляд и едва заметно улыбнулась, как будто ждала её.

– Сегодня снова чай? – спросила она, и в её голосе не было спешки, только спокойная уверенность.

Карина посмотрела на неё, чуть прищурившись, будто пытаясь разгадать, что скрывается за этой улыбкой.

– А если кофе? – ответила она, бросив вызов, сама не зная зачем.

Рыжеволосая наклонила голову, изучая её, как художник, который прикидывает, с чего начать картину.

– Значит, ты хочешь посмотреть, что будет, если выйти за рамки привычного.

Карина слегка опешила, но быстро взяла себя в руки.

– Ты всегда так говоришь с людьми?

– Не всегда. Только когда чувствую, что они готовы услышать, – девушка пожала плечами и повернулась к кофемашине. Её движения были плавными, точными, как танец, в котором каждый шаг выверен.

Карина села за стойку, наблюдая за ней. Ей вдруг захотелось спросить что-то ещё, нарушить эту тишину, которая казалась слишком неловкой.

– Ты ведь рисуешь? – сказала она, вспоминая вчерашний разговор.

– Иногда. Когда слова не могут справиться, – ответила рыжеволосая, не оборачиваясь.

– И что ты рисуешь?

– Ты вчера уже спрашивала. То, что прячется за взглядом, за молчанием, за тем, как человек держит чашку, – она наконец посмотрела на Карину, и в её глазах мелькнула искра. – Вчера я бы нарисовала тебя как тень на воде – спокойную, но с рябью, которую ты сама не замечаешь.

Карина чуть улыбнулась, хотя внутри что-то дрогнуло.

– А сегодня?

Девушка поставила перед ней чашку с кофе. Аромат был насыщенным, с лёгкой горчинкой и намёком на карамель.

– Сегодня я ещё не решила. Попробуй сначала, – сказала она, кивнув на чашку.

Карина сделала глоток, закрыв глаза. Вкус был глубоким, обволакивающим, совсем не похожим на её привычный чай. Она задержала дыхание, позволяя себе просто насладиться этим моментом, не анализируя его.

– Ну как? – голос рыжеволосой вернул её в реальность.

Карина открыла глаза. Девушка смотрела на неё с лёгким любопытством, как будто ждала не ответа, а чего-то большего.

– Это… не то, к чему я привыкла, – призналась она.

– Иногда стоит пробовать новое. Оно будит то, что спит внутри, – рыжеволосая опёрлась локтями о стойку, глядя на Карину внимательнее. – Знаешь, я однажды встретила старика в парке. Он сидел на скамейке, кормил голубей. Я спросила, почему он каждый день туда приходит. А он ответил: "Потому что здесь я слышу тишину". Я тогда нарисовала его – не лицо, а эту тишину. Она была живой, как ветер.

Карина задумалась, крутя чашку в руках.

– Ты видишь людей так ясно?

– Не всегда. Только когда они сами этого хотят. Или когда не замечают, что открываются, – девушка слегка улыбнулась. – А ты что видишь?

Карина замерла, не ожидая вопроса. Она посмотрела на неё, потом на чашку, на свои руки.

– Ничего, – сказала она тихо, почти машинально.

Рыжеволосая покачала головой, и в её движении было что-то мягкое, но настойчивое.

– Ничего не бывает. Смотри внимательнее. Ты видишь больше, чем можешь понять.

Карина подняла взгляд, и на секунду ей показалось, что глаза девушки – как зеркало, в котором отражается не только она сама, но и что-то глубже. Она попыталась возразить, но слова застряли.

– Например? – спросила она вместо этого.

– Например, тень, – ответила рыжеволосая. – Она идёт за тобой, но ты не смотришь на неё. А в ней – всё, что ты прячешь. Вчера ты пришла сюда не за чаем. Ты пришла за чем-то, чего ещё не назвала.

Карина молчала, но внутри её что-то шевельнулось. Она вспомнила, как в детстве любила сидеть у реки, бросать камешки и смотреть, как круги расходятся по воде. Тогда она не думала о смысле – просто была. Когда это исчезло?

– Ты говоришь так, будто знаешь меня, – сказала она наконец.

– Я не знаю тебя. Я вижу, – девушка пожала плечами. – Как ветер видит листья. Он не спрашивает их имён, но знает, как они дрожат.

Они замолчали, но тишина между ними была живой, наполненной чем-то большим, чем слова. Карина допила кофе, чувствуя, как его тепло растекается внутри. Она задержалась в кофейне дольше, чем планировала, наблюдая за людьми, за тем, как рыжеволосая готовит напитки, как свет играет на её волосах.

Когда она вышла на улицу, город снова показался ей чуть ярче – не кричащим, а живым, как лес после дождя. Внутри что-то сдвинулось, едва заметно, но ощутимо. И Карина поняла, что вернётся сюда снова. Не за ответами, а за этим странным чувством, которое она пока не могла назвать.

Ника. Глава 10. Невыносимый.

После ухода девушки в бордовом пальто кофейня будто выдохнула, но в воздухе всё ещё витало что-то неуловимое – след её присутствия, её вопросов, её молчания. Ника осталась за стойкой, протирая чашки, хотя они уже блестели, как зеркала. Её движения были механическими, но мысли блуждали где-то далеко. Та девушка оставила после себя лёгкую рябь, как камень, брошенный в воду, и Ника чувствовала эту рябь внутри себя. Она не привыкла к людям, которые возвращаются так быстро, будто их что-то тянет обратно. Обычно посетители приходили и уходили, но Карина была другой – её тень осталась, и Ника не могла понять, почему это её задевает.

Она бросила взгляд на свои руки – тонкие чернильные линии на запястье, наброски, которые она рисовала вчера ночью, когда не могла уснуть. Это был не портрет той девушки, а что-то абстрактное: линии, перетекающие друг в друга, как её мысли, как её голос. Ника покачала головой, отгоняя эти образы, и включила кофемашину, просто чтобы занять себя звуком. День тянулся медленно, посетители приходили и уходили, но она всё время ловила себя на том, что думает о Максе. Вчера она ждала его, но он так и не пришел. Она уже начала придумывать причины, по которым он не пришел. О его обещании принести новую песню. О том, какой он вообще человек. Он был странным – немного упрямым, но не так, чтобы это напрягало. У него была эта лёгкая улыбка, как будто он видит больше, чем говорит, и это одновременно интриговало и настораживало её.

Ника мельком глянула на часы – до закрытия оставалось меньше часа. Она уже начала прикидывать, как будет убирать зал, когда дверь звякнула, и вошёл он. Макс. Его волосы были слегка растрёпаны ветром, а в глазах горел тот же озорной свет, что и в прошлый раз.

– О! Какие люди! ты обещал вчера прийти, – Ника усмехнулась, ставя перед ним чашку капучино, хотя он ещё ничего не заказал. Она уже знала его вкус. – Снова за огнём пришёл?

– Вчера я не смог, были причины, а сегодня я с песней, – ответил Макс, снимая гитару с плеча. Он улыбнулся той самой улыбкой, от которой у неё внутри что-то шевельнулось, но она тут же отвернулась, делая вид, что проверяет кофейные зёрна.

Макс устроился за столиком у окна, небрежно перекинув ногу на ногу, и начал перебирать струны. В кофейне было тихо – посетители сидели в разных углах, погружённые в свои разговоры. Никто не возражал против музыки, наоборот, несколько голов повернулись к нему, а одна женщина даже отложила телефон, чтобы послушать. Мелодия полилась мягко, но с какой-то внутренней силой – уличная, живая, с лёгкой дерзостью и теплом, как костёр в ночи.

Он запел, и голос его был низким, чуть хрипловатым, но чистым:

Песня была про огненную девушку, которая рисует. Про волосы как пламя, про то, как она летит.

Ника застыла за стойкой, держа в руках полотенце. Она не хотела показывать, что слушает, но мелодия цепляла, а слова будто рисовали её саму – не внешность, а что-то глубже, что она обычно прятала. Когда Макс закончил, в кофейне повисла тишина, мягкая, как дым. Потом кто-то в углу тихо хлопнул, и женщина с телефоном кивнула ему, словно благодаря.

Ника покачала головой, скрывая улыбку, которая всё-таки пробилась на её лицо.

– Ну, ты льстец.– бросила она, скрестив руки на груди.

– Я? – Макс поднял брови, притворяясь удивлённым. – Я просто пою то, что вижу. Это не лесть, это правда.

– И что же ты видишь? – спросила она, не удержавшись. Её голос был лёгким, но в нём мелькнула тень вызова.

Он посмотрел на неё – долго, внимательно, так, что её пальцы невольно дрогнули, сжав полотенце чуть сильнее.

– Ты правда не знаешь? – ответил он тихо, и в его тоне не было игры, только что-то настоящее, как будто он видел её насквозь.

Ника почувствовала, как сердце пропустило удар. Она резко развернулась и пошла за стойку, делая вид, что ей срочно нужно протереть кофемашину. Её щёки слегка горели, и она злилась на себя за это. Макс тем временем отложил гитару и сделал глоток капучино, наблюдая за ней уголком глаза.

– Ты всегда так убегаешь, когда кто-то попадает в точку? – спросил он, и в его голосе снова появилась та лёгкая насмешка, которая её одновременно бесила и забавляла.

– Я не убегаю, – огрызнулась она, не оборачиваясь. – Просто у меня работа.

– Ага, работа, – Макс усмехнулся. – Протирать чистую стойку – это явно дело жизни.

Ника фыркнула, но всё-таки повернулась к нему, уперев руки в бёдра.

– А ты всегда такой самоуверенный? Песни поёшь, умничаешь, будто всё про всех знаешь?

– Не про всех, – он пожал плечами, глядя ей в глаза. – Только про тех, кто меня цепляет. А ты цепляешь. И не делай вид, что не заметила.

Она закатила глаза, но уголки её губ предательски дрогнули.

– Ты невыносимый, знаешь?

– Слышал, – Макс улыбнулся шире. – Но ты же не выгоняешь меня, значит, терпимо.

Ника покачала головой и вернулась к своим делам, но теперь уже не могла игнорировать его присутствие. Он остался сидеть у окна, время от времени перебирая струны, напевая что-то под нос. Посетители постепенно расходились, и кофейня пустела. За полчаса до закрытия Макс снова подошёл к стойке, держа пустую чашку.

– Ещё один? – спросила Ника, кивнув на чашку.

– Нет, хватит, – он покачал головой. – Просто хотел сказать, что песня – это не просто так. Я обещал, и вот она. Что скажешь?

Она посмотрела на него, и на секунду её обычная ирония уступила место чему-то мягкому.

– Скажу, что ты умеешь удивлять, – призналась она. – Она… настоящая. Не знаю, как ты это делаешь, но она звучит так, будто ты правда видишь больше, чем я показываю.

– Может, и вижу, – Макс наклонился чуть ближе, понизив голос. – А может, просто хочу разглядеть. Ты ведь не из тех, кто сразу всё открывает, да?

– А ты из тех, кто лезет туда, куда не зовут? – парировала она, но в её тоне уже не было резкости.

– Только если там есть что-то стоящее, – он улыбнулся, и в его глазах мелькнула искра, которая заставила её замолчать.

До закрытия оставалось минут пятнадцать. Ника начала убирать зал, а Макс, вместо того чтобы уйти, взял тряпку и принялся помогать ей протирать столы. Она бросила на него удивлённый взгляд.

– Это ещё что?

– Помощь, – он пожал плечами. – Не хочу, чтобы ты тут одна возилась.

– Я справлюсь, – сказала она, но не прогнала его.

Они работали молча, но тишина была тёплой, как будто между ними уже протянулась тонкая ниточка.

Ника. Глава 11. Приключения.

Кофейня опустела, улицы начали затихать, но вечер только набирал свои краски. Ника скинула фартук, встряхнула рыжие волосы, которые тут же рассыпались по плечам, и бросила взгляд на Макса. Он стоял у двери, закинув гитару за спину, и смотрел на неё с той же лёгкой улыбкой, которая всегда сбивала её с толку.

– Ну что, обычный, – усмехнулась она, скрестив руки. – Пойдёшь домой спать или рискнёшь на что-то интересное?

Макс прищурился, будто взвешивал её слова, как монету перед броском.

– А если рискну? – спросил он, и в его голосе мелькнула искра любопытства.

– Тогда вперёд! – Ника развернулась и пошла по улице уверенным шагом, даже не оглянувшись. Она знала, что он последует.