Трёхочковый в сердце

Накинув куртку, Ник так и выскочил на улицу, направляясь к магазину. Только спустя добрую сотню метров от дома, он обратил внимание на то, что не «переобулся» и бежал. Всё было как раньше, ветер гуляющий в волосах, мышцы ног перекатывающиеся под одеждой, сокращаясь с каждым новым движением, и выталкивающие его вперёд. Руки, как крылья планёра, расчёркивающими движениями, обтекали прохожих, пытаясь удержать равновесие. Бег был настолько естественной составляющей движений Ника, что он просто не замечал весь этот дискомфорт. Через пару минут ему удалось обуздать ускользающее пространство, и ускоряющийся ритм. Он бежал не чувствуя усталости, до магазина было немногим больше пятисот метров, поэтому Ник с каждым шагом набирал скорость, казалось нет предела его возможностям. Люди отпрыгивали в стороны, ошарашено оглядываясь, кто-то крутил пальцем у виска, другие одобрительно улыбались. Он не обращал на это внимания, даже судьбоносный перекрёсток остался незамеченным, Ник так бы и продолжил движение, если бы на его пути не выросла стена магазина. Пришлось на ходу осваивать принципы торможения, с непривычки ему это не удалось. Споткнувшись, смешно перебирая ногами в попытках сохранить баланс, он так и врезался в стену, но сумел остановиться. Ник подумал про себя, что стоило бы привыкнуть к новой обуви, потренироваться прежде чем вот так лететь очертя голову, но каждый ушибленный сантиметр тела стоил этих ощущений, вкус которых считался для него давно забытой сладостью оставленной на виду у диабетика.

Домой он возвращался уже пешком, просто не рискуя тарой с алкоголем, лежащей в пакете. Даже просто прогулка теперь вызывала бурю эмоций, привычная дорога становилась испытательным полигоном. Разнообразные перепады, трещины в асфальте, бордюры и насаждения – живые препятствия, которые ему приходилось преодолевать заново, были похожи на повторный уровень в компьютерной игре, который ты проходишь в очередной раз, только не зелёным персонажем, а в полной боевой комплектации, прекрасно зная какие опасности тебя подстерегают за углом. Вернувшись в квартиру, у Ника оставалось в запасе полчаса, которые он потратил на косметические детали в сервировке стола и собственном внешнем виде.

Надя позвонила в дверь, с пугающей пунктуальностью, ровно в восемь часов вечера. У неё была собственная связка ключей, но почему-то в этот раз она ей не воспользовалась. Ник открыл двери, чтобы обомлеть. Он долго подбирал свой вечерний наряд, остановившись на классической белой рубашке и тёмно-синих приталенных брюках, но в сравнении с ней, всё так же выглядел запущенным алкоголиком в бесформенных тряпках. Надя была ведьмой. Сказать, что она была шикарна, божественна, великолепна – приторно и нелепо. Перед такой красотой склоняются, воздают ей должное, увековечивают. Таких женщин сжигали, страстью или на костре, неспособные обуздать или расстаться, лишь бы не делить её с остальным миром. Надина внешность порабощала, гипнотизировала, заставляла предавать собственные принципы, ломая твоё сознание и волю, чтобы ты добровольно, с хмельной улыбкой на устах шагал по эшафоту. Она одела облегающее изумрудно-зелёное платье в тон собственным глазам, выпрямила волосы, окутывающие весенний луг её тела, кроваво-огненным закатом, и совсем немного подвела губы, не смотреть на которые было ещё сложнее, чем в вырез декольте. Возможно по отдельности это выглядело не так впечатляюще, но в совместном сочетании, перед этим образом невозможно было устоять на своих двоих, хорошо Ник был в новых «кроссовках». Надя продолжала молча стоять, позволяя собой восхищаться, или ожидая приглашения, перебирая в руках куртку и сумочку.

– Ты зайдёшь? – сложно говорить набрав в рот воды, но Ник чувствовал себя именно так.

– А ты решил – я видом твоего подъезда любуюсь? – Надя издевалась, наслаждаясь произведённым эффектом.

– С тобой не угадаешь. Вряд ли моё скромное жилище достойно принимать персону такого уровня.

– Не позовёшь, не узнаешь. – Она начала переминаться, видимо стоять на таких каблуках тоже было задачей не из лёгких, но свою роль Надя играла до конца.

– Так я, вроде, уже. – мещанин и барыня, кто сказал, что ролевые игры уже не актуальны.

– Ты спрашивал, а не приглашал, есть разница.

– Прошу Вас, миледи, почту за честь разделить вашу компанию. – Ник пытался сесть в плие, но опомнился, и просто провёл рукой, в характерном жесте.

Надя прошла внутрь, тут же скинув обувь, она осмотрелась, но по выражению её лица было трудно понять нравится её увиденное или напротив.

– Романтический ужин, месье, а вы ничего не напутали, не к женскому сердцу лежит путь через желудок.

– Вообще, это не романт… – да кого он обманывал, одних только свечей хватило бы, чтобы натолкнуть любого человека на подобный вывод.

– Всё нормально, я рада быть здесь.

После этой фразы всё вернулось на круги своя, Ник облегчённо выдохнул, помог Наде устроиться за столом и подал первое блюдо.

– С лимонно-медовой заправкой? – она указывала взглядом на салат.

– Естественно, я же не дилетант, какой-нибудь. – Ника подмывало «фыркнуть» или использовать какой-угодно другой жест из знакомого её арсенала, но не стал.

– Сам готовил? – она с подозрением косилась на него, словно от ответа зависело пустит она ток по его стулу или нет.

– Да, всё сам. Только ролики на ютубе подсматривал.

– А получилось неплохо. – Надя попробовала «первую ложку» почти не скривившись. – из тебя бы вышел неплохой повар, ты хорошо чувствуешь баланс вкусов.

– Спасибо, я старался. – было приятно получить комплимент, Ник даже подумал, что его затея не такая уж и провальная.

– Но всё равно пересолил? – в Надиной интонации слышался подвох.

– Наверняка.

После небольшой паузы, из-за возникшей неловкости, они продолжили есть, пить и общаться, не ощущая нагнетающегося напряжения. Ник выслушивал похвалы шефу и по поводу мяса с гарниром, закусок, температуры шампанского, выбранного вина, даже с сервировкой он угодил. Создавалось впечатление, что Надя осторожничала, боясь увести разговор в не подконтрольную ей сторону. Настало время десерта.

– Его ты не готовил. – Она констатировала, оторвавшись лишь на секунду, теперь Ник знал как трещит за ушами.

– К сожалению, со сладким я решил не рисковать. Вряд ли бы у меня получилось так же вкусно. Да и ты бы не простила, если бы я его пересолил.

– Как знать. – она на секунду задумалась, улыбаясь какой-то своей сокровенной мысли, – Действительно очень вкусно, спасибо.

– Это ещё не всё, я подготовил небольшой презент, по случаю твоего выхода на работу и окончанию моей реабилитации. – Ник встал из-за стола.

– Думала ужин и есть мой сюрприз, к ещё одному я не готовилась. – Надя наигранно смущалась, но было видно, что ей приятно, и в какой-то степени даже волнительно само ожидание.

– Кстати, а как ты узнала, я же не говорил наряжаться к вечеру, просто попросил прийти?

– Будем считать, что это женская интуиция, но не заметить пакеты с продуктами и торчащими из них свечками сегодня днём, мог только слепой, а дальше элементарная дедукция, Ватсон. – она рассмеялась тому как удачно пришлось упоминание доктора с Бейкер-стрит, ведь, фактически, с него началось их знакомство, и оно же подводит, своего рода, итог.

– Как удачно сложилось. – Ник волновался, подбирая слова, прежде чем достал из кармана брюк небольшой бархатный мешочек, – сегодня я хотел отблагодарить тебя за все твои старания и попытки вернуть мне интерес к жизни, а не стакану с выпивкой и новым таблеткам. Мне даже в голову не приходило, что ты пойдёшь дальше нелепых фантазий и вернёшь мне не просто смысл и мечту, а возможность их воплотить. То что я чувствую больше благодарности, но всё это меркнет по сравнению с тобой, твоим бескорыстием и самоотдачей. Не хочу затягивать и разбрасываться пафосными фразами, просто прими мой маленький подарок, от всего сердца, которое ты заставила биться заново.

Ник протянул ей маленький мешочек. Надя не стала вытряхивать содержимое аккуратно его расшнуровав. В начале она достала мини открытку, всего лишь клочок бумаги сложенный пополам с отпечатанным на нём обращением: «Для той, кто подарила мне больше, чем Надежду!». Отложив записку, Надя достала то, что лежало внутри: маленький браслет, на вид и не скажешь из драгоценных металлов или бижутерия, аккуратные звенья переплетались, цепляясь друг за друга, играя на свету лаконичными переливающимися отблесками. Но главной частью, обращавшей на себя внимание, были подвесные буквы, немного выбивавшиеся из общей стилистики, отдельными бусинками болтавшиеся на цепочке. Всего четыре символа, одно имя, изменившее его жизнь «НОРЕ».

– Как ты… Где ты это достал. – если Надя и ждала какой-то реакции на свой утренний подарок, то это было достойным ответом. Из всех их совместных моментов, этот был на первом месте, обескуражив её.

– Цепочку купил в ювелирном, можно носить как на руке так и на лодыжке, я посчитал это практичным. А буквы распилил из брелока «I HATE PONY»… – Надя прыснула от вырвавшегося смешка, – подвесив их на небольшие кольцевые спиральки, чего только не найдёшь в интернете. Ещё сегодня Тренер битый час называл тебя Хоуп, я и подумал, что очень удачно совпало. Звучит по-дурацки, но надеюсь тебе понравится.

– Очень, он прекрасен. – если Надя и притворялась, то весьма убедительно, внешне она еле сдерживалась от триумфального танца «маленьких утят», так казалось, – Поможешь одеть?

Надя подошла к нему с браслетом, протягивая руку. Он осторожно замкнул цепочку на нежном запястье, едва задев её руку кончиками пальцев. В кино очень любят такие моменты, писатели используют их как отправную точку, крохотный уголёк из которого раздувается пламя, когда двое случайно сталкиваются, или соприкасаются. Время замедляется, их взгляды встречаются, и в абсолютной тишине раздаётся звон столкнувшихся бокалов, словно выстрел стартового пистолета, звук которого одновременно начало и приближающейся конец, ведь когда он утихнет – волшебство развеется. У героев есть ускользающее мгновение, чтобы действовать, ведь стоит моргнуть и оно навсегда превратится в пульсирующий за горизонтом огонёк маяка под названием «А что если?». Они хорошо об этом знали.

Трудно было сказать, кто решился первым, проявляя инициативу. Ник просто столкнулся с Надей где-то по середине тех жалких сантиметров, что их разделяли. Одной рукой он обхватил её за талию, другой под голову, сильнее прижимая к себе. Его губы нашли её, закрывая разделяющее их пространство в каждой доступной точке. Первый поцелуй всегда кульминационное событие, словно заморский деликатес, что ты пытаешься распробовать. Сначала аккуратно пригубишь, раскатывая нотки осязаемого вкуса по кончику языка. После кладёшь в рот первый кусок, посмактывая, ощущая консистенцию и плотность, Лишь когда нежная сочность экзотического блюда растает, ты проглатываешь всё вместе, облизывая оставшиеся крохи удовольствия, прячущиеся в уголках губ. Ник не знал всего этого, не пытаясь даже сравнивать, просто забыв что надо дышать. Надя резко отстранилась, не оттолкнула, просто разорвала поцелуй, тяжело вбирая воздух, значит не он один увлёкся сильнее, чем сам от себя ожидал.

– Расстегни! – Надя снова прильнула к Нику, положив руки на плечи.

– Ты же только его одела.

– Не браслет, дурачок, – она поймала его взгляд, уводя за собой, – платье!

Молния, утопленная в зелёных волнах, скользнула вниз. Надя повела плечами сбрасывая бретельки, освобождаясь от лишней одежды. На ней осталось простое белое нижнее бельё, не отвлекающее, а подчёркивающее каждый контур и линию фигуры, идеальные песочные часы. Высокая упругая грудь, достаточно большая для такого стройного тела. Небольшая татуировка, с левой стороны, «под сердцем», вписанная в причудливый орнамент буква «А», было сложно рассмотреть, когда глаза жадно впивались во всё остальное. Тонкая, изящная талия, перетекающая в оформленные, пропорционально симметричные бёдра и длинные стройные ноги. Она была красива той неестественной, бессмертной в своей бледности и совершенстве красотой, присущей вампирам, не раз восхваляемой фантазирующими литераторами. Ник не знал как налюбоваться, как насытиться целуя её, ощущая под своими руками её горячую плоть, которая со стороны казалась столь обманчиво холодной, и сейчас, обжигала его раскалённым до бела желанием. Они упали прямо на диван, в отличии от Нади, бесцеремонно и с треском разлетающихся пуговиц, порвавшей на нём рубашку, он ещё пытался бороться с застёжками на бюстгальтере. Ник гладил её руки, бюст, спускаясь ниже, и вновь поднимаясь, притягивая её к себе. Постоянно целовал, разрываясь между желанием вкуса её губ, и словно истекающим ароматом кожи, который он пытался собрать, как крупицы росы на рассвете. Опускаясь ниже, Ник ласкал жаждущую внимания грудь, восставшую в напряжённом возбуждении вопреки законом физики, навстречу его языку. Когда он заскользил вдоль живота, приближаясь к кромке трусиков, Надя встрепенулась, борясь в противоречивом порыве, поддаваясь искушению и предвкушая его. Она приподнялась, позволяя полностью избавить её от одежды. Ник откинул в сторону тонкий лоскуток ткани, уступающий в своей плотности даже фиговому листку, Надя, совершенно обнажённая, завораживающая своей наготой заставляла терзаться с каждой секундой проведённой в ожидании. Её ноги были чуть разведены, а руки сложены, сжимая грудь так, что бы сразу несколько «входов» заманчиво манили его ответным гостепримством. Она игриво покусывала палец, которым после и поманила к себе. Ник не заставил себя ждать, опускаясь к единственным губам, чью спелость ещё не отведал.

– О нет, только не туда! – Надя оторвала Ника, подтягивая к себе, – Будь во мне и целуй меня пока я не закричу от удовольствия!

Пока она говорила, руки избавляли его от штанов. Не церемонясь, Надя направила Ника сама, сдерживая вырывающийся стон, когда он наполнял её. Их тела задвигались в такт. Она обхватила его ногами, лишь сильнее прижимая , и придавая новый импульс, глубже вгоняя в себя с каждым новым толчком. Надя вторила Нику, каждое движение находило встречный отклик, языки сталкивались в жадных поцелуях, руки сжимали, притягивали, исследовали, но не отпускали, каждая впадинка, ямка или линия, жаждущие внимания, его получала. Ник не слишком торопился, наслаждаясь каждым движением, каждым погружением внутрь неё, или в россыпь волос, каждым глотком воздуха или его острой нехваткой. Надя вздрогнула, он почувствовал как сократились её мышцы внутри живота, как стало узко и тесно там внизу, будто кто-то не хотел выпускать принадлежавшую ему часть тела из жадных интимных объятий. Крича от переполнявших чувств она впилась зубами в руку Ника, которой он обнимал. Какое-то время ничего не происходило. Продолжая медленно двигаться, не прекращая контакта и не останавливая соития, Ник ждал когда успокоятся, омывающие Надю волны спадающего оргазма.

– Переверни меня на живот, я хочу чтобы ты был сзади. – такое поведение никак не вязалось с Надей, которую он знал, но от этого становилось вдвойне интереснее. Им ещё никто не командовал в постели.

Не смотря на проявленную инициативу, она, всё равно, казалось хрупкой и податливой, хотя в последнем случае, действительно просто казалась. Ник помог ей устроиться, терзаемый сравнением какой вид теперь нравился ему больше. Он всегда знал – попка у Нади что надо, её никогда не удавалось скрыть ни под мешковатой одеждой, ни в просторных платьях поверх легинсов. На этот раз судьба раздала ему козырную черву. Она была идеальна, настолько, насколько было прекрасно в ней всё остальное, а возможно даже больше. Он хотел её всю, жаждал войти и быть в ней, разгоняться, врезаясь ударными всплесками и нежно примыкая, накатывая, успокаивающими волнами, после буйного шторма. Хотел запустить руку в стекающую лаву её волос, словно оседлав стихийное бедствие, притянуть к себе и целовать, отравляющие своим желанием губы, шею, плечи, всё. Не останавливаясь ни на секунду, пока она снова не закричит впиваясь в первое, что попадётся на пути блаженного стона. И Ник сделал это. Она принимала его, подчиняясь каждому движению, растворяясь в сладостной пытке. Боль и экстаз слились воедино, каждый удар приносил новую вспышку удовольствия. Ритм бешеной скачки, где нет победителей, только момент слияния, ощущения ещё одного тела трепещущего, под тобой, жаждущего, подвластного и покорного. Набравшим амплитуду хлыстом ты подгоняешь его к невидимой, но остро ощущаемой в своём приближении, финишной черте. Ник не мог сдерживаться, её шея, возбуждённые, перегоняющие под бледной кожей кровь, артерии, стучащие в такт каждому его проникновению. Он вгрызся, как лев захватывающий свою добычу, ему было плевать на что это похоже со стороны. Надя вскрикнула, от боли или неожиданности, но тут же вырвавшийся вопль сменился стоном блаженства. Она обхватила его рукой за голову, ища губы во встречном поцелуе, пытаясь удержаться на гребне сходящей лавины экстаза. Ник продолжал выколачивать изнутри неё не утихающий крик, пока сам не забился от таких знакомых и синхронных спазмах. Они так и остались лежать друг на друге. Ник никак не мог перестать целовать прохладную белизну её мраморной кожи спины и плеч, ещё мгновение назад невозможно горячую. Ощущая как она содрогается от каждого прикосновения, будто от маленького шокера, подстраиваясь, а не избегая. Ник чувствовал, как контрастируют с остальной температурой тела, зажатые в его руках вместе с грудью, всё ещё возбуждённые, обжигающие соски. Он так давно не испытывал подобного наслаждения, поэтому сейчас упивался каждой секундой. Повернувшись к нему лицом, не пытаясь выбраться из объятий, а просто чтобы видеть лицо Ника, Надя укусила его за губу, затем нежно поцеловав уголок рта.

– А ты отлично держался, затворник без личной жизни. В чём твой секрет, бегал налево к другим сиделкам, или пальчиковая гимнастика? – откуда в ней проснулась эта тяга к пошлым остротам, он не знал, но уже обожал эту ею новую черту.

– Скажем так, я подготовился к сегодняшнему вечеру. – Ник не хотел об этом говорить, мужчины поймут почему.

– Откуда ты мог знать, что всё сложится именно так? – Надя с интересом наблюдала как он будет выкручиваться, или ей действительно был важен ответ.

– Между прочим, из нас двоих ты пришла на свидание в нижнем белье одинакового цвета, из одного комплекта. А я не знал, просто надеялся, как студент, что идёт на зачёт не выучив ни одного билета, но всё равно берёт с собой зачётку на «авось».

– Ты же уверял, что это не романтический вечер, а сейчас говоришь – свидание.

– Я ещё никогда так не ошибался.

Они ещё долго целовались, и не только. А сожаления придут потом: об ошибках, которые они совершили, слова, которые не сказали и времени что упустили так много и которого, теперь, почти не осталось.

ГЛАВА 9. ТОГДА.

«СТОПТАННЫЕ КЕДЫ»

« Мы теряем себя, распадаясь на части,

Укоряя причуды злого Творца.

Сдаёмся и сетуем доли ненастья,

Молясь о спасительных титрах конца.

Тошнит от всего, и терпится жить,

Ведь ты получаешь, лишь что заслужил,

А хочется так по течению плыть,

В надежде на тех, кто тебя приручил. »

В дни особенно тяжёлых тренировок, когда Нику еле удавалось доползти до кровати, ноги предательски дрожали, не желая сгибаться, даже для похода в туалет, ему всегда снился этот сон. Воспоминание из позднего отрочества, преследующее его в своей дотошной яркости пережитых эмоций, накатывающее всякий раз, стоило натруженным конечностям начать сводиться в судорогах и болевых спазмах.

…

Это были ещё одни международные соревнования, «Финал четырёх», где лучшие команды из нескольких стран, отобранные на разных этапах проводимого чемпионата, должны были выявить безоговорочного победителя первенства. Ник с командой добирались в небольшой эстонский городок больше суток, заблудившись автобусом на ночной дороге и выехав к латвийской границе, тогда навигатор мог себе позволить не каждый водитель, тем более, стоящий на содержании не слишком щедрой спортивной школы. Поэтому запланированный приезд в день накануне перед игрой провалился, они приехали за полтора часа до начала, сразу же выходя на разминку. Профессиональным спортсменам трудно играть «с колёс», детям тем более. После тяжёлой дороги ноги опухли, суставы и мышцы затекли, заржавев в своей неподвижности, а им предстояло в полуфинальном матче бороться с командой располагавшейся строчкой выше в турнирной таблице, которую им ни разу не удалось обыграть. Слабое оправдание.

Когда ты выходишь на паркет, ты либо играешь и бьёшься за победу, либо нет. Никто не посмотрит, и не примет в расчёт выспался ты, хорошо поел, отдохнувший или здоров твой домашний питомец, всем плевать, важен результат, который ты сделаешь или пойдёшь прочь с пустыми руками. Ник так себя и настраивал, главное – победить сегодня, без вариантов, всё остальное после. Потом их накормят, предоставят тёплую кровать, и горячий душ, сейчас нужно чтобы к финальной сирене в кольце соперника оказалось больше пропущенных мячей, чем в их собственном. Тренер предупреждала, чтобы они интенсивно размялись, разбежались, почувствовали мяч, кольцо и площадку. Она знала, что обыграть эстонцев на домашней площадке можно только будучи на две головы сильнее. Иначе каждую промашку и проявленную слабину соперник, судьи и болельщики обратят против тебя. С таким настроем они выходили на матч.

С первых секунд им доказывали обратное, противник играл жестоко, цепляясь за майку, царапая руки и выставляя подножки. В детском баскетболе большего и не надо, достаточно устроить подобие потасовки, а судьям спустить его на тормозах, чтобы сломить игроков другой команды. Только прибалты не знали с каким тренером связались, Ник с ребятами знали, и шли до конца. За каждое пропущенное очко они бросались вперёд, падали выцарапывая каждый мяч, вырывали подборы, атаковали и снова защищались, не отпуская соперника ни на шаг. Первая четверть закончилась ничьей. Вторая шла в прежнем ключе, только вот спеси в противнике поубавилось, может они начали уставать, а может видя, что их грязные приёмы не работают, смирились, судьи начали выравнивать игру, стараясь сохранять паритет в принимаемых решениях. Игроки стоили друг друга, не смотря на юный возраст играя сконцентрировано, и с полной самоотдачей.

Нику приходилось нелегко, будучи на острие атак, он чаще других отгребал «случайные» тычки, подножки, напарываясь на чужие локти и выставленные ноги. Но всё равно шёл на кольцо, добывая необходимые для команды очки. За три минуты до конца первой половины матча, он вновь пошёл в проход, его команда вела два очка. Соперник слишком растянул оборону, открыв коридор с левой стороны. Ник воспользовался возможностью, поймав оппонента на противоходе, переведя мяч под ногой, бросился вперёд. Набрав скорость, он устремился на кольцо, центровой соперника уже не успевал на помощь своему, проигравшему позицию, товарищу, поэтому выставив вперёд ногу, пошёл на таран. Ник врезался в него на полном ходу, сбитый подножкой, потерял равновесие закувыркавшись по полу. Острая боль пронзила большой палец правой ноги, именно на него пришлась вся сила удара. Нику казалось, что в момент столкновения, фаланга вылетела из сустава, он слышал хруст в суставе, и не хотел думать о худшем. Однокомандники спешили на помощь, поднимая и унося его с площадки. Он не мог ступить на ногу, доктор команды сразу повёл его в раздевалку, хорошо вход в которую находился прямо за их скамейкой. Игра продолжилась без него.

Устроившись на массажном столе, Ник, по настоянию врача, расшнуровывал и снял кроссовок. Каждое движение отзывалось вспышками боли, будто кто-то паяльником прижигал его ногу. Стащив обувь, пол в раздевалке тут же заляпали кровью, которой насквозь был пропитан носок. Ник побледнел, неужели открытый перелом, хуже и быть не могло. Он снял носок, палец, неестественно накренившись, теперь сильно смотрел вправо, но сломан не был, а вот ноготь – да. Зрелище было не из приятных. Расколовшись пополам от удара, часть ногтевой пластины так извернулась, что впившись, разрезала мягкие ткани, застряв в пальце почти до собственного основания. Доктор осматривал его, негодующе почёсывал голову.

– Что будем делать, док, я должен доиграть. – Ник смотрел ему в спину, пока тот перебирал что-то в своей медицинской сумке.

– Всё, на сегодня добегался, повезём тебя в больничку, надеюсь местные мясники справятся с куском пальца. – скептицизм доктора его не устраивал.

За дверью прозвучала сирена, первая половина закончилась. Ребята влетели в раздевалку обступая Ника, кто-то морщился, некоторые пытались поддержать, но безразличных не осталось. Тренер вошла последней. Все тут же замолчали.

– Что по счёту? – их доктор всегда действовал в интересах команды.

– Минус тринадцать. Играть сможет? – почему-то мама не смотрела на Ника, спрашивая врача.