Рианон-4. Рождение дракона. Империя дракона

– Я хочу оказаться там. Немедленно, – потребовала она.

И кулона вдруг не стало. Она сжимала в своих пальцах пустоту.

– Что? В чем дело? – она недоуменно воззрилась на Рока. Гном держался за свой похожий на пузырь живот и сгибался от хохота. Казалось, сейчас он лопнет.

– Ты обманул меня? – Рианон угрожающе шагнула к нему и щелкнула пальцами, высекая искры.

– Ни в коей мере, – он проворно убрался с ее дороги. – Ты просто забыла кое о чем, красавица?

– О чем же?

Он победоносно уставился на нее зло сверкающими бусинками темных глаз.

– Стоит всего лишь загадать место, которого нет, и золотая побрякушка утрачивает всю свою силу. Ты отправила свою волшебную способность в пустоту, вот пустоту и получай!

Он исчез, а Рианон все еще изумлено смотрела ему вслед. Что он имел в виду? Нельзя загадывать волшебные места, но она загадывала, и у нее все получалось. Но места, которых нет… Разве замка в небесах не было. Она ведь там жила. И гонец видевший его в лучах рассвета утверждал, что он есть. Однако кулона не стало, как если бы она и правда отправила его в пустоту. Значит ли это, что замка больше нет. Рианон не хотела в это верить.

Как такое возможно? Она все еще не могла прийти в себя. Это было похоже на кошмарный сон. За сон бы она это и посчитала, если бы кулон все еще был с ней. Но он ведь исчез.

Миниатюрный дракон лазил по ее комоду, коготками открывая ящички и пересчитывая, сколько драгоценных украшений спрятано в каждом. Он был таким забавным. Рианон постаралась отвлечься от страшных мыслей, наблюдая за ним. Она ведь даже не дала еще ему имени, надо как-то его назвать и еще суметь применить магию для того, чтобы он откликался на это имя.

– Самородок, – после недолгих раздумий решила она, и дракончик тут же обернулся на звук ее голоса, намеренно небрежно дернув крыльями. Он удерживался на верху комода, цепляясь за ручки одними когтями и раздумывал идет ли ему новое имя. Рианон считала, что вполне. Поскольку свернувшись клубком он бы мог напоминать цельный золотой слиток с глазами – аквамаринами, то назвать его самородком догадался бы любой.

– Звучит глупо, – обозлился дух. Наконец-то он подал голос. Рианон чуть не рассмеялась. Выходит, если он решил отмалчиваться, нужно всего лишь чем-то его задеть, и он снова заговорит.

– Мои капризы тебе придется выполнять, даже если ты считаешь их глупыми. А иначе можешь убираться.

Наступила минутная пауза, после которой по тишине пронесся тяжелый вздох.

– Хорошо, что ты не назвала его кубышкой с золотом. Ему бы тоже пошло.

Замечание пришлось как раз в точку. Собирателем сокровищ ее маленький питомец уже стал, пусть пока лишь в пределах комнаты своей госпожи. Дух же видимо решил мириться с ее капризами, а не уходить. Рианон ощутила себя победительницей. В последнее время с ним стало удивительно легко настаивать на своем. Она даже поняла, как проще всего это делать. Нужно лишь потребовать, чтобы он слушался ее или убирался, и тогда победа на ее стороне.

– Так мы будем готовиться к войне? – вопрос духа застал ее врасплох.

– Я уже это делаю.

– Ты плохо это делаешь.

– Да, как ты смеешь! – она инстинктивно схватилась за меч и вдруг поняла, что он бесполезен. В жилах бесплотного духа кровь не течет, значит и чудесное лезвие обратить против него нельзя.

– Ты хотя бы проверила откликнуться ли на твой зов все те, кого ты завербовала? – продолжал читать нотации он. – Что если они не сдержат свое слово: ни лесные духи, ни феи, ни драконы. Они же все хитры. Ты решила, что они кинуться выручать тебя из первой же опасности на поле брани.

– Это я проверю же в походе, – Рианон недавно заметила, что крошечные существа провожают ее даже на прогулки и часто на охоту. Под ногами ее коня то и дело появлялись карлики, провожающие ее, а пикси летали над головой. Когда охотилась с королевской свитой, она знала, что может приманить волшебные существа из чащи и они сами приведут к ней лань, ласку или оленя. Они слушались ее, как и своего господина. Больше всего Рианон насторожило то, что и инстинкты у нее стали, как у Мадеэля. Однажды пристрелив из лука лань она ощутила странную жажду. Еще до того, как егери начали потрошить тушу она хотела подставить флягу под струйку крови или прижаться губами к ране. Что если бы она сделала это на глазах у всех? Мадеэль мог не стесняясь на поле боя выпивать кровь у раненых, если б захотел. Его окружали те, кто его понимал. А ей нужно было соблюдать приличия, чтобы самой не попасть на костер. Вивиан присоединившийся к охотящимся и так поглядывал на нее подозрительно. Он и сам был хорош. Выглядывал драконов в чащобе, а еще князя – колдуна, способно помощь их победить. Рианон удалось заметить в чаще лишь одного небольшого дракона, но довольно активного, а не опьяненного. С ним Вивиану было не справиться. Выберись он из укрытия и мог бы растерзать весь их небольшой отряд, однако заметив Рианон, он лишь быстро наклонил голову и поспешил скрыться.

Рианон собиралась мысленно предупредить Вивиана, чтобы он не взирал на нее так ошеломленно, но запах освежеванный дичи настолько раздразнивал ее обоняния, что думать больше не о чем она уже не могла. Запах крови стал приманкой. Ей хотелось подставить кубок под алую струю и на месте перерезанного горла лани, она представляла себе горло Манфреда.

Скоро это будет не фантазия, а реальность. Конрад почему-то вспомнился ей первым. Достав кинжал, которым добьет животное, Рианон представила себе горло принца. Он посягал на нее, он заслуживает умереть. Даже Мадеэль решил бы точно так, как она.

Воин-любовник

Дуглас проснулся неожиданно. Ему показалось, что рядом кто-то есть. Кто-то, кого он давно ждал.

Как только ему удалось задремать. Он давно уже не мог уснуть. А тут вдруг сон опутал сознание будто паутина. Юноша даже не успел проконтролировать свои волшебные защиты. Он небрежно встряхнул рукой спутавшиеся волосы, окрашенные особыми растворами в жгуче черный цвет. Раньше хватило бы усилия мысли, чтобы привести их в порядок, а теперь он как обычный человек пользовался руками вместо чар. Все это больше походило на наваждение.

Хорошо, если все его плененные сверхсущества не разбежались, пока он спал. Дуглас обеспокоено начал оглядываться по сторонам и вдруг остолбенел. Перед распахнутым в ночь окном стоял он… тот, кого наверное он должен был дожидаться вечно. Алый плащ развевался за крылатой спиной. Не стоило трудов догадаться, каким образом гость проник в его башню. Хотя зачем ему окно? Он наверное умел проходить сквозь стены, просачиваться в щели вместе с воздухом, текучей водой или возникать в огне. Он был всюду и все было ему подвластно. Вот и сейчас бурные порывы ветра дули рядом, но не проникали в распахнутое окно. Сеть для звезд растянутая под ним осталась не порванной.

Красивая мускулистая рука сжимала меч, но Дуглас понимал, что на поединок гость его не вызовет. Он здесь для другого.

Юноша едва мог перевести дух. Как долго и безнадежно он грезил об этом моменте. И вот чудо свершилось. Пугающее чудо. От лицезрения ангельской красоты кровь стыла в жилах.

Он не боялся ослепнуть при виде ангельских черт. С ним уже это не случилось. Значит не случиться и в будущем. Однако точеный профиль, обрамленный золотистыми прядями, заставил его ощутить какое-то болезненное восхищение. Вот он Денница. Совсем рядом. Во плоти. Или почти во плоти. Дуглас как ни старался, а так и не сумел разобраться в сложной структуре сверхъестественных тел. На почти что не поддавалась пониманию. Вот и сейчас сложно было определить, где кончается эфир и начинается материя. Гость казался ему вполне осязаемым и материальным и в то же время несоизмеримо более сильным, чем может быть физическое существо. Даже крылья чуть трепещущие у него за спиной выглядели такими мощными. Одним их взмахом можно сбить человека с ног.

Дуглас с трудом сглотнул. Почему он медлит, глупец. Он ведь ждал этого момента всю свою жизнь и не чаял дождаться. Перед ним прямо в его башне изолированной от всего мира стоит именно тот, о ком он так горячо мечтал. Возможно, он тут всего лишь на миг перед неизбежным исчезновением. Так нужно этим мигом воспользоваться.

Он мог бы попросить о чем-то. Инстинктивно он почти ощущал, что гость этого ждет и даже готов откликнуться. У Дугласа онемели губы. Поверить в долгожданный миг было так трудно. Уже увидеть бессмертного воителя здесь было неописуемой наградой.

– Не бойся! – ангел двинулся к нему, плавно и вовсе не угрожающе, однако Дуглас в испуге прижался к стене. За его спиной дрогнули полки с книгами и закопошились существа, посаженные в клетки, от чего по бледным губам гостя расплылась обворожительная улыбка. Он протянул вперед руку с длинными тонкими пальцами и коснулся волос Дугласа. Юный маг оцепенел. Ощущение было невыразимым. Вот почти бесплотные и в то же время невыразимо сильные руки скользят по его прядям, наматывая их так, будто желая завязать в сеть. Сияющие синие глаза в ореоле золотых ресниц заглядывают внутрь его. Соблазнительные бледные губы совсем рядом. Сам Денница… На языке у Дугласа вертелось множество имен ужасающих или благородных, какими стоило его называть: Люцифер, Масмема, Вельзевул…

– Ты знаешь мое имя! – золотистый голос проник будто сквозь него. – То, которое я предпочитаю.

– Да, – Дуглас с трудом кивнул. Он видел свою мечту так близко и в то же время его вдруг кольнуло острое чувство разочарования. Разве об этом он в последнее время мечтал? О близости с бывшим сыном зари? Если так, то тот был совсем рядом. Так почему же Дуглас вдруг принялся искать в его лице совсем другие женские черты? Черты Рианон. Почему это она не могла сейчас к нему прийти? Почему вместо нее пришел Мастема? Ведь в последнее время Дуглас мечтал лишь о ней.

Ему потребовалось какое-то время, чтобы понять, что прекрасный ангел явился к нему вовсе не с предложением близости.

– Твой король хочет заполучить меня в свое войско? – бледные губ изогнулись в усмешке, от которой мороз пробежал по коже. Это было утверждение, а не вопрос и все же Дуглас кивнул.

– Любопытное предложение…

Даже плененные Дугласом существа в клетках и углам башни захихикали, различив издевку в тоне Денницы. Дуглас же не знал, куда ему девать глаза.

– Я обещал…

– Я знаю, что ты пообещал, – прервал его ангел. – Неужели ты считаешь, что я могу хоть что-то не знать.

– Ну… – юноша ощущал себя последним дураком. Его кумир намеренно втаптывал его в грязь, пеняя ему его наивностью. – Думаю, ничто не ускользнет от вашего внимания, монсеньер.

– Монсеньер, – красивые бледные губы опять усмехнулись. Дуглас заметил, что издевательская усмешка расцветает на них подобно розе, так они красивы. Он никогда не был поэтом, и все же сравнение напрашивалось само собой.

– Забавное обращение, но мне нравится…

Хохот так и не раздался, но в мозгу Дугласа он все же прозвучал, подобные звону золота в пещерах драконов, оглушительный и в то же утробный.

– Слишком низкое для вас, – испуганно пролепетал он.

– Зато суть передает, – его золотые ресницы вдруг опустились, не роняя при этом тени на щеки, лишь сияние. – Я никогда не был первым…

Он задумчиво нахмурился, будто взвешивая недавние воспоминания.

– Нет, вы первый и только вы, – осмелился возразить Дуглас и тут же прикусил язык. Рука до этого гладившая его локоны, чуть не сомкнулась на горле.

– Она так не считает, – прошептал Мадеэль.

На это Дугласу было уже нечего возразить. Он помнил Рианон. Один ее облик в миг перечеркивал все, чем он жил до этого. Он мог понять Денницу, его страсть, его любовь, его самоотречение… Он же не готов проиграть ради нее? Дуглас вдруг испугался.

Я люблю вас, чуть было не вымолвил он, вас обоих, и лишь поэтому вы не должны сражаться. Сражайтесь со всем миром, но только не друг с другом. Почему вы не можете быть против всех, но вместе. Однако очевидно все уже было решено без его советов. Дуглас запаниковал, а рука сжимавшая его вдруг стала тверже. Освободиться из объятий статуи было бы куда легче, чем скинуть ее.

– Потребуй со своего короля любое вознаграждение, малыш, за то, что убедил меня принять вашу сторону.

– Но… – Дуглас опешил. Золотистый голос напоминал эхо. Каким уставшим он был. —Если ты с ними, то ты против нее.

Сама догадка его оглушила. Он тупо смотрел на великолепное лицо, будто застывшее на миг. Смех зазвучавший внезапно, будто звон покатившихся по полу монет, совсем выбил его из колеи.

– У нее есть еще супруг, если ты помнишь, – горько смеясь, напомнил ангел. – Или ты уже кончил подсматривать за ней? В отличии от меня.

Рука прижимавшая его к стене стала еще тверже. Дуглас весь сжался.

– Даже я мог бы его убить… своими особыми методами разумеется. Послать птицу с ядом в его обеденный зал например. Никто даже не заметит, как ее когти скользнут по бокалу короля.

– Я хочу убить его у нее на глазах, – непререкаемым тоном возразил Мадеэль. Спорить было бессмысленно. Дуглас тут же сдался.

– Она любит его? Как вы думаете?

– Вряд ли, – ангел покачал головой. – Иначе я бы почувствовал. Но она с ним. И этого мне достаточно, – в его голосе вдруг зазвенела сталь. – Скажи, что я забираю девушку в любом случае. А еще наследного принца. Все остальное достанется твоему господину, раз он все не против, чтобы я был на его стороне.

Стальная длань его отпустила, но Дуглас не спешил уходить и исполнять приказ. Он все еще остолбенело смотрел на гостя.

– Вы не должны этого делать, ведь так? – догадался он. – Вы должны быть на ее стороне, а не его. Такого высшее повеление. Я прав?

– Убирайся! – в красивых глазах вдруг сверкнула такая ненависть, что Дуглас сочел за благо попятиться к двери. – Запомни, мальчик, – остановил его суровый голос уже перед выходом. – Здесь на земле, я сам решу, как мне поступать и на чьей стороне сражаться. Мне хватало прежде приказов всевышнего, твои советы уже ни к чему.

Так и должно было быть. Дуглас это знал. Нельзя вечно повелевать сильнейшим, даже если он пленен. Когда-нибудь цепи порвутся. Ярость позволила ему осознать свое превосходство. Хорошо, если эта ярость будет выплеснута теперь не на него. Дуглас почти слышал, как где-то в неизмеримой дали часы ангелов отбивают тревожную дробь. Свершилось. Пора. Он только пожал плечами, мирясь с неизбежным.

– Что ж, значит время пришло, – проговорил он, не рассчитывая особо на то, что Мадеэль поймет его и одобрит подобные наблюдения за собой. Но ангел лишь усмехнулся.

– И ты думал, что ты лучше меня? – Конрад вздрогнул и обернулся, но галерея за ним было пуста. Ни в одной из арок никто не прятался. За ним никто не шел, однако шепот звучал в его мозгу, пронзительный и обжигающий. Н прокатывался огнем по каждой вене, опьянял мозг, навевал ощущение тревоги и страха. Хотя кого бояться? Вражеских лазутчиков? Заговорщиков? Бунтовщиков, которые по слухам начали жечь поместья своих феодалов? Как им проникнуть в замок? Здесь никого подозрительного нет, а охрана не дремлет. И все же Конрад ощутил себя в опасности. Ему даже стало как-то неловко. Кого можно бояться в пустой галерее. А он не просто боялся, он весь дрожал. Кожа покрылась мурашками, тело судорожно тряслось. Он остановился и прислонился к одной из колон. Что за наваждение? Если все это фокусы Дугласа, то пора сдать его инквизиторам или бунтовщикам. Пусть бунтующий народ уничтожает дьявола в его лице. Восставшим сейчас нужна чья-то кровь. Они напали на старика Бертрана лишь потому, что тот якобы был заражен дьяволом. А чем придворный маг хуже. Только тем, что он живет при дворе и не до него не так просто добраться. Конрад сейчас сам бы отдал его бутовщикам, хотя и не был уверен в том, что Дуглас не наколдует чего-то такого, чтобы все они разбежались. От него чего угодно можно ждать. Но почему он принялся колдовать против своего господина? Конрад упрямо считал себя благодетеля юного мага, он ведь нашел ему задание, платил щедрой рукой, сыпал милостями. А Конрад мало того, что еще не нашел прямого пути к возвращению Рианон, так и начал обращать свои чары против своего же заказчика. В последнее время он упорно твердил о том, что соперник Конрада намного сильнее чем можно себе представить.

– Но ведь я убил мальчишку, о котором ты говорил, – возразил на это Конрад. – Он как раз был белокурым. Ты говорил она любит кого-то золотоволосого и сильного, так взгляни на его труп. Это он. Ее видели с ним вместе.

Однако Дуглас лишь упорно качал головой и нес какой-то бред. Из его заверений следовало, что Рианон делит ложе с божеством, а не с простым смертным. Дугласу от этого было не легче. С кем бы вместе она не была, он намеревался его убить. Пусть это будет даже не один светловолосый мальчишка, а десяток таких, он всех их пережжет, а трупы покажет ей.

– У тебя появились последователи, – смеялся над ним Манфред. – Кто-то режет золотоволосых девчонок по всему Лорету и даже за его пределами.

Дуглас не особо прислушивался к отцу. На светловолосых мещанок, крестьянок и даже нескольких недавно исчезнувших знатных дам ему было наплевать. Ну и что, что они похожи на Рианон. Главное, что горло перерезали не ей. Он, собственно говоря, и не верил в то, что кто-то способен ее убить. У кого не дрогнет рука при виде такой красавицы. Даже этот юный бандит, останки которого теперь гнили на королевской псарне, в нее влюбился. А ведь мог сам перерезать ей горло. С него бы сталось. Однако мужчинам было нужно от нее совсем другое. Вместо того, чтобы убивать Рианон, брошенные ею юнцы сами резали себе вены. Взять в пример хотя бы этого Рона. Он осмелился убить себя раньше, чем Конрад отдал его под пытки. Однако мысль, что Рианон бросила его была принцу по душе. Рианон такая… в нее сам черт бы влюбился.

О самом Конраде уже поползли нелестные слухи. Его так давно видели лишь в компании двух друзей, что начали приписывать ему нездоровое увлечение юношами. Труп Рона подлил масла в огонь. «Принц убил из ревности своего любовника», об этом теперь твердили все. А безумная ненависть Конрада к уже почти сгнившим останкам лишь добавляла сплетен. Он каждый день проверял, насколько сильно пострадал труп. Те, кто замечали его на псарне, шушукались уже даже при нем. Сам Конрад подобные слухи игнорировал. Даже глупец мог понять, что невнимание принца к придворным дамам в итоге приведет к определенному результату. В последний раз его видели увлеченным Рианон, но это было так давно. Придворные уже успели забыть, как он созывал менестрелей под ее окна, приглашал ее на танец и подносил цветы. С тех пор принц не оказал знаков внимания ни одной из дам, а стало быть он увлечен вовсе не дамами. Ему приписали нездоровые интересы, которые куда больше были свойственны Друзилу. Вот тот бегал за привлекательными мальчишками, Маркус предпочитал здоровых крестьянских девиц. Сам же Конрад мечтал о первой красавице, какую только видел. Иногда казалось, что Рианон ослепила его настолько, что он просто больше не способен замечать других.

Может, она и впрямь его чем-то опоила. Или велела Дугласу наколдовать на него. Нет, Конрад в это не верил. Зачем ей пускаться в подобные ухищрения. Во-первых, Рианон выше этого, во-вторых, не влюбиться в нее просто невозможно, а в-третьих он заметил ее намного раньше, чем стал принцем. Тогда обольщать его никто еще не спешил.

Было время, когда придворные дамы его не замечали, а нынешние приятели Маркус и Друзил были всего лишь посторонними и необщительными молодыми людьми. Теперь они ходили за ним по пятам как верные собаки. Еще бы, кто бы еще стал закрывать глаза на их дерзкие выходки, если не тот, кто сам держит в руках закон. Наверное, не осталось уже ни одного закона, по которому этих повес не стоило бы осудить. Но они держались рядом с принцем и никто не смел бросить обвинения прямо им в лицо. Вот и сейчас Конрад уже слышал их пьяный смех позади себя в галерее. Он ускорил шаг, чтобы не встречаться с ними. За последнее время даже они успели ему надоесть вместе с их играми и дебошами. Он хотел уединения. И все же оказавшись в замкнутом пространстве меж колонн, он понял, что не один. Кто-то находился рядом, но он не шел за ним, а стоял впереди. Конрад даже на миг прикрыл глаза, чтобы отогнать наваждение. Перед ним ведь нет ничего, кроме проема арочного окна, а за ним лишь звездная ночь, холодная и безграничная. В высоте нет ни одного живого существа, даже птицы не летают так высоко. А часовые на башнях не подпустили бы лазутчиков и все же Конрад ощущал кого-то рядом. Чье-то жаркое почти пламенное дыхание обжигало ему кожу. Он ощутил себя так, будто приблизился к накаленной жаровне. Таких ощущений у него давно уже е было. А именно с тех пор, как исчезла Рианон. В его сознании метнулась быстрая догадка. Лишь когда танцевал с ней он ощущал себя так, будто приплясывает на раскаленных углях. Одна только Рианон была способна обжечь его своим прикосновением. Ведь только в ней одной закипал огонь. Находиться рядом с ней было так же опасно, как соваться прямо в кратер вулкана, но его это не пугало. Если бы сейчас после столь долгого отсутствия нареченная вернулась, Конрад был бы несказанно рад.

Он собрался уже окликнуть ее по имени, когда кто-то вдруг коснулся его плеча. Рука слишком сильная для девичьей и даже если сравнивать ее с хваткой воина она все равно бы оказалась слишком сильной.

– Ты считаешь, что в тебе есть нечто такое, чего не достает мне? – высокомерный чуть насмешливый голос почти что его обжег. Он намеренно издевался и вторя ему снизу, кажется, из каждой плитки пола, загоготали хохочущие отвратительные голоса.

Конрад напрягся. Он слышал что-то о договорах с дьяволом и о том, что его собственный отец пытается призвать некие неведомые силы, но не верил в это до последней секунды. Ему просто не хотелось верить, но сейчас когда мороз пробежал по коже, невозможно было не вспомнить предупреждений Дугласа. «У зла прекрасный лик и быстрые крылья, а любовник Рианон золотоволос, как заря», смеялся придворный маг, перебирая свои зелья в башне и выискивая в темных уголках паутину для их приготовления. Однажды он поймал вместе с паутиной каких-то отвратительных существ, они выползали прямо из-под плиток пола. Теперь Конрад слышал у себя под ногами их гадкий смех. Сам юноша оцепенел так, что даже не мог переставить подошвы и придавить их. У него просто не хватало на это смелости, а вот у них доставало наглости, чтобы шмыгать прямо по его обуви и одежде. Но больше всего его пугали не они.

До сих пор он пренебрежительно относился к условиям мага и отца. Нельзя мешать работе чародеев. Нельзя трогать необычных существ размером с наперсток, даже если они крадут что-то у тебя и насмехаются над тобой. Нельзя убивать в лесу необычных птиц и зверей. Нельзя считать по ночам звезды. Нельзя произносить запретные ангельские имена, иначе некто, кого магией призывают в замок, прогневается на тебя и страшно накажет.

Дуглас с трудом сглотнул. Видно пришло его время. Хотя он не помнил, чтобы нарушал хоть одно из этих условий. Разве только недавно он велел подстрелить необычную птицу, летавшую над башнями замка, но лучники промахнулись. В следующий раз он бы и не подумал в нее стрелять. Ему почудилось, что у той птицы голова Рианон.

Сейчас в темноте он тоже разглядел чью-то белокурую голову, четко, как если бы каждая золотая прядь была прорисована на фоне мрака. Казалось, что это не пряди, а змеи, извивающиеся и отлитые из драгоценного металла. Конрад постарался рассмотреть бледное мерцающее лицо под ними и чуть не ослеп. Ему даже пришлось прикрыть глаза рукой. Ощущение было таким, как будто он глянул на яркое палящее солнце. Начищенный медный щит на руке воина лишь усиливал это впечатление. Кажется, по нему змейками разбегались рунические рисунки. Их становилось все больше по мере того, как в окно просвечивала луна, и вот это уже не щит, а металлический лист пергамента сплошь изъеденный знаками. Ну разве это не наваждение? Конрад ни как не мог прийти в себя. Он видел стройное мощное тело перед собой. Незнакомец был по меньшей мере на голову выше его. Яркий алый плащ напоминал струю огня, он красиво обрамлял статную фигуру и нечто белое, пушистое, трепыхающееся за ней. Конрад плохо различал цвета. Казалось, в изысканной броне воина золотистое сливается с темным, а браслеты на мощных запястьях не отличишь от лат. Они вот-вот треснут или змейки разбежавшиеся по ним это тоже всего лишь рисунки.

Красивые бледные губы приоткрылись, силясь что-то произнести, но говорить им как будто мешало презрение к человеку. Они и двигались и усмехались так презрительно и все равно были похожи на врата в рай, на лепестки роз… он даже не знал, с чем их сравнить. Рианон никогда не могла упрекнуть его в отсутствии поэтичности, но сейчас он не находил слов. То, что он видел перед собой было слишком великолепным, и в то же время он ощущал пугающий трепет.

Конрад оцепенел. Синие глаза посмотрели на него из-под золотистых ресниц все так же высокомерно и презрительно.