Рианон-4. Рождение дракона. Империя дракона

– Я пришел за тобой, – тихий голос таил в себе угрозу.

Конрад только сейчас заметил, что в руки незнакомца меч. Нет, он не был незнакомцем. Это лицо… Конрад щурился от слепящего света, силясь разглядеть получше ангельские черты. Он знал это лицо. Он его помнил. Видел каждую ночь в своих снах. Только теперь оно стало немного другим. В нем появилась сила и суровость, и несмотря на это оно оставалось почти по-девичьи нежным. Не бывает двух таких одинаковых лиц у мужчины и женщины, но разве если сравнивать его самого с Хильдегард, то они как брат и сестра тоже весьма похожи. Но Рианон всегда была одной-единственной. Никто не мог с ней сравниться. Среди ее родни, дальней или близкой, не нашлось бы никого, кто хоть отдаленно на нее походил.

Тогда кто же сейчас перед ним? Ее близнец? Нет, у Рианон никогда не было брата. Иначе бы он знал. Этот ангел, возникший в проеме арочного окна, просто не мог иметь никакого отношения к ней. То есть никакого кровного родства. А что если он был демоном? Догадка метнулась мгновенно и тут же подтвердилась. Ему ведь сказали, у зла прекрасный лик. У зла… рука с золотыми когтями уже потянулась к нему.

– Но я выполнял все условия? – заикаясь, пробормотал Конрад, в последний миг он все же вспомнил о наставлениях Дугласа, однако ангел выглядел непреклонным. По выражению его лица было видно: он уже все решил, и изменить приговор нельзя. Будто сквозь сон Конрад услышал его голос, теперь уже суровый, а не насмешливый.

– Ты позарился на то, что принадлежит мне.

И золотые когти сомкнулись на его горле.

Маркус такого не ожидал. Они с Друзилом уже готовились весь вечер терпеть меланхолию принца. В последнее время находиться рядом с Конрадом становилось неприятно и даже опасно. Долгие часы угрюмого молчания совершенно неожиданно сменялись вспышками дикой ярости. В приступе бешенства принц мог заколоть любого, кто нелестно отозвался о его зазнобе, будто говоривший сам был виновником ее исчезновения. К нему бы сейчас приставить хорошо вооруженных стражей. Однако Маркус привык справляться со всем сам и теперь ни на миг не расставался с оружием. Король ясно дал понять друзьям своего обезумевшего сына, что они должны охранять его день и ночь, пусть даже от него же самого. Весьма умно. Учитывая то, что их было двое, они могли сторожить его хоть посменно. Друзил как раз отстал. Возможно, какой-то юный паж или герольд привлек его внимание. Маркус криво усмехнулся. Сам он до сих пор предпочитал девушек. Но до такого безумия как у принца его интрижки никогда не доходили. Конрад свихнулся, это всем уже было известно. Вот и сейчас он вел беседы с пустотой. С ним теперь было не повеселиться. Не то, что в прежние времена. И все же близость с венценосной особой стала для Маркуса приятным покровительством. Ему теперь многое сходило с рук. То, чего он ни за что не позволил бы себе раньше, теперь стало нормой поведения. Он ведь был рядом с принцем, а значит он был от всего защищен. Вот только на этот раз пришлось бы защищать и Конрада. Его поведение становилось все более нервным. Приближаясь к тому месту, где он скрылся за колоннадой Маркус весь напрягся. Он готов был поклясться, что слышит какие-то подозрительные звуки. Кроме голоса принца в алькове еще звучал другой, суровый и мелодичный, тихий и проникновенный, нежный и жесткий в одно и то же время. Не голос, а вся неземная гармония в потоком льющихся звуках.

На миг Маркус остановился. Уж не выпил ли он лишнего сегодня у Эммета в кабаке. Молоденький хозяин, которого Друзил, развлекаясь с мечом, недавно лишил отца, готов был поставить перед ними все, что угодно, даже кровь других посетителей кабака. Последнего не потребовалось. У Эммета как раз была хорошенькая сестра. Ее общество с лихвой заменило все другие забавы на сегодняшний вечер. Оставив рыдающую девушку в разорванной сорочке Маркус высыпал на пол рядом с ней несколько золотых монет. Они звякнули ударившись чуть ли не о ее макушку. Лиззета или Марта, как там ее звали… теперь уже не важно. Маркус помнил только кровь на расцарапанной груди и упавшие рядом с юным телом монеты. Чистое золото. Он сам не смог бы объяснить свою сегодняшнюю щедрость. Разве только он уже тогда предвидел, что увидит сейчас нечто более ослепительное, чем золото. Какое-то сияние застыло между колонн, подобно сотканному из солнечных нитей облачку, и рядом с ним блеск червонцев померк. Золото было тусклым по сравнению с этим видением.

И все же Маркус инстинктивно вытащил меч. Буквально кожей он ощущал, что в их тесную компанию из твоих друзей теперь затесался кто-то четвертый. Кто-то, кто все разрушит. Едва дыша, он двинулся вперед. Легкие и горло будто сдавило. Идти было тяжело, но он не останавливался. Откуда только берется это ощущение, словно он ступает босиком по ножам. Видно и впрямь сегодня он чересчур много выпил.

– А раньше мог осушить целый бочонок крепчайшего эля и никакие предметы потом не начинали плясать перед тобой ходуном, – ехидно шепнул кто-то ему на ухо.

Это был не Друзил. Хотя именно тот любил поддевать его подобным образом, но голос оказался совершенно незнакомым. Даже не голос, а какое-то скверное пищание. Маркус не обернулся, потому что знал, что рядом никого нет. Ему всего лишь померещилось. Значит ли это, что то, что он видит впереди также иллюзия? Он крепче сжал рукоять меча. Стройный силуэт на фоне колонн несказанно его изумил. Нечто крылатое и прекрасное выводило когтями причудливые рисунки на обнаженной груди принца. Движения тонких пальцев были нежными, почти эротичными, но Маркус видел кровь выступающую на коже Конрада.

Принц был раздет. Изрезанные полоски ткани от рубашки валялись на полу и какие-то существа возились в них, как в бинтах мумии. В темных кудрях Конрада поблескивало нечто подобное рубинам. Маркус не сразу сообразил, что это кровавая капель. Кровь! Сколько здесь ее? Если сопоставить со всем этим крылатый силуэт у окна, то похоже на кошмарный сон. Где Друзил? Может ли он также увидеть все это? Что если крикнуть и позвать его? Но тогда ведь он разрушит всю эту иллюзию своим появлением.

Маркус смотрел перед собой и ни с кем не хотел делиться тем, что он видит. Золотые ниточки волос подобно пряже свисали на бледное чело, крылья за мощной спиной трепыхались, а за ними в проеме арочного окна простиралось звездное небо – стихия того, кто пока находился здесь. Надолго ли? Каждый миг драгоценен. Возможно, это и есть всего лишь один миг, но в нем вся вечность. Маркус никогда не верил в легенды о непобедимом воине и тем более в россказни о том, что на самом деле он не человек, а небожитель. Однако теперь он видел все своими глазами и взгляда отвести уже не мог. Это было похоже на откровение – миг божественного в обыденном мире, и все же он размахнулся мечом. Лезвие просвистело совсем рядом от безвольного тела принца и заставило божество поднять глаза. Какими они были синими и бездонными. Маркус содрогнулся.

– Оставь его! – он только сейчас вспомнил о том, что его долг охранять принца, но это как будто уже было и неважно. Все утратило значение, кроме этих глаз.

– Да? – бледные губы высокомерно и насмешливо изогнулись. Под ними сверкнули острые жемчужно белые резцы и капельки рубиновой крови. Ангел пьет кровь! Маркус невольно попятился, забыв о том, что это в его руках сейчас обнаженный меч. Все равное если это тот самый воин, то меч – это всего лишь ненужная игрушка.

Всего миг и сильные руки отшвырнули тело Конрада. Оно безвольно осело на пол.

– Ты угрожаешь мне?

Ангел уже стоял перед ним. Одно резкое движение и меч сломанным лежал на полу. Маркус не успел понять, как оказался на полу и сам. Сейчас он умрет, было его первой мыслью. Ангел всего лишь придавит его ступней обвитой золотой сандалией и этого будет достаточно, чтобы раздавить хрупкие человеческие кости. Сейчас он продавит ему грудную клетку и оставит медленно мучительно умирать. Юноша приготовился к худшему, он уже видел рунические символы на подошве сандалии, видел руку занесенную для удара, однако лицо ангела оставалось бесстрастным. Еще миг и оно перекривилось в презрении. Щадивший его небожитель мог бы всего лишь прошептать «живи», но он остался безмолвен. Видимо, слов на подобное ничтожество он тратить не хотел. Однако щеку Маркусу будто обожгло. Он уже не слышал шума вдали, топота ног бегущих людей и трепыхания крыльев за окном. Даже если ночной гость улетел, осталось нечто, что будет напоминать о нем и его презрении к человечеству. Маркус остался жив, однако чувствовал себя раздавленным, не ступней ночного гостя, а его обжигающим отвращением. Он будто видел все мысли низкого порочного человека. Синие глаза смотрели сквозь мозг и череп, различая память о недавних безумных ночах. Зачем все это? Почему раньше он не мог опомниться и искать что-то другое, что-то похожее на то, что он видел сегодня. А так получается, что вся жизнь прошла зря. Кутежи, драки и сцены разврата сменяли одна другую, а все было пусто. Маркус ощущал жуткое сосущее опустошение, а ее ожог на лице. Он с трудом поднес руку к щеке. Там пылало единственное о чем стоило помнить и только это у него и осталось, не прикосновение и уж тем более не поцелуй, а плевок божества.

Ей показалось, что она слышит истошные вопли Манфреда. Рианон раскрыла глаза, стараясь не поддаваться сну. Да, месть сладка, но до нее еще остались дни, недели, месяцы… сколько точно им понадобиться времени она не знала, но ведь взятие Лорета еще только впереди, а она уже слышит предсмертные крики своего врага, видит его агонию, руки, рвущие волосы, заплаканные до красноты глаза, дикие хрипы. Он похож на раненное животное, а место вокруг него это пылающий ад, там некуда деться от огня. Пламя обступает башни со всех сторон… но ведь это же Лорет. Ее город – ад? Рианон стало страшно и что-то внутри нее шелохнулось. Огненный спазм тут же прокатился по телу. Еще слишком рано для схваток или уже самое время? Если б она знала хоть что-то наверняка. Если б нашелся хоть кто-то, кто мог бы объяснить ей, как должна протекать подобная беременность. Вряд ли даже сам Мадеэль смог бы ей это объяснить. Мадеэль! Рианон снова прикрыла глаза. Знает ли он о том, что уже не одинок. Скоро в мир родиться существо подобное ему.

– Ты думаешь этот ребенок тебя убьет? – голос духа прозвучавший совсем рядом на этот раз показался ей совсем неразличимым. Кажется, в нем промелькнули нотки беспокойства. С каких это пор он стал за нее волноваться.

Рианон не ответила, потому что не хотела сейчас ни с кем разговаривать. Едва она смежила веки, как картины пылающих башен снова стала такой реальной.

Сегодня лучше не спать.

– Да, уж, ты посмотри лучше какая ночь. Выйди на башни замка.

Произнес ли это дух? Рианон сонно озиралась по сторонам и естественно никого не видела. Разве только дракончик запустил лапу в ее шкатулку и теперь играл крупным рубином. Может ли в этом камне как в хрустальном шаре отражаться будущее? Рианон глянула на рубиновые грани, и ей опять померещилось пламя.

– Может потому что оно внутри тебя, и от него никуда не деться? – на этот раз к ней точно обращался дух.

Рианон лишь отрицательно покачала головой. На крыше замка сейчас наверняка темно и холодно, но ее потянуло туда. Взглядом она поискала теплую накидку или верхнюю робу отделанную соболем и вдруг ощутила, что рядом кто-то есть.

Рианон встрепенулась. Она не одна. Но ведь в закрытую дверь войти никто не мог. Однако кроме двери есть еще и окно, и оно распахнуто. Она не ощущала, как в ставни дует холодный ветер лишь потому, что изнутри ее согревал жар. А теперь она ощутила нечто сверхъестественное рядом, что-то такое, с чем не шли в сравнение ни визиты фей, ни присутствие духов.

– Он здесь! – собственное испуганное лицо в зеркале, будто сказало ей это, но ведь рядом с ее отражением в темном стекле больше никого нет. Рианон медленно обернулась.

– Ты не ждала меня, да? – голос был тихим и размеренным, подобным потрескиванию огонька на фитиле свечи, и все равно в нем слышалась неземная музыка.

Конечно же, он стоял здесь, в темном углу комнаты, закрыв все свободное пространство свернутыми за спиной крыльями, и от одного его вида перехватывало дух.

– Ты! – Рианон невольно покосилась на дракончика, лазавшего по ее шкатулкам. Ей инстинктивно захотелось защитить свою новую игрушку. Однако тот даже не встрепенулся при виде нежданного гостя. Он по-прежнему играл с драгоценностями.

– А ты ожидала увидеть кого-то другого? – дуги золотистых бровей высокомерно изогнулись. Он сделал шаг вперед.

– Не подходи! – Рианон выставила перед собой руку. Руку, в которой, к сожалению, не было меча, только крошечные пламенные искры вспыхивали на кончиках ее ногтей, но они не могли его опалить.

– Уже и так! – он хотел цинично усмехнуться, но сдавленный смешок напоминал эхо.

– Значит враги? – заключил Мадеэль. – Потому что ты так хочешь. Ты все решила за меня. За нас двоих.

– А было что решать?

– Да, – на его красивом лице промелькнул гнев. – Но делить нам было нечего.

– Кроме одного, – быстро возразила она. – Того, что ты мне так и не дал.

– Я собирался дать, а теперь… – он резко осекся. – Как думаешь, сколько нужно было бы заплатить человеку, например смертному королю, чтобы заручиться моей поддержкой на поле боя.

Теперь уже усмехнулась она. Какой серьезный вопрос, и какой глупый.

– Нужно было всего лишь пойти в церковь и помолиться богу, чтобы он послал им тебя, своего раба.

– Я больше не раб, – слова хлестнули его как пощечина. – И никогда не был ничьим рабом. Разве только твоим…

И все-таки как холодно он смотрит. Рианон впервые ощутила, что чей-то взгляд прожигает ее насквозь.

– Если ты нарушить запрет, то просто перестанешь воевать и начнешь наблюдать за враждующими с высоты своего полета. Или ты слишком привык к кровопролитиям, чтобы отказываться от такого удовольствия? Твои подданные уж точно не откажутся от трупов, которые им можно обгладывать. Возможно, скоро и ты начнешь делать, как они.

– Уже начал, – он не лгал, по тону голоса становилось ясно. – Так люди начинают пить, когда их кто-то бросил. Раньше я не понимал, зачем они прибегают к моей поддержке, теперь понимаю.

– И понимаешь страх тех, кто воюет? Или тех, кто только готовиться воевать? – она ступала на шаткую почву, но это был единственный шанс. – Войска Фердинанда не отказались бы от твоей поддержки, но им не договориться с тобой. Никто не смог бы вызвать тебя на переговоры.

– О, с тобой мы могли бы быстро договориться, – он жестоко истерически усмехнулся, нервно откинул за ухо русую прядь и смахнул темных крошечных существ со своего плеча. – Им нужно отдавать душу или жизнь, чтобы заручиться моей поддержкой, тебе стоит всего лишь задрать юбки, и дьявол покорен. Ты приручила дракона и все лишь благодаря красивому лицу. Я мог бы уничтожить твое лицо, – он угрожающе двинулся вперед. – Оставить вместо него один сплошной ожог для меня не составит труда. Тебе придется жить дальше, но уже без обаяния, как жил я в аду когда-то. Лишить тебя красоты это пустяк, жаль, что мое желание от этого не пройдет. Ты ждала, кто из нас двоих одержит верх. Все ясно без слов, я пришел к тебе первым.

Он готов был сдаться? Рианон в это не верила. Она хотела метнуться прочь к окну, но он поймал ее еще быстрее. Стальная рука обвилась вокруг ее талии, мускулистая грудь под латами также казалась стальной и неподвижной. Он не дышал, хотя она и ощущала жар у расширившихся ноздрей.

Всего секунду он вел себя, как опьяненный вином человек. Бледные губы, что-то тихо и восхищенно шепча, застыли у ее волос, свободная рука скользнула по валунам кружева на ее юбках.

– Ловкая очаровательная плутовка, ты можешь удерживать дьявола, будто льва в клетке. Ты довольна?

На миг она даже испугалась.

– Ты сам говорил, что являешься совсем не той ипостасью дьявола, какой тебе считают люди, – возразила она, цепляясь за убогие воспоминания.

– Я помню.

Дышал он или нет? Она не могла разобрать. Его тело отдавало то холодом, то жаром. И то и другое было одинаково обжигающим.

– Я любил тебя, – невыразительный тон не отдавал ни скорбью, ни обвинением. – Я до сих пор тебя люблю.

Она старалась не реагировать на эти слова. Внутри нее что-то сжалось, но болезненно вспыхнул тугой огненный ком в животе, прямо под сердцем. Она тихо всхлипнула, слегка согнувшись. Толчок оказался непривычно болезненным. Сейчас любому было бы не сложно догадаться о ее состоянии, даже человеку. Естественно, мог догадаться и он.

– Значит, правда? – он прижал ее к ламбрекену на стене и долго внимательно посмотрел в глаза, его рука скользнула по туго зашнурованному корсету, чуть ослабив узлы шнуровки. – Ребенок! Мой ребенок внутри тебя! И значит я не имел права даже знать об этом.

Рианон вздрогнула. Ее волосы рассыпались по шелковой обшивке ламбрекена, дыхание стало горячим, но защитить ее от него оно не могло. Вот он рядом, падший ангел, он держит ее в стальных объятиях, заглядывает ей в глаза и тем не менее от его взгляда она не слепнет. Другой не смог вынести этого созерцания, а ей даже не больно. Разве только она ощущает желание. Они ведь все-таки могли быть вечно вместе. Ей просто нужно было выбрать. Лорет или Мадеэль. Мадеэль или Лорет. Неужели чаши весов равны? Весь мир, который он предлагал ей в обмен на один-единственный город. Да. Даже смотря в его глаза Рианон оставалась непреклонна. Она хотела то, что получила.

Прочти он сейчас ее мысли, и мог бы ее уничтожить, но его больше занимало другое. Красивые брови хмурились в гневе и растерянности, золотистые ресницы дрожали. Крылья тоже трепетали за спиной, обдавая их разгоряченные лица слабым ветерком.

– Я чувствовал это, – он снова опустил взгляд на ее уже ослабленный корсет. – Я ощущал, что теряю нечто невыразимо ценное. Нечто мое…

– Не твое! – Резко возразила она. Огненный вздох не обжег ему лицо лишь чудом. Сейчас он бы даже не ощутил физической боли, потому что внутренняя ярость терзала его куда сильнее.

Они оба пылали от гнева и от желания. Какое неудачное сочетание. Еще миг и битва закончиться в постели. Рианон постаралась не смотреть на него, однако сияние исходящее от его кожи не заметить было не возможно. Действительно создавалось впечатление, что в ее спальню заглянула заря, и здесь стало светло. Хорошо, если никто не заметил из окна удивительное свечение. Мадеэль с его роскошными крыльями занимал большую часть пространства, и его частично закованное в броню тело сияло подобно сплошной свече. Несмотря на латы, он всегда оставался наполовину обнажен, и кожа мерцала еще ярче чем золотые вставки металла на ней. Одновременно и воинственный и соблазнительный он мог вызвать как восхищение, так и ужас. А она сама уже успела узнать, что люди слепнут или сходят с ума от одного его вида. Странно, но даже от интимной близости с ним она не пострадала. Разве только, что плод, который зреет внутри нее, ее не убьет.

– Ты хочешь меня, – она рисковала вызвать его гнев, но ей было все равно. – Но я стою дороже, чем ты можешь мне дать. Я требую, чтобы ради меня ты нарушил запрет бога или убрался отсюда навсегда.

– А если я уже это сделал? – он придвинулся к ней еще ближе, так что его дыхание теперь почти ее обжигало. В его лице весь ад был рядом, но ей было не страшно, она привыкла жить с пеклом внутри себя, а теперь у нее еще будет его ребенок. И в постели, и на войне они как будто едины.

Его шепот стал почти проникновенным.

– Что если я уже встал на ту сторону, на которую не должен был становиться. На сторону неправых. На сторону зла, где по сути я и должен быть.

Она попыталась отвернуться, но он осторожно коснулся ее подбородка пальцами и развернул к себе, так, чтобы их взгляды встретились.

– Что если я нарушил уже все запреты с одной-единственной целью – вернуть тебя?

Минуту они смотрели друг на друга, Рианон отвела взгляд лишь тогда, когда поняла, что тонет в синеве его глаз, будто в некой бесконечности. Она вырвалась из их тягучей глубины, как из плена.

– Тогда ясно, почему твои крылья так сильно потемнели.

Он вздрогнул, как от удара. На минуту он даже замолчал. На его бесстрастном лице вдруг сменилась целая гамма чувств от смятения до полного отчаяния, почти испуга.

– И все-таки я был прав, тебе хочется воевать со мной?

Она могла бы лишь кивнуть, но не нашла для этого сил. Все и так было понятно. Он мог и не читать ее мысли, а она его. На самом деле договориться можно было и без слов. Наверное, все правители мира мечтали бы однажды увидеть его в своем тронном зале и вести переговоры о помощи. К Рианон он пришел сам, чтобы предупредить о сражении. Она бы могла потянуться за мечом прямо сейчас, но еще было рано. Лучше встретиться на поле боя, как они встретились в первый раз. Только в тот раз она ему проиграла, а теперь обязана победить.

Он выпустил ее, медленно и неохотно. Перед ним за окном простирались небеса, весь темный мир, принадлежащий ему и тем не менее он не хотел улетать. Просторная королевская спальня оказалась для него слишком тесной, и все равно он старался пробыть здесь так долго, как только можно.

Это все из-за крыльев, подумала Рианон, даже если он складывает их полукругом за своей спиной ему все равно негде развернуться. Они слишком пышные, сильные и великолепные. Один их взмах легко бы сшиб ее с ног. У нее никогда не будет таких. Рианон болезненно зажмурилась. Он ведь обещал ей крылья. А если он так легко нарушает обязательства, данные ей, то и законы бога ему нарушить не трудно.

– Я хочу воевать, – подтвердила она. – Со всеми своими врагами в Лорете, но первым делом с тобой.

Он невесело усмехнулся, будто давал понять, что другого и не ожидал. С чего ему ждать от кого-то благодарности – чувства, которого он сам никогда не испытывал. И все же у окна Мадеэль задержался.

– Стало быть ты не считаешь этого ребенка моей собственностью? – от его тихого шепота исходило нечто угрожающее, как от шипения огня.

– Он не собственность, ни твоя, ни моя. И выживать ему придется самому по себе. Его никто не хотел…

– Говори только за себя, – его голос смягчился и все равно отдавал угрозой. – Я ни за что не брошу того, кто принадлежит мне.

– Кажется с тобой это в первый раз, – она невольно усмехнулась, представив себе всех тех глупцов, которые однажды заключив договор с дьяволом, потом расплачиваются за это всю жизнь. Или даже всю вечность.

Он легко пожал плечами, от чего крылья за ними плавно завибрировали.

– В первый раз у меня появилось что-то по-настоящему мое, и ты считаешь, я не попытаюсь забрать это.

– Зачем? – она насторожилась.

– Без меня такому созданию не выжить. Вспомни, что я говорил тебе про Собор Грома.

– Ты считаешь, что мое желание иметь крылья приведет меня туда?

– Уже нет, – он сощурился, будто пытаясь заглянуть внутрь нее, его глаза лучились нестерпимым светом, который заставил ее отвернуться. – Во всяком случае не так как всех…

Она не совсем его поняла. Но разве можно понять ангела? Он здесь, совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки и все тайны вечности будто просвечивают сквозь него. Он близкий и достижимый, и в то же время абсолютно недосягаемый. А все, что он говорит о чувствах это бред. У такого великолепного и всемогущего создания не может возникнуть любви, разе только к себе самому.

– Я буду с тобой драться, – предупредила она. – Как бы ты не хотел этого ребенка, тебе не удастся его забрать.

Минуту он смотрел на нее без всякого выражения, будто старался запомнить каждую черту перед неизбежной разлукой. Разлукой на вечность. Когда они встретятся в следующий раз, то уже будут врагами.

– И все-таки я попытаюсь, – пообещал он.

Еще несколько секунд он оставался рядом, а потом лишь встрепенулись в ночи золотистые крылья. Они все еще казались ей золотистыми, хотя дымка потемневшего оперения выделялась все больше. Мадеэль может унестись со скоростью ветра, ни один часовой с башен не смог бы заметить его, а если бы и заметил, то призвал бы свою погибель. Рианон представила, как длинные тонкие пальцы с золотыми когтями смыкаются на горле случайного наблюдателя. Если бы Мадеэль захотел, то легко бы перебил всех часовых и лучников на башнях, только за это, что они осмелились заметить его, прилетевшего на ночное свидание. Что ж, больше свиданий не будет. Рианон безвольно опустилась на тумбочку перед зеркалом. Она чувствовала себя мертвой. Даже пламя внутри не портило этого впечатления. Война еще не началась, а весь мир как будто уже рухнул.

– Чего же ты хочешь, милочка, в жизни приходиться выбирать, либо ты остаешься любимицей божества, либо идешь отвоевывать свое, – очень некстати подал голос дух. – Но несмотря на сложность ситуации ты сделала правильный выбор. Он должен гордиться тобой, потому что сам когда-то поступил также. Ты переняла его лучшую черту – независимость. Это надо было бы отпраздновать.