(Не) Царевич и белый кот

Глава 8. Загорское царство

Белый кот недовольно пошевелил усами и спокойно произнес:

– Достаточно, Алинушка. Будь добра, озвучь жалобы на колдовскую деятельность бабы Яглы жителей Триадама.

– Ку-ку. Ку-ку. Ку-ку, – послушно ответила кукушка и задумалась, а после сказала. – Я нашла пять тысяч семьсот двадцать восемь обращений с момента открытия колдовского дела. Их всех озвучить?

– Нет. Обрисуй общую картину, – сказал кот и задумчиво прикрыл желтые глаза, из-за чего в темном лесу стало еще темнее.

– «Большинство жалоб – неожиданные последствия колдовского действия, о которых человек был не предупрежден. Чуть менее – запекание в печи незваных гостей, редкие случаи – кража волшебных артефактов, иногда – нарушение скоростного режима ступы», – отчиталась кукушка и замолчала.

На поляне повисла тишина, нарушаемая только шорохом рыщущих в кустах диких зверей.

– Дело ясное, что дело темное, – развела я руками. – Выходит, что убить бабу Яглу мог любой житель Триадамского царства, ведь насолила она всем изрядно, а так мы никого и никогда не найдем.

– Согласно моей практике, точнее, наблюдениям, убивцем, вероятней всего, является недовольный заказчик колдовства, поэтому мы проверим все магические обращения жителей Триадама за последний месяц. Этим мы займемся завтра после обеда. Возвращайтесь домой, молодой человек. Отдохните и наберитесь сил. В полдень я буду вас ждать возле Лукоморского Дуба.

– Не успею я в такой короткий срок! – с отчаяньем в голосе воскликнула я. – Нет у меня коня волшебного, чтоб по небу летать, или Меча-кладенца, чтоб дорогу в горах и лесах прорубать!

Кот Баюн понимающе моргнул и достал из закромов своей белой шубы кусочек бересты с синей печатью и протянул мне.

– Это грамота на проезд в брюхе Чуда-Юда Морского, Рыбой Кит именуемого. Вдоль берега Синего моря он вмиг доставит вас до Лукоморья. В деревне, что на спине его, отдохните. И корчму «Китовый ус» посетите – там отменную молочную похлебку подают. Я же, молодой человек, вынужден откланяться. Дела меня ждут… полуночные.

– Куда же вы на ночь глядя собрались? – полюбопытствовала я, крутя в руках бумагу проездную, морскими знаками отмеченную.

– «За тридесять земель, за Черные горы, за Костяные заборы, в замок Железный к царю Кощею мерзкому и злому, построившему рудник дома».

– Благодарю, Алинушка, за подробный отчет о цели и месте моего срочного и тайного визита, – тактично прервал кукушку белый кот и вдруг осклабился в жуткой улыбке. – А теперь пора и честь знать, пора, Алинушка, умирать, то есть, засыпать…

– Ку-ку. Ку-ку. Ку-ку, – попрощалась с нами кукушка и замолчала, перестав, наконец, подслушивать мою беседу с многоуважаемой мордой Триадамского царства.

– Как так? За тридесять земель? И без меня? Помощника верного? Не бывать этому! Вместе помчимся – хоть по белому воздуху полетим, хоть по Синему морю поплывем, но в заморское царство попадем! – восторженно воскликнула я, ведь никогда не была прежде за границей, поэтому рада была поездке безмерно.

– Не Заморское царство, а Загорское, потому что За Черными горами находится оно, – научно разъяснил кот Баюн. – Кстати, как вы смотрите на подземные путешествия, молодой человек?

***

Не долго, не коротко, а целую вечность длилось путешествие мое вместе с котом, Баюном именуемым, по реке Смрадине, что проложила путь свой глубоко под землей в недрах Черных гор, промыв туннель с острыми, как меч, заточенными камнями, свисающими с потолка наподобие клыков.

Река Смрадина, Черной рекой в народе именуемая, текла глубоко под землей с востока на запад, а лодка, на которой мы плыли в Загорскую страну, сколочена был из костей – не человеческих, а звериных и шибко больших.

По крайне мере так думала я, а о чем думал белый кот – никому не было ведомо, ведь все путешествие он молчал, словно в рот молоко набрал.

– Ох, и лихо же здесь смердит! – в сердцах топнула я ногой, обутой на сей раз в синий дорожный сапог с каблуком позолоченным, едва не погрузив лодку на дно Черной реки. – Не может царство, вечность во мраке подземном прозябающее, добрые дела творить! Убивцев да супостатов одних плодить может такая земля!

– Напротив, молодой человек, жители Загорского царства очень законопослушны и порядочны, ведь у них на все закон и порядок один – царский. Кощей держит все и всех в железном кулаке, поэтому никаких преступников и злодеев в его царстве нет, кроме него самого, естественно. Зато рудников много, из-за которых природная гармония в этом царстве и нарушена, поэтому работники его живут под землей и света белого не видят, слепотой куриной болеют и оттого чудью белоглазой зовутся, – обстоятельно разъяснил белый кот и снова напряженно замолчал.

– Вот как оно, – почесала затылок я и вдруг вздрогнула, увидев на лодке воеводу Ратмира вместе с помощником Алесем, под торговцев замаскированных.

А кот ученый, хоть и узнал с первого взгляда знакомца своего старого, да вид сделал независимый и непричастный, как все коты, даже не ученые, умеют делать, ведь тайное расследование вел, о котором воевода знать не знал и ведать не ведал.

– «Горем народ Загорского царства скован. Умер Кощей. Рудник железный сломан», – прочитала я красный заголовок нового выпуска еженедельника «Сирин», стоя вместе с котом ученым в очереди к пропускным вратам, где у всех въезжающих в царство отбирали именные грамоты и надевали наручники. – Неслыханная наглость! Да как он посмел умереть! Он же бессмертный! И к тому же наш единственный подозреваемый!

– Не кричите так, молодой человек, иначе внимание стражников привлечете, а это было бы крайне нежелательно. Тем более, что Кощей, именуемый в Загорском царстве Бессмертным, всего лишь один из пяти тысяч семисот двадцати восьми потенциальных убивцев согласно исследованиям «Алины», – бесстрастно отозвался кот Баюн, рассматривая толпу людей с покорно опущенными головами.

– Мы точно ту самую очередь заняли? – с тревогой в голосе спросила я, выглядывая из шеренги. – Не похоже все это на пропускную службу. Батюшка-то меня водил-показывал, как в царства люди и товары попадают. Не ладно здесь все.

– Совершенно верно, молодой человек, – сверкнул желтыми глазищами кот, – но это единственный способ попасть в Загорское царство незамеченными. К тому же на руднике отлично кормят, прямо, как на убой, прежде чем заживо замуруют в шахте.

– Что?! – побледнела я, и лицо мое от смеси удивления и ужаса вытянулось в длину на целый аршин. – Не боярское это дело – землю в цепях копать!

– И не ученое, – согласился с важным видом кот, – но только представьте, какая гениальная схема разработана: работников колдовским способом забрасывают глубоко под землю, снабдив всем необходимым инструментарием, чтобы они по истечению строго определенного времени сами себя откопали, продолбив путь в горе. Искренне сожалею, что Кощей Бессмертный умер до моей обстоятельной с ним беседы о новых способах добычи драгоценных камней и металлов. Выдающийся все-таки был царь.

Глава 9. Труп Кощея

Хотела бы я обернуться орлом сизокрылым и скрыться в дали небесной, да поздно стало – подошло наше время грамоту именную отдавать.

– Ученым котам не положено, – вдруг промурлыкал белый кот стражникам на вопрос, где его документы и, самое главное, руки, ведь наручники для кошачьих лап у них по уставу не были предусмотрены.

– Проходите, – ответил коту один из стражников и услужливо пропустил. – А это кто? – бросил он сердитый взгляд на меня, позеленевшую от страха, ведь я уже мысленно долбила из всех сил гору, чтобы выбраться на поверхность.

– Писарь, – ответил кот и заговорщицки мне подмигнул. – Немой и хромой.

После этой загадочной фразы я, будучи все-таки не дурой и даже не дураком, как многие могли бы решить, глядя на мой вид, молча кивнула и поплелась, прихрамывая, за котом Баюном и стражником, вежливо показывающим ему дорогу, к черной крутой лестнице, ведущей в каменный покой, вырезанный прямо внутри горы.

– Что вы сказали ему? – прошептала я ученому коту, когда стражник с поклоном удалился и оставил нас в мрачном и холодном чертоге, посреди которого стоял каменный черный стол, накрытой белой шелковой тканью.

– Сказал, что я известный на все царства-государства ножевой лекарь. Приказал к телу Кощея Бессмертного отвести, чтобы вскрытие произвести и установить точную причину смерти царя.

Сказав это, кот опять ударился об пол, и на лапках его снова появились белые льняные носочки, в которых он ловко запрыгнул на край стола и мановением своего белого хвоста сбросил на пол тканевый полог, скрывающий бессмертное тело Кощеево.

– Свят! Свят! Свят! – испуганно пролепетала я. – Не правильно это – покойников на части разрезать!

– Кощей Бессмертный свое тело посмертно на опыты завещал, заботясь о колдовском развитии общества, ведь бессмертным стал из-за целого ряда удачных природно-магических экспериментов.

С этими словами кот ученый приоткрыл лапой веко Кощеево, заглянул в рот его, затем побродил по трупу туда-сюда, после попрыгал на животе бессмертного царя, а напоследок пощекотал хвостом ему пятки, после чего приказал мне начертить на бересте следующее:

– «Осмотр тела Кощея Бессмертного. Признаков жизни не обнаружено: зрачок не реагирует на свет, язык – синего цвета, в желудке отсутствует пища, а в теле – жидкость, и самое главное – труп не реагирует на щекотку, значит, подозреваемый не притворяется, что обычно делает на экспертизе, призванной установить факт его очередной смерти».

– Как это очередной? – не поняла я, оторвавшись от ведения записей.

– Дело в том, молодой человек, что Кощей Бессмертный давным-давно превратил себя серией сложных природно-магических экспериментов в живой труп, который, тем не менее, постоянно пыталась извести баба Ягла. Чтобы как-то угомонить ее яростные попытки расправиться с ним за давние любовные измены, он регулярно имитировал свою смерть, созывая лекарей из всех царств-государств.

– А как же смерть на конце иглы в яйце, которое спрятано в утке, а утка – в зайце, а заяц – в сундуке, а сундук – под дубом, который охраняет медведь?

– Не под дубом, а в ветвях дуба, к тому же сундук не обычный, а хрустальный, заяц – породы беляк, утка – породы нырок, а яйцо – куриное сорта С0, – степенно поправил меня белый кот и махнул хвостом, снова накрыв тело Кощея Бессмертного покровом белым.

– А медведь какой породы? – не удержалась от любопытства я, чувствуя, как во мне поднимается волна раздражения из-за чрезмерной учености этого заумного кота.

– Бурой, – терпеливо отозвался он. – Запомните, молодой человек, ни один уважающий себя царь не будет хранить свою смерть в таком общедоступном и общеизвестном месте, чтобы любой Иван-дурак или Иван-царевич с легкостью нашел его, но для поддержания легенды Кощей Бессмертный даже выпускал поддельные яйца с иглами. Даже Дубовую пущу на юго-западной окраине Загорского царства выкупил, оснастив каждое дерево универсальным набором под названием «Смерть Кощея», но к ходу нашего расследования эти сведения никакого отношения не имеют. Отметьте в бересте: «Труп Кощея Бессмертного окончательно мертв и воскрешению не подлежит. Причина предполагаемой окончательной смерти – самоубивство».

***

– Как самоубивство? – вскочила я от удивления на ноги, чуть не разлив на труп подозреваемого содержимое своей чернильницы.

– Сейчас все сами узнаете, молодой человек! – нетерпеливо ответил кот Баюн, нервно водя ушами и спешно умываясь. – Скоро придут гости, у которых есть для нас вести! Прячьтесь под столом! Немедленно!

– Я под трупом лежать не намерена! Не боярское это дело! И не ученое! – попыталась было возмутиться я, но кот грозно лапой мохнатой мне по лбу треснул, затем сам под стол юркнул и хвостом полог оттянул так, чтобы под столом каменным его вместе со мной видно не было.

Грохот шагов могучих все приближался.

Вот и пол дрожать стал, и стол каменный подпрыгивать начал, благо, что в горе чертог был вырезан, иначе рухнул бы наземь, если бы теремом деревянным оказался.

Со скрипом отворилась дверь железная, и вошел в каменный покой воевода Камень вместе с помощником Алесем, который держал в руках сундук тяжелый, инструментами да бумагами следствию необходимыми наполненный.

– Эх, Алесь, гиблое это дело – смерть Кощееву расследовать. Мастер он в прятки играть, да людей обманывать. Пособи мне лучше в экспертизе – за ноги тело костяное подержи, пока я ему голову Мечом-кладенцом рубить буду. Аль проснется и вскочит сейчас, значит живой, аль головы навеки лишится, значит, мертвый, – устало прогрохотал знакомый мне голос жениха моего отверженного.

– Слушаюсь! – бойко отрапортовал помощник его и с грохотом поставил на пол сундук, едва не отдавив коту ученому лапу.

– А это что, Алесь? Глянь-ка сюда.

Помощник воеводы Ратмира славился на все царства-государства не только своей умелостью, но и зоркостью – мог улыбку у блохи рассмотреть да край земли, стоя на пороге дома, увидеть, и все зубцы на частоколе царя заморского пересчитать.

– Записка предсмертная, на пологе погребальном серебряной нитью вышитая. Три-четыре дня назад, не более. Нить еще ворсинками хрустальными блестит, не улеглась еще гладь его зеркальная. Гласит сия надпись: «Сил терпеть этот срам больше нет. Прошу в смерти моей винить только бабу Яглу».

– Вот оно как, Алесь, – задумчиво произнес воевода Ратмир и почесал со скрипом пальцем маковку на своем шлеме. – Коли в смерти Кощея Бессмертного баба Ягла виновата, то закрываем расследования эти. Пиши в докладе князю Казимиру Могучему: «Убиенный бабой Яглой царь Загорского царства, Кощеем Бессмертным именуемый, убит убитой Кощеем Бессмертным ведьмой Триадамского царства, бабой Яглой именуемой. Оба убитые сполна избыли свою вражду и месть, поубивав другу друга и став оттого взаимно убиенными, в связи с чем расследование дела по факту убийства бабы Яги и Кощея Бессмертного прекращено сего дня сего года в присутствии тьмы народа». Все записал?

– Так точно! – отрапортовал помощник воеводы и снова оторвал от пола сундук с инструментами, который был настолько тяжел, что оставил на каменном полку борозды от ножек железных.

Глава 10. Царский гарем

Когда воевода Ратмир и помощник его, Алесем именуемый, ушли, закрыв с грохотом за собой дверь железную, я, кряхтя, вылезла из-под стола и растерянно посмотрела на белого кота, лапы свои мохнатые разминающего.

– Как это так? Закрыто расследование дела! – воскликнула и сбила на бок шапочку свою синюю, мехом песцовым отороченную.

– Этого следовало ожидать, молодой человек. Официальное расследование убийства бабы Яглы прекращено. Не одни мы пришли к выводу, что бывший муж жертвы был способен совершить данное преступление, – спокойно ответил кот Баюн, изучая меня желтыми и умными глазищами. – Факт неоспорим: три-четыре дня назад он перестал употреблять живую воду, что жизнь противоестественную в его мертвом теле поддерживала, и окончательно засох, превратившись в кости. Пометьте это в своей бересте. Также напишите, что записка предсмертная была вышита одной из его работниц, ведь девиц красных он похищал не для блуда или женитьбы, а для бесплатной работы в его Железном замке уборщицами, поварихами, садовницами и вышивальщицами, ведь мертв был давно Кощей Бессмертный и желаний больше не имел кроме одного-единственного.

– Какого? – снова не удержалась я от вопроса, сгорая от любопытства.

– Найти Синь-камень в недрах Черных гор, чтобы время вспять обратить и с бабой Яглой никогда не встречаться в молодости, нарушив тем самым все законы пространства и времени, но, как видите, молодой человек, что-то пошло не так в его дерзких планах. Нам нужно обязательно найти мастерицу, что записку предсмертную вышила, чтобы задать ей несколько вопросов, которые прояснили бы нам, как связана окончательная смерть Кощея Бессмертного с убийством бабы Яглы. Может быть, в этом кроется ключ к разгадке тайны ее скоропостижной гибели…

– И как же мы найдем эту работницу? – недоуменно почесала я затылок и вдруг съежившись под внимательно меня изучающим кошачьим желтым взглядом.

– Вы когда-нибудь надевали кокошник, молодой человек? – вдруг спросил меня кот и насмешливо растопырил усы.

– Никогда! Девица я что ли красная, чтобы подобными глупостями заниматься! – вдруг зарделась я и с достоинством поправила складки на своем кафтане. – Ну, может, отроком малым играл с бусами да лентами, и, мальцом будучи, в платье ходил, пока из лука стрелять не научился…

– Вам этот опыт сейчас крайне пригодится, молодой человек, потому что вы переоденетесь в красную девицу и внедритесь в гарем Кощея Бессмертного под видом царевны Иванины из царства Заречного, которую никто никогда не видел, с целью добычи сведений от пленниц Железного замка. Вы согласны?

– Нет!

– Изумительно. В таком случае я немедленно достану для вас женский сарафан, жемчугом изукрашенный, и накладную косу из лошадиного волоса.

– Кот!

– Я, увы, уже несколько сотен лет, как кот, молодой человек. Уверяю вас, никто из княжеской дружины никогда не узнает, что вы на самом деле… переодетая своим братом родным строптивая девица. Даю слова кота.

Я пригорюнилась, но потом, крепко подумав, решила, что неплохо будет вернуть в родные края всех похищенных из разных царств-государств царевен-красавиц, чтобы славу героя великодушного себе сыскать, и согласилась, решительно кивнув рыжеволосой курчавой головой.

Вместе с котом ученым спустилась по лестнице крутой я и, незамеченная никем, юркнула следом за проводником своим в боковой каменный коридор, прямо в горе прорубленный, такой гладкий да ровный, словно Мечом-кладенцом его прорезали.

После, поплутав по лабиринту Железного замка, попали мы в сад благоухающий, деревянными разноцветными теремами украшенный, в которых томились в плену царевны похищенные, а приглянулась мне больше прочих красавица одна, которую звали Лисияной Премудрой.

Настолько знакомой мне девица эта красная показалась, что решила я, как только закончу расследование, домой отправиться и запоры на светлице своей в тереме батюшкином проверить, ведь не скоро сказка сказывается, да не скоро ерунда всякая делается.

***

– Анна Буяная! Василиса Крыса! Идите-ка сюда, да поглядите на новенькую, что наш старец костяной аж из Заречного царства выкрал! – крикнула рослая и грудастая тетка в желтом сарафане, в которой признать царевну можно было только по богато украшенному драгоценными камнями кокошнику.

– Хватит орать, Марфа! Иначе дружинников всех царей-князей понакликиваешь! Ты как открываешь свою прожорливую пасть, так сразу беда случается! – отозвалась девица с длинной черной косой, которую никто никогда и никуда не звал.

– Сама закрой свою пасть, Чернава Отрава! – дружелюбно ответила ей царевна-толстушка и снова принялась щупать да рассматривать меня, боярскую дочь, которая служебной неволей снова превратилась в девицу красную.

Обступили меня плотным кольцом царевны-красавицы, которые таковыми при ближайшем рассмотрении почему-то вовсе не оказались.

– Значит, правдива молва, что страшна, как смерть, царевна Иванина, поэтому и запер ее отец в тереме, что на вершине самой высокой горы стоит. Посмотрите-ка на нее – рыжая и лохматая, словно дочь Лешего, а не царя Заречного царства, – покачала головой единственная приятной вблизи наружности до боли знакомая царевна в синем жемчужном кокошнике, которая постоянно все записывала в бересту пером белым да к тому же почерком ровным.

Я как глянула на берестяной свиток ее, аккуратными рунами исписанный, так чуть руке этой царевне чуть не оторвала, ведь был он из моих запасов боярских!

– Не обращай на нее внимания, Иванина, – вдруг поддержала меня грустная, бледная и очень худая царевна в сером сарафане. – Это Лисияна, которую Премудрой здесь все кличут…

– Неправда, Беляна Мертвяна! – гаркнула Марфа и грозно уперла руки в боки. – Чернава Отрава ее Слабоумной кличет, ведь она все забывает и поэтому все записывает! Старая видать уже, хоть и выглядит девкой молодой! Из Островного царства, говорит! Дочь боярина какого-то! А ты чей дочерью будешь? И лучшей подругой чьей? – грозно нависла надо мной Марфа, у которой единственной из всех царевен не было прозвища, ведь была она, как догадалась я, не только самой прожорливой, но и самой сильной, если не считать Анну Буяную, которая постоянно тренировалась с мечом и поэтому в девичьих склоках да разборках не участвовала.

– Девочки, глядите, кого я здесь нашла! Белого кота! Пушистого! Мальчика! – заверещала Василиса, которой Крысой прозвали за внешнее сходство с этим зверьком из-за маленьких глазок, острого носика и хитрого выражения лица да привычки везде совать свой нос и чужое красть.

Что тут началось…

Царевны мигом позабыли обо мне и стали тискать, гладить и выдирать друг у друга из рук кота, в котором я сразу Баюна признала.

Глава 11. Красный молодец

Столько ненависти, презрения и лютого высокомерия было в прищуренных янтарных кошачьих глазах, что мне не по себе стало, но ни словом, ни делом не выдал себя кот ученый, только хвостом нервно вращал, не сводя с меня своего пристального зловещего взгляда.

Поняла я безмолвный приказ кота Баюна и тоже помалкивать решила, тем более что девицы-царицы сами трещали без умолку и быстро меня за стол с яствами диковинными усадили, да чай в расписную фарфоровую кружку налили.

– Эх, Иванина, повезло тебе – последняя ты царевна, Кощеем Бессмертным из вечного заточения в светлице спасенная, – вздохнула Беляна Мертвяна, накладывая на тарелочку с золотой каемочкой мне сладости, сахарной пудрой посыпанные. – Заснул вечным сном наш благодетель великий…

– Ходят слухи, что скопытился, а не заснул, – грохнулась на деревянную лавку рядом со мной Чернава Отрава и чиркнула ребром ладони себя по шее. – Порешил себя сам наш дедок из-за бабки своей. Теперь мотать срок в загробном царстве будет.

– Кто же тогда позаботится о нас-то, девоньки-и-и. Обратно нас домой скоро отправят-то, где нас снова по светлицам позапираю-ю-ют, и снова на черный хлеб и воду посадю-ю-ют, – горестно завыла Марфа, горько облокотив круглую свою голову на пухлые руки.

– Молчать! – треснула могучим кулаком по столу Анна Буяная, которая, завершив тренировку с мечом, метанием ядра и копья, а также стрельбой из лука, решила возглавить девичьи посиделки. – Никто и никуда обратно не вернется, а кто посмеет нас тронуть – того в этом же саду дивном под яблоней закопаю. Живьем.

Услышав грозный и низкий бас Анны Буяной, я вздрогнула и решила, что, пожалуй, спасать царевен не буду, раз уж так они домой не хотят – так и им в радость, и мне – в целостность.

– Вот ты, Марфа. Дома тебя в светлице за что заперли? За то, что прокормить не могли. Ты была такой толстой, что даже выйти из своего девичьего покоя не могла, – продолжала воинственно грохотать Анна Буяная, обнажив меч сорокапудовый и высоко подняв его над головой. – А ты, Беляна Мертвяна, чем провинилась? Тем, что грустная всегда и плачешь, когда людей живых видишь? Так ты просто боишься их люто – человекострах у тебя.

Царевна Мертвяна робко кивнула и стерла со щеки слезу.

– А ты чем виновата, Чернава Отрава? Тем, что тебя повитуха в чане с зельем ядовитым выкупала, чтобы сжить со свету? Вот поэтому ты злая всегда, как собака паршивая. Или ты, Василиса Крыса, чем виновата? – продолжила пылкую речь Анна Буяная. – Или вот ты, Лисияна Слабоумная, чем виновата, что отец юродивой тебя зачал? Или Иванина Страшина, в чем ты виновата? В том, что родилась неведомой зверюшкой, которую из-за стыда взаперти держат. Или я в чем виновата? Что родилась поленицей и всех женихов на полюшке поубивала. Так вот что я скажу, девоньки. Никуда мы не поедем и останемся здесь на веки вечные-бесконечные, потому что дом наш отныне здесь, ведь только здесь мы свободные. А Кощея нашего снова воскресим. Не в первой. Живой воды подкупом, шантажом и пытками добудем, вольем в него и снова жить-поживать да добро наживать будем.

***

Вдруг царевна Лисияна Премудрая слабость в ногах ощутила, голова у нее кружиться стала сильно – то ли кокошник давил нестерпимо, то ли Чернава Отрава подсыпала тайком яд какой, то ли Анна Буяная впечатлила силой и мужеством, но упала она в обморок.

Бросились к ней на помощь царевны, стали раздевать, сарафан расшнуровывать и ахнули, ведь не девицей она красной оказалась, а красным молодцем, которого тут же на белую перину в тереме расписном да резном положили.

С любопытством его царевны-девицы рассматривали, ведь молодца такого красного впервые видели.

А я нет!

Ведь это был мой брат-близнец родной, Лисияром Бестолковичем именуемый.

– Хитер этот молодец, ох, хитер, – восхищенно вздохнула Василиса Крыса. – Проник в сад наш, как мышонок, алчущий зерна златого.