скачать книгу бесплатно
– Что он задумал, Турсун?
– Он хочет занять твоё место, господин! – поклонился Турсун. – Привези шаху Маджиду голову своего врага, и я подарю тебе голову Яшана.
Мара посмотрела на Джамбулата, его перекошенное злобой лицо и пожалела о том, что спасла ему жизнь.
Джамбулат быстро шёл на поправку. Как ни просилась Мара в селение, он не пускал, требуя, чтобы она находилось подле него. А как-то на заре Мара проснулась от лихого ржания и топота множества удаляющихся копыт. Открыв глаза, она увидела, как сидящий у костра Тамача, подбрасывал в огонь хворост.
– Что за шум? – оглядевшись и не увидев Джамбулата, спросила она.
– Господин уехал. Велел оставаться тут, пока не пришлёт за нами.
Мара поднялась и пошла к выходу.
– Если подумала, что сможешь сбежать – напрасно! – Каарганы тебя не выпустят. Если нужно что, мне скажи. Схожу в селение – принесу. А из башни ты не выйдешь.
Глава 5
Князь Олег Святославович, укутавшись в длинную бобровую шубу, развалился на резной лавке, крытой мехами. У окна просторной светлицы он старательно изучал послание, спозаранку спешно доставленное Суздальским гонцом. Прочитав и небрежно бросив свиток на стол, князь погрузился в раздумья. Вести не радовали. Не впервой было ему, опальному, получать от доносчиков сведения, вновь и вновь заставлявшие его обдумывать новый поход на Русь. Ещё не сменила природа золотой сарафан на белый, как из Рязани гонец прискакал. Лишь только небеса уронили на землю первые студёные воды – из Ростовского княжества вести недобрые. Теперь вот Фёдор Глебович не радует.
Поразмыслив о неизбежном, Олег Святославович почесал бороду, вновь взял свиток, беглым взглядом окинул письмена, и уже хотел кликнуть служку, как снаружи послышался грохот падающей утвари, брань и возня. Тяжёлая дверь настежь распахнулась, и в светлицу ввалился громадных размеров человек, закутанный с головы до пят в серую дорожную накидку. Следом за ним протиснулся щуплый темноволосый отрок и, рухнув ниц, запричитал:
– Смилуйся, княже! Уж как я просил обождать, да всё без толку.
– Умолкни! – гаркнул на него Олег Святославович.
Махнув плащём, из-под которого виднелась внушительных размеров сабля, великан обернулся и поглядел на служку, от чего тот вжался в дверной косяк и затрясся, как заяц. Ворох подушек, лежавший горой на скамье и задетый ненароком, полелел на пол.
Силясь разглядеть вошедшего, князь медленно выпрямился, аккуратно извлекая из-за пояса кинжал, повернулся к незваному гостю и произнёс:
– Кто таков будешь? Назовись!
Великан скинул с плеч накидку и, положив массивную ладонь на рукоять сабли, встал в полный рост, широко расставив ноги.
– Скройся! – велел князь служке, махнув рукой, и улыбнулся.
– Джамбулат! Как есть, сам военачальник хорезмийский пожаловал! – распахнув объятия, Олег Святославович подошёл к гостю. – Не чаял с тобой в этих землях свидеться. Стало быть, понадобился тебе, коли ты меня сыскал, да скрытно в терем мой пожаловал?
– Давненько не видались, князь!
Джамбулат обнял хозяина светлицы и принялся оглядываться.
– Слух дошёл до Хорезма, что ты, воротился из Византии да теперь в Тьмутаракани обретаешься.
– Про то многим ведомо. Я не таюсь. До меня тоже слухи доходили, будто ты в опалу к шаху Маджиду попал.
Джамбулат похлопал князя по плечу, в три шага пересёк светлицу и уселся на лавку у стола. Налил кваса в кубок, сделал жадный глоток.
– Вырви языки тем, кто тебе на меня напраслину наговаривает. О какой опале речи ведёшь? Так, спор малый вышел.
– И об чём спор, друг мой?
– О тебе, Олег Святославович!
Князь сел напротив и с интересом уставился на гостя. Давненько уже судьба свела его с этим беспощадным воином. Многое связывало их – и битвы за земли ближние, и завоевание дальних краёв. Равного ему по хитрости, коварству и кровожадности Олег Святославович не знавал и посему старался держаться немного в стороне – и дружбу не крушить, и под острую саблю не попасться.
– Обо мне? И чем же я хорезмшаху не угодил? Мало подношений присылаю?
Джамбулат ухмыльнулся, наклонился через стол и заговорил тихо, словно опасаясь быть услышанным.
– Дошли до шаха вести, будто ты всё никак землёй не обрастёшь. Вот и поспорил я с повелителем, что смогу тебя, безземельного, на престол сразу двух княжеств посадить.
– Пошто это ты за моей спиной спор такой затеял, Джамбулат? Да ещё и с хорезмшахом. Поведай-ка!
– Да с того, что выгода Хорезму большая будет, ежели ты стол обретёшь. Или шапку наденешь и тут же позабудешь доброту правителя моего, а?
– Как можно, Джамбулат? Неужто ты меня на крамоле какой споймал? Я завсегда на твою сторону встану, коли нужда будет. Только сомнения у меня имеются. За столько лет не удалось мне ни одного княжества сломить. Неужто тебе сможется то, что мне оказалось не под силу?
– Ты для меня войско собери. Осолук за тебя встанет, а за ним рать великая множеством. Ханы степные его чтут. Вот ты и призови, да не русов – кыпчаков, хазар, с коими дружбу водишь. А я во главе выйду и поднесу тебе стол да шапку княжескую в дар.
– А что взамен просишь?
– Малость! Слыхал я, по Руси бродит хан кыпчакский. Дошли слухи, будто в землях Рязанских он кров сыскал. Сказывали мне, младой князь, что наместничает в тех краях, ему обиду простил за разорение.
– Слыхивал я про то. И до меня доходил вести, будто в Рязанских землях недоволен люд простой. Ропщет!
– Дай мне войско, князь. Людей хитрых, что в Рязань вхожи. Тех, что сумеют в западню хана того заманить. И станешь ты муромским и Рязанским княжествами править. А ловчее прочих окажешься, так я тебе и Ростовские, и Новгородские земли помогу обрести. Только призови воинов степных, да вели ханам верностью мне служить. Щедро одарю тех, кто подсобит дерзкого нечестивца изловить. В том всем выгода будет. Кыпчаки непокорные, что тебе неподвластны и к Хорезму в подчинение не идут – опасные соседи.
– Верно, сказываешь. Костры жаркие мне под боком без надобности. Только пошто он тебе, хан сей? И отчего своё войско не привёл, а моё дать велишь, да за голову буйную половину Руси прочишь?
Джамбулат выпрямился. Смерил тяжёлым взглядом князя, осмотрелся.
– То не твоя забота. Степняков собери, а мои каарганы подороже целого войска будут. Да только вот все земли прошли, а его не сыскали. Теперь понятно отчего. Не у меня – у тебя под боком он притаился. Хан оный без надобности тебе – беда, да и только. Ну, так что скажешь, Олег Святославович? Дашь войско?
– Ох, Джамбулат! Чую знатную ты задумал битву. Я завсегда в таких делах за тебя встану. Будет тебе войско и половецкое, и хазарское. Только уж и ты меня милостью не обдели.
– Сдержи слово княжеское, а я своё под копыта коню не брошу. Ни в каких землях не сыщешь ты ни воина, ни хана, ни шаха посмевшего упрекнуть меня в том, что слово не держу.
– Вот и ладно! – обрадованный тем, что, наконец, сможет обрести долгожданную власть, Олег Святославович ёрзал на лавке и потирал руки. – Ты, друг мой, поди, с коня да ко мне в терем? Где встал? Всего ли у тебя в достатке?
– За холмом в лесочке воины мои притаились. И захочешь найти – не сыщешь.
– Стало быть, у меня не останешься?
– До поры там скроюсь. Ненароком кому на глаза попаду – спугну добычу.
– И то верно! Если нужда какая одолеет – дай знать, всё будет в срок. А пока… Самоха! – хлопнул в ладоши князь и крикнул зычно, чтобы его услыхали.
Дверь тихонько скрипнула, и в щёлку протиснулся служка.
– Княже, дозволь молвить! – косясь на великана, произнёс он. – Воевода Рязанский пожаловал. Пред очи твоя просится.
– Ты вот что, Самоха! – бросив короткий взгляд на Джамбулата, задергался Олег Святославович. – Попервой вели ещё квасу да мёду на стол подать, мяса там разного, пирогов, грибочков мочёных да яблок. Вишь, гость у меня знатный. Да не колготись без меры. Понял ли? А как трапезу сообразишь, так и воеводе кланяйся. Да язык не распускай, а то вместе с головой отрежу.
– Всё исполню, княже, как повелишь, – не переставая испуганно коситься на гостя, промямлил отрок, поклонился в пол и шмыгнул за дверь.
Лишь только служка скрылся, светлицу огласил приглушённый рык Джамбулата:
– С чего это к тебе Рязанский воевода наведывается?
– Да ты не серчай! Небось, уже помыслил, будто я за твоей спиной худое замышляю? Симеон Тихонович почитай давненько мне верой и правдой служит. Слово его крепкое. Коли говорит чего, значится, так оно и есть. Да и много ещё таких. Там, где мне быть не подвластно, завсегда у меня очи да уши имеются. А ты, друг мой, пока я с воеводой говорить стану, вон за той дверкой, что у дальней стены схоронись. Постой, послушай, что сказывать станет. Ему до поры об тебе знать не след. Мало ли чего?
Джамбулат недовольно хмыкнул, но с князем спорить не стал. Поднялся, в пять шагов оказался у стены и, оглянувшись напоследок на хозяина терема, скрылся за низенькой дверкой, с трудом протиснулся в неё и притворил не до конца, оставив узкую щёлку.
Двери шумно распахнулись и, наполнив светлицу гомоном, челядь принялась уставлять стол снедью, готовя трапезу. Князь покосился туда, где укрылся Джамбулат. Увидев щель и узкую полоску света на полу, спешно подошёл и придвинул почти вплотную сундук, да узенькую лавку, на которой по обыкновению сидел гусляр.
Когда стол уже ломился от яств, Олег Святославович ещё раз окинул взором кушанья, светлицу и махнул Самохе. Отрок распахнул дверь и, отвесив низкий поклон князю, огласил:
– Воевода Рязанский к тебе, княже. Принять просит.
Скинув шубу в дверях, запыхавшись, в светлицу ввалился невысокий воин в богатых доспехах:
– Здрав буде, князь-батюшка! – склонился он.
– И тебе поздорову, Симеон Тихонович! – отозвался князь.
– Ох, и служки у тебя, Олег Святославович, – оглянувшись на отрока, подбиравшего с полу одёжу, воевода скорчил недовольную гримасу. – То обожди. То поспешай.
– Не бурчи, Симеон Тихонович.
Князь уселся на лавку и махнул рукой Самохе, чтобы скрылся.
– Вот, присаживайся к столу, отведай пирогов. Да сказывай, что за напасть с тобой приключилась?
– Как это ты, княже, прознал о горестях моих, до того как я тебе об них поведал?
– Ну, так ты сам ко мне пришёл, не по зову. Гонца поперед себя не слал. Стало быть, беда с тобой приключилась.
– Ох, правда твоя, княже, – поглядывая на яства и давясь слюной, причитал воевода. – Сказать кому – так ежели сам не видал да не слыхивал, так и веры нет речам твёрдым. А я тебе, как есть, батюшка Олег Святославович, вот ни слова не сбрешу. Младой-то князь Владислав Рязанский дюже бесчинствует! Воеводства меня лишил. Изгнал за правду, за доброе. Уж как я ратовал за него. Как старался. Живота не щадя с ранней зорьки до вечерней… И так ему, и сяк угождал. Всё пустое.
Не выдержав созерцания богатого изобилия на столе, воевода умолк. Искоса поглядывая на князя, протянул руку к кубку, налил мёду, испил, отхватив от дичи добрый кусок, засунул в рот да потянулся за мочёным яблочком, когда на его руку упала и крепко придавила к столу тяжёлая пятерня князя. Воевода подавился, закашлялся, с трудом глотая пищу.
– Мне нет дела до твоих горестей, Симеон. Щедрот моих ты немало имеешь, чтобы жалиться на бесчинства. Сказывай по первой, брюхо опосля набивать станешь. Что князь? В чём винишь его?
– Да в том напасть, княже, – оглядевшись по сторонам, зашептал воевода, – Владислав басурмана пригрел, что две весны тому Рязань пожёг-разорил. Позабыл, видать, как мы с батюшкой князем Мстиславом Игоревичем вызволять его из полона Дамирова хаживали. Половцы по земле нашей как по своей шастают, а хан ихний запросто в княжеский терем вхож. Сам де князь у него совету спрашивает, да поболе прочих слушается.
– Подишь ты, где схоронился! – почесал бороду князь и, не обращая боле на воеводу внимания, забубнил, размышляя вслух, думая о чём-то своём. – А и верно-то как писано! Каарганы Джамбулата всю степь Великую да поле Дикой обскакали его сыскать силясь. А он, как есть, тут под боком пригрелся. Стало быть, не сбрехал!..
Так, ведя с самим собой речи, Олег Святославович наблюдал, как воевода успел опустошить два кубка мёду, умять добрый кусок пирога, заесть всё это уткой и теперь, развалившись на лавке, наслаждался мочёными яблочками.
– А ты всё так же до харчей падок, Симеон. И, что, много ли с ним?
– Кого? Половцев? – осоловев, не сразу понял, о чём его спрашивают воевода. – А!.. Да тьма их там, половцев этих. Хан Дамир весь народ свой привёл. Страху напустил. Люди пужаются. Куда взор ни кинь – везде они, басурманы окаянные. Тьфу… Коли эти ка…ка… как их там звать-величать… его ищут, так весточку послать надобно, Джамбулату этому.
– Пошлём, не твоя в том печаль. А дело твоё теперячи иное будет. Исполнишь, что велю – князем-наместником в Рязани посажу.
– Князем? Да ну! Как же это… А Владислав куда же денется?
– Не об том помыслы твои, Симеон! Думы есть у меня рать собрать. Новгород воевать пойду. А там Ростов и Муром недалече будут. Себе земли те взять желаю. Опосля в Рязани наместник верный мне ох, как нужон будет! Сказывай, али не хошь князем стать?
– Хочу, батюшка-князь Олег Святославович! Ох, как на то желание имею!
– Тогда у меня к тебе спешное будет. Внимай и чтобы ни одна живая душа про то не проведала…
– Нешто в тебе, князь, службе моей веры нет?
– Есть-есть, Симеон Тихонович. Ты, вот что… Я грамотку напишу. Свезёшь её в Суздаль князю-наместнику тамошнему. Скажешь, де, я прислал и велел глядеть вокруг зорко, на Муром посматривать, да окрест себя. Что ни скажет Фёдор Глебович – всё исполни. Сделаешь – быть тебе князем в Рязани.
– Всё, что велишь, князь-батюшка. Я в твоей власти. Только медку поднеси, отощал с пути.
– Отощал! Половину трапезы моей умял, прорва! Ладно! Будет! Тебя в срубе можно надолго без харчей и воды запереть, и то с голодухи не сгинешь. Отощал… Ступай пока. Самохе скажи, я велел тебя потчевать, а мне поразмыслить надобно. Только смотри мне, не пощезни куда – сыщу! Голову с плеч сниму, на пику насажу, а телеса за ворота выставлю, воронью на забаву, люду в назидание. Понял?
– Что ты, что ты, батюшка Олег Святославович! Нешто я себе вражина какая?
– То-то же. Ступай и жди, покуда призову.
Как только за воеводой затворилась дверь, тихонько скрипнула другая.
– Ты, князь, шакала подле себя держишь. Того гляди на сторону кинется, только кто куском мяса поманит да калачом.
– Верно, говоришь, друг мой, Джамбулат. Гнилой человечишко. Токмо поди, уж давненько служит мне, и худого за ним ничего замечено не было. Труслив больно! Да за добрую плату на всё решится. А теперячи, пуще прежнего стараться станет. Уж так очи его огнём полыхнули, как про то услыхал, кому стол Рязанский отойдёт. Вот он, воевода, да наместник в Суздале князь Фёдор Глебович и помогут изловить хана твоего. Лишь на них в сём деле опереться можно. Они и людишек для чёрной работы сыщут, и воинов верных дадут, и вопросов пустых задавать не станут, ибо алчущие оба и до подношений дюже охочи, да на посулы падки.
– Сказываешь, за хорошую плату живота не пожалеют?
–Ты, друг мой, напраслиной не тяготись. Хоть и гнилой, но справный воевода Рязанский. Расшибётся, но сделает всё, что велю. Не за страх, но за шапку стараться станет.
– Смотри, князь, если в тебе ему вера есть– дело твоё. Но я лишь себе веру имею.
– Как так? А я? А Таймас?
– Таймаса и людей его я от погибели лютой уберёг. Он мне жизнью обязан. Только это заставляет его служить мне. Не станет меня и ему конец. А ты со мной дружбу водишь оттого, что земли княжеские заполучить надёжу питаешь. А как только князем где сядешь, так и врагом меня объявить поспешишь.
– Да, нешто я добра не ведаю, друг мой?
– Запомни речи свои, князь. Придёт пора – спрошу с тебя.
– Не сыскать тебе на Руси вернее меня! – посматривая на Джамбулата, произнёс князь и, глядя, как тот лишь усмехнулся его речам, спросил. – Есть ли в чём надобность у тебя? Ты только скажи, всё мигом велю исполнить.
– Нет, – встал с лавки Джамбулат. – Потребность какая явится – мальчишку пришлю, звать Тамача. На твоего Самоху похож. Также тощ и труслив, как щенок шакала.
