Черновед. Изнанка

Рекламный щит с вечно ожидающей семьей красноречивей всего говорил о месте аварии, но в приложении не отражался. Тимофеев нашел автозаправку, о которой упоминала Каролина, и прикинул примерное расстояние до столкновения. Разброс получался слишком большим – без отряда добровольцев и спецслужб машину искать будут до весны. Не помогло и воспоминание о недострое. Приложение высветило несколько зданий, в описании которых значился только адрес. Попробуй догадайся, недострой отображен или перестрой. Тимофеев проглотил остатки безвкусного кофе и набрал «112».

– Оператор экстренных служб, – энергичный голос девушки вселял уверенность. – Вам требуется помощь?

– Не мне, – Тимофеев помотал головой, словно собеседница могла его увидеть. – Я хочу сообщить о ДТП. Столкнулись два автомобиля. Один из них съехал с обочины. Женщина за рулем получила серьезную травму и, скорее всего, потеряла сознание. Рана на лбу выглядела очень опасной.

– Где вы находитесь?

– Я не свидетель. На месте ДТП меня нет. Об аварии я узнал… – Тимофеев сделал паузу, соображая, как подать информацию и не выглядеть при этом шизофреником с обострением. – Об аварии мне сообщила пострадавшая женщина. Сейчас я не могу с ней связаться. Ее телефон не работает.

Каждое слово в точности соответствовало истине. Детали о случайной встрече в теневом Владивостоке он рассказывать не собирался.

– Как зовут пострадавшую? Ее дата рождения, место регистрации?

– Игольникова Каролина. Больше ничего о ней не знаю.

– По какому адресу направить помощь?

– В этом-то и проблема. Она не смогла назвать место. По описанию подходит несколько участков трассы, и я не знаю, где именно произошло столкновение.

Тимофеев подробно описал рекламный щит, заправку и недострой, вспомнил марку автомобиля Каролины и примерный маршрут ее движения, но поле поисков оставалось внушительным. Просто огромным, если речь идет о человеке на грани смерти. Уточнив данные, оператор заверила, что направит к возможным местам аварии МЧС, полицию и медиков. Как только завершился разговор, смартфон Тимофеева разродился потоком вызовов и сообщений. Представители всех спецслужб сразу возжелали услышать детали лично. Всем Тимофеев отвечал то же самое, не в силах дать ни капли новой информации. Не ответить не мог – опасался, что сочтут за какого-нибудь пранкера и не отреагируют на вызов. Спустя несколько минут за окном пронеслись машины с включенными сиренами.

– Ого, – бариста уткнулся в витрину носом. – Пожарные и полиция одновременно. Стряслось что-то серьезное. А за ними «скорая» едет. Еще кофейку не хотите, кстати?

Уставившись в экран смартфона, Тимофеев пропустил реплику мимо ушей. Внутренний голос уверял, что он сделал недостаточно. Каролину могли найти слишком поздно или не найти вовсе. Должно же быть что-то еще! Хотелось рвануть на поиски самому, но шансов наткнуться на машину у него было куда меньше, чем у спецслужб. В целом мире существовало всего два человека, осведомленных о точном месте аварии. Каролина не в счет. Оставался виновник ДТП на красном внедорожнике. Тимофеев жестом заказал второй кофе и в очередной раз выбрал номер из списка контактов. Обстановка вокруг напоминала плохонький детективный фильм, а сам он был на редкость дерьмовым актером.

– Какие люди снизошли до звонка! Надумал выйти на работу или твой отпуск затягивается?

На фоне слышались оживленные переговоры. Похоже, ДимДимыч расхаживал по офису. Хорошо бы громкую связь не додумался включить.

– Ни то, ни другое. Есть к тебе дело, но оно с «Рубексом» прямо не связано. Пока толком объяснить не могу, – сказал Тимофеев. – Пробей по базам, не обращался ли за возмещением один клиент. И вообще, есть ли у нас такой.

– Не вопрос. Скинь данные на почту.

– Не могу. Представь себе, не могу. Я о нем почти ничего не знаю. Застрахован красный внедорожник. Собственник, скорее всего, мужчина. Вот и все.

ДимДимыч насмешливо фыркнул.

– Да я понимаю, внедорожников у нас в базе навалом, – продолжал Тимофеев, – а сколько из них красных?

– Не самый ходовой цвет, – нехотя согласился ДимДимыч. – «Крузаков» таких отродясь не видывал, а вот новенькие «Танки» встречаются. Китайцы любят красный.

– Вот видишь. И не обязательно было фыркать. Всех, кто подходит под описание, скидывай мне на корпоративку. И еще… – Тимофеев замялся.

– Давай уж, продолжай. Сам назвался груздем.

– Если в нашей базе ничего не найдешь, пошуруй по «крупнякам». По тем самым, из ТОП-10 по капиталу. У тебя были какие-то подвязки? Старые знакомые, слитые логины с паролями…

Пауза показалась Тимофееву вечностью.

– Ты головой не стукнулся? – изрек наконец ДимДимыч.

– Не я.

– Что? Ты хоть понимаешь, что под статью меня подводишь?

– Если не можешь, так и скажи. Попробую по другим каналам.

Если ДимДимыч чем и гордился, кроме собственного бизнеса, то способностью заводить связи и преодолевать всевозможные ограничения. Благодаря его талантам «Рубекс» выбил парочку организаций с арендуемого помещения, а потом занял их место. И на оценщиков он тоже иногда влиял, благодаря чему размер страховых выплат не так сильно бил по карману. Уязвленное самолюбие заставило ДимДимыча ответить:

– Ладно, наведу справки. Но ты пообещаешь мне рассказать, какого хрена происходит.

– Как только оно закончится, обязательно расскажу.

Тимофеев разорвал соединение и с силой потер виски. Головная боль возвращалась легкой пульсацией, вдобавок желудок стягивали спазмы голода. Если хорошенько подумать, то последний прием пищи состоялся прошлым вечером. К тому же неистово хотелось курить.

Самыми безопасными на вид Тимофееву показались круассаны с ветчиной. Сделав заказ, он вышел на улицу и зажег сигарету. Две напыщенные женщины, бредущие мимо по тротуару, тут же скривились и зашептались друг с другом. Им повезло, что не додумались сделать замечание. В ответ Тимофеев не пожалел бы самых отборных слов. Курильщики – одна из самых угнетаемых групп населения. Социальные изгои. Стоит вытащить сигарету – прохожие вооружаются косыми взглядами и замечаниями, даже если отойдешь на двадцать метров от ближайшего человека. Обычно Тимофеев не курил на публике и в целом вел себя подобающе успешному предпринимателю, но в последнее время сдерживаться перестал. Отношение к курильщикам волновало его столь же сильно, как дохлая муха за окном.

Вернувшись в кофейню, Тимофеев обнаружил готовый круассан и новое сообщение, пришедшее на корпоративную электронную почту. Он открыл приложенный файл и с жадностью впился в текст. ДимДимыч справился с задачей на сто процентов. Откопал марку внедорожника (красный «Танк»), имя и фамилию владельца, его контактные данные. И, конечно же, дату обращения о наступлении страхового случая. Тимофеев снова набрал «112». К счастью, ответила та же самая энергичная девушка.

– Я уже звонил полчаса назад, – сказал Тимофеев. – По поводу аварии. Хочу передать сведения о водителе, который стал ее причиной. Он точно знает место и время.

Бариста уставился на него с неподдельным уважением, написанным на лице. Тимофеев небрежно подмигнул и вернулся к разговору. Чувствовал он себя так, словно заключил самую выгодную сделку в жизни.

4

Офисный центр опустел, но двери перед Аллой раскрылись, стоило нажать кнопку домофона. Охранник уставился в планшет с запущенной игрой «три в ряд» и даже не шелохнулся при виде припозднившейся посетительницы. Вряд ли она была единственным случаем. Желающие воспользоваться услугами экстрасенса – простите, чудодейки! – наверняка заявлялись когда угодно: утром, вечером, ночью в полнолуние или после дождичка в четверг.

Светлая успела накинуть темный балахон и вооружиться посохом, хотя от внимания Аллы не укрылось кричаще-розовое пальто, небрежно накинутое на дверцу шкафа. Она с трудом подавила в себе желание задать вопрос насчет преступлений против моды.

– Мне воспользоваться хрустальным шаром для чтения мыслей или ты перестанешь молчать?

Светлая опустилась в кресло, точно на царский трон. Острый подбородок горделиво взметнулся вверх.

– Вы не упоминали, что знаете Ядвигу, – заметила Алла.

– Вы ведь тоже не изливаете душу первым встречным? – парировала Светлая. – К тому же вы не спрашивали так, как подобает.

– И как же подобает?

– Со всем уважением к той стороне и ее последовательнице. С почтением, трепетом и долей страха.

Алла закусила губу, лишь бы не выругаться. Одно дело корчить из себя колдунью на сеансе с доверчивыми клиентами, и совершенно другое – перед теми, кто сражается с проклятиями на самом деле. Вознаградив себя обещанием написать разгромную заметку о мошенниках-экстрасенсах, она спросила:

– Со всем уважением и трепетом, как давно вы знаете Ядвигу?

– Время значения не имеет, ведь тесно мы не общались. Так, по делам. Иногда я отправляла ей зараженных на исцеление. Во Владивостоке людей вашей профессии всегда было сложно отыскать. Хорошее связующее звено полезно для всех, пусть ты этого еще не понимаешь.

– Вы не ответили на вопрос.

– Хорошая хватка, – усмехнулась Светлая. – Мы познакомились около двадцати лет назад. Ее сын тогда еще не погиб.

– У нее был сын? – ахнула Алла.

Светлая откинулась на спинку кресла, довольная произведенным эффектом.

– Глеб. Ядвига называла его ласково Глебушкой, и никак иначе. Если думаешь, что она всегда была черствой и не ведала материнских чувств, то ошибаешься. Глеб рос воспитанным мальчиком, любознательным. Отца я никогда не видела, а Ядвига о нем не рассказывала. Что с того? Говорят, детей подбрасывает судьба, и мы не вправе их выбирать. Методы воспитания у Ядвиги были своеобразными. Когда Глебу исполнилось двенадцать, она стала брать его с собой на обряды. Готовила помощника, наверное.

– Или учила его защищаться.

Большинству родителей и так непросто растить детей, а ведь они даже не знают об огромном количестве потусторонних угроз. Алла задумалась над тем, как объяснила бы собственному ребенку суть проклятий, но ничего дельного не решила.

– У Ядвиги не получилось, – помрачнела Светлая. – Она потерялась лет на пять, а когда объявилась в городе вновь, я ее не узнала. Ядвига не только постарела – она выглядела так, словно из нее высосали жизнь, оставив только оболочку. Та сторона прошептала, что причина кроется в сыне. Я так и спросила. Ядвига ответила, что Глеб погиб. Погиб – и этого для моих ушей достаточно. Она очень грубо общалась в тот день. Навела справки об очередном клиенте и ушла, почти сбежала. С тех пор мы виделись всего два или три раза.

Алла попыталась представить Ядвигу в роли заботливой матери, и не смогла. Этот образ разительно отличался от образа матерой черноведки, готовой убивать ради искоренения источника заражения. Смерть ребенка многое объясняла.

– Вы потом что-нибудь выяснили насчет Глеба?

– Слабые отголоски с той стороны поведали о смертельном проклятии. Таком сильном, что даже Ядвига с ним не справилась. – Светлая нервно постучала пальцами по подлокотникам кресла. – Довольно о Глебе. Ты ведь не о нем пришла узнать. Что стряслось? На Ядвигу правда напали или ты придумала повод для встречи?

Пока Алла делилась подробностями, она осознала, что Ядвига не смогла бы найти порченное место без посторонней помощи. Шелест не знал точного расположения, его осведомленность ограничивалась Владивостоком. А посторонняя помощь – вот она, сидит в кресле, облаченная в темный балахон. Неслучайно Ядвига упомянула ее перед тем, как потерять сознание.

– Странно, что она обо мне вспомнила, – выпрямилась в кресле Светлая. – Наверное, посчитала, что я чем-то помогу. Пока не знаю, чем именно. Как выглядели подонки, которые на нее напали?

– Сейчас покажу. Мы сделали снимки с камер наблюдения.

Светлая уставилась в экран смартфона, время от времени переключая изображение. С приложением она справлялась на удивление ловко для псевдоэкстрасенса: увеличивала картинку, осветляла затемненные участки и запускала постобработку. О некоторых функциях смартфона Алла вообще не подозревала до этого момента.

– Худого раньше не видела, – произнесла Светлая. – Толстяк выглядит знакомым. Свисающий по бокам жир довольно хорошо запоминается, а встречается редко. И еще одно… Лицо под камеру не попало, но посмотри сюда.

Алла пригляделась. От ушной раковины к челюсти шла какая-то линия.

– Очки?

– Нет, медицинская маска. Видишь завязки сверху и снизу? Толстяк, которого я знаю, постоянно маску носит. Скрывает уродство на губах. От него кислятиной прет так, что обои на стенах сворачиваются.

– Как его зовут?

– Проводник. Это прозвище, разумеется.

Как и «Светлая». Вслух этот факт Алла не упомянула.

– На имени я не настаивала, – продолжала говорить чудодейка. – Среди моих клиентов хватает… интересных людей. Приходили Ротшильд, Лунная Маска и Мистер Президент. Проводник на их фоне – все равно что апельсин в отделе фруктов.

Страдающий ожирением преступник обращался за помощью к экстрасенсу – такое нарочно не придумаешь. В один прекрасный момент его перемкнуло настолько, что он решил напасть на черноведку. События вроде бы не связанные, но недомолвки в объяснениях Светлой говорили об обратном. Или же Алла попросту додумывала всякие гадости о человеке, не вызывающем симпатии.

– Зачем он к вам приходил? – осторожно спросила она.

– За информацией о некоторых клиентах. Но это, милочка, не твое дело, – отрезала Светлая.

– Но хоть что-то полезное вы можете сообщить? От одного прозвища толку никакого.

– Место, где он обитает. Устроит?

Алла сама не знала, что именно ее устроит. Егор отправил ее узнать насчет фразы, которую Ядвига обронила перед тем, как потерять сознание, а теперь вдруг выяснилось, что чудодейка знакома с толстяком и даже имела с ним дело. Поворот за поворотом на дороге без начала и конца. Алла решила поступить так, как ее учил главред «Бюллетень Нова»: собирай всю информацию подряд, потом разберешься.

– Просто расскажите, что знаете, – попросила она.

Светлая недобро улыбнулась, качнула тяжелым посохом и закрыла глаза. Ресницы ее затрепетали, как у человека, впадающего в гипнотический транс.

– Та сторона напоминает, что вы обещали исцелить Милоша, моего знакомого, – голос ее приобрел замогильный оттенок. – Он отстрадал достаточно. Самое время исполнить обещанное.

– Мы по-другому договаривались! – воскликнула Алла. – Поможем, когда разберемся с Ядвигой.

– С Ядвигой разобрались без вас. Насколько я поняла, ее так искалечили, что в ближайшую неделю она с постели встать не сможет. А вы по-прежнему хотите получить все даром. Не пойдет. Сначала услуга, затем информация. И даже не пытайся спорить, девочка. Лучше посоветуйся со своим ухажером!

Казалось бы, порог раздражения уже был достигнут, но Светлая только что доказала: предела ее способностям бесить не существует. Нечто подобное Алле уже пришлось пережить совсем недавно. Причем тогда на кону стояла ее собственная жизнь.

– Вы с Шелестом не в одной школе учились? – съязвила она. – С уклоном в торгашество?

– В одной, – подтвердила Светлая. – Называется «Капитализм».

– В таком случае я вам хочу кое-что сказать. Если мы согласимся избавить вашего брата от проклятия, а это еще не факт, так как мне нужно посоветоваться, как вы правильно выразились, «с моим ухажером», вы расскажете не только о месте обитания так называемого Проводника. Маловата цена. Я и сама могу это выяснить. Пусть займет больше времени, но спешить некуда. Этой ведь не мой дорогой Милош умирает, верно?

Светлая дернулась, как от пощечины.

– Что ты еще хочешь? – холодно спросила она.

– Расскажете, что у вас за дела с Проводником. И любую информацию, какую мы запросим.

– Да пожалуйста, – ответила Светлая, не задумываясь. – Пока Милош не поправится, возвращаться не вздумай. Даже на порог не пущу.

Оказавшись на улице, Алла первым делом подумала о том, что ее первые в жизни переговоры с клиентом прошли не лучшим образом. Оставалось надеяться, что Егор преуспел с Ядвигой. Она включила смартфон и нажала на кнопку вызова.

5

В машине скорой помощи Ядвига пришла в себя. Захрипела, задергалась и вцепилась в кислородную маску, однако фельдшер – коренастая женщина лет сорока – ловко перехватила ее руки и зафиксировала ремнями.

– Тише, тише! – строго велела она. – У вас тяжелое состояние, травмы и гипоксия. Не усугубляйте ситуацию. Как только доедем до больницы, врач вас осмотрит. Дать вам обезболивающие? Нет? Хорошо держитесь.

Фельдшер бросила на Егора странный взгляд, суть которого он осознал чуть позже. Возможно, для родственника (он рискнул назваться сыном) пострадавшей его поведение казалось слишком отстраненным. Ни горя, ни сочувствия на лице, ни расспросов. Гораздо больше эмоций он продемонстрировал, когда упрашивал взять его с собой в машину, несмотря на ограничения и отсутствие документов. Фельдшер сдалась под напором, а теперь, по всей видимости, пожалела.

– Раны криминального характера, поэтому я буду вынуждена сообщить в полицию, – предупредила она. – Вас попросят дать объяснения.

– Ничего не поделаешь, – вздохнул Егор. – Лишь бы мама поправилась. Ума не приложу, что от нее хотели те скоты.

Ядвига пробубнила что-то нечленораздельное сквозь медицинскую маску. Фельдшер ласково дотронулась до нее:

– Поберегите силы до осмотра. Мы не знаем всей тяжести внутренних ран. К тому же опухоль на груди может привести к еще более тяжелым последствиям, – фельдшер повернулась к Егору. – Вашей маме не ставили онкологический диагноз?

– Это точно не рак. Только правильный диагноз я назвать затрудняюсь – не запомнил.

Егора оставили коротать время в приемном покое больницы, пока Ядвигу обследовал врач. Продолжая играть роль заботливого сына, он уточнил, когда сможет увидеть больную мать. В ответ услышал ожидаемое: если состояние не окажется критическим, заглянуть в палату разрешат в пределах получаса. Дежурная медсестра пообещала, что о Ядвиге позаботятся самым лучшим образом, и посоветовала заглянуть завтра. Егор помотал головой. До завтрашнего утра Ядвига вполне могла улизнуть из больницы, несмотря на вывих ноги, гипоксию и пристегнутые к койке ремни. Нет уж, лучше не рисковать.

Спустя сорок минут его пригласили в палату. Ядвига распласталась на больничной койке. Ее голень зафиксировали и обмотали бинтами, к груди подключили медицинские датчики. Раны обработали, в предплечье воткнули венозный катетер. Из складок одежды выглядывала Грудная жаба – комок вздувшейся и подрагивающей кожистой массы, напоминающей жирного клеща. Сквозь кислородную маску доносилось мерное дыхание. Тихо гудели медицинские приборы. Ядвига не спала. Глаза ее шарили по палате, как по стенам тюремной камеры. Странно было чувствовать от нее прилив – теплое покалывание не имело ничего общего с презрением, захлестнувшим Егора.

Сонный врач перечислил диагнозы и наскоро пробежался по назначенному лечению. Егор кивал, отмечая для себя способность Ядвиги к бегству. С вывихнутой стопой далеко не уйдешь. Закрытая черепно-мозговая травма с тошнотой и головокружение задержат ее в больнице на несколько дней, если не напишет отказ от лечения. Кислородная маска, хотя и выглядела самой внушительной, спасала только от резких приступов гипоксии, адекватного объяснения которым врач не нашел. Напоследок предложив не задерживаться слишком долго, он покинул палату.

Хищные глаза Ядвиги прожигали насквозь. Из-под маски донеслось ехидное:

– Как мило, что сынок меня навестил. Не ожидала тебя увидеть.

Остатки сострадания, нахлынувшего при виде обездвиженного тела и подключенных к нему медицинских приборов, как дождем смыло. Егор напомнил себе, что Ядвига способна на любую подлость ради достижения собственных целей. Физически она пострадала, а психически – ничуть.

– Где коконы?

Егор преодолел разделяющее их расстояние и навис над койкой. Ядвига дышала с усилием, точно воздух проталкивался сквозь дырявый пакет.

– Ритуал тебе не провести, – сказал Егор. – Мы следим за порченным местом. Мы знаем о твоих планах. И не только мы. Думаешь, на тебя случайно напали?

Ядвига захрипела, не в силах вымолвить ни слова. Грудная жаба побледнела, напрягла узловатые щупальца, уходящие глубоко во внутренности. Медицинские приборы тревожно запищали.

– Шприц, – выдавила Ядвига. – Здесь!

Она хлопнула по одежде, сложенной на тумбочке. Егор пошарил по карманам и нащупал шприцы, обернутые в полиэтилен. Все до единого – пустые. Он вопросительно посмотрел на Ядвигу.

– Кровь!

Еще в Новосибирске Ядвига обмолвилась, что вкалывает в Грудную жабу по десять миллилитров перед сном, которыми ее щедро снабжали в клинике. Похоже, запасы подошли к концу, а пополнить их в одиночной палате было не так-то просто. Егор огляделся, устало выдохнул, закатал рукав и вогнал иглу в вену. Попал с первого раза, даже стараться не пришлось. За спиной не медицинский колледж – десятки проведенных ритуалов на крови.

Глядя на стремительно темнеющий цилиндр шприца, Егор подумал, что ему выдался очередной шанс избавиться от Ядвиги, а он снова им не воспользовался. Да еще и решил облегчить страдания. Если бы врач вздумал вернуться в палату, он бы наверняка принял Егора за наркомана или сатаниста. А то и за обоих сразу.

Проглотив дозу крови, Грудная жаба приобрела прежний розоватый оттенок и расслабила щупальца. Ее тельце съежилось, как подгнивший фрукт. Ядвига облегченно улыбнулась и стянула кислородную маску с лица.

– Искренне благодарю. Знаю, у нас были разногласия, но…

– Где коконы? – повторил Егор.

– Хотела бы я знать, – дотронувшись до разбитой щеки, Ядвига зашипела от боли.

– Не ломай комедию. Ты привезла их в город для проведения ритуала. Очистить порченное место собралась, так? – Егор терял терпение. – Перед этим пошла на разведку переулка, где тебя и перехватили.

– А ведь я думала, что это ваши. Или от Шелеста.

– Тебе повезло, что мы установили камеры в переулке. Пришла ты без коконов, значит, оставила их в другом месте. Где?

Ядвига изобразила аплодисменты. Правда, руки ее двигались слабо и дергано.

– Поразительная осведомленность. Что ж ты этих подонков не остановил? – она закашлялась. – В фургоне. Я привезла коконы в фургоне. Решила сперва осмотреть переулок, как ты и сказал. Такая сила в одном месте… Когда ты камеры ставил, почувствовал, как натянут барьер?

Егор поежился. На мгновение ему почудилось, что призрачные фигуры стопились за спиной.

– Я видел кое-что, – нехотя признался он. – Образы, мельтешение. Отдаленные звуки, как будто из соседней квартиры, но точно не понять, из какой.

Ядвига многозначительно улыбнулась.

– Что? – не понял Егор.

– Ты умирал когда-то. Нет, не совсем правильно сказала. Ты умер когда-то. Барьер чувствуют только те, кого возвращали к жизни. Мы с тобой в самом деле похожи.

Егор уставился в стену, ощущая, как медленно доходит смысл сказанного до сознания. История о сложном заболевании, рассказанная мамой, оказалась правдой: жар, врачи, реанимация. Он ведь до конца не верил, даже когда поделился с Аллой. Подумать только, ему довелось восстать из мертвых еще во младенчестве. Дар судьбы с неожиданными последствиями.

– Есть там барьер или нет – сейчас не так важно, – отрезал Егор. – Как только ты отдашь коконы, вопрос будет закрыт.

Ядвига слабо заворочалась на койке.

– Те двое выведывали то же самое. Все они знали: про переулок Жялвей, мое появление и груз коконов. Кто-то меня сдал. Не так много людей способных на это пойти, но с этой проблемой я разберусь позже. Толстый держал меня, а худой – бил своей металлической дубинкой. С каждым ударом спрашивал одно и то же. Почти так же, как ты сейчас. «Где коконы? Где коконы?» Мне, конечно, не привыкать к боли, но умирать я не собиралась. Когда он пригрозил вырезать на теле символы килятников и наложить проклятие, я рассказала, где оставила фургон. Они сбежали за пару минут до вашего прибытия. Немного забавно, да? Если бы вы поспешили…

– Фургон? Точно не «Газель» из Новосибирска. Мы ее отслеживали.

– Черный «Форд». Номер я для тебя запишу, не волнуйся. Жаль по спутнику машину не отследить – все по старинке, никаких крутых технологий. Даже сигнализацию убрала. Ищи – и найдешь.

– С чего вдруг такая щедрость? Я сожгу коконы дотла, имей в виду.

– А какой смысл мешать? Ты ведь все равно собираешься найти и «Форд», и коконы, и худого с толстяком. Если поторопишься, эти подонки не успеют ничего натворить.

– Кто они?

– Я же говорю, что сначала подумала на кого-то из ваших, – сказала Ядвига. – У Шелеста парней на побегушках в достатке. Даже приливом от одного из них повеяло, от толстого. То есть, ритуалы очищения он когда-то проводил. Но черноведы не стали бы угрожать проклятиями другим. Они и символов килятников толком не знают – им это ни к чему. А эти двое знали. И коконы хотели заполучить так сильно, что готовы были рискнуть собственными телами. Вот и подумай, что они хотели? Точно не излечить умирающую бабулю.