Черновед. Изнанка

– Сама ты бы точно не дошла с разбитой головой, – настаивал Тимофеев. – Тебя должны были довезти. «Скорая помощь» или придурок из красной машины. А еще свидетели аварии могли это сделать.

– Вполне возможно, – голос Каролины наполнился сарказмом. – Довезли и оставили помирать дальше.

– Хм, ты права. Глупо звучит. А ты не помнишь, где точно произошла авария? Какая у тебя машина? Я попробую что-нибудь выяснить, как только связь появится. Помогу уладить вопросы со страховой. Не хочу хвастаться, но в этом я эксперт. Слышала про Страховой дом «Рубекс»? Это моя организация.

Пока они тащились по оставшемуся кварталу, Каролина делилась отрывками воспоминаний. Похожие на трех богатырей деревья и низенький недострой ни о чем Тимофееву не говорили. Другое дело – заправка. Вдоль трассы их разместили прилично, но с логотипами других компаний. И еще рекламный щит с изображением страшненьких супругов и их детей. С годами надпись поблекла, но все равно читалась: «Водитель, не спеши! Тебя ждут дома». При виде рекламного щита Тимофеев всякий задавался вопросом, кто ждет его дома, если на картинке разместили всю семью, а позади девушки, игравшей роль супруги, возвышался неприветливый мужик. Потому и запомнил.

Место аварии не объясняло появление Каролины во Владивостоке. Скорее оставляло поле для размышлений. Пусть ее довезли до города, но не в Изнанку ведь? Туда не все желающие попасть могут. В голове не укладывалось. Тимофеев прошерстил каждую улочку, поднял на уши спецслужбы, истрепал нервы работникам архивов – без толку. Лишь капсула с неизвестным содержимым помогла ему соскользнуть.

Каролина дотронулась до лба, ойкнула и принялась оттирать так и не застывшую кровь с ладони. Тимофеев поражался, как при такой ране она вообще ходила и разговаривала. Расколотый череп должен был уложить ее на больничную койку, а не вдохновить на прогулки по охваченному безумием городу.

Откровенно говоря, Тимофеев и в своем-то состоянии до конца не разобрался. Где он, собственно, находился? Здесь или не здесь? Здесь и не здесь одновременно? Не валялся ли он в «Приюте», как коматозный больной? Возможно, капсула отравила его организм, подействовала на разум хуже черепно-мозговой травмы. И не факт, что у него получится выбраться назад. Он хотел переулок Жялвей – он получил переулок Жялвей. Никто не упоминал обратную дорогу.

– Здесь я помощи не дождусь, – голос Каролины вырвал его из омута размышлений. – Похоже на поликлинику из фильма ужасов. А местных врачей даже представлять не хочу.

Она стояла перед опустевшим зданием, двери которого раскачивал ветер. Свет в окнах не горел, впрочем, он не горел ни в одном из окон города. По снежной насыпи у входа можно было с легкостью догадаться, что последнего пациента в поликлинике принимали еще до начала зимы.

– Ничего страшного. Мы найдем… – Тимофеев растерянно огляделся. – Найдем другой вариант. Частного врача или медицинский справочник. Наложим швы как-нибудь. Ну, обезболивающее в аптеках точно есть.

Он замолчал. Вдоль здания в конце улицы брела растерянная светловолосая девушка. Высокая – по ее собственному мнению даже слишком высокая – ростом с отца.

– Линора! – закричал Тимофеев, сложив ладони рупором. – Линора!

Она испуганно повернулась. Тимофеев закричал вновь, но уже от безысходности –взор стремительно закрывала пелена, призванная отделить его от теневого Владивостока.

16

Картинка на экране подрагивала в такт шагам Ядвиги. Теперь работу камер ухудшало не только влияние порченного места. Помехи провоцировала Грудная жаба – мерзкое последствие долгих лет борьбы с проклятиями. И кто знает, сколько на теле Ядвиги могло быть еще всякого. Методы килятников, как известно, не проходили бесследно для людей, их практикующих.

Ядвига прошлась по переулку, разглядывая окрестности. Ее пальцы дотронулись до снежной насыпи. Она поступила так же, как Егор во время первого посещения. В тот раз ему привиделись смутные мельтешения человеческих фигур – как дефекты на старой кинопленке. Ядвига дрогнула, но причиной были вовсе не призрачные образы. Двое вооруженных мужчин окружали ее, не оставляя шанса сбежать.

Первый выглядел толстым и неповоротливым, однако его физического состояния вполне хватило бы для того, чтобы схватить Ядвигу и воспользоваться ножом. Повернулся он, как нарочно, спиной к камере, позволяя разглядеть лишь короткостриженые волосы и складки кожи на засаленной шее.

Второй преследователь был полной противоположностью – высокий, худой и жилистый. Гибкие движения и застывший взгляд придавали ему сходства с уличным котом, закаленным в драках. Утонченные черты лица создавали обманчивое впечатление слабости. Опыт Егора подсказывал, что этот худощавый – куда опаснее первого, и опасаться стоит именно его. На всякий случай он сделал скриншот с лицом. На память в напряженных ситуациях лучше было не рассчитывать.

– Знаешь их? – спросила Алла.

– Не знаю. Но на сестер милосердия они не похожи.

Оба без головных уборов. Оба в легких куртках и кроссовках. Случайная встреча с Ядвигой исключалась, а на холодном ветру в такой одежде долго не протянуть. Вывод? Караулили из соседнего дома, салона машины или ехали следом.

Камера не записывала звук, но по шевелению губ и гримасам худощавого Егор догадался, что встреча в безлюдном переулке грозила обернуться бедой. Ядвига обернулась, сунула руки в карманы шубы. Коротко ответила, покачав головой. Не похоже, что она их знала. Егор не мог не отметить ее донельзя уставший вид. В таком состоянии едва соображаешь – что уж говорить о защите от двух преследователей разом. Толстяк и худощавый, напротив, лучились энергией и сосредоточенностью.

– Это не Шелеста знакомые, случайно? – предположила Алла. – Какие-нибудь другие черноведы, которых он прислал нам в подкрепление.

– С черноведами у них ничего общего, – угрюмо произнес Егор. – Больше смахивают на бандитов.

– Морды уголовные, не поспоришь. И намерения тоже.

Ядвига рывком высвободила руки из карманов и метнула красный порошок в лица преследователей. Толстяк закашлялся и согнулся пополам. Худощавый, словно того и ожидал, увернулся от красного облака. Ему понадобилась всего пара секунд для того, чтобы нагнать Ядвигу и ударить странноватого вида дубинкой в голову. Схватка длилась недолго. После второго пропущенного удара Ядвига рухнула в снег. Худощавый оседлал ее, схватил за волосы и замахнулся рукой с дубинкой.

– Нет, спасибо. Дальше смотреть не буду.

Алла отвернулась от экрана в тот момент, когда Егор бросился в прихожую и схватил парку.

– Ты куда?

– К переулку Жялвей. Ты со мной?

Пока Егор вытаскивал электрошокер из рюкзака, его голову посетили дурные, вызывающие отвращение мысли. Смерть Ядвиги решала массу проблем. Никакого больше ритуала, никакой угрозы массового заражения проклятиями. Толстяк и худощавый невольно оказывали ему услугу, лишая необходимости марать руки кровью.

Вот только совесть не позволяла закрыть глаза. Ядвига натворила дел, сама стала убивать ради высшей цели, но Егор вовсе не испытывал радости, наблюдая, как над ней измываются в прямом эфире. Он готов был на многое, лишь бы обойтись без смертей.

Помимо гаденьких мыслей в голове зрело кое-что еще.

Интуитивная догадка, слабая и беспричинная. Егору казалось, что смерть Ядвиги принесет больше проблем, чем предотвратит.

Глава 2. Лиловый Бог

Заливаю уши воском почти безболезненно. Помогает от шума моря. Цена по договоренности.

Объявление на улицах Изнанки

1

Из-за плотно задернутых штор было не разобрать – разгорался ли снаружи день или сгущалась ночь. В тусклом номере «Приюта» все превращалось в нечто среднее. Тимофеев громко застонал, силясь подняться с кровати. Кости ломило, как при простуде. Впавшие в спячку мышцы неохотно подчинялись приказам. Стоило встать на ноги – и стены завертелись, точно стекляшки в калейдоскопе. Тимофеев давно уже свыкся с неизбежностью того, что его тело год от года будет хиреть, пока не превратиться в дряблое желе, но так плохо ему не доводилось чувствовать себя со времен коронавирусной пандемии. Неделя под ИВЛ, еще неделя в палате, месяц реабилитации – и все равно он задыхался, не пройдя и пары сотен метров.

Осознание того, где Тимофеев побывал, и куда вернулся, кольнуло холодной иглой. Он видел Линору живой и ничуть не изменившейся с последней встречи. Или ему только показалось? Теперь, когда снова обострились чувства, когда исчезли безумные лица, прогулка по теневому Владивостоку казалась чрезмерно реалистичным сном. В конце концов, он проснулся не на улице, а в своей кровати. Побочные эффекты капсулы явно не предусматривали телепортацию, однако насчет галлюцинаций вопрос оставался открытым.

Прихрамывая на обе ноги, Тимофеев доковылял до коридора. Дверь, ведущая в номер старика, была распахнута. У выхода сложили наполненные мусорные пакеты, ковры сияли чистотой, из ванной доносилось шуршание щетки. Ноздри раздражал яркий цветочный запах чистящего средства. Уборщицу Тимофеев не увидел, как и самого старика. Все-таки интересно, кого он пытался отыскать, глотая капсулу, и что успел повидать? Повстречал ли старуху с клюкой и нищенку с черными глазами?

Цзун Гэ выглядывал из-за стойки администратора с равнодушным видом. Лишь едва заметная ухмылка говорила о том, что ему хорошо известно о самочувствии Тимофеева – не первого клиента, и наверняка не последнего. Вонь зажженных ароматических палочек вступила в симбиоз с головной болью. Даже картины с драконами, казалось, обрели невидимые отвертки для ковыряния в мозгах.

– Проводник ожидает вас в баре, господин Тимофеев, – мягкий тон обволакивал уши, словно вата. – Полагаю, вы хотите приобрести вторую капсулу?

– Как эта дрянь действует? – уставился на него Тимофеев.

В груди клокотало как-то неправильно. Сердце ругалось на все лады.

– Секрет фирмы, как вы, русские, любите говорить, – прищурился Цзун Гэ. – А у нас в ходу другая поговорка: «молчаливость лучше многословия». Конкуренты нам ни к чему.

– Я хочу сказать… Это реально или нет? Спятившие бродяги, полуразрушенный город и моя дочь, блуждающая среди этого ада. Есть подозрения, что вы накачали меня галлюциногенами. Я сдам анализы, и если в крови найдут следы, то…

Цзун Гэ оборвал его успокаивающим взмахом руки.

– Некоторые вещи трудно объяснить, господин Тимофеев. Взять, к примеру, дежавю. Кажется, что тот или иной момент уже происходил, и даже можно предсказать, что будет дальше. Иногда очень точно. Вот сейчас у меня дежавю, и я предсказываю, – дымка благовоний окутала лицо китайца, – что у вас очень-очень много вопросов, вы будете смотреть на меня и ждать ответов, но их не получите. Либо вы пользуетесь нашими услугами, либо нет. И да, пережитое вами реально. Увиденные вами люди реальны. Они существуют или существовали не столь давно. Кстати, в путешествиях по Изнанке советую беречь себя. Полученные травмы тоже будут настоящими.

Входная дверь распахнулась, помещение залил по-зимнему яркий солнечный свет. Тимофеев успел ужаснуться тому, сколько времени провел на границах реальности, прежде чем осознал, что в гостиницу вошел полицейский, прежде, чем разглядел машину «скорой помощи», сосредоточенных медиков в униформе и ноги, торчащие из-под непроницаемого полиэтилена. Цветастые дизайнерские кроссовки Тимофеев узнал мгновенно. На живом старике они смотрелись вычурно, на мертвом – еще хуже.

– Труп без внешних признаков криминальной смерти. – Полицейский просканировал взглядом Тимофеева и повернулся к Цзун Гэ. – А это кто? Ваш клиент?

– Так точно. Он есть в списке постояльцев, который я вам передал.

– Понятно, – полицейский разом потерял к Тимофееву интерес. – Для дачи объяснений вас, скорее всего, в ближайшее время вызовут в отдел. У «Приюта» складывается плохая репутация из-за серии происшествий. Вы бы профилактику провели, что ли. Каждая смерть – не только трагедия, но еще и куча документов.

– Бюджетный вариант, – пожал плечами Цзун Гэ. – Нас часто выбирают пожилые. А здоровье у них, сами понимаете, не очень.

– А вот мой отец говорит, что всех переживет. И я ему верю на слово. Слишком он крепкий и упертый. – Полицейский небрежно разгладил форменную куртку. – Как бы то ни было, на сегодня мы закончили. С вами свяжутся из отдела.

Дождавшись ухода полицейского, Тимофеев уставился на Цзун Гэ. Тот старательно делал вид, что ничего необычного не произошло.

– Этот стар… пожилой мужчина жил в номере напротив! – не выдержал Тимофеев.

– Да. Полагаю, что так.

– И тоже принимал капсулы.

– А, вы об этом, – покивал Цзун Гэ. – Вскрытие покажет, что он умер от сердечного приступа или инсульта… От чего там обычно умирают старики? От естественных причин. Капсула никого не убивает. Впрочем, я бы не рекомендовал принимать ее слишком часто. Что есть лекарство и что есть яд – определяет лишь дозировка. Поберегитесь день или два, подышите воздухом. Если чувствуете себя не лучшим образом, выпейте грамм пятьдесят байдзю. У нас он хороший – настоящий маотай. Приободрит, очистит голову.

Недоверчиво хмыкнув, Тимофеев поплелся в бар. Образ мертвого старика (неподвижные ноги в чудовищно ярких кроссовках!) не желал покидать мысли. Естественные причины, как же! Сколько капсул он принял перед смертью? Что искал на той стороне города? Теперь уже не узнать. В груди закололо, и Тимофеев подумал, что безграничный прием капсул с неизвестным содержимым вполне может устроить ему встречу со стариком, о которой он не просил.

Если бы он только не встретил Линору на той стороне! Не попытаться поговорить с ней – настоящее преступление.

Громадную тушу Проводника, свисающую по обе стороны хлипкой табуретки, Тимофеев заприметил сразу. На столике перед ним стояла баночка с капсулой и початая бутылка какого-то пойла. Не иначе, хвалебное байдзю.

– За счет заведения. – Проводник наполнил рюмку до краев. – Пробирает знатно.

Маску Проводник спустил на шею, от чего она стала походить на чрезмерно маленький слюнявчик. Белесый червяк высунулся из губных отверстий и сразу юркнул обратно, оставив за собой подтекающую слизь. Тимофеев поспешно перевел взгляд на рюмку с байдзю. Сомнительное пойло, но явно не хуже капсулы с привкусом сырого мяса.

Горечь приятно обожгла тело изнутри. На языке остался соевый налет, точно глотнул соуса от роллов. Кислый смрад проводника почти растворился, воспоминание о губном червяке померкло.

– На любителя, – вынес вердикт Тимофеев.

Однако головная боль и в самом деле отступила, сердце забилось ровнее. Если капсула – яд, он только что выпил антидот.

– Перейдем к делам? – поинтересовался Проводник. – Тебя ведь устроил путь к переулку?

– Нет.

В отличие от своего китайского партнера по бизнесу Проводник не умел так уверенно подавлять эмоции. Его жирное лицо расплылось в удивлении.

– Нет?

– Слишком быстро все закончилось. Я не успел поговорить с дочерью.

– Зато увидел ее, – успокоился Проводник. – Не зря денежки заплатил.

– Откуда ты знал, что я вернусь?

– Так не первый день замужем. Поначалу все озираются и бродят по городу, пока действие капсулы не закончится. Эффект туриста, так сказать. Советую не забывать про свои дела во второй приход, а то закончишь, как тот старикан. Неделю подряд с превышением дозировки. У кого хочешь сердце не выдержит.

Проводник хотя бы не врал про естественные причины. Тимофеев ощущал себя лабораторной мышью, запертой в клетке с отравленным куском сыра. Хочешь или не хочешь – есть придется.

– Возьму еще одну, – решил он. – Тебе стоит оформить терминал или начать принимать переводы на карту. Наличных не напасешься.

Тимофеев потянулся к баночке, но Проводник демонстративно накрыл ее пухлой ладонью.

– Вторая стоит дороже. Инфляция, сам понимаешь. Боюсь, цена выросла ровно в два раза.

– Вот, значит, как?

Тимофеев криво усмехнулся. Его подсадили на дозу, как несмышленого малолетку. А он только и мог – брать и платить дальше. Подобные истории всегда заканчивались плохо, не для одной стороны, так для другой.

– Ты у нас не из бедных. Мы справки навели. Фамилия известная, как и твое страховое общество. «Рубекс», да? Ах, как надежно звучит. Так и хочется застраховать свою задницу, – Проводник довольно крякнул. Червяк заходил в губных отверстиях. – Я здесь побуду какое-то время, так что успеешь сгонять до банкомата. Заодно передохнешь от прошлого путешествия.

Удержавшись от порыва послать его подальше, Тимофеев покинул бар и вышел на улицу. Люди шли себе как ни в чем ни бывало. Шум города ласкал слух. Владивосток будто бы вернулся к жизни после кратковременной комы. И снег стал прежним – хрустящим и невесомым.

Лежащий в кармане смартфон отчаянно завибрировал. Дюжина пропущенных звонков и непрочитанных сообщений. Последнее – от БЖ.

«Есть новости? Нашел ее?»

Тимофеев занес палец над цифровой клавиатурой и остановился. Он не знал, как правильно ответить.

2

Тело в безлюдном переулке припорошило снегом. Издалека казалось, будто перебравшая на корпоративе женщина прикорнула под открытым небом, не одолев изнурительную дорогу домой. С приближением к телу на глаза попадались дорожки из капель крови и следы от ботинок. Алла сжала рукоять электрошокера и огляделась. Толстяк и Худощавый, судя по всему, сбежали из переулка. С момента нападения прошло минут десять – достаточное время для того, чтобы скрыться. Особенно, если заранее знать, чем все закончится.

– Она мертва? – робко спросила Алла.

И сразу же поняла, что нет. С губ Ядвиги поднимались слабые струйки пара. Грудь поднималась и опускалась, хотя глаза оставались закрытыми. Кровоточащий порез на шее был уродливым, но не глубоким. Гораздо более опасными выглядели ссадины и рваные раны на голове, нанесенные, во всей видимости, дубинкой Худощавого.

Егор опустился возле Ядвиги. Руки потянулись к ее шее. На мгновение Алла испугалась, что он закончит начатое Толстяком и Худощавым. Она и сама задумывалась над тем, как было бы удобно остаться дома и подождать смерти черноведки, но все же верила – Егор на подобное не способен. Так и оказалось. Егор осмотрел раны, проверил сердцебиение и дыхание, как заправский доктор.

Журналистские мозги услужливо подкинули набросок заголовка для новостной заметки: «Переломы и потеря крови: во Владивостоке пытались убить черноведку». Читатели перейдут по ссылке хотя бы для того, чтобы узнать новое слово. Кликбейт, но в хорошем смысле. Не то что эти ваши: «Старый дедовский способ исцелиться от простатита». Алла покачала головой. Журналиста из нее не вытравить, как ни пытайся. Человек едва не погиб, а она думает о новостях.

Ядвига вдруг захрипела и вцепилась в руку Егора. В широко распахнутых глазах мелькнуло узнавание.

– Чудо… – выдавила она, – …дейка.

И обмякла.

– Умерла? – прошептала Алла. – Точно умерла.

Волна паники захлестнула ее. Как вообще следует поступить, когда человека убили на твоих глазах? Полицию вызвать? А что говорить? Лучше начать с врачей. Они ведь вскрытие будут проводить, наверное.

Егор склонился над Ядвигой и покачал головой.

– Эту ведьму так просто не возьмешь. Я вызову «скорую», а ты позвони нашей знакомой Светлой. Время позднее, но она ответит. Будь понастойчивее.

– Ей-то зачем звонить? – оторопела Алла, мигом переключившись с мыслей о вскрытии и полиции.

– Думаешь, Ядвига имела в виду другую чудодейку? Спроси, что она знает о нападении. Опиши внешность тех мужиков. Наведи справки, как ты умеешь.

– Давай поменяемся? – предложила Алла. – Я позвоню в «скорую», а ты – чудодейке. Она меня недолюбливает. А ты ей приглянулся.

Егор повернулся к ней и обхватил за плечи.

– Ты не понимаешь. В первую очередь надо выяснить, где спрятаны коконы. Я притворюсь каким-нибудь родственником, поеду вместе с Ядвигой или навещу ее в больнице после госпитализации. Нельзя упускать ее из виду. Да и с полицией придется разбираться – раны криминального характера. Мне это делать не впервой. Если готова поменяться, то давай.

Алла молча нажала на иконку дозвона до чудодейки. Острое чувство неприязни пришлось засунуть в глубины сознания. Гудки раздавались мучительно долго. Алла даже успела решить, что чудодейка не ответит. Может, она легла спать или занялась своими чудодейскими делами, что бы они из себя ни представляли. Секундами позже из динамика послышался знакомый голос:

– Я предугадала ваш звонок. Та сторона прошептала мне.

Алла приказала себе изобразить вежливость. Максимальный уровень вежливости.

– Добрый вечер! Не заняты? Беспокоит Гавриленкова Алла. Мы с Егором посещали ваш офис на днях.

– Несмышленая черноведка? Почему же сам черновед не позвонил? Он лучше разбирается, как налаживать связь с коллегами по цеху.

– Егор делает все, чтобы не дать одной женщине умереть. Неужели «та сторона» об этом не прошептала?

Чудодейка на подкол не отреагировала.

– Слова с той стороны тихи и неразборчивы. Не каждый их услышит, не каждый поймет. Какая-то часть касается моего разума, но остальное теряется в мутном омуте нашей реальности. Поэтому предвидеть все события невозможно. Что у вас стряслось?

– На Ядвигу напали. Едва не убили. И – вот забавный факт – перед тем, как потерять сознание, она упомянула вас. И вы ее тоже знаете, судя по всему.

Светлая вдохнула, а когда заговорила вновь, в голосе отчетливо проскользнула растерянность:

– Рассказывай все.

– Только при личной встрече. Необходимо прояснить парочку вопросов. Не откажетесь от интервью?

– Говоришь, как журналист.

– Я и есть журналист. Но сейчас речь не о новостях.

Из окна прилегающего к переулку дома выглянула обеспокоенная пожилая женщина. Увидев Ядвигу, лежащую в снегу без сознания, она поспешно скрылась за шторой. Алла почувствовала себя преступником, застигнутым на месте нападения. Да еще этот электрошокер в руке.

– Приезжай в мой офис, – милостиво согласилась чудодейка. – Я буду там через пятнадцать минут, не больше.

Старушка вновь появилась в окне. Теперь уже с допотопным телефоном у уха. Сухой палец обвиняющим жестом указал на Аллу. Она поспешила к Егору, который к этому времени как раз закончил разговор с оператором экстренной службы.

– «Скорая» уже едет, – сообщил он. – Как прошло у тебя?

– Светлая… Блин, до сих пор не могу поверить, что она пользуется эти именем. Светлая предложила встретиться в офисе. Через пятнадцать минут.

– Я поеду с Ядвигой. Придется разделиться, – нахмурился Егор. – Справишься без меня?

– Куда же я денусь? И потом, разговоры – это ведь моя профессия.

Алла умолкла, заметив странный взгляд Егора и легкую улыбку.

– Что такое?

– Отличная команда из нас получилась. Я даже не думал, что когда-нибудь встречу такого человека, как ты.

Алла окинула взглядом переулок, испуганную старушку, тяжело дышащую Ядвигу и решила, что подобное ей не могло явиться даже во сне. Но в одном Егор был точно прав: команда получилась лучше некуда.

3

В век цифровых технологий достать наличные становилось все труднее. Тимофеев обошел с десяток банкоматов, заставив каждый из них основательно сбросить вес. К завершению финансовой одиссеи он ощущал себя мишенью для карманников и эскортниц одновременно. Откровенно говоря, покидая последний банкомат, Тимофеев остался без средств на счетах, включая распотрошенную кредитную карту. Страховой дом «Рубекс», конечно, обещал принести прибыль, но не в ближайшие несколько дней. Для приобретения третьей капсулы Тимофееву понадобилась бы помощь со стороны. С какой именно стороны – он и сам не знал. Родители давно ушли на тот свет, друзья с годами подрастерялись, а БЖ ни за что не поделится кровно оттяпанным имуществом. В то, что все это ради дочери, она не поверит. Оставался еще ДимДимыч, долгие годы деливший с Тимофеевым прибыль «Рубекса», но их отношения трудно было назвать дружескими. Чисто деловое сотрудничество с простым правилом: слабого принято съедать первым. Тимофеев ослабел не настолько.

Он разместился в кофейне с нулевым количеством посетителей. Причина лежала на поверхности – отвратный кофе и наплевательское обслуживание. Зато обстановка располагала к тому, чтобы привести мысли в порядок. Проводник настоятельно рекомендовал сделать перерыв, и Тимофеев, как бы ему ни хотелось снова увидеть дочь, счел правильным ненадолго воздержаться от приема второй капсулы. Инсульт, инфаркт и прочие естественные прелести ему ни к чему. Вдобавок Тимофеев неожиданно ярко вспомнил о сестре по несчастью.

Каролину медленно переваривала теневая часть Владивостока. Не исключено, что она сидела в эту минуту в блеклой копии такой же кофейни, ломая голову над своей судьбой. Или спасалась бегством от близнецов, вооруженных осколками стекла. Или ее вышвырнуло обратно в реальный мир, что тоже нельзя было назвать хорошим исходом. Черная пелена вернула Тимофеева обратно в номер «Приюта» – какое место ожидало Каролину? Разбитая и обледеневшая машина? Дурное предчувствие заставило его взять смартфон и открыть навигационное приложение.