скачать книгу бесплатно
– Обалдел?! Так и ангину подхватить нетрудно! – возмутилась мама Надя. – Мог бы и понимать уже такие вещи!
В тот раз мама не на шутку рассердилась, однако, что такое ангина и почему её следует остерегаться, она не разъяснила. Поэтому единственный вывод, который после этого сделал для себя Гриня, – это то, что грызть лёд при маме впредь не следует.
В данный момент Надежда Алексеевна укутывала и укладывала в коляску полугодовалого Мишу. Детей она собирала на прогулку, а по пути ещё решила зайти в магазин.
– Гриня, ты что там замер?! Почему не одеваешься? Надевай куртку, живо! – подогнала его мама.
С неохотой, пятясь и продолжая рассматривать капель, Гриня сполз на пол и вяло, но довольно умело стал одеваться: натянул штаны, обувь, надел шапку, накинул на плечи курточку.
Увидев, что старший сын пыхтит над замком, мама помогла ему его застегнуть.
Миша в это время принялся протестовать против шапки, рыдая и пытаясь стащить её с головы маленькими ручонками.
– Ну что ты, что ты, маленький? Без шапки-то холодно будет! – заворковала над ним Надежда Алексеевна. – Посмотри на Гриню: он тоже в шапке! И я… в берете.
Коляску она выкатила в коридор, а затем – на улицу. Со двора вышла к дороге.
Гриня семенил следом, шаркая сапожками по асфальту.
На улице оказалось свежо, ветрено и влажно. Пахло прошлогодней травой, которая беспорядочно торчала на всех проталинах.
– Мама, мозэт, мы спелва погуляемся и тока потом в магазин подём? – заглядывая в глаза матери, предложил Гриня.
– А я так и собиралась сделать, Гринюшка, – потрепала его за затылок мама.
Миша, оказавшись на свежем воздухе, сразу прекратил плакать. Он с любопытством воззрился в незабудковое небо и стал разглядывать голые кроны деревьев – лёжа в коляске, ничего другого ему видно и не было. Заглядывая в личико брату, Гриня заметил:
– Ну сто, блатик? На плогулку высли, да?!
Миша беззубо улыбнулся ему.
Двинулись по просеке вдоль садово-дачного кооператива.
Вдали возвышались насыпи железнодорожных путей, а неподалёку, слева, распростёрлась поляна, вся в замёрзших лужищах. В посёлке поляну прозвали «мальчишеской» – на ней из года в год, в зависимости от сезона, ребятня играла то в футбол, то в хоккей.
Поляну обошли по кругу, обогнули территорию поселковой школы и детского сада и двинулись в обратную сторону.
У входа в магазин семенил полосатый рыжий кот. Гриня сразу бросился к нему, и, не успела мама Надя опомниться, как животное уже оказалось в объятиях её сына.
– Брось! Живо! – потребовала мать. – Вдруг у него блохи?!
– Не-а! – замотал головой Гриня и отвернулся, чтобы на всякий случай лишить маму возможности отобрать у него кота силой.
– С кошками в магазины не ходят! – прибавила мама Надя второй нерушимый аргумент. Впрочем, её уверенность, что сын послушается, таяла на глазах.
– А я даздусь тебя у выхода! Вместе с ним!
– Вот котику как раз ждать меня нет никакой необходимости! – язвительно заметила мама.
Оглянувшись по сторонам, она оценила предложение сына и заглянула в дверь магазина: там внутри выстроилась длинная очередь.
«Если кроме Миши в магазине со мной окажется ещё и Гриня, то он наверняка начнёт что-нибудь для себя выпрашивать», – подумала Надежда Алексеевна и постановила:
– Как знаешь, оставайся, только отсюда – ни ногой! – Обогнув лужу, она вошла в магазин, не без сложностей протискивая в дверь коляску.
Впрочем, Гриня никуда уходить и не собирался. Он обдумывал, какими играми может заняться с котом.
Рядом с дверьми магазина, на стойке, висела железная урна, из которой поднималась узкая струйка дыма. Гриня заглянул в недра и обнаружил, что дым струится от окурка. Приподняв животное, он поднёс его носом под дым. Кот завыл, заёрзал и стал извиваться. Гриня попытался удержать его, но животное пустило в ход когти, а, высвободившись, прыгнуло в кусты и скрылось из виду.
Гриня осмотрел ладони. Из царапин мелкими каплями проступила кровь. Гриня отломил сосульку, свисающую у входа в магазин и принялся растирать ею ладони.
Кровь остановилась. Рассудив, что в царапинах виноват сам, Гриня, ничуть не рассердившись на кота, а увидев валявшуюся у обочины длинную ветку, тут же позабыл и о коте, и о царапинах.
Он поднял ветвь, оценивающе рассмотрел её и затем тонким концом сунул в урну. Гриня надеялся затушить окурок, но вместо этого обронил его в глубину урны. Тем не менее, дым идти перестал, и Гриня тут же потерял к нему интерес. Вынув палку, он направился к луже, в которой валялись камешки щебёнки. Палкой он принялся сдвигать их в одну кучку.
Проходящие мимо люди заходили и выходили из магазина. Пара девочек-близняшек возрастом лет по пять, шедших за руку с худосочным мужчиной, уставились на Гриню с любопытством.
А следом идущая молодая темноволосая женщина остановилась. За руку её держал светленький мальчик приблизительного одного с Гриней возраста в нахлобученной набекрень шапке. Мальчик улыбался во весь рот и смотрел на то, чем занимался Гриня, с нескрываемым восторгом.
Женщина посмотрела на сына, на Гриню, потом снова на сына и заливисто засмеялась. Ей вдруг подумалось, что с таким выражением лица сын вполне мог бы наблюдать за летящим в небе дирижаблем, а вовсе не за мальчишкой, возящимся палкой в луже.
– Здравствуй, мальчик! Как тебя зовут?
– Гьиня!
– А где твоя мама, Гриня? В магазине?
– Да.
– Витюша, побудешь с Гриней? – обратилась она к сыну.
Витя не возражал. Он кивал и лучился радостью.
– Присмотришь за Витей, Гриня?
– Пьисмотью, – серьёзно ответил Гриня.
– Чудненько! Я мигом! – женщина оставила мальчиков наедине и проскользнула в магазин.
Гриня поднял глаза на Витю.
– Дежи, – он протянул свою палку мальчику, а сам подобрал другую. – Я вот сто плидумал! Надо камни сгъебать в одну кучу!
Кивая, Витя ткнул палкой в лужу, пытаясь подражать Грине.
– Вот так?
– Ага.
4
Горячими струями ветер овеял пассажиров, растрепав их одежду и волосы.
Лена с Инной оживлённо беседовали, беспечно над чем-то посмеиваясь, а Гриша, в разговоре участвовать не желавший, смотрел по сторонам и впитывал в себя такие знания, какие не мог почерпнуть ни в одной из прочтённых доселе статей и книг об Индии. Он вдыхал первые запахи этой страны, прислушивался к звукам, видел новые лица, рассматривал дома и улицы, освещённые тусклым светом фонарей, и примерял всё это к собственным ощущениям.
И в душе его нарастал ужас.
Самому себе он казался сейчас персонажем жуткого кошмарного сна. И лишь то, что он изрядно устал, частично нивелировало и притупляло эти ощущения.
Гриша обернулся к увлекшимся беседой соседкам, но их лица никакого ужаса, казалось, не выражали. Во всём их поведении ощущалась лёгкость и непринуждённость: не обращая внимания ни на что вокруг и радуясь каким-то пустячным мелочам, Лена с Инной, похоже, чувствовали себя в своей стихии. Это одаривало Гришу надеждой, что, возможно, не всё так плохо, как видится на первый взгляд.
При этом ему вспомнилось, как, готовясь к поездке, в журналах и интернете он неоднократно наталкивался на фотографии Мумбая, где запечатлены были величавые здания, аккуратные скверы и живописные аллеи. Где они были теперь?
Озираясь по сторонам, Гриша не наблюдал ничего даже отдалённо похожего на те снимки. Напротив, видимое являлось стопроцентным антиподом, вызывая в нём лишь омерзение и ощущение пребывания на свалке, которой, казалось, не будет конца.
В воздухе носились запахи испарины, мочи и чего-то протухшего.
«Клоповник, ох и клоповник! – вертелось в голове у Гриши. – Может, водитель везёт нас прямиком в ад, выбрав самую кошмарную дорогу на свете?!»
Ухабы, рытвины и канавы, в которые без конца угождал моторикша, заставляли содрогнуться все внутренности организма. Изношенный асфальт, судя по всему, был проложен в незапамятные времена и, наверняка, был свидетелем не одной смены эпох.
Справа от дороги производящие зловещее впечатление кособокие трущобы уходили в необозримую даль, и в них – сомнений не было – жили тысячи индийских семей. Грише мерещилось, как из этих трущоб, подобно ходячим мертвецам, в сторону дороги стекается орда грязных, одичалых людей, одетых в рваньё, и кидается на их маленького моторикшу, пытаясь повалить его на обочину.
Гриша обернулся налево: в той стороне дома ещё колониальной английской постройки, покрытые толстенным слоем пыли, выглядели убого и жалко, обветшало и неухоженно, напоминая заброшенный город из фильма ужасов. Своим пришедшим в упадок внешним видом эти строения будто насмехались над ушедшей в прошлое колониальной державой – Британской империей – и над людьми, которые этот район однажды возвели.
Моторикша нёсся как ошпаренный. Ехать по встречной полосе таксист, по-видимому, считал вполне привычным делом. При этом непонятно было, как при столь оживлённом даже в эти ранние утренние часы движении и на редкость дурной манере вождения он не угодил под колёса какого-нибудь грузовика. За время езды авария казалась неизбежной по меньшей мере трижды, но всякий раз, в последние доли секунд, водитель успевал крутануть руль в нужном направлении и увернуться от удара, продолжив свой путь, ничуть не сбавив скорости.
На дорогах почти не смолкали сигнальные клаксоны. Моторикша не оставался в долгу: прежде чем завернуть на очередной поворот, таксист протяжно и пронзительно предупреждал возможный встречный транспорт о своём появлении.
«По-видимому, это мера предотвращения аварий», – предположил Гриша.
Формирующиеся на перекрёстках пробки рассасывались удивительно быстро. Транспортные средства лавировали мимо друг друга, мчась, каждое в своём направлении, как на пожар.
«Как хорошо, что у нас дома нет подобного дорожного бедлама», – думал Гриша, с опаской поглядывая под ноги водителю – туда, где лежал его чемодан, то и дело подпрыгивающий на каждой очередной яме. Грише представлялось, как багаж вылетает на дорогу, и по нему проезжает грузовик, второй, третий, а после на него напарывается мотоциклист, переворачивается, валится на дорогу, а машины, пытаясь объехать его, сталкиваются друг с другом: взрывы, крики, кровь…
Чтобы отвлечься от этих мыслей, Гриша стал снова смотреть по сторонам в поиске признаков цивилизации – всё же это был крупнейший мегаполис Индии, – но так и не находил их.
По пути им не встретилось ни единого сквера, ни одного культурного заведения, хотя бы отдалённо похожего на театр, концертный зал или кинотеатр. Ничего! Даже супермаркета или просто крупного магазина – и тех не было. Только грязные дома и сильно запылённые, обвешанные тряпками ларьки да столы для уличной торговли.
«Как же всё это дико, неприглядно и мерзко! Зачем я сюда приехал?! Не начну ли мечтать о возвращении назад, домой, сразу, в ближайшие же дни? – в отчаянии думал Гриша. – Но ведь я так много слышал об Индии! Удивительного, непостижимого и совершенно не похожего на то, что вижу теперь. Не могло же это относиться к другой стране с таким же названием, ведь таковой попросту нет! Неужели этот кошмарный сон будет явью на всё то время, что я здесь проживу?»
Провезя пассажиров значительную часть пути и за три четверти часа не проронив ни единого звука, таксист вдруг заговорил:
– Как вас зовут? Откуда вы? Куда путь держите?
Тон, каким он задавал вопросы, Грише не понравился сразу: водитель будто ждал некоего одному ему известного момента, когда начать говорить. К тому же Гришу обеспокоило, что, заговорив, таксист оборачивался к ним, отвлекаясь от напряжённого движения.
Вопросы Гриша проигнорировал. Однако соседки, в тоне водителя ничего особенного не заподозрившие, отвечали оживлённо. При этом по выражению лица таксиста Гриша видел, что ответы тому неинтересны и даже скучны.
«Зачем же он тогда их задал? Вежливость? Вряд ли. По-видимому, просто старается угодить. Но для чего?»
– Лучше бы он помалкивал да следил за дорогой, – раздражённо заметил Гриша и обернулся к спутницам.
Таксист умолк и впрямь, будто поняв этот сказанный по-русски комментарий, а может, уловив его смысл по интонации.
Несколько минут спустя моторикша резко затормозил и остановился.
– Всё, прибыли! – возвестил водитель.
Гриша, Инна и Лена заозирались по сторонам. Вокзал они заприметили не сразу: он находился на существенном расстоянии от места остановки.
– Довезите нас до вокзала! – попросила Инна. – До него ведь ещё метров двести!
– Да. Будьте любезны! – прибавила Лена.
– Не могу. Из такой толчеи мне будет слишком проблематично выкатить обратно! – отмахнулся таксист.
– Во даёт! – возмутился Гриша.
– Почему же другие рикши стоят там, на площади? – указали Лена с Инной в направлении вокзала, где действительно стояло множество беспорядочно припаркованных моторикш.
– Да, но выезжать обратно мне будет чрезвычайно сложно!
– А разве это наши проблемы? – взвился Гриша, рассердившись уже не на шутку, – если вы взялись везти нас, так будьте любезны доставить до места!
– Я готов сделать это, но только если вы прибавите мне ещё немного рупий!
– Я так и знал! – заметил Гриша.
– Это уже ни в какие ворота! – возмутилась Инна.
– Козёл! – отрезала Лена.
Со злостью похватав сумки, они расплатились за поездку и пешком двинулись в сторону вокзала.
Очевидно рассчитывающий на иной исход поездки, с мольбой в голосе таксист нервно окрикнул удаляющихся от него Гришу, Лену и Инну:
– Прошу, прибавьте мне хотя бы чаевых! Я ведь так хорошо и быстро вас довёз!
Молодые люди не обернулись, лишь между собой обменявшись комментариями.
– Хам.
– И ведь не стыдно ему!
Светало. Узенькая пыльная улочка, ведущая к вокзалу, оказалась оживлённой, несмотря на то, что не было ещё и семи утра. Лена, Инна и Гриша не успели пройти и нескольких метров, как тут же, будто мухами, оказались облеплены галдящими детьми, чумазыми и сопливыми.
Маленькие индийцы возникли невесть откуда, очевидно лишь по светлому цвету кожи приняв молодых туристов за ходячие кошельки, до отказа набитые деньгами. Показушно-нарочито придавая себе жалостливый вид, дети замолили, заскулили и заканючили: посмотреть сумки, потрогать фотоаппараты, отведать возможно имеющуюся еду, подарить им что-нибудь из предметов одежды. Дети норовили забраться в любой из карманов путников, желая узнать, что в нём находится. Ни на секунду не смолкая, они клянчили и клянчили.
