скачать книгу бесплатно
Иногда, прежде чем идти мыться, родители заводили сыновей в парикмахерскую, что располагалась по соседству с гардеробом, а потом разделялись. Гриня, Миша, дед и отец шли в мужское банное отделение, а мама с бабушкой – в женское.
По выходным в бане неизменно было многолюдно. Шумела наливаемая вода.
Отец и дед высматривали свободные места и шагали к ним, держа мальчиков за руки, стараясь не поскользнуться на кафельном полу. Затем брали тазы и набирали в них воду.
Но больше всего папа Андрей и дед Лёша боготворили баню за её парилку.
– Сейчас пройдёмся по вашим спинкам веничком, все сопли течь перестанут, – приговаривали отец и дед, похлёстывая вениками по тоненьким спинам Грини и Миши.
Парилка и в действительности оказывалась чудотворным лекарством. Насморк проходил, будто не бывало.
Походы к тёте Любе и в общественную баню прерывались на период с мая по октябрь. Вместо них мама Надя, папа Андрей и дети раз в неделю по выходным ездили к деду Лёше и бабе Нине, у которых имелась собственная летняя банька, стоявшая неподалёку от их дома.
В ней Алексей Иванович раскочегаривал печь настолько крепко, что человек, оказавшийся внутри парильни, не мог в ней находиться дольше пяти минут.
Гриня с Мишей часто старались участвовать в растопке печи, им даже хотелось делать это самостоятельно, но дед им этого не позволял, считая, что мальчики для этого слишком юны и недостаточно ответственны.
Устав от растопки под присмотром, ребята убегали на улицу играть в войнушку. Находя себе упругие крепкие ветки, они шли с таким «оружием» на «армию врага». «Врагом», «фашистами» были заросли крапивы.
Рубя воображаемыми саблями головы неприятелю, братья оставляли за собой целое поле брани, весьма похожее на обычный сенокос.
Живущие по соседству от Грининых дедушки и бабушки деревенские мальчишки, завидев, с каким запалом юные братья бросались на крапиву, нередко присоединялись к ним, желая и себя проявить в качестве бесстрашных бойцов-освободителей.
Час-другой Гриня и Миша без устали могли рубить растения и лишь после, измотанные, пыльные и насквозь пропотевшие, но при этом весьма собой довольные, шли мыться.
В баню мальчики больше всего любили ходить с дедом, стремясь продемонстрировать ему свои терпение и выдержку, стараясь находиться в парилке как можно дольше.
Но надолго их не хватало, каждые пять минут братья выскакивали в предбанник остыть и подышать прохладным воздухом. Тягаться с дедом было не под силу: деду не было равных. Во всяком случае, Гриня не знал никого, кто смог бы как его дед Лёша на протяжении часа-другого находиться в этой неистовой жаре, поддерживая температуру, да ещё и приговаривая:
– Хо-ро-шо-о! Ох, и хо-ро-шо-о!
Вбегая после очередной «передышки» обратно в парильню, внуки взбирались к деду на полок, вдыхали горячий пар и считали себя в эти мгновения мужественными и выносливыми. Им очень хотелось, чтобы и дед о них так думал. И он, действительно, хвалил мальчишек.
– Молодцы! Вот молодцы!
Сам дед Алексей, после парильни ступающий на ватных ногах и тяжело дышащий, выходил в предбанник и обрушивался на кровать в состоянии, близком к обморочному.
Ещё час он затем отлёживался, медленно приходя в себя. Такое «мытьё» было доведено им до ритуала, несмотря на то, что ритуал этот ни с какой стороны не сочетался с заботой о здоровье.
Пока дед приходил в себя, внуки возвращались домой, в барак.
Тем временем баба Нина пекла для них на печи тонко нарезанные ломтики картофеля и варила компот из сухофруктов. Мальчики считали сей ужин верхом возможного изыска.
Спустя пару лет общественную баню закрыли, и долго ещё здание пустовало, заколоченное досками. Без должного ухода постройка ветшала, осыпаясь и постепенно разрушаясь.
Печальная участь постигла и летнюю баню деда. Как-то по весне возле неё загорелась сухая трава. Скорее всего, это был поджог. От дыма погибла часть домашнего скота, выгорела половина построек хоздвора и целиком сгорела баня деда Лёши. Это была чудовищная трагедия и для него, и для бабы Нины.
С того времени Андрей Олегович стал водить сыновей мыться к себе на работу. В заводскую душевую. К тому же в цехе, где он работал, недавно закончили постройку сауны – невиданной по тем временам роскоши (СССР распался совсем незадолго до этого, страна нищала, переживая всеобщее безденежье).
Сауну построили для заводского начальства. Однако Андрей Олегович, обслуживающий её в качестве электромонтёра, время от времени имел к ней доступ.
Водить на завод посторонних, а тем более детей, запрещалось строжайше. И поэтому папа Андрей соблюдал всевозможные меры предосторожности и всякий раз проводил детей в обход заводской проходной.
Он отводил Гриню и Мишу в цеховой душ, рассчитывая время так, чтобы до окончания рабочей смены его сыновья успели помыться и никто из посторонних не задал ему неудобных вопросов вроде: «Чьи эти дети?» и «Как они проникли в цех?».
Душевая представляла собой помещение размером со спортзал, большая часть площади которого была отведена под раздевалку с индивидуальными шкафчиками для персонала, а меньшую часть занимали сами душевые.
Как и в цехе, тут тоже пахло солидолом, стоял терпкий запах хозяйственного мыла и технической соды. Андрей Олегович приводил сыновей за час-полтора до окончания рабочей смены. Этого времени хватало с лихвой, чтобы мальчики успели и вдоволь порезвиться, и вымыться.
Оставшись одни, Гриня с Мишей открывали сразу по нескольку кранов в разных кабинках и мылись, перебегая из одной в другую. Играли в догонялки и чувствовали себя вполне вольготно.
Если фортуна улыбалась им особенно, и Андрею Олеговичу в этот день удавалось договориться с начальством, то вместо похода в душ Гриня с Мишей отправлялись в сауну. Купание в сауне для них было особой удачей.
В сауне, как и в душе, Гриня с Мишей часто встречали друга Витю. Его дедушка работал в цехе сантехником, поэтому и он тоже, как и Андрей Олегович, имел редкую для простого рабочего персонала возможность быть допущенным к сауне.
На территории сауны располагались небольшой бассейн, парильня, душевая и чайная комнаты. Перебегая из одного помещения в другое, мальчишки то грелись в парильне, то ныряли в бассейн, а то перекусывали печеньем с чаем, после чего вновь спешили занырнуть в бассейн.
7
К часу ночи стало ощутимо прохладнее, и Гриша озяб. Из чемодана он достал свитер и надел.
Во время размышлений о дальнейшем пути больше всего его беспокоила неопределённость, на преодоление которой, как казалось Грише, уходила львиная доля его физических и моральных сил, особенно терпения и выдержки.
Он перестал уже подсчитывать, как долго ему ещё предстоит добираться до Гокарны, перестал думать, удастся ли с комфортом разместиться. Сил не осталось даже на это.
Поезд прибыл в три пятнадцать. Снова не обнаружив ни проводника, ни контролёра, Гриша вошёл в ближайшую открытую дверь вагона.
Пассажиры спали. Пройдя вагон от начала до конца, в тамбуре, с противоположной стороны, Гриша встретил единственного бодрствующего человека – индийца в штатском.
– Извините, не подскажете, мне нужно доехать до станции Гокарна. Этот поезд до неё доедет? – Гриша обратился на немного ломаном английском, показав свой билет.
Вглядевшись в проездной, мужчина кивнул, но как-то нерешительно.
Грише показалось, что его вопрос не совсем понят.
Поезд тронулся, и он двинулся дальше, в надежде встретить контролёра или проводника.
Однако, пройдя ещё семь вагонов, никого из железнодорожных служащих не повстречав, Гриша натолкнулся ещё на одного неспящего индийца.
– Здравствуйте! Простите, не подскажете? Я приобрёл билет, но не могу в нём разобраться, в каком месте здесь указано моё место в поезде и вагон?
Взяв в руки билет и взглянув в него безучастно, индиец сообщил, что следует пройти в следующий вагон.
– Это и будет мой?
– Да, – кивнул тот и вернул билет.
– Вот спасибо! – Гриша обрадовался, что всё это время шёл в нужную сторону, и проследовал в указанном направлении.
Так и не поняв, на каком именно месте должен разместиться, и не найдя, у кого ещё об этом спросить – в указанном вагоне все спали, – он устроился на первой же свободной полке, что находилась справа, снизу у окна. Место оказалось и удобным, и мягким, гораздо более комфортным, чем в предыдущем поезде. Гришу это удивило и порадовало.
«Достойное окончание пути», – подумал он, закатывая под полку свой малогабаритный чемодан, разуваясь и усаживаясь.
Выглянув за окно, он отметил, что за ним по-прежнему не видно ни зги.
Ложиться не спешил. Шестое чувство подсказывало оставаться начеку и не расслабляться.
В любой момент в вагон мог войти проводник или контролёр и заявить, что Гриша занял не своё место. Что тогда? Он молил судьбу, чтобы этого не произошло, чтобы хоть ненадолго его оставили в покое, забыли, не заметили. Тогда он тихо-мирно доехал бы до Гокарны…
И, словно бы в ответ на его мысли, в вагон вошёл контролёр и тут же подошёл к Грише, попросив его предъявить билет.
Гриша покорно протянул его служащему.
– Вы сели не в тот поезд! – будничным тоном заявил контролёр, взглянув в проездной.
Сердце Гриши упало.
– Что? – от ужаса глаза его расширились. – Как это? Что же мне теперь делать? – почти закричал он.
– Сойдёте на следующей станции и пересядете в ваш поезд.
– А это возможно? В смысле, вы уверены, что следующий поезд точно будет моим? – с недоверием переспросил Гриша. – Он будет идти по тому же пути, что и этот?
– Да, – кивнул контролёр.
– Фу-у, – издал Гриша вздох облегчения, хватаясь за сердце. – Ну и поездочка! Скажите, а если у двух составов, этого и следующего, – одна дорога, то почему я не могу продолжить ехать этим поездом?
– Разные дороги. Мы лишь до определённого участка едем по одним рельсам, – жестикулируя, объяснял служащий, – а после уходим влево. Нужный же вам поезд поедет прямо.
– А-а, понял, благодарю!
Проводник кивнул и отошёл на пару шагов, но неожиданно развернулся:
– Я вынужден просить вас дожидаться выхода в тамбуре. Вы не можете занимать это место, так как у вас на него нет билета!
Грише ничего не оставалось, как подчиниться.
«Ближайшая остановка – ждать не так уж и долго».
Однако ждать пришлось целый час, за который он неоднократно успел перенервничать, не проскочил ли поезд нужную станцию? И даже контролёр, который за это время дважды прошествовал мимо, успокаивал слабо, хоть снова и снова уверял, что «ещё не добрались».
Гриша не знал, что и думать. Он уже не понимал, кому в этой стране верить можно, а кому не следует. За последние сутки его столько раз дезинформировали, что становилось ясно, что полноценно он может полагаться лишь на собственную интуицию.
Ближе к шести утра он прибыл, наконец, на станцию Гокарна, ближайшую от деревни с одноимённым названием.
В справочном бюро он узнал, что первый до центра автобус отправится в семь сорок. И что идёт он не от самого вокзала, а с остановки в двух километрах отсюда.
Гриша вышел на улицу. Подобно тому, как было в Мумбае, молниеносно его облепили непонятно откуда взявшиеся водители моторикш, которые закаркали, как вороны, предлагая отвезти путника, куда он только пожелает.
Гриша ответил, что намерен ехать автобусом. В ответ на это таксисты зауверяли, что первый в деревню автобус пойдёт только через три часа.
Гриша понял, что его пытаются водить за нос и тут же дал себе зарок не связываться больше с индийскими таксистами. Он вернулся в здание гавани, разместился на пластиковом сиденье и, прильнув на чемодан, стал дожидаться рассвета.
Когда лучи солнца окончательно рассеяли мрак, Гриша вышел на улицу и двинулся по направлению к автобусной остановке.
Ждать нужный маршрут пришлось недолго: он появился скоро. Гриша и еще двое пассажиров вошли, после чего дверь с лязгом захлопнулась, и автобус покатил по разбитой, изрытой ухабами трассе.
Водитель лихо крутил рулём и беспрестанно сигналил. От звонкого автобусного клаксона закладывало уши.
Дорога показалась Грише увлекательной: она вилась вдоль холмистых гор, лесов и рисовых полей, аккуратно затопленных водой.
Выйдя на остановке рядом с отелем «International», в котором намеревался поселиться ещё на этапе планирования поездки, он сразу же направился к входу.
Зайдя внутрь, Гриша оказался в небольшом просторном холле. Поинтересовавшись у метрдотеля о расценках за съём номера и оторопев от названных цен (они оказались в три раза выше ожидаемых), он скривил гримасу и направился на выход, в поисках иного места, то и дело напоминая себе о словах Лены: «Индия – это зеркало! Что привносите в неё, как будете реагировать по отношению к ней, то же и получите в ответ!»
Вместе с солнцем вернулась жара. С каждой минутой она усиливалась всё ощутимее.
Гриша брёл по улицам, на которых было расположено основное число имеющихся в деревне гостиниц и хостелов, педантично опрашивая администраторов каждого из возможных для проживания мест.
Увидев добрых полтора десятка предлагаемых номеров и комнат, он остановил-таки свой выбор на одном из них, который выделялся опрятностью, чистотой, был почти новым и наиболее уютным. В комнате находились окно, балкон, туалет, душ и большой вентилятор на потолке.
Условия Грише понравились, причём настолько, что он согласился снимать данный номер, даже несмотря на то, что месячная плата за него в полтора раза превышала ту, на которую он изначально рассчитывал. Тем не менее, цена была вдвое ниже, чем в отеле «International», и это при том, что условия были примерно сопоставимые.
Кроме того, измотанный невыносимой жарой и длительной дорогой, Гриша уже не чувствовал в себе ни сил, ни желания продолжать поиски.
Выдав новому жильцу ключи, администратор прикрыл за собою дверь и оставил постояльца наедине с самим собой.
Лишь теперь Гриша смог позволить себе, наконец, расслабиться. В безопасности, тишине и лёгкой освежающей прохладе.
Он запер дверь, протащил чемодан в передний угол, раскрыл и начал одну за другой извлекать из него вещи и складывать на журнальный столик. Он искал ванные принадлежности и, найдя их, сразу же отправился в душ.
Вымывшись и почистив зубы, не чувствуя уже под собою ног, Гриша вернулся в комнату, к кровати, отбросил одеяло, забрался под него и позволил, наконец, изнеможению взять над собою верх.
Спал Гриша беспробудно до вечера. А проснувшись, решил никуда уже сегодня не ходить. Он отдыхал, читал книгу и смотрел документально-исторический фильм об англосаксонской архитектуре соборов.
Утром следующего дня, открыв глаза, Гриша решил, что заболел. Он заставил себя подняться и сходить в туалет, после чего, передвигаясь на ватных ногах и пошатываясь, вернулся обратно в постель: организм настоятельно требовал продолжения исцеляющего бездействия.
Никаких планов на этот день Гриша строить не стал. Он остался в номере, проводя время подобно предыдущему дню, по большей части читая и отлёживаясь.
Лишь к вечеру, когда самочувствие его окрепло и силы стали возвращаться, он решил-таки выйти на прогулку.
Помня, что после семи, вероятно, должен спуститься такой же мрак, как и в предыдущие два вечера, Гриша решил не ходить далеко от гостиницы, а поизучать окрестности. В случае если бы он заблудился, его не прельщала перспектива искать обратную дорогу впотьмах, тем более что названия гостиницы он не запомнил: хоть администратор ему его и назвал, для Гриши оно прозвучало столь несозвучным набором букв, что запомнить его он не стал даже и пытаться. Более того, ни на одном из окружающих строений Гриша не приметил опознавательных табличек с названиями улиц и номерами зданий.
«Кто и как подскажет мне направление, если я о том поинтересуюсь? Как местные люди вообще ориентируются здесь в адресах?»
Зной стоял головокружительный.
Гриша думал о том, что на его родине сейчас температура воздуха около минус тридцати, люди на улицу стараются выходить лишь по необходимости, из дома – до машины, из машины – на работу, с работы – до ближайшего магазина и опять домой. Но в Гокарне при такой жаре думать о морозе было даже странно: здесь мороз казался чем-то нереальным.
