Дай мне согреться

– Кончилась… – извиняющимся тоном сказал Максим, – я таким не пользуюсь, а Карина, видимо, успела израсходовать последнее перед тем, как сбежать.

– А ты на полке под раковиной посмотри, – надавливая на глаза, сказала Вероника.

Она и сама не понимала, с чего вдруг ей пришла в голову такая странная мысль, но Максим тут же побежал проверять ту полку.

– Как ты узнала? – непонимающе уставился он на девушку с двумя большими пакетами морской соли в руках. Вероника вспыхнула под взглядом его немигающих пронзительных глаз. У нее появилось ощущение, будто ее поймали на какой-то детской шалости и вот-вот отчитают.

– Эээ… я многие свои вещи храню там, вот и предположила…

Все еще подозрительно глядя на нее, Максим закинул морскую соль на верхнюю полку.

Затем они вышли из ванной комнаты, и Максим открыл вторую дверь, щелкнув выключателем. Там стоял обычный унитаз.

– Эээ…туалет, – сказал он, и закрыл дверь.

– Да не может быть, – вполголоса сказала девушка, и Максим едва заметно улыбнулся.

Затем он взял Веронику за руку и повел ее дальше. Девушка вздрогнула от неожиданного прикосновения, но Максим, казалось, даже не заметил, что прикоснулся к ней. Он открыл последнюю дверь, за которой оказалась просторная спальня с двуспальной кроватью. Как и все в доме, спальня не была полностью прибрана, но это казалось даже гармоничным. Вероника смогла заметить легкое желтое платишко, свисающее с пуфика у окна. На ночном столике все еще стояли принадлежности для уходовой косметики, наполовину израсходованные. Вся комната выглядела так, будто девушка, которая жила здесь, ушла буквально несколько минут назад, и вот-вот вернется. В центре была поставлена в рамочку фотография, где светловолосая красотка широко улыбалась искренней светлой улыбкой, крепко обнимая Максима на фоне парка. Того самого, где Вероника частенько гуляла со Светой.

Девушка в замешательстве взяла фотографию, чтобы рассмотреть получше. Почему-то смотреть на улыбающихся Карину и Максима было неприятно. Она не могла объяснить себе этих чувств, но заметила большое желание отвести глаза. Зеленые глаза девушки на фотографии лучились добротой и внутренним светом. Складывалось впечатление, будто эти глаза видели в этой жизни только все самое красивое. Неудивительно, что они с Максимом оказались парой. Вероника нахмурилась, пытаясь понять, от чего ей так больно, и тут ее словно молнией поразило осознание. Карина напоминала ей Маргарет, ее бывшую подругу. Не внешне, конечно. Маргарет выглядела совсем по-другому. Именно этим внутренним светом. Она неосознанно провела рукой по лицу Карины, и что-то странно ёкнуло в ее сердце. Она поднесла фотографию к лицу, пытаясь ухватиться за новое ощущение, но оно ушло также внезапно, как и пришло. Максим, тем временем, внимательно наблюдал за ней. Он словно ждал чего-то.

– Я никогда не видела ее раньше, – еще раз сказала девушка, поняв, что он хочет.

Она вдруг с необыкновенной ясностью поняла, что весь этот показ дома был нужен только для одной цели – еще раз показать ей Карину в надежде, что она ее вспомнит. Просто, видимо, он рассчитывал поймать ее врасплох, и поэтому он завулировал свою цель под такой вот незамысловатый ритуал. Не смотря на то, что во время показа дома девушке было очень неловко от того, что Максим сваливает на нее явно ненужную ей информацию, понимание истинной цели принесло какой-то оттенок горечи в ее сердце.

– Стоило попытаться, – стараясь скрыть разочарование, сказал Максим.

Сама кровать была единственным местом в комнате, которое было абсолютно полностью и идеально убрано. На гладком покрывале нежно-розового цвета не было ни одной складочки.

– Ты не спишь здесь? – догадалась Вероника.

– Нет, – подтвердил Максим, – я больше не могу.

– Ты даже не убрал ее вещи, – продолжала Вероника.

– Они ждут ее. Когда-нибудь она вернется сюда… – еле различимо сказал Максим.

– Тебе… – Вероника не смогла найти сил, чтобы произнести следующие слова.

Максим терпеливо ждал, что она все-таки закончит предложение, но Вероника не знала как сформулировать свою мысль. Поток внезапно навалилвшихся эмоций сбивал ее с толку. Стоя на этом месте, рассматривая эту фотографию, у нее было ощущение, будто она вторглась во что-то очень личное, почти интимное, отчего ей было неуютно. Она бы хотела, чтобы Максим пояснил, зачем он вообще привел ее сюда, в эту обитель памяти о чужом человеке, но все слова казались какими-то не такими.

– Тебе… нормально, что я стою здесь? – наконец спросила она и покраснела, понимая, что спросила совсем не то, что хотела.

Максим очень странно на нее посмотрел, и затем медленно ответил:

– Я думал, что тебе будет интересно увидеть…

Она еще раз посмотрела на фотографию, и поняла, что предпочла бы не видеть этого. То абсолютное счастье, которое она видела на лицах влюбленных на фотографии вызывало в ней какую-то давно забытую боль. Старое, давно знакомое, но успешно забытое чувство, словно яд разливалось по ее венам, и девушке было очень сложно с непривычки понять, что это такое. Она еще раз посмотрела в светлые зеленые глаза девушки и голубые искрящиеся глаза Максима. На мгновение ей захотелось растоптать то искреннее счастье, которое видела на лицах Максима и Карины. Сказать что-то жесткое, чтобы светлое стало темным, перестало быть ценным, красивым и нужным, чтобы от него осталась только грязь ее души. Рядом с этим счастьем вся ее жизнь казалась какой-то особенно ущербной. Это было невыносимо.

– Знаешь, я созрела на чай, – сказала она громче, чем хотела.

– Да, конечно, – засуетился Максим, и поспешил на кухню.

Вероника тоже хотела выйти из этой комнаты, но что-то ее удержало. Оставшись в полном одиночестве, еще раз внимательно осмотрела комнату и заметила те детали, которые не заметила сначала. В комнате было довольно много плюшевых игрушек. Плюшевые мишки, плюшевая саблезубая белка, и даже подушки на пуфиках казались плюшевыми. Сама комната «дышала» какой-то мягкостью. Девушка чувствовала, что она поступает неправильно, оставаясь в этом чужеродном поле двух влюбленных, где было место только им двоим. Это и смущало и… доставляло ей какое-то изощренное удовольствие.

Она подошла к платью, свисающему с пуфика и осторожно подняла его, рассматривая фасон. Оно было довольно простеньким, с крупным принтом в цветочек.

Почувствовав, что оставаться здесь дольше будет уже неприличным, она все-таки вышла из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь.

Девушка вернулась на кухню, на которой уже все было относительно чисто. Максим уже о чем-то тихо переговаривался с Аликом. Парни были настолько увлечены беседой, что не заметили ее и она могла понаблюдать за ними украдкой. Ранее у нее не было особой возможностью разглядеть Алика как следует. По сравнению с Максимом, Алик был настоящим «павлином». Не заметить его было невозможно. Колоритный со своей редкой необычной межрасовой красотой и харизматичным характером, он цеплял внимание моментально. Его нисколько не портила небольшая полнота, ассиметричные черты лица и слишком громкий голос. Все это воспринималось, как неотъемлемые части его уникальности.

Девушка не могла понять, что могло объединять двух таких настолько разных людей, но вовремя вспомнила, что они с Маргарет тоже были довольно разными, но при этом дружба у них была очень крепкой. Да и Света тоже являлась ее противоположностью.

Словно почувствовав взгляд девушки, мужчины обернулись к ней. Глаза Алика игриво засияли, рассматривая ее, и Вероника почувствовала, как проваливается в смущение. Отчего-то любой его взгляд или слово воспринималось ей как флирт. Но странным было не это. Вероника привыкла к тому, что с определенного возраста она стала заметной для мужчин со своей необычной внешностью. Странным же было то, что флирт Алика не вызывал отторжения, хотя обычно она обходила таких мужчин за километр.

Не ожидая приглашения, она села за стол. От взгляда Максима не ускользнуло то, что она была босиком, не смотря на предоставленные им тапочки. Он сощурился как от зубной боли, но ничего не сказал. Вместо этого он задумчиво открыл один из ящичков. Краем глаза девушка заметила в мусорном ведре что-то желто-зеленое, подозрительно напоминающее булки, которые еще недавно были на столе..

– У меня есть…эээ… Обычный индийский черный, есть зеленый, есть молочный улун и еще…, – он к чему-то принюхался и сразу же скорчился, – какая-та фигня с ароматизаторами.

– Я буду фигню с ароматизаторами, – уверенно сказала Вероника.

– А мне зеленый, – отозвался Алик…

– Ну… Ладно, – рассеянно сказал Максим.

Он подошел к чайнику, и налил туда воды из под крана. Вероника заметила на чайнике наклейку с мультяшным верблюдом с выпученными глазами. Вода начала медленно закипать. Максим очевидно чувствовал себя очень смущенным, и не знал, как начать разговор. Он с надеждой посмотрел на Алика, явно ожидая, что тот разрядит обстановку, но Алик задумчиво смотрел в огромное окно, откуда открывался хороший вид на их маленький городок.

– Ты говорила, что твоя жизнь рушится, и поэтому ты мне позвонила, – напомнил Максим, стараясь вернуться к цели их встречи.

Алик вернулся из своего отрешенного состояния, и скуксился, словно съел половину лимона:

– Ну кто так разговаривает с девушкой? Вероника, прости этого неотесанного мужлана, он пока еще совсем несмышленыш, и не все понимает в этом мире. Мы все понимаем, что ты позвонила потому что хочешь более тесного знакомства, и мы готовы…

Алик сделал движение навстречу Вероники, но Максим положил тяжелую руку на плечо другу:

– Предлагаю не терять времени, и заняться делом, чтобы выжать из этой неожиданной встречи как можно больше полезного. Вероника, пока заваривается чай и едут наши роллы, расскажи, пожалуйста, что такого интересного происходит в твоей жизни.

– Так уж и неожиданной? – смущенно закашляла Вероника, – в конце концов, ты оставил свой номер. Можно было и ожидать, что когда-нибудь я им воспользуюсь.

– Если честно, я вообще на это не рассчитывал. Ты мне казалась совершенно неприступной – все также серьезно ответил Максим.

На кухне настала тишина. Мужчины выжидающе смотрели на Веронику, а она смотрела в пол. Что она могла сказать им? Что ей больше не к кому обратиться? Что она сходит с ума от необходимости разбираться с непонятными событиями в своей жизни в одиночку? Что ей страшно, и нет никого рядом, с кем можно было бы это разделить? Что ей нужны чужие глаза, чтобы увидеть свою ситуацию под другим углом? Что ей просто нужно теплое присутствие кого-то неравнодушного? Веронике было одиноко, но она совершенно не хотела светить этим перед незнакомыми людьми.

Чтобы прекратить обсуждать нелогичность ее действий, она решила действительно перейти к делу. Она как можно точнее пересказала парням ситуацию с тем, что кто-то писал от ее имени ее коллеге Паше, а потом соседка окрысилась на нее за что-то непонятное, а также про ощущение чьего-то взгляда ей в спину. Она аккуратно перессказывала только факты, стараясь не упоминать свои мысли или чувства по этому поводу, чтобы у Максима и Алика не было возможности обвинить в произошедшем ее слишком живое воображение. Парни слушали ее в абсолютным вниманием. Когда она закончила, наступила тишина. Максим невидящим взором смотрел на какую-то точку на стене, что-то обдумывая. Алик тоже не спешил делиться своим мнением. Наконец, Максим заговорил:

– Ты упоминала, что твоя жизнь рушится? Ты серьезно под этим имела в виду то, что твой коллега уготил тебя пиццей без твоего разрешения?

Вопрос Максима не на шутку задел ее.

Словно этого было мало, подключиля Алик:

– Я не вижу противоречий. Все знают, что в пицце много холестерина. Он оседает на стенках сосудов. Все-таки это не шутки. Холестерин – это зло, он разрушает жизни.

Девушка почувствовала, как ее кровь закипает от нарастающего гнева.

– Прекратите переворачивать все с ног на голову! Дело совсем не в пицце, а в том, что я постоянно чувствую чье-то незримое присутствие, и меня это напрягает! – гордо выпрямившись, сказала Вероника.

Алик поспешил успокоить ее:

– Звучит… Очень тревожно, конечно, но я все еще никак не могу сообразить, как это может помочь найти Карину.

Вероника неопределенно пожала плечами, глядя в стену. Она тоже не видела никакой связи между исчезновением Карины и странными событиями в ее жизни.

– Я кого-то очень сильно интересую, кто вмешивается в мою жизнь, и мы уже знаем, что я интересовала Карину, – подытожила она свой рассказ.

– Да, но вы с Кариной совершенно не похожи. Ни внешне, ни характером. Она бы при всем желании не смогла бы такого провернуть. Да и не стала бы она делать каких-либо действий против кого-то – сказал совершенно сбитый с толку Максим.

Вероника снова пожала плечами. Она была согласна с ним.

– Мдаа… Все только больше запутывается… А ты могла просто забыть, что писала своему коллеге или грубила своей соседке?

– Не могла, – ледяным тоном сказала Вероника.

– Ну как сказать… – рот Максима изогнулся в ироничной улыбке, и Вероника вся вскипела от возмущения, когда поняла, на что он намекает.

– Я не ссорюсь с соседями. Они же не следят за мной как маньяки и не заставляют рассказать что-то, что мне неизвестно – заявила она.

– Понятно, – протянул Максим, смотря в стену.

Неловкое молчание разорвал звонок.

– Это курьер, – сказал Алик, тут же бросившись открывать дверь.

Максим же встал, чтобы разлить для всех чай. Вероника обрадовалась, что этот допрос закончился, так и не успев как следует начаться. Но эта радость не шла ни в какое сравнение с той, что совсем скоро она сможет устроить себе свидание с едой. Она была голодна как зверь.

Аромат из пакета, который принес Алик, буквально сводил с ума.

– Так, давайте я разложу по тарелочкам, – скомандовал Максим.

– Ты нормальный? Какие тарелочки? Эти штуки едятся руками «из общего котла» под звуки ритуального гонга…– прикрикнул Алик, за что получил подзатыльник, но за тарелками не полез.

– Тебе палочки или вилку? – спросил он Веронику.

– Вилку, – отозвалась девушка, помня о том, то так и не научилась орудывать этими азиатскими приборами.

Получив свою порцию приборов, Вероника без промедления накинулась на еду, чуть не застонав от наслаждения. Зверский голод заставил ее забыть обо всем на свете, включая своих новых знакомых. Она далеко не сразу осознала, что кроме нее никто к еде так и не притронулся. Очнувшись от своего наваждения, она заметила две пары ошарашенных глаз, наблюдавших за каждым ее движением.

– Шт??!! – с набитым ртом спросила она.

– Ей богу, девочка, создается ощущение, что все твое тощее тельце состоит исключительно из желудка. Кто бы ожидал, что в тебе столько талантов. Кстати, британские ученые проводили эксперимент и выявили, что люди едят еду и занимаются сексом примерно одинак… – Алик не успел закончить свое похабное предложение, так как его перебил Максим.

– Прости, что отвлекли, и прости, что так затянули с едой. Я не имел представления, что ты такая голодная. Пожалуйста, не отвлекайся.

– Не вижу смысла церемониться с едой – покраснела девушка.

– Оно и правильно – одобрительно улыбнулся Максим.

Не смотря на то, что в глазах Максима Вероника видела одобрение, а в глазах Алика просто бешеное восхищение, она начала есть более медленно и осознанно. Невольно ей вспомнилось, как ее подруга Маргарет тоже говорила, что у нее в животе «черная дыра», и что она, наверно, ведьма, раз умудряется есть в таких количествах и при этом оставаться тощей как ободранная кошка. Сама Маргарет тщательно следила за каждым съеденным кусочком, потому что была склонна к полноте. Максим и Алик больше не упоминали ее неуемный аппетит, но временами она все равно ловила их любопытные взгляды.

Довольно скоро все заказанное было съедено. Вероника не считала, сколько съела она, но была уверена, что большую часть точно, а то и больше двух третьих. От мысли, что из-за ее огромного аппетита кому-то могло чего-то не хватить, она внутренне сжалась, но Максим и Алик явно не видели в этом ничего плохого.

Когда дело было сделано, Максим снова обратился к Веронике.

– Давай начнем с самых свежих событий. Мне показалось, что сегодня ты была расстроена.

Вероника отчетливо вспомнила свою ситуацию с собеседованием. Ту внутреннюю слабость и нужду в поддержке . Сейчас этого не было и в помине. Она чувствовала себя очень устойчиво. Общество Максима и Алика само по себе было очень целительным.

– Это уже прошло, – сказала она.

– Расскажешь? – внимательно смотря на свой чай, спросил Максим.

К счастью для Вероники, Алик его перебил.

– Я считаю, что для нас всех будет гораздо продуктивнее просто познакомиться. Наша Вероника была очень интересна Карине, и мы понятия не имеем почему. Важной может оказаться любая деталь, но было бы неплохо вообще иметь представление, с кем мы имеем дело. Мы же, можно сказать, совсем не знаем друг друга. Ника, расскажи нам немного о себе.

Вероника поняла, что ей тоже было бы куда приятней просто познакомиться с этими двумя, чем мусолить богатеньких идиотов, устраивающих жестокие розыгрыши с соискателями.

– Ну, – начала она робко, – меня зовут Ника. Мне 23 года. Я работаю маркетологом в агентстве “Процветание”, живу с моим парнем Андреем…

– Нуууууу, неееееет, так не пойдет, – внезапно перебил ее Алик, – расскажи нам что-то большее о себе, что-то очень личное, чтобы мы могли понимать, какая ты девушка, что ты за человек. Расскажи о самом счастливом моменте в твоей жизни.

Вероника внезапно покраснела. Вроде бы в вопросе не было ничего такого, но почему-то она почувствовала смущение. Она знала, какой момент был самым счастливым, и Алик был прав – это было очень личное. Некоторое время она размышляла, определяя готова ли она поделиться этой ситуацией с ними, и решила, что не просто готова, а ей хочется этого.

– Когда я училась в 2-классе, у нас в школе был парень. Его звали… Джерад – медленно начала она.

Слова шли с большим трудом. Вероника чувствовала себя так, будто заново училась говорить. Одно дело было вспомнить Джерада, а совсем другое – кому-то о нем рассказать. Ей было страшно. Очень страшно. И вместе с тем, каждое сказанное слово словно освобождало ее. Лицо Джерада словно растворялось в тумане ее разума, и она даже не могла вспомнить, как именно он тогда выглядел. Могла вспомнить только чувства, которые он в ней вызывал. Мужчины затихли, ожидая продолжения, и Вероника заставила себя говорить дальше:

– Он был… задира. Он любил выкрикивать мне обидные слова и прозвища, часто называл меня “ведьмой” за мои рыжие волосы.

– Какой недалекий… – усмехнулся Алик, – впрочем, что еще можно ожидать от пацана с таким странным именем? Джерад, ну надо же. Еще бы Педро назвали.

Вероника усмехнулась. Мальчик с именем Педро у них тоже был, но она решила не делиться этим. Сделав небольшую паузу, она продолжила:

– В том году, у нас решили создать «доску почета». Ее не было до этого, но у нас поменялось руководство, и новое руководство решило, что это будет нелишним… В общем, я попала на эту доску, – все также медленно сказала Вероника.

Перед глазами возникла та самая доска, где висела фотография ее 8-летней рядом с фотографией светящейся Маргарет, которая уже в возрасте 9 лет была первой во всем, в чем только возможно. Такая яркая и талантливая. При мысли о Маргарет сердце ожидаемо наполнилось скорбью, но Вероника заставила себя продолжать.

– Так вот, этот мальчик…

– Погоди, – перебил ее Алик, – а чем таким особенным ты отличилась, что висела на доске почета?

Вероника уставилась на него, удивившись вопросу, который ей самой не казался важным, но все же ответила:

– Я была лучшей по изучению иностранных языков.

– Серьезно? В 8 лет? – удивился Алик.

– Да, мне всегда очень легко давались – пожала плечами девушка.

– Продолжай, пожалуйста, – злобно сверкнув глазами в Алика, попросил Максим, который жадно ловил каждое слово.

– Так вот этот мальчик сказал, что я…попала на эту доску незаслуженно, потому что я якобы «наколдовала» свой успех – продолжила Вероника, снова окунаясь в те воспоминания.

– Тебе было обидно? – все-таки вставил свое слово Алик, и Максим снова на него зашикал.

– Нет, не было, – задумчиво ответила Вероника, – это же было неправдой.

Максим и Алик безотрывно смотрели на нее, но она уже не видела их. Она видела себя маленькую. Она вспомнила то самое чувство, в котором жила все эти годы. Одиночество… Не прекращающееся и всепоглощающее чувство одиночества и покинутости, отсутствие какого-либо интереса к жизни. Тогда говорили, что она была «со странностями», и реплики Джерада не были чем-то новым, и уж, конечно, они не были обидными. В то время Вероника жила словно в коконе, не придавая значения ничему в этом мире, и никого не подпуская к себе. Ей тогда казалось, что она появилась в этом мире по какой-то глупой ошибке, и вот-вот придет кто-то могущественный, кто заберет ее в другой мир, которому она по-настоящему принадлежит. Она бы и не запомнила эту историю, если бы не Маргарет.

– И что случилось дальше? – спросил Максим, так как молчание затягивалось.

– Одна девочка, которая тоже была на доске почета, сказала ему, что он так говорит, потому что он сам неудачник, которому легче поливать грязью других, чем что-то сделать самому.

Вероника удивилась тому, что запомнила слова Маргарет почти дословно.

– Ого какая! Довольно сильно сказано. Ей тоже было 8? Как ее завали? – удивился Алик.

– Ей было 9. Ее звали Мар…гарита, – ответила Вероника.

– Смелая девочка, – сказал Максим.

– Да, очень. Таких как она больше не будет, – Вероника не смогла унять боль в голосе, и Максим сразу же это заметил.

– Вы тогда не были знакомы? – с интересом спросил Алик.

Вероника замялась, но все-таки ответила:

– Были… Но мы не дружили. А после этого случая она потом подошла ко мне, и… В общем, я рада, что так произошло.

– А что с ней сейчас? – спросил он.

– Она умерла, – тихо сказала Вероника.

Какое-то время стояла напряженная тишина, а потом Алик сказал:

– Предполагалось, что мы послушаем самое счастливое воспоминание, а что-то как-то невесело.

– Извини, – сказала Вероника.

Как ни странно, но по непонятным причинам рассказ о Маргарет принес ей небольшое облегчение. Она была рада, что доверилась. Желая “взять реванш” за свою откровенность, она сказала:

– Теперь ожидаю то же самое от вас. Только от тебя, – она повернулась к Алику, – я хочу услышать самую нелепую историю в твоей жизни, а от тебя, – она повернулась к Максиму, – самую важную.

– Вполне справедливо. Только давайте не за столом? Айда на диван, – согласился Алик.

Его глаза игриво смотрели на нее и почему-то этот взгляд как будто щекотал ее изнутри. Вероника задумчиво посмотрела на свой остывший чай с ароматизаторами. Пить его совсем не хотелось. И все же предложение Алика вызвало определенное напряжение. Не смотря на это неизвестно откуда-то взявшееся ощущение доверия к этим двум мужчинам, они все-таки оставались для нее незнакомцами, которых она почти не знала. По растерянному лицу Максима было видно, что он тоже не ожидал такой вольности от Алика и сильно переживал за реакцию Вероники. А Алик, казалось,не замечает их смущения. Он встал и пошел на выход так, как будто она уже согласилась. После секундного замешательства Вероника действительно встала и пошла за ним, мельком успев заметить что Максим идет вместе с ними.

Алик вольготно расположился на огромном диване, подложив под голову одну из валявшихся подушек. Он немного подвинулся, чтобы и Веронике с Максимом хватило места. Вероника в нерешительности остановилась, не зная как себя повести. Ложиться на диван рядом с двумя мужчинами она не была готова. Она еще раз посмотрела на Алика, который совершенно очевидно не разделял ее смущения. Он призывно постучал ладонью по пустому месту рядом с собой и девушка присела на самый край дивана, который оказался неожиданно мягким. Максим присел по правую сторону от нее, наблюдая за ней.

– Моя самая нелепая ситуация, значит?… – задумчиво повторил Алик, глядя в потолок и никак не отреагировав на то, что Вероника отказалась принимать его предложение прилечь рядом – лет 5 назад я встречался с одной девушкой, звали ее Людой…

– О нееет, ты собираешься рассказать эту жуткую историю? – перебил его Максим, – Давай что-нибудь еще. Ну сжалься, мы только поели.

– Мадам возжелала нелепость. Кто я такой, чтобы противиться желаниям мадам? – высоко подняв палец и подражая мудрому старцу, сказал Алик. Максим благоразумно заткнулся, видимо познав свет глубинной мудрости его слов.

– Значит, Люда… Красивая была деваха, это было наше первое свидание…, – продолжал Алик

– И последнее… – тихо добавил Максим.

– Убрать спойлеры, – беззлобно отчеканил Алик, а затем продолжил, – я пригласил ее в кафе. Я заказал себе большой стейк из говядины, она заказала себе витаминный салатик, и мы мило болтали.