скачать книгу бесплатно
Аккуратно застеленная кровать, лютня на стенном крюке, старинный комод, на котором – несколько книг. Лейтенант нерешительно застыл на пороге, испытывая странное, двойственное чувство: он вроде бы вернулся домой и в то же время словно ошибся дверью, попав в абсолютно чужое помещение.
Прошло не меньше пяти минут прежде чем молодой человек наконец пересилил себя и вошёл. Окинул задумчивым взглядом спальню, хотел было взять инструмент, однако затем раздумал. А вместо этого стащил изрядно запылённый плащ, куртку и тяжёлые дорожные сапоги, швырнул всё это на пол, а сам забрался с ногами на подоконник и с интересом принялся разглядывать двор.
Именно такую картину застал новый слуга, наконец-то притащивший дорожные сумки нежданного гостя.
Он застыл в недоумении, вытаращившись на приезжего, который сидел на подоконнике, поджав ноги, словно какой-нибудь шкодливый мальчишка, и насвистывал себе под нос что-то непонятно-задумчивое.
– Шарль! – следом в комнате появилась хозяйка Кастельмора. – Ты, наверное, проголодался, сын? Потерпи: обед будет совсем скоро.
– Всё хорошо, – молодой человек соскочил с подоконника и отобрал у парня сумки. – Давай сюда. Ты свободен.
– Ступай, Никола, – подтвердила мадам Жанна. – Сынок, вода почти готова. Как и всегда, в малой зале. И поторопись, остынет.
– Хорошо. А где Пьер с Полем? Ты так и не сказала.
– Уехали в Люпиак по каким-то делам. Но к обеду обещали вернуться, – мать улыбнулась ему совсем, как прежде. – Слышишь, поторопись.
Шарль кивнул, а оставшись один, перенёс сумки поближе к окну, и заглянул под кровать.
Как и следовало ожидать, там обнаружились его старые башмаки, которые он всегда носил в замке, и юноша, с удовольствием надев их, отправился в малую залу.
Бадья с тёплой водой действительно ждала его. Рядом, на стуле лежали стопка чистой одежды, а также бритвенные принадлежности. Шарль сбросил штаны и рубашку, залез в воду и только тогда рискнул разбинтовать руку.
Да уж, дорога и впрямь не пошла ране на пользу. Края пореза снова раскрылись и сильно покраснели, а сама ладонь запухла и ныла, не переставая. Если не принять меры, то за эти десять дней, что есть у него в запасе, рана ни за что не подживёт, а это чревато проблемами после возвращения. Ведь скорее всего, по приезде в Париж, ему предстоит сразу отправиться под Ла-Рошель, а он даже поводья толком держать не может, не говоря уже о том, чтобы со шпагой наперевес штурмовать вражеские равелины…
И дёрнул же чёрт д’Эстурвиля позволить втянуть себя в дуэль…
Нет, тут же остановил он сам себя.
Никаких мыслей об этом щенке.
Ты приехал отдохнуть и повидаться с родными – вот и наслаждайся каждой минутой пребывания в Кастельморе.
Общайся с матерью и братьями, навести могилы дорогих тебе людей… уж поверь, тебе будет, о чём поразмыслить в эти дни.
А к доктору Роже, кстати, придётся отправиться сегодня же вечером, и так странно, что, думая о лекаре, он имеет в виду старого доктора, а все вокруг уже давно привыкли, что лечит его младший сын.
И как же не хочется к нему идти…
Жака не стало, и Артаньян превратился в простое воспоминание.
Так странно…
Жака нет, а для него он по-прежнему жив. Артаньян существует, а для Шарля он стал не более чем сказкой из прошлого.
Юноша вздохнул и улёгся головой на бортик бадьи. Прикрыл глаза.
Нет, не стоит сейчас бередить себе душу размышлениями о друге и ушедшей дружбе.
Надо расслабиться и отдохнуть.
Сосредоточиться на встрече с братьями – интересно, изменились ли они или выглядят, как прежде? – а также на предстоящем обеде.
Родные наверняка потребуют каких-нибудь невероятных историй – не о проверке же караулов им рассказывать… Хотя, по большому счёту, говорить сейчас не хочется вообще. Ни о чём, и ни с кем, даже с Пьером.
Хочется просто лежать в тёплой воде и размышлять с удовольствием, что впервые за три года он получил возможность принять настоящую ванну. Где можно валяться, сколько душа пожелает, и не думать о предстоящей войне, службе и вечном лавировании между Тревилем и кардиналом.
Чёрт побери, вот почему в Париже, стоящем на реке, так мало воды и купален? И почему жителей столицы совершенно не удручает этот факт? Ведь по возвращении ему наверняка не один день придётся привыкать, что от большинства товарищей по оружию пахнет далеко не самым лучшим образом.
А от д’Эстурвиля, кстати, пахло чистотой. Помнится, именно это приятно удивило его вовремя первого урока фехтования. И потом, когда между ними случилась близость, он также отметил про себя мимоходом, что кожа кадета, несмотря на недельное пребывание под арестом, пахнет просто кожей, а не… Твою мать, он же запретил себе думать о мальчишке, так почему у него, всегда отличавшегося железной волей, это впервые получается настолько плохо?
Разозлившись, Шарль хватанул кулаком по бортику бадьи и едва не взвыл от боли.
Ну что за…
Он дождался, пока боль в изрезанной ладони хоть немного утихнет. Смахнул со щёк невольные слёзы и взялся за бритву.
Пора заканчивать с мытьём, потому что настроение он себе уже всё равно испортил.
Итак, сейчас обед, потом визит к лекарю, а потом… а потом он закроется в своей комнате и проспит как минимум сутки.
А на свежую голову ему, возможно, удастся разобраться, наконец, в своём отношении к младшему д’Эстурвилю.
Или не удастся. Но это всё равно уже будет завтра.
* * *
Он как раз закончил перевязывать руку, когда со двора донёсся цокот копыт.
Ага, вот и братики вернулись.
Лейтенант выглянул в окно и увидел, как во двор въезжают близнецы, издалека выглядящие действительно совершенно одинаково.
К ним подбежали Никола и один из старых слуг, приняли лошадей. Размахивая руками, принялись что-то рассказывать. Хотя, почему «что-то»? Явно о приезде младшего сеньора, потому что даже издалека было видно, как братья переглянулись и, бросив лошадей, побежали к крыльцу.
Ох, можно только представить себе, что сейчас будет…
Шарль улыбнулся невольно. Вдруг показалось, что он приехал не из Парижа, а всего только из пансиона. Что он выздоровел, что впереди – счастливое лето, а вовсе не смерть Жака и отца, убийство Антуана и вечно грызущее душу чувство вины.
Вздохнув, молодой человек вышел в коридор и заспешил к лестнице.
– Где? Где мальчишка? – услышал, ещё только входя в центральную галерею. – Чёрт, даже не верится!
Так, это Поль. А что же Пьер?
Но Пьер молчал, и тогда юноша, перегнувшись через перила, махнул братьям рукой:
– Эй, я здесь!
И стал спускаться.
Первым к нему подбежал Поль. А точнее, обхватив за плечи, просто стащил с последних ступенек. Обнял и стиснул так, что Шарль прямо зашёлся в кашле.
– Что с тобой? – брат отпустил его и теперь смотрел с испугом. – Малыш, ты слышишь меня?
– Слышу, конечно, – лейтенант наконец откашлялся, улыбнулся ободряюще. – Я думал, ты мне все рёбра переломаешь!
– Да я вроде не сильно… – брат засопел смущённо, а потом снова обнял его, но на этот раз куда аккуратней. – С приездом тебя!
– Спасибо, – юноша отступил, разглядывая братьев.
Поль располнел и теперь носил бородку, став удивительно похожим на покойного сеньора Ангеррана. Он весь так и лучился добродушием. Вот что делает с человеком спокойная семейная жизнь, с усмешкой подумал Шарль, а затем перевёл взгляд на Пьера.
С определённым усилием, если честно, хотя и сам не мог понять причины. Словно опасался чего-то… но чего?
Пьер, в отличие от Поля, словно высох весь, став ещё более худым и жилистым. Зачем-то он отпустил длинные усы, которые придавали его жёлчному лицу особенно неприветливый вид. Брат внезапно напомнил юноше не столько отца, сколько Антуана; он даже моргнул несколько раз, чтобы прогнать наваждение.
Да что такое, разозлился сам на себя и шагнул навстречу брату.
– Пьер, – выговорил медленно, – здравствуй…
Тот ничего не ответил, только притянул его осторожно к себе.
Обнял, положив тяжёлую твёрдую ладонь на затылок, так что Шарль уткнулся ему лицом в грудь.
Несколько минут он молчал, потому что вдруг отчаянно защипало глаза, но затем всё-таки взял себя в руки.
– Я приехал, – сказал сипло и снова закашлялся. – Как и писал…
– Отлично, – Пьер заставил его отстраниться и теперь разглядывал в упор. – Что с рукой?
– Ерунда, – ответил Шарль как можно беспечней. – Старая рана. Как вы, братцы? Поль, поздравляю с сыном.
– Спасибо! – Поль прямо расплылся весь от удовольствия. – Идём, покажу тебе наследника!
– Ой, нет! – молодой человек смешно замотал головой, потому что не испытывал ни малейшего желания восхищённо ахать над чужим младенцем, пусть даже тот приходился ему племянником. – Давай попозже, а? – и поспешно добавил, чтобы брат не обиделся:
– Я ведь только с дороги… Не думаю, что мне сразу можно к такому маленькому ребёнку. Сколько ему?
– Да не такой уж он и маленький, – возразил Поль. – Пятый месяц уже. Вот увидишь, даже сейчас понятно, что он – копия нашего батюшки! Мы потому и назвали его Ангерраном…
– Умолкни! – Пьер шутливо хлопнул брата по губам. – Сил уже нет слушать! Шарль, ты себе не представляешь: как ребёнок родился – он сам не свой. Он ведь и раньше не отличался особым умом, а теперь с ним вообще стало невозможно разговаривать!
– Потому что ты – старый хрыч… и ничего не понимаешь в детях! – Поль ничуть не обиделся. – Ладно, малыш, так и быть, дам тебе время до завтра. Но завтра обязательно посмотришь. И с кормилицей заодно поздороваешься…
Юноше показалось, что в словах Поля прозвучал какой-то скрытый смысл, однако в этот момент в залу вошла мадам Жанна, и всё его внимание переключилось на мать.
– Наконец-то вы вернулись, – сказала г-жа д’Артаньян, с улыбкой глядя на сыновей. – Приведите себя в порядок и садитесь за стол. Я велю подавать обед.
Она ушла обратно в кухню, Поль тоже заторопился.
– Я сейчас, – сказал, вроде бы извиняясь. – Гляну, как там Анна и малыш, – и добавил уже с верхних ступенек:
– Здорово, что ты приехал, братишка. И, кстати, ты совершенно не изменился. Как будто и не было этих трёх лет.
– Почти четырёх, – пробормотал Пьер, но Поль уже не слышал его, скрывшись в галерее.
– Ты ведёшь счёт, – невесело усмехнулся Шарль и прошёл в залу, уселся за пустой ещё стол. – Очень тяжело было… самому?
Д’Артаньян-старший молчал, не спуская с него внимательных глаз.
Поначалу ему действительно показалось, что младший брат практически не изменился: те же собранные в хвост волосы, та же простая домашняя одежда, башмаки на босу ногу. Тонкий, лёгкий, худой, словно подросток.
Но приглядевшись, мужчина отметил и то, что никогда ещё, даже в самые тяжёлые минуты, глаза брата не смотрели так холодно, как сейчас, а уголки губ нет-нет, да и кривились от жёлчной, злой улыбки.
– Да, – кивнул наконец. – А Поль – лопух. Как можно было подумать, что ты не изменился?
– Не надо, – быстро возразил Шарль. – Давай не сейчас.
– Тебе всё ещё паршиво, да? – Пьер сел напротив и вдруг накрыл его руки своими. – Или… случилось ещё что-то? Почему ты вдруг решил приехать?
Вот это да, мысленно восхитился молодой человек: несколько минут – и он полностью раскусил меня. Или я и впрямь так скверно выгляжу?
– Я приехал, потому что скоро война, – произнёс он вслух. – Вот я и решил воспользоваться послаблением начальства – увидеться с вами. Разве плохо?
– Война… – пробормотал Пьер. – Ла-Рошель, что ли? До нас тоже слухи дошли. Ну, не хочешь – не говори.
– При чём здесь… – юноша вздохнул. – Пьер, не торопи меня, ладно? Я только приехал, и у меня… такой бардак в голове… Пожалуйста, дай мне время.
– Эх ты, г-н лейтенант… – и старший брат, протянув руку, потрепал его по голове. – Не верится, что вернулся, да?
– Нет, не в этом дело, – Шарль потёр переносицу. – Как-то сумбурно всё… сам ещё не понял.
– Ты плохо выглядишь, – Пьер покачал головой. – И так же плохо врёшь, а точнее, даже не пытаешься правдоподобно солгать. Малыш… хотя бы скажи, что у тебя всё в порядке.
– Конечно, – и Шарль забрал руки из-под его ладоней. – Я приехал в отпуск, и только. Поверь, не стоит искать какие-то скрытые мотивы там, где их нет.
С минуту д’Артаньян-старший молчал, а потом поднялся.
– Как скажешь, – заметил сухо. – Тогда встретимся за обедом.
И ушёл.
…
Обед прошёл неожиданно легко, несмотря на то, что все были крайне возбуждены. Говорили одновременно, перескакивали с темы на тему, задавали бесконечное количество вопросов и не выслушивали до конца ни один ответ.
Говорили все и обо всём: Шарль – о службе в Париже и предстоящей войне, матушка – о том, как замечательно хозяйничают близнецы, Поль – о сыне.
