Волчья луна

Он полез из воды, скользя на травянистом берегу. Наконец вылез, безуспешно попытался сбросить водоросли руками. А потом внезапно для себя начал отряхиваться, будто волк, разбрызгивая воду во все стороны.

Со стороны дома Ульяны послышался смех и музыка, и Томас направился туда. Играло что-то мелодичное. Перед глазами сплошной пеленой были рыжие локоны с вплетенными в них цветами и речной травой. Хотелось до одури сжать тонкое девичье тело, вдохнуть запах воды, леса, солнца. Томас внезапно одернул сам себя.

– Это просто влечение, – проговорил он твёрдо, – ничего не значащее влечение. Просто глупая девочка и её примитивные игры. Все это, безусловно, цепляет. Ведьма она и есть ведьма. Но их не бывает, как и русалок. Поэтому я обойдусь без этого.

Он ещё раз коротко взвыл, неожиданно для самого себя – и пошёл к дому.

Травы – ковыль, полынь, пастушья сумка – мерцали в ночном свете серебристо, нездешне. Они гнулись под лёгким ночным ветерком, будто заманивая лечь в них и забыть обо всем на свете. Аромат, что шёл от них, тяжёлый, медовый, кружил голову. Идея поддаться, включится в ту магическую игру, быть пойманным в ловко расставленные сети – и наконец сдаться – уже не казалась простой, глупой и примитивной.

Ульяна быстро догнала своих друзей. Она оставила Тома в холодной речке – и даже ни разу не взглянув на него. Эта маленькая шалость немного приободрила девушку. Ей очень хотелось выкинуть еще пару таких же номеров. Но что именно сделать, чтоб англичанин уронил свой апломб, Ульяна не знала.

"Чего бы такого еще отчебучить?", размышляла Уля, входя вместе с подругами в дом переодеться в сухую одежду. Анна и Венера надели уютные пижамы и накинули халаты сверху. Ульяна же металась по комнате. Противоречивые чувства переполняли ее. Она до одури хотела оказаться во власти Томаса, отдаться ему без остатка – и в то же время вывернуть его наизнанку, поднося спичку к пороховой бочке его терпения. А еще – Ульяна по привычке сразу призналась самой себе – ей было и страшно, несмотря на всю смелость и природную сексуальность. Она ни разу не была с мужчиной. Все ее познания были поверхностными и черпались в основном из рассказов подруг и изучения физиологии человека.

«Теории много, практики ноль», подумала девушка и усмехнулась своему отражению в зеркале. Она окинула себя взглядом. Бледная кожа с россыпью веснушек, грудь красивой формы. Сейчас девушке так и хотелось выйти из дома – полностью обнаженной. "Это было бы уже слишком. Но как же быть?", девушка прикусила губу в задумчивости. Тут в окно по дереву забрался Мерлин. Котяра легко прыгнул на кровать и разлегся на простыне. В голове Ульяны тут же появился нужный образ.

– Мерлин! Точно! Простыня! – чуть ли не крича произнесла Уля, обращаясь к коту. – Спасибо мой шерстяной вдохновитель.

Девушка потрепала кота, чмокнула того в макушку и завернулась в простыню, напевая задорную песенку под нос.

– У тебя, что одежда закончилась? – спросила Венера, рассматривая Улю, когда та спустилась к девчатам на первый этаж.

– Ха-ха-ха-ха, Улька! Уж не принца ли заморского, собралась соблазнить? Смотри, мне показалось он и так уже на пределе. – Произнесла Анна, хихикая.

– Идите вы в пень! Никого я не соблазняю, мне просто так удобно. Вот вам удобно так, а мне так, – возмущалась девушка, чувствуя, как румянец заливает щеки.

– Ну-ну, нам-то можешь не врать. А главное сама себе не ври. – Произнесла Анна и вышла первой. За ней последовала Венера, а Ульяна чуть притормозила, задумавшись над словами подруги «Сама себе не ври», думала ведьма и понимала, что она влюблена, влюблена в их гостя, с того момента, как открыла ему дверь.

***

Томас, наконец, добрался до дома. Дорога от реки этой ночью плутала так, что верь О’Коналл в сверхъестественное, непременно подумал бы, что это Ульяна ему напакостила. Во дворе англичанине встретила Марья Ильинична. Она чему-то улыбалась. Глянула на гостя – и одобрительно закивала головой.

– Искупали, значит тебя наши русалки? Кого сегодня в реку окунут – тот истинную любовь встретит, и совсем скоро. Поверье такое.

В руках старушка держала две запотевших бутылки с чем-то похожим на тёмную густую кровь. Томас дёрнулся.

– Вино, Марья Ильинична? – взяв себя в руки, проговорил мужчина.

– Вино! Вам чтоб согреться после купания. У нас его вишенкой называют. Потому что из вишни делают. Только будь с ним поосторожнее, сынок. Ты к нашим напиткам непривычный. Можешь голову потерять.

Томас хотел сказать, что голова его давно потеряна, но тут из дома вышли девушки, и О’Коналл остолбенел.

– Добрый молодец, как водица? Не холодна я ли? А? Русалки не утащили? А ведьму то нашел? То ли еще будет… – девушки подхватили вино у Марьи Ильиничны, и, больше не глядя на Томаса, смеясь, пошли за стол. Следом за Анной и Венерой вышла и Ульяна, в одной простыне на обнаженное тело.

– Спасибо бабуль. – Уля обняла бабушку и игриво глянула на мужчину. – Том, ты с нами?

О’Коналл смог только кивнуть. Тело девушки просвечивало сквозь простыни. Ткань соблазнительно подчеркивала все изгибы талии, мягкие холмики грудей, бедра. Томас даже не пошел переодеваться, на одежду вдруг стало просто плевать. Да и теплый ночной воздух уже почти высушил ткань.

– Идите, веселитесь. Только давайте недолго. – Марья Ильинична подмигнула молодежи. – Завтра Купальская ночь. Венки плести нужно поутру, день с головы не снимать, да и прочие забавы не забыть. Так что нужно выспаться. Стол не убирайте, Немой утром придет, перекусит, да и уберет его. А я спать. Спокойной ночи.

Старушка лёгким шагом направилась к дому и только на пороге оглянулась назад, сверкнув глазами в сторону О’Коналла. Ее зацепило то, как он, трясясь над своими вещами еще день, назад теперь совершенно перестал обращать внимание на их состояние.

Уля плавно зашагала вперед, соблазнительно покачивая бедрами. Парни просто улыбнулись Ульяне. Антон нахмурился, но помог девушке сесть в удобное кресло. Он будто случайно придерживал Ульяну рукой за поясницу, критически близко к пятой точке. При этом парень с враждой посмотрел на блогера, и сам сел рядом с девушкой. Венера же тихонько поговорила с мужем, а тот с Семеном о том, чтобы приглядывали за Антоном. «Он вполне может вспылить и полезть в драку», тихонько переговаривались друзья. И это разозлило Антона еще больше.

Девушки уселись рядом со своими парнями. А для Томаса снова осталось место рядом с Ульяной.

– Итак, разминаем свой речевой аппарат. Повторяем за мной. Аааа, оооо, уууу, ыыыы, ыыы, уууу, оооо, аааааа. Еще разминаем язык, вот как я.– Семен показывал всем простые логопедические упражнения языком и корчил рожу. – Боксерам, если им выбьют челюсть, это ЛФК помогает.

– Сема! Мать твою! Мы тут собрались просто играть в бутылочку, а не драться языками насмерть. – Не выдержала Венера и решила прервать клоунаду друга. – Томас, Сема у нас просто врач-реабилитолог с юмором.

– Вот, что ты обламываешь кайф? – заржал Семен. – Я первый кручу-верчу. Поцеловать кого я хочу?

Англичанин открыто улыбнулся. За болтовней друзей ему сложно было вставить хоть слово, да он и не стремился к этому. Гораздо больше ему нравилось смотреть на Ульяну, и на то, как ее грудь поднимается и опускается в рваном ритме. Мужчина с трудом оторвался от зрелища и поднял голову, откровенно и открыто наслаждаясь теплой ночью, усыпанным звездами небом, цветочным ароматом от кустов китайской розы.

Семен раскрутил пустую бутылку из-под магазинного вина, а Жора при этом всем разлил по бокалам домашнюю «вишенку». Бутылочка крутилась, на фоне играла какая-то веселая песня. В какой-то момент бутылочка указала горлышком на Анну.

– Вот, то, что доктор прописал, – Семен притянул к себе Анну и смачно поцеловал ее. После Семена ходила Венера. Она попала на Антона и просто чмокнула того в губы. После был Жора – и попал на О’Коналла.

– Иди сюда брат! Сейчас мы с тобой побратаемся. – Томас встал и Жора три раза обнял мужчину, а потом по-братски поцеловал три раза в щеки. – Все! Теперь ты мой брат. И это не просто слова на ветер.

Очередь должна была перейти к Тому, но Антон выхватил бутылочку и раскрутил ту со злостью. Она остановилась на Семене. О’Коналл сделал вид, что не заметил этого демарша и мысленно сцепил зубы, хотя продемонстрировал всем белозубую улыбку. Все дружно посмеялись. Ульяна взяла бутылочку и передала ее Томасу. Тот покрутил ее в руках, кидая взгляд на Ульяну, коснулся пальцами нижней губы. В его глазах полыхнуло и пропало серое пламя. Он хотел эту ночь и эту девушку.

Когда О’Коналл раскрутил бутылочку, сердце девушки сжалось в предвкушении. А если это будет не она? Бутылка из-под вина как назло не останавливалась. В какой-то момент стекляшка замерла четко напротив Ульяны. Девушка испуганно посмотрела на бутылку, сглотнула и облизала губы. Она и ждала этого момента – и боялась одновременно, до дрожи в коленках. И не потому что, Томас знаменитый блогер, не потому что у него какой-то там статус, нет. Ульяна хотела просто быть рядом с этим мужчиной, и неважно кто он. Девушка не помнила, как встала на ноги. Ей все казалось, что она упадет. Томас встал ей навстречу, его рука подхватила Ульяну, ладонь легла на спину. Глаза девушки открылись навстречу серо-голубой штормовой бездне его взгляда, а нежный ротик чуть приоткрылся. В этот волшебный момент она могла думать только о губах Тома, о том какие они на вкус, как мягко он коснется ими ее губок, как легкий стон сорвется с его губ…

От губ Ульяны шёл аромат спелых вишен. Влажные, полные, зовущие. Томас знал наверняка, что они окажутся мягкими и податливыми. Он окинул девушку тяжёлым, тягучим взглядом и сглотнул. Мужчина приоткрыл рот и сквозь зубы втянул аромат, идущий от Ульяны. Вишнёвый, дурманящий. Хотелось напиться им допьяна и забыть обо всем. Англичанин сделал ещё один вдох, похожий на всхлип или приглушенный стон. Он будто пил этот сладкий воздух, наслаждаясь близостью девушки. Дотронулся до её губ своими, почти невесомо – и пропал. Вспышка фантазии, будто молнией осветила его острое желание, и оно встало перед его глазами ярко и мощно. В этой фантазии не было никого, только они – Ульяна, Томас – и он мягко надавливает на плечи девушки, а та не противится, ложится на изумрудную траву и тихий вздох слетает с её вишнёвых губ, кожа её горит звёздами, она смотрит снизу-вверх на Томаса… ночь кружится и горит. Ведьма протягивает к нему свои тонкие руки, уводя из подлунного этого мира куда-то в неведомое, туда, где оба они должны быть… ее вишневые губы выстанывают его имя, когда она открывается перед ним.

Мужчина прикрыл глаза, все еще едва касаясь губ девушки своими. За веками горело алым, туман застилал сознание. И в тумане он явственно видел то, чего желал: губы, что шепчут его имя, зазывая в омут…

О’Коналл распахнул глаза – и начал тонуть в зелёных омутах глаз девушки.

– Смотри на меня, – прошептал он твёрдо Ульяне в губы, когда та смущённо прикрыла веки, – смотри.

Он обхватил гибкую талию девушки сильнее, размещая свои ладони чуть ниже края простыни, ощущая под ними живое, тёплое, отзывчивое тело. Её кожа действительно горела звёздами. Томас легонько покачивал Ульяну будто в танце. Приблизил свое лицо к её – и накрыл её губы своими тонкими губами, сминая их мощно и настойчиво, требовательно. И она отдалась ему. Время остановилось для них двоих.

Где-то в ветвях запел соловей. Девушки то восторженно вздыхали, то замолкали, глядя, как Томас целует Ульяну. Он отрывался на секунду – и снова, с ещё большим пылом приникал к её губам. Голова его горела, и он уже был готов и вовсе остаться с девушкой наедине. Мысли и фантазии о том, как она открывается перед ним, выразились только в том, что он аккуратно раздвинул губы Ульяны кончиком языка. Борясь с лёгким сопротивлением, Томас легонько сжал её тело, впечатываясь, совершенно безрассудно, в нее. Он чувствовал, тело и аромат девушки говорили, что вот-вот она сдаться ему полностью…

Но тут закашлялся Антон. Он нетерпеливо постучал кулаком по столу и прикрикнул:

– Эй, вы тут не одни!

Ребята зашикали на него. Ульяна дернулась, но Томас властно прорычал в губы девушки:

– Я еще не закончил.

Через мгновение, когда их языки сплелись в тягучем танце сумасшествия, раздался общий на двоих стон.

Кельт

– Я не собираюсь все это лицезреть! – взбесился Антон.

Он подскочил в гневе так резко, что чуть не опрокинул стол. Кинув быстрый взгляд в сторону Ульяны и все еще принимающего её к себе Тома, парень быстрым шагом вышел за калитку. Было слышно, как он сильно ударил по забору. Такого поворота явно никто из друзей не ожидал. А Томас только сильнее сжал Ульяну. Сердце его неожиданно бешено забилось о ребра. Девушка тяжело дышала, но из объятий пока вырваться не пыталась.

– Простите, я, пожалуй, пойду. Нужно проконтролировать. Как бы Тоха чего не натворил. – Семен быстро выпрыгнул из-за стола, догнал своего друга и остался с ним.

– А мы, наверное, спать пойдем. – Кратко произнесла Венера. – Спокойной ночи.

– Вай-вай, ну вы и задали жару. Да мы это, в бане переночуем, – подталкивая к бревенчатому домику свою жену, произнес Жора.

– Да и я, пожалуй, пойду. Уль, я у тебя лягу? Спокойной ночи Том. – Анна встала, осмотрела все еще стоявших в обнимку Томаса и свою подругу, и ушла в дом, оставляя пару наедине.

Все это время Ульяна, стоя в объятиях англичанине, чувствовала его сердцебиение. Внутри, где-то глубоко, было еще необычное, но уже знакомое ощущение. Заострять сейчас на этом внимание Уля не стала. Она как никогда чувствовала себя счастливой и защищенной. Но тревога, липкая и темная, маячила где-то на краю сознания.

– Уже и правда, поздно. Завтра довольно насыщенный день… Нужно выспаться. – Ульяна, словно змейка, все-таки нехотя выскользнула из рук мужчины. – Спокойной ночи Том.

Девушка быстрым шагом направилась к дому, по привычке анализируя все, что недавно произошло. То, как он держал её. Как властно приказал: «Смотри на меня». А она не посмела сопротивляться.

Ульяну качало, будто пьяного матроса в порту. Но это было не от выпитого. Купание отрезвило.

Зайдя в дом, девушка резко прислонилась к стене, чувствуя спиной её прохладу. Она приложила ладони к вискам и глубоко вздохнула. Надо было признаться, хотя бы самой себе: она пропала, безумно влюбившись в этого иностранного гостя. Властные нотки в его голосе задели нечто глубокое в ее душе. Это не было простым поцелуем. «О, Томас», сладко прошептала рыжая, приложив пальцы к истерзанным губам. «А вдруг я что-то сделала неправильно?», внезапно поднявшаяся паника охватила голову огнём. И тут же отступила. «Нет, точно нет», девушка хихикнула, «Он был таким твёрдым… там, где надо». Наконец выровняв дыхание, Уля покинула сени и направилась в спальню.

Томас же едва сдержался, чтобы не бросится за девушкой, как за желанной добычей. Он даже кулаки зажал между колен, чтобы удержать себя в руках. Стиснул зубы и буквально проглотил готовый сорваться с губ вой.

***

Все уже давно разошлись, а О’Коналл все сидел за столом, борясь с поднимающимися из самых тёмных уголков души горящем желании обладать, брать без спроса и этикета. Мужчина и не подозревал, что это так сильно в нем. Он уже привык держать эти звериные порывы глубоко внутри, ведь главной фразой всего его детства и юности было только ровное и холодное: «Возьми себя в руки, мальчишка». Но теперь его внутренний огонь горел ярко, особенно здесь, летней ночью. Хотелось сжать девушку в своих руках снова, сбросить все набившие оскомину маски – и насладиться свободой.

Возбуждение и желание мешали думать связно. Лоб покрылся испариной.

– Так не пойдёт, – тяжело сглатывая, рыкнул О’Коналл, – я не какой-то подросток!

Он стукнул кулаком по столу, улавливая тонкий звон оставленной там посуды, и этот звук его отрезвил. Легко встав из-за стола, мужчина отправился спать.

***

Дом встретил его тишиной и новыми ароматами цветов. Томас глубоко вдохнул воздух, чётко выделяя лёгкий аромат Ульяны, тряхнул головой, прогоняя видение девушки в своих руках, под ним – и прошёл в комнату. Его кровать была уже занята Антоном. Брезгливо и раздраженно передернув плечами, англичанин разместился на стоящем напротив окон продавленном диване. Он долго искал удобную позу для сна, но, в конце концов, устал и просто лёг на живот. Ноги не помещались по длине, но ему уже было плевать. Этот странный день полностью вымотал мужчину. Его веки тяжело сомкнулись…

То ли неудобное ложе, то ли непривычная обстановка, а может и сдержанное внутри желание, родили странный сон. Томас обнаружил себя на туманном берегу мелкой речушки. Из речной высокой травы на него смотрели безумные зелёные глаза. О’Коналл присмотрелся – и опешил. То была Ульяна. Бледная почти прозрачная кожа, большие глаза, рыжая растрепанная коса, и безуминка в глазах. Девушка не видела его, но будто пряталась от кого-то. Её одежда была грязной, рваной. Но Томас сразу понял – одежда не современная. Длинная, явно вручную тканая рубашка была украшена поблекшей вышивкой. На руках и босых ногах девушки виднелись следы. "Кандалы!", едва не вскрикнул англичанин. Он внимательно осмотрелся по сторонам. Местность была знакомой, но опознать её О’Коналл не мог. Туман, вода, серо-зеленые травы. И сильный аромат яблок. Если бы блогер действительно мог верить в существование острова Авалон, то он сказал бы, что очутился именно на этой магической земле острова яблок.

Пока мужчина пытался разобраться с тем, какие эмоции у него вызывает окружающий его мир, девушка зашевелилась в кустах. Немного дальше послышалось сбитое дыхание и лёгкие шаги. Англичанин присмотрелся сквозь туман. И опешил.

На него шёл он сам. Разве что одежда и длина волос отличалась. Мужчина был одет в длинную зелёную рубаху, подпоясанную плетеным поясом с явными кельтскими мотивами, клетчатые штаны. Его волосы были стянуты на лбу узкой полосой ткани с плетеным орнаментом кельтов. Да ещё амулеты, которыми этот его двойник был увешан. Здесь был и рог, и молот, и ещё что-то, что О’Коналл не смог идентифицировать. Такой наряд он видел только в музее.

Двойник, явно кельтских корней, начал напевать какую-то песню, подбирать все ближе к прибрежной сладко пахнущей траве. В руке его блеснул короткий серп. Глаза девушки стали огромными как блюдца. А О’Коналл мог только наблюдать. Движения его сковало. Он будто и был, и не был здесь.

Кельт, продолжая насвистывать какой-то боевой мотивчик начал косить траву, чихая от поднимающейся пыльцы. Девушка двинулась вглубь, ближе к реке. И тут кельт увидел её. Он поманил её властным жестом – и девушка пошла к нему будто под гипнозом, когда их глаза встретились.

– Ты, чьих будешь, красавица? – произнес двойник Томаса

Девушка покачала головой.

– Немая? – легонько притягивая её к себе, рассмеялся кельт-двойник.

Томас рассматривал теперь одежду девушки, в попытке понять, куда он попал. Длинная домотканая рубаха была расшита по горловине и рукавам, но не так, как у кельта. "Славянские узоры!", вспомнил О’Коналл

Он видел их всего раз, в одной из своих поездок по восточной Европе. На шее у девушки висела только деревянная табличка с затертыми буквами. Кельт тем временем уже прижал дрожащую девушку к себе. Томас рыкнул, так она была похожа на Ульяну.

– Беглая? – широко улыбаясь, спросил девушку кельт. Та видимо, наконец пришла в себя и перестала дрожать. На ломаной латыни она произнесла:

– Мастер уходить, легион сниматься, дома плохо сейчас. Он оставлять нас здесь, Альбион, остров, плыть за море домой.

– Так ты рабыня?

Девушка опустила голову и заплакала.

– Ну, ну. Не плачь, красавица. Ты не нашего рода, хоть и похожа будто родня. Я тебя с собой возьму. Вот наберу ароматного камыша для дома, и мы пойдём в наше селение. Рабыня мне не нужна, а вот помощница…

Уже через мгновение, как это часто бывает во сне, О’Коналл очутился в другом месте. Теперь вокруг были приземистые круглые дома с конусообразными крышами из соломы.

«Кельты, так и знал», мысленно ухмыльнулся сам себе мужчина. Двойник Ульяны, уже в новой одежде, состоящей из зелёного платья и плетеного пояска, стирала одежду рядом с одним из домов. А его двойник, заплетая рыжеватые волосы в косу, просматривал в сторону девушки. Томас судорожно сглотнул. Взгляд у мужчины был плотоядный. Девушка же не обращала внимания похотливый взгляд. Она что-то бормотала под нос, похожее не молитву. Потом распрямилась, обратила красивое лицо к небу и поклонилась, протягивая руки к солнцу. Кельт пожирал девушку взглядом, задерживаясь на девичьей груди, свободной и не сжатой ничем, кроме ткани.

Блогер успел только подавить ещё один рык… и снова оказался в другом месте. На этот раз перед глазами его плясали языки огня. Два тела, потных, борющихся, блестели в сполохах пламени. Руки и торс мужчины были напряжены, он пытался покорить, подчинить себе силой отчаянно сопротивляющуюся девушку. Её хрупкое тело изламывалось. Платье было изорвано, на лице были видны дорожки слёз. Девушка рыдала молча, ни единого вскрика не срывалось с её искусанных губ. Огонь будто разлился внутри О’Коналла. Он вдруг почувствовал себя частью всего этого. Ощутил тело девушки под пальцами, захотел и сломить её – и удержаться от падения в эту бездну. Но кельт был более уверен. Он шептал несчастной на ухо:

– На полную луну, на полную луну, милая, ты станешь моей. Сейчас выйдет луна, а я возьму тебя… – И рычал, выгибаясь по волчьи.

Девушка, заметив его выгнувшуюся спину вдруг сникла. Она будто сдалась и О’Коналл буквально ощутил это. Ему стало мерзко.

Кельт, ощутив ослабление, задрал подол девушки – и вошёл резко, без жалости. Девушка закусила губу, зелёные глаза зажглись изумрудами…

Мужчина двигался резко, быстро, сминая девушку, подминая её под себя, насилуя… Томас отвернулся. Это было слишком.

Через бесконечные мгновения, кельт вышел из девушки и прошёлся рукой по члену несколько раз, обдавая грудь девушки спермой. Он громко рассмеялся.

– Нет, брюхатить тебя я не собираюсь. Лучше ещё несколько раз развлекусь твоим телом…

И тут девушка просто встала, сразу. Она подобрала окровавленный подол, посмотрела долгим взглядом так, что кровь застыла в жилах, и произнесла чётко, громко:

– Ты зверь. Скот. Дикий, неумный, неразумный. Так быть тебе зверем! На полную луну, милый! А спасёт тебя только та, что придёт в моем роду, и будет со мной лицом как две капли воды!

Она еще говорила что-то, но Томас больше не слышал ее. Кровь гудела в ушах, горела холка и позвоночник начало выкручивать.

Кельт опешил, он уже собирался накинуться на измученную девушку, но тут сквозь отверстие в крыше показалась полная летняя луна…

Мужчина проснулся в поту и огне, недоуменно осмотрелся. Ощущение дома окутало его в одно мгновение. О’Коналл легко потянулся, перевернулся лицом к спинке дивана и провалился в сон без сновидений.

На заре

Томас уже видел сон, а Ульяна все никак не могла заснуть. Рядом спокойно посапывала Анна, а Уля все вертелась, безуспешно пытаясь выбрать удобную позу для сна. Но сон не шел. Стоило девушке сомкнуть глаза, как ее сердце замирало, а перед внутренним взором снова появились шторма во взгляде О’Коналла. Его шепот все еще стоял в ушах: «Смотри на меня». Сердце девушки пропустило удар. «Я еще не закончил». Ульяна тихонько взвыла и закусила губу. Она в десятый уже раз повернулась на спину и уставилась в деревянный потолок. Попыталась промотать весь этот день, но мысли возвращались к их поцелую. «О боже, я была в его объятиях», мысли девушки метались, как бабочки, «Томас держал меня и не выпускал из своих рук… а как он прижимал меня к себе. Какое же у него тело горячее и руки… такие нежные, и сильные».

Уля обхватила плечи, прикасаясь тем участкам кожи, которых касался Том. «Он так нежно меня обнимал и так сильно, не давая сбежать. А смотреть в его глаза, все равно, что смотреть в чуть хмурое небо». Девушка расплылась в улыбке, дыхание сбилось. Возбуждение накатило тихой тягучей волной. «О, черт! Я что, хочу его? Да, я хочу его! Хочу вновь почувствовать, как он жадно сминает мои губы своими губами, как раскрывает их, настойчиво и так – ааа – так нежно», рыжая задумчиво провела пальчиком по своим губам. «Тонкие, но такие нежные, горячие, требовательные… И, кажется, терпкие, как настоящий черный швейцарский шоколад». Появившиеся, как казалось Ульяне, из ниоткуда бесенята, отплясывали где-то внизу дикий танец…

Девушка перевернулась со спины на живот и уткнулась в подушку, задерживая дыхание. Но и это не помогло. «А ведь Том тоже хочет меня! Я чувствовала его. И готова поклясться в том, что он не маленький. А пенисов, я на практике повидала… О боже… Я терлась об него, все равно что кошка, и мне это понравилось. И я не против все это повторить».

– М-м-м, – тихонько простонала Уля вслух и снова погрузилась в мысли о мужчине. Но теперь они приобрели совсем другой окрас.