Волчья луна

– Ой! – Уля, пропустив слова об Антоне, внезапно подскочила от испуга.

– Что такое? Девочка моя, ты чего испугалась так? – настороженно вскрикнула бабушка.

– Бабуль, я только что вместо комнаты в зеркале увидела тьму. Вместо тебя за моей спиной стоял огромный белый волк. Что это означает? – нахмурив свои рыжие брови, произнесла Ульяна.

– Я подумаю над твоим видением, – спокойно произнесла Марья Ильинична, загоняя внутрь вдруг поднявшуюся тревогу. – Ну-ка встань, покрутись. Точно красавица. А о ком ты думала, когда увидела волка в зеркале?

– О нем, об Томасе, – смущенно произнесла Уля, поправляя косу и расправляя сарафан. – А что?

– Да нет, все хорошо. Это я просто спросила.

Старшая Лиходеева тяжело вздохнула.

– Ба? Я же вижу, что что-то не так. Ты меня сама этому учила, – сказала Ульяна. – Рассказывай.

Веда стащила у него документы, деньги, мини портреты, рисованные то ли угольком, то ли карандашом. Говорит, еще на нем было кольцо с головой волка, она и его сняла с него.– Хорошо. Чему быть, того не миновать, – произнесла Лиходеева-старшая, легонько перебирая волосы внучки, и, будто заглядывая в седую старину, продолжила. – Есть одна старая история. Она связана с нашей семьей. Может это, конечно, и легенда наша. Однако твоя прапрабабушка уже не первый век живет. Родилась она еще в 1800 году, хотя в паспорте написано, что в 1920 году. Бумаги о рождении утеряны, и при смене паспорта дату поставили, опираясь на ее внешность и здоровье. Но с ее слов родилась она в семье сильного мага Лиходея. Оттуда, от него и наша фамилия. Наш предок силен был, крепок, как энергетически, так и физически. Настоящий богатырь с великими тайными познаниями. И славился он тем, что оборотней рвал на части, деревни спасал. Слухи о нем дошли и до Европы, письма писали, звали в ряды охотников за нечистью. Но Всеволод не пошел, не поехал. Его жена была ведуньей, лечила всех в округе. Их семью любили и почитали. Детишек было у них сначала двенадцать, а потом родилась Ведана – наша баба Веда. Да, она такая древняя. И вот, когда отца не было, на фронте тот был, а жили Лиходеевы тогда в Алуште, около Черного моря. Так вот тогда, будучи еще ребенком, Веда стащила с чердака один из ритуальных кинжалов отца, каким он убивал вервольфов. И ушла Ведана на речку Улу-Узень играться с этим красивым кинжалом. Но спустя какое-то время к девочке из-за кустов вышел британский солдат. Был он ранен, но при этом силен. Он что-то ей говорил на своем языке, но Веда не поняла и испугалась его, посчитав, что мужчина на нее нападает. И вот молоденькая наша бабка Ведана заколола того насмерть. И перед смертью он проклял ее. Но о проклятье узнали мы позже, когда кто-то из наших начал учить английский язык. И тогда уже старая Веда рассказала слово в слово, что ей поведал солдат. Оказалось, он не нападал, а просил помощи. А когда бабка зарезала того, он в агонии перед смертью, на последнем издыхании проклял ее. «Будь ты проклята, девка деревенская! Не знать тебе покоя, до тех пор когда, когда два наших рода соединяться в один род и родится наследник!».

Ульяна так сосредоточенно слушала бабушку, что будто растворилась в истории. А пальцы сами по себе очертили морду волка, которую она увидела на перстне Томаса и едва удержалась тогда ночью, чтоб не прикоснуться к старинному на вид украшению.

– Мать потом очень долго бранила Ведану за безрассудство, да что уже ничего было не исправить. – Закончила свой долгий рассказ Марья Ильинична. – Вот такая история, внученька. Прошу тебя, будь осторожна, ты очень похожа на Ведану в молодости. Я видела ее портрет, который она прячет в своем старом сундуке. Вы как две капли воды схожи… И что удивительно, она ведь потом медсестрой стала. А ты вот врачом.

Бабушка погладила Ульяну по волосам.

– Ну ладно, беги к друзьям, а я на веранде с картами посижу, а может вообще уйду к бабке Веде, а утром придем с ней. Уж очень сильно старуха хочет тебя поздравить. Все, пойду я. Да и ты беги, гости ждут.

Лиходеева-старшая еще раз окинула внучку взглядом и вышла из комнаты.

Выслушав рассказ бабушки, девушка все не могла отделаться от мысли, что вместе с ним что-то важное ждет ее за порогом этого дня. В конце концов, решив не зацикливаться на всем этом в свой день рождения и уделить время самой себе, Ульяна чуть подкрасила реснички и нанесла свой любимый аромат. Запах пионов, ее любимых цветов, окутал девушку, даря ей легкий и немного боевой настрой. Вдохнув аромат полной грудью, Ульяна Лиходеева решила плыть по течению. «Будь что будет. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет», повторила она про себя слова, которые часто говорила Ведана. «Да и бабуля права. Мое меня найдет».

Ведьмы

Уля вышла на открытую веранду и огляделась. Приятное чувство согрело теплом: все было готово, стол заставлен едой и напитками. Гости уже собрались, расселись и разливали вино девушкам и водку, самогон, коньяк мужчинам. Младшая Лиходеева босиком подбежала к ребятам и увидела, что место на длинной лавке, покрытой ковром, только для нее между Томасом и Антоном. Те, как магниты с разной полярностью, готовы были как можно дальше сесть друг от друга, но явно хотели ухаживать и сидеть рядом с рыжей. Улю эта картина заставила улыбнуться, и она с легкость и грацией кошки села между мужчинами. Томас втянул привычный уже аромат с легкой луговой ноткой медовых цветов и свежести. От холки по позвоночнику прокатилась тяжелая, но приятная волна. Англичанин едва удержался, чтобы не облизнуться.

– Простите, что задержалась, но бабуля, сами понимаете. Я так счастлива, так рада, что вы приехали в этот день, что у меня есть друзья, которые, и в огонь, и в воду, днем и ночью, готовы прийти как на помощь, так просто – произнесла Уля, в голосе зазвучали слезы.

«Какая чувствительная. Милая», вздохнул Томас, не сводя с девушки глаз.

– Ребята, я вас люблю, честно! – Уля окончательно расчувствовалась. Она была словно пьяная и рвалась высказать все, что было на душе. Присутствие Томаса рядом неожиданно согревало, и в то же время было немым вызовом.

– Ну, за любовь! – пародируя известного генерала, громко проговорил Жора. Он поднялся, показывая и остальным мужчинам, что надо встать, и первый опустошил рюмку. Уля обратила внимание, что англичанин встал и без намёков от Жоры.

Музыка звучала фоном для смеха и звона посуды. Томас заслушался простой мелодией и словами песни, льющейся из динамиков. Хотелось взять Ульяну в руки и танцевать с ней.

Антон поспешил поухаживать за именинницей. Он буквально свалил ей в тарелку всех салатов понемногу и мяса. На тарелке получилась гора из еды, на которую девушка смотрела очень скептически. Парень явно перестарался. Но тут девушка поймала себя на мысли, что Антон ее вовсе не интересует. Она аккуратно наблюдала за Томом. "Как благородно и в то же время просто он ведет себя и как отличается от всех", размышляла девушка, буквально теряясь в штормовом взгляде. О’Коналл сидел, держа идеальную осанку, с непередаваемой грацией пользовался столовыми приборами, но без франтовства. Он, к примеру, не оттопыривал мизинчик, поднимая рюмку, как это делал Антон. И улыбался легко, без тени фальши, хоть и было заметно, что он все-таки немного теряется в шумной компании закадычных друзей.

– Ты в порядке? Все хорошо? – Почти шепотом спросила Ульяна у Томаса, и чтобы привлечь его внимание, аккуратно положила руку ему на бедро и тут же убрала.

Томас легонько дернулся за ее рукой, его тело просто среагировало. Она переживала за него! Томас уже хотел было обхватить ее ладошку и может даже прижаться ближе к этому касанию… Но тут встал Семен.

– Итак! У нас есть обычай, – немного торопливо начал парень, оглядывая компанию, – Каждый день рождения мы перечисляем факты об имениннике. И каждый год фактов больше ровно на один.

Уля с благодарностью посмотрела на Сему за то, что он озвучил известную им всем информацию для Томаса. Англичанин кивнул головой, принимая ее.

– Итак, я первый. – Продолжил после паузы Семён. – Можно несколько сразу, но всего их должно быть двадцать пять. Первый факт! – парень легонько ударил вилкой по стопке, – Уля лучшая в мире сестра! Второй факт. Лучше ее не злить, она мне в детстве сломала палец. Факт номер три! Уля ревела тогда больше меня, так как боялась, что я умру. Уля, я обожаю тебя! Этот тост за тебя Кнопка!

Под крик «Ура поздравляем!» все дружно выпили.

Парни посматривали на Томаса, но он смело пил, закусывая мясом и овощами. Жора даже присвистнул, оценив, как залихватски, «по-гусарски», как выразилась Анна, он опрокидывал спиртное. Ещё и вставал при каждом тосте за именинницу. «С локтя будет пить или нет?», подумала блогерша и улыбнулась манерам британца.

Дальше тосты пошли буквально друг за другом, бокалы, рюмки постоянно пополнялись и выпивались. Между тостами велись разговоры, а расслабленные от алкоголя девушки и вовсе танцевали, и пели в перерывах между тостами. К ним же присоединялись Семен и Жорик. Антон сидел и только наблюдал за тем, как остальные веселятся. Он поглядывал на Томаса, но тот делал вид, что ничего не замечает. Его манила Ульяна. И та, когда танцующие возвращались за стол, будто специально задевала мужчину, его пальцы, запястье. Мужчину прошибало раз за разом. Робость и наивность девушки, и в то же время ее внимательность и какая-то простая эмпатия грели его сердце. Вначале Томас тихонько посмеивался над тем, что они то вместе потянутся за одним и тем же, то Ульяна просто положит свою руку поверх его, пока тот не ест. Но чем дальше, тем эти вроде как случайные касания раскрывали в сердце англичанина что-то новое. Все время Ульяна вроде как пыталась незаметно ластиться к нему, словно домашняя кошка. Но стоило О’Коналлу взглянуть на рыжеволосую, как она выпрямлялась в спинке, отворачивалась и игриво водила своими пальчиками по своей шее и ключицам. И вдруг Томасу стало просто и тепло. Уля смотрела на него из-под опушенных ресниц. Вино расслабило ее, зажгло кровь. Хотелось чего-то, чего она пока не знала сама.

Музыка играла на фоне, все факты об Ульяне уже были рассказаны, и компания перешла к английскому блогеру. Но узнать каких-то подробностей почти не удалось. Мужчина отвечал достаточно скупо, предлагая подписываться на блог, делая акцент на том, что там и на русском много статей. Однако, не касаясь личного, он все-таки поведал компании историю своего расследования. И, хотя Уля была хорошо знакома с историей охоты на ведьм в Салеме, она завороженно слушала Томаса, буквально растворяясь в его сильном, хорошо поставленном голосе. Девушка не слышала и не видела никого больше – только его.

Томас произносил все это тоном немного похожим на учительский. Но таков уж он был – всегда старался оперировать фактами и излагал их, будто энциклопедия. Беспристрастно. За это Скарлетт часто звала его «ботаником». А вот Уля ловила каждое его слово, и это согревало сердце.

Томас выдохнул, завершая свою мини лекцию.

– И вы отправились туда? – задала вопрос Анна. – Но с какой целью, Том?

– Вы не поверите, милая девушка, но до сих пор еще сильна вера в то, что там действительно орудовали ведьмы. И я занимался там исключительно разоблачением. Я работал в архивах, встречался с потомками участников тех событий. Местная библиотека предоставила мне материалы, с которыми я работал по мере своих скромных сил.

– И выяснили? – Анна даже перегнулась через стол, так увлечена она была разговором.

– Я лишь подтвердил медицинский факт. Заражение спорыньей. Урожай был испорчен. Те, кто покрепче здоровьем, выстояли от симптомов. Дети и старики, как более слабые, проиграли.

– И что же? – не унималась Анна. – Ведьм вы там не обнаружили?

Томас усмехнулся.

– Я обнаружил тех, кто до сих пор в них слепо верит. Не ожидал в двадцать первом веке встретить такое мракобесие!

– О, – подключилась Венера, отставляя в сторону стакан с вином, – я читала! Вас хотели выкрасть… некое сообщество!

Томас легонько кивнул. Сейчас, под деревьями, среди цветущих бархатцев, роз, лилий, за накрытым праздничным столом, верить в ту опасность быть украденным, верить, что ты в зоне интереса тех, кто верил в салемских ведьм, казалось глупостью.

– Так что там с ведьмами? Нашли? – пресекла его рассуждения Анна.

– Ну, конечно же, нет! Это глупость!

– Ну, не все потеряно, – улыбнулась девушка, кидая взгляд на именинницу, – вполне возможно, что встретите их в самый неожиданный, но идеальный момент.

В ответ О’Коналл только звучно рассмеялся, обнажая белоснежные зубы.

И тут Ульяна не выдержала. Что-то в ней било через край. Она порывисто встала и с вызовом посмотрела на мужчину.

– Том! – звонко произнесла она, явно заведенная рассказом, и доказательствами, о том, что ведьм не существует. – Том, а как же я?

Рыжая встала на лавку, чтобы быть выше и, глядя на мужчину пронзительным взглядом, рассмеялась как настоящая ведьма, остро и громко.

От неожиданности англичанин едва не поперхнулся лимонадом. Он уставился на девушку.

– А ведь есть же ещё фея Моргана, – Уля разом вспомнила сказки, что ей рассказывала бабушка.

Ей захотелось высказать все это, а еще, самую малость, козырнуть перед приезжим красавцем своими знаниями. Да, это было по-детски, и Уля не узнавала саму себя. Но и удержаться не могла. «Да, мы тут не лыком шиты!», эта мысль буквально плясала в ее голове.

– И король Артур. Говорят, что он спит на волшебном острове фей Авалоне и что увезли его туда именно ведьмы. Галстонберри, Том! Что ты можешь сказать по этому поводу? – Лиходеева-младшая наклонилась и игриво растрепала волосы О’Коналла, зарываясь в них пальцами. Она утонула в этом ощущении. «Так и знала, что они фантастически мягкие. И такой аромат… интересно, какие на вкус его губы?»

Девушка вернулась на свое место в ожидании ответа. Ей так хотелось доказать этому неверующему Фоме, что ведьмы существуют. И что в эту ночь она буквально ощущает в себе, как зарождаются где-то глубоко в ней эти древние силы. Как ее род зовет ее туда, где она еще не была – но обязательно должна оказаться! А ещё ей захотелось стряхнуть с британца это спокойствие и выражение безграничного терпения. «Как там бабушка учила свечи взглядом зажигать и мысли читать?», мелькнула досадная мысль, «ничего сейчас не могу вспомнить».

Томас не мог отвести взгляда от девушки. Ему хотелось бы поверить… в нее. Но он откашлялся, поправил очки, и начал говорить совершенно не то, что хотел на самом деле.

– Да, есть такое поверье. Но именно поверье! В средние века люди верили, что земля вокруг древнего монастыря Гластонберри хранит тайну Артура и его королевы. Монахи даже отыскали их могилы. Но кости были гигантскими! В древности, да еще даже древние греки, натыкаясь на кости мамонтов, верили, что это останки их героев. Вот и монахи Гластонберри решили, что там похоронен Артур, герой седых веков! А коль скоро в легендах местом упокоения короля назывался Авалон, – Томас эффектно щелкнул пальцами, как бы приглашая слушателей сделать самостоятельные выводы. Он глянул на Ульяну, подметив, что девушка взволнована, в ее взгляде была надежда на сказку. Волны некой силы шли от нее, и в этот момент О’Коналл мог поверить и впрямь, что она ведьма.

– Места, где по преданию находится мистический остров и правда неимоверно красивые, – прикрыв мечтательно глаза, произнес Томас, – холм Гластонберри зелен, будто изумруд.

Он хотел еще добавить, что цветом этот таинственный остров напоминает глаза Ульяны, что воды озера так же глубоки как ее взгляд – и так же губительны для глупца, что решит их покорить. Но уловив взгляд Антона, он вдруг передумал.

– Воздух там невероятен. – Продолжил мужчина, отводя взгляд. – И туманы, что поднимаются по утрам, только добавляют волшебства. Но прекрасный мистический остров Авалон всего лишь красивая легенда. Мечта, если хотите! Кельты принесли это название с собой, ведь так назывался полуостров Авалон в Уэльсе, священном для них. Они несли его в своей памяти, как память о родине, далекой и покинутой. Место вечного блаженства. Но сам Яблочный остров Авалон лишь прекрасная легенда.

Русалки

11. Русалки

– Ну, хватит, – вклинился Антон. Он отходил покурить, и всех за столом обдало запахом табака. Парень подсел к Ульяне, приобнимая ее, – Хватит лекций! Давайте лучше на реку пойдем.

– Ночное купание! – хором вскрикнули девушки. Они сразу же побежали переодеваться, а Жора подошел к О’Коналлу с пояснениями, – Понимаешь, брат, это наша традиция. Обязательно искупаться в реке ночью!

– Не, не. Какая речка! Она после бани. Сначала я вас всех как следует отхлыстаю по вашим попкам. А потом охлаждаться в речке. – Перебил Семен Антона и грациозно открыл дверь в баню, приглашая туда народ. – Места всем хватит. Занимаем места согласно купленных билетов. Добро пожаловать в сердце Руси. Обычно паримся мы группами и голыми. Но сегодня сделаем групповушку. – Семен смотрел на мужчину, его забавлял иностранец.

Томас и правда встал как вкопанный. Нет, как-то на отдыхе в Финляндии он посещал общую сауну, но от нее у мужчины не рождалось внутри это тягучее ощущение, для него в финской сауне не было чего-то, что явно читалось в этой вот русской баньке. Огня, первобытной жажды быть пропаренным до костей, очищенным и будто заново рожденным.

– Не дрейфь, если нет плавок просто в труселях пошли. Мы все тут в труселях. Жора, так тот вообще в семейниках. Любит свободу. – Брат Ульяны прямо при Томе разделся до серых боксеров. Мимо прошли в баню Жора в широких шортах и Венера в купальнике.

Присоединился Антон. Он был единственным, кто взял плавки. Уля с Анной зашли в купальниках. Именинница была в купальнике болотного цвета, лиф тонкой тканью прикрывал красивую пышную грудь. Заниженные шортики очерчивали бедра. Долго размышляя и борясь с самим собой, Том все же разделся до трусов и зашел в баню, а за ним Семен, закрывая плотно дверь. Уля уже сидела на второй полке, свесив ножки вниз. Когда дверь закрылась, взгляд девушки проскользил по фигуре британца и ее охватило тягучее возбуждение. На миг она представила, что в бане только они вдвоем. Она сидит между его ног, а ее губы касаются желанного тела мужчины. Ульяна глубоко вздохнула, пытаясь отогнать свои фантазии и скрыть желание, но розовые щечки и учащенное дыхание выдавали ее возбуждение. Томаса обдало жаром. Он будто считал с лица Ульяны ее потаенное желание и ментально разделил его. Представил, как зажимает ее рыжую голову в своих ладонях, направляя алые губки к своему паху, нажимает большим пальцем на нижнюю уже слегка искусанную губу – и теряет себя.

– Так, не стоим, рассаживаемся. Кто первый ложись. – Командовал Семен, надевая на всех смешные банные шапки. – Уль, раздвинь-ка ноги, пусть турист сядет на нижнюю лавку. Ты хоть будешь человеку пояснять, что к чему.

Все прыснули смехом, кроме Ульяны и Тома.

Мужчина оглядывался, отмечая про себя уют старых деревянных стен бани. По потемневшим брёвнам на крючках висели травы, уже привычные для Томаса. Лавки были будто отполированные, явно удобные. Кадушки, веники, черпаки и еще куча всякого полезного снаряжения для бани показывало, что Лиходеевы любят баню, чтут ее.

– Ладно, Томас, садись сюда, на первую лавку. А то не хватает, что бы ты коней двинул, – рыжая звонко рассмеялась, скрывая смущение и возбуждение. Она призывно помахала рукой и усадила мужчину между своих ножек. Коленки были на уровне с его плечами. От ее кожи, бедер шел одуряющий аромат – или это мистика русской бани, о которой блогер много читал, играла с ним шутки? О’Коналл не мог толком понять. Он только кивнул и расположился на лавке.

– Я слышал, – откашлявшись немного начал он, – что русская баня – это адский ад.

Ребята рассмеялись.

– Это русская душа, – почти пропел Семен, – не дрейфь, заграница, не обидим!

– Если первым на рожон не полезешь, – прибавил себе под нос Антон. Он хмурился. Ему не нравилось, как Томас, будто случайно, касался внутренних сторон бедер Ульяны.

Остальные давно уже расселись, и Семен приступил к процедуре. Уля вызвалась первая и полностью расслабилась на второй лавке, пока Сема поддал пару. Парень хорошенько отхлыстал свою сестру дубовым веником. И так были пропарены все. Томас стоически вынес экзекуцию, хоть Семен и специально старался хлестать его посильнее.

– Жив, курилка? – спросил он Томаса, когда тот ловко спрыгнул с лавки.

– Это как сказать. – Хмыкнул в ответ англичанин.

Томас долго одевался, в отличии от ребят. Те выскочили из бани в том же, в чем и парились. Но О’Коналлу необходимо было снова почувствовать себя прежним и облачиться в люксовые свои шмотки, словно в латы. Дождавшись его, шумная компания вышла со двора, и направилась к реке, что текла неподалёку. А Томас так и стоял в воротах. Он всматривался в разлившуюся, будто чернила, ночь, слушал стрекотание кузнечиков, втягивал влажные ароматы трав… Все это наполняло его сплошной волной наслаждения. Но что-то глубоко внутри противилось, не давая ухнуть в эту магию и пропасть в ней. Анна махнула ему рукой, приглашая за собой, а он все никак не мог отвести взгляда от ладной фигурки Ульяны, заключенной в шортики и лиф болотного цвета. Ее кожа отсвечивало молочно в лунном свете.

Добежав до реки, разгоряченные девчата с визгом нырнули в нее. Луна, что отражалась в водах реки, распалась на золотые осколки, оседая на коже девушек миллионами брызг. А за ними и парни легко вошли в воду. Все, кроме иностранного гостя. Вся компания дружно звала его в воду, но тот упорно отказывался. Звезды тонули в темных водах, и от этого зрелища холодок пробежался по коже О’Коналла.

– Том, ты что, русалок боишься? Или водяного? – прокричала Уля, вся будто сияя лунным светом. Хихикая, она отвернулась к девчатам и зашептала быстро-быстро.

– Невозможно бояться того, чего в природе не существует, – выпрямляясь, произнес Томас, готовясь прочитать очередную лекцию. – Западные русалки, например, на самом деле продукт возбуждённого воображения моряков. Если торчишь месяцами в море, не имея под рукой представительницы прекрасного пола, любое морское создание можно принять за соблазнительную женщину.

На слове «соблазнительную» английский блогер громко сглотнул. Перед ним действительно сейчас были русалки.

– Ну что ты как монашек? – заливалась смехом Уля, приманивая его пальчиком.

Но Томас только нахмурился сильнее и продолжил невозмутимо, как по писанному.

– У славян же чаще всего считается, что русалками становятся некрещёные дети, утонувшие девицы, девушки, умершие до замужества, а также те, кто родился или умер на Троицкой неделе… Утопленницы, что стали печальными духами воды…

– Ну, посмотри на меня, милый, – почти пропела Уля в ответ, отмечая про себя поэтические нотки в книжных высказываниях Томаса, – я живая, из плоти и крови, а не какая-то там утопшая девица!

Она протянула руки к мужчине, обжигая его взглядом мятежных зеленых глаз.

– Томас, – на распев протянула девушка, – иди сюда. Вода волшебная.

– Нет, спасибо. В воду я не пойду. – Это было как заклинание.

– Ну же, милый, наш Томас, иди к нам, не бойся. Томас, милый, – вторили рыжей ведьме девушки, легонько пританцовывая, пока Уля тихо выходила из воды. Англичанин, будто завороженный смотрел на ее волосы, в которых запутались водоросли. В этот момент она, словно русалка, плавно подошла к мужчине.

– Ну же, Томас, посмотри в мои глаза. Неужели разоблачитель всего мистического боится? – Уля взяла мужчину за руки и, словно гипнотизируя, соблазняя мужчину, подвела его к воде. Тот был будто под действием магии. Он смотрел только в зеленые глаза девушки, буквально теряя волю. А потом Уля толкнула его в реку. После довольно холодной воды, Том не сразу очнулся. Рыжая ведьма стояла на берегу и отжимала волосы.

– Ну как водичка? А говорил, что в воду не зайдешь, – звонко рассмеялась девушка. – Том, да пошли уже! там ребята хотят поиграть еще. Кто последний, тот пьет штрафную рюмку! – последнюю фразу девушка выкрикнула на бегу и пулей направилась к дому.

"Смотри на меня"

Англичанин так и стоял по колено в воде, наблюдая, как шумная компания направляется обратно к дому. В голове тяжёлыми сваями, будто забиваясь в подсознание, стучали мысли. И о том, что ему здесь не место, и что ему снова хочется туда, где покой и комфорт, и что он явно сходит с ума, когда ведётся на игры этой рыжей ведьмы. Рыжая ведьма – вот кто скакал по его мыслям, мастерски переворачивая весь его мир. Она заманила его в тёмные воды, а теперь убегала, хохоча, звонко присвистывая. А он, джентльмен и баронет, торчал в мутной жиже, мокрый и до одури злой.

О’Коналл вообще не мог бы вспомнить, когда он в последний раз злился. Но сейчас руки сами сжимались в кулаки, и Томас начал молотить воду, больно ударяясь о её гладь. Он рычал, задрав голову к луне. Крик рвал его лёгкие. А он все орал и орал в яркое звёздное небо этой странной, неправильной, ночью. Наконец он замолчал, отирая мокрой ладонью губы. К пальцам прицепились водоросли и попали в рот. Томас сплюнул – и смачно матернулся, с хохотом представляя негодующую реакцию родных, будь они здесь.