Беги, если вспомнишь

Я лучшая на факультете. Лучшая не потому, что гений, а потому, что пахала как проклятая, пока другие разбрасывались талантом на ветер. «Дредторн» – это не просто солидная компания. Это билет в другой мир, где решения творят судьбы рынков, где каждая цифра – это чья-то победа или крах. Практика здесь – не строчка в резюме. Это шанс доказать, что я не просто очередная выпускница с дипломом, а тот самый острый клинок, который они ищут.

Десять шагов. Всего десять шагов.

Но ноги будто вросли в асфальт. Я пытаюсь унять дрожь в коленях, делаю глубокий вдох – воздух обжигающе холодный, с привкусом бензина и городской пыли. Выдох. Еще вдох. Но дыхательные упражнения не помогают. Сердце колотится так, будто рвется наружу, а в голове – каша из мыслей, каждая из которых шипит, как змея: «А вдруг не возьмут? А вдруг поймут, что ты не настолько хороша? А вдруг…»

«И как ты собралась идти по головам, если ноги у тебя – ватные, а руки дрожат, как у пьяницы?» – язвит внутренний голос.

В зеркальном фасаде высотки мое отражение кажется чужим. Серая юбка-карандаш, строгая, почти монашеская, черная блуза, слегка мешковатая – будто я пыталась спрятаться в ней. Волосы собраны в тугой хвост, но пара непокорных прядей вырвались на свободу, обрамляя лицо. Макияж минимальный – только чтобы не выглядеть мертвецом.

Но больше всего меня выдает папка в руках. Я прижимаю ее к груди так крепко, что пальцы побелели. Внутри – весь мой арсенал: рекомендации, справки, сертификаты. Бумаги, которые должны доказать, что я чего-то стою.

И вдруг осознаю: это не просто документы. Это мой щит. Последняя защита от мира, который смотрит на меня свысока, от тех, кто уже заранее решил, что я – никто. От собственного страха, что, может быть, они правы. Но если я сейчас развернусь и уйду – они победят. А я не могу позволить им победить.

Резкое движение позади – и я, не успев осознать угрозу, уже разворачиваюсь, инстинкты срабатывают быстрее мысли. Но мир взрывается оглушительным визгом шин, и внезапно, будто из самой преисподней, передо мной материализуется чёрный Aston Martin, его глянцевый корпус бросает в лицо ослепительные блики выглянувшего и такого редкого в этих местах солнца.

Я вздрагиваю, пальцы рефлекторно разжимаются – и бумаги, только что сжатые в моих ладонях, теперь кружатся в воздухе, как опавшие листья, прежде чем бесшумно опуститься на асфальт. Колени, и без того дрожащие от усталости, предательски подкашиваются, и я падаю – резко, нелепо, с глухим стуком, отдающимся в костях. «Как же жалко я должна выглядеть», мелькает в голове, но мысли путаются, захлёбываясь в адреналине.

А машина… Она стоит теперь неподвижно, будто всегда была здесь, будто она не возникла из ниоткуда, а просто ждала момента, чтобы я её заметила. Чёрная, как сама ночь, отполированная до зеркального блеска, она переливается в свете, словно живое существо, только что вырвавшееся из другого измерения.

И тут дверь открывается. Медленно, с непозволительной для этого мира театральностью.

Из неё выходит он.

Мгновенно я понимаю – это не человек. Нет, это что-то другое. Существо, для которого человеческая форма – лишь маска, временная оболочка. Он движется с такой ленивой, хищной грацией, что воздух вокруг него словно густеет, сопротивляясь. Его чёрная рубашка, расстёгнутая настолько, чтобы обнажить кожу, испещрённую татуировками, облегает тело так плотно, будто это не ткань, а вторая кожа. Брюки, безупречно сидящие на мощных бёдрах, подчёркивают каждое движение его длинных ног – ног, которые могли бы раздавить меня за секунду, если бы он того захотел.

Но самое страшное – его лицо.

Резкое, словно высеченное из мрамора рукой безумного скульптора. Скулы, будто готовые прорезать кожу. Губы, изогнутые в полуулыбке, которая не обещает ничего хорошего. А глаза… Боже, эти глаза. Глубокие, тёмные, как бездонные колодцы, в которых тонут души. В них – ни капли тепла, лишь холодное любопытство хищника, нашедшего новую игрушку.

Он приближается, и с каждым шагом земля подо мной кажется всё менее устойчивой. Его парфюм – смесь дыма, кожи и чего-то пряного, – окутывает меня, проникает в лёгкие, в кровь. Голова кружится.

И вот он уже здесь. Нависает надо мной, как тень, как приговор. Я всё ещё сижу на асфальте, чувствуя его холод сквозь тонкую ткань юбки. Мои пальцы судорожно сжимаются в кулаки, но подняться нет сил – будто он пригвоздил меня одним лишь взглядом.

– Заплутала, маленькая пташка?

Его голос, густой и тёплый, как дым сигары, обволакивает меня, проникая под кожу, заставляя сердце биться чаще. Он протягивает руку – широкую, сильную ладонь, испещрённую тенями прошлого: чернильными узорами, что навсегда впитались в кожу, будто тайные послания, которые мне никогда не прочесть.

Мои пальцы дрожат. Нерешительность сковала тело, будто ледяные оковы, но что-то внутри – то ли инстинкт, то ли безумие – заставляет меня ухватиться за его руку. Кожа шершавая, обожжённая жизнью, но прикосновение обжигает куда сильнее, чем я ожидала. Мужчина поднимает меня легко, будто я невесома, и на миг я чувствую, как его дыхание смешивается с моим, как его тень накрывает меня целиком.

– Спасибо… – мой голос звучит слишком тихо, почти стыдливо.

Я готова простить ему всё – лишь бы он не отпускал. Лишь бы этот миг, этот сладкий, дурманящий миг, длился вечно.

– Прости, что напугал, малышка.

Его слова падают мне в душу, как капли дождя на раскалённый асфальт. Я чувствую, как по спине пробегает дрожь, но делаю вид, что всё под контролем.

– Ничего страшного… – мои пальцы нервно поправляют растрёпанные волосы. – Мне стоило быть повнимательнее.

Он не уходит. Не отворачивается. Его взгляд, тяжёлый и проницательный, скользит по мне, будто изучая каждый изгиб, каждую дрожь.

– Помочь собрать бумаги?

Я слишком резко отказываюсь, почти перебивая его.

– Нет, не нужно… – и тут же жалею о своих словах, потому что он, должно быть, сейчас уйдёт. – Вы и так, наверное, торопились…

Но мужчина не отвечает. Вместо этого его губы слегка приподнимаются в полуулыбке. Его глаза задерживаются на мне, когда я опускаюсь на колени, подбирая разлетевшиеся листы. Я чувствую его взгляд на своей спине, на сгибе шеи, на дрожащих пальцах…

Потом – шаги. Он уходит.

Тяжёлый вздох, шорох ткани, и вот я уже одна.

Я жду несколько секунд, будто давая себе шанс одуматься, но ноги сами несут меня вслед за ним – туда, в здание, где царит полумрак и шепот чужих голосов.

Надеюсь, что мы больше не пересечёмся, а то вдруг он решит, что глупая девчонка влюбилась и теперь преследует его? Но где-то в глубине, в самой тёмной части души, я уже знаю – я хочу этого. Хочу снова услышать его голос. Хочу, чтобы его пальцы снова обхватили мои.

Хочу, чтобы он заметил меня.

И от этого страха – страха перед самой собой – становится только слаще.

– Здравствуйте, – мой голос звучит чуть громче, чем я планировала, но дрожь в нём выдаёт мою неуверенность. – Я студентка Института экономики и управления. Хотела бы пройти практику в вашей организации. Скажите, пожалуйста, с кем я могу обсудить этот вопрос?

Я обращаюсь к женщине за стойкой администрации, её маникюр с идеальным гель-лаком стучит по клавиатуре, будто отбивает такт моему надвигающемуся провалу. Она даже не поднимает глаз.

– Милочка, – её голос холодный, как сталь, – даже слушать не буду. Мы не берём студентов. Могли бы заранее осведомиться и не тратить ни моё, ни своё время.

Её пальцы продолжают бегать по клавишам, словно моё присутствие – не более чем назойливый шум, который скоро исчезнет. Я сжимаю папку с документами так, что костяшки пальцев белеют. Ожидала трудностей, но не такого откровенного пренебрежения. Неужели всё закончится, не успев начаться?

– Но… прошу вас, – голос предательски дрожит, и я чувствую, как под веками нарастает жар. – Взгляните хотя бы на мои рекомендации…

Я протягиваю папку, но её рука даже не шевелится, чтобы принять её.

– Какие-то проблемы?

Его голос.

Тело пронзает электрическим разрядом, каждый нерв натягивается, как струна. Я чувствую его тепло ещё до того, как он подходит ближе. Его запах окутывает меня, словно невидимый щит.

Я замираю, не решаясь обернуться, но вижу мужские руки – широкие ладони, выступающие вены, пальцы, впивающиеся в стойку по обе стороны от меня. Он окружает, даже не касаясь.

– Ксандер, вы уже вернулись? – голос администраторши мгновенно меняется, в нём появляется нотка почтительной тревоги. – Никаких проблем, просто… эта девица хочет стать у нас практиканткой, а я объясняю ей правила компании.

– Практиканткой, значит… – он произносит это медленно, словно пробуя слово на вкус.

Наконец Ксандер обходит меня, и я вижу его лицо, так близко…

Боже.

Тёмные волосы, слегка растрёпанные, будто он только что провёл рукой сквозь них. Губы, сжатые в усмешке. И глаза – глубокие, пронзительные, цвета ночного океана, в которых тонут все мои мысли.

– Кажется, за мной должок, – говорит он, и его взгляд скользит по моему лицу, будто читая каждую эмоцию.

Я прикусываю губу, чтобы сдержать дрожь.

– Пойдём в мой кабинет.

– Но… Правила! – администраторша почти вскидывается с места.

Ксандер лишь отмахивается от неё, не сводя с меня глаз. Его рука касается моего плеча – лёгкое, но властное прикосновение.

– Идём.

Мои ноги не слушаются, но мужчина ведёт меня так уверенно, что я будто парю над полом. В голове – каша из мыслей: победа над противной администраторшей, страх, любопытство, и это… необъяснимое тяготение к нему.

Заходим в лифт, он нажимает кнопку последнего этажа. Дверь закрывается, и мы остаёмся наедине в тесном пространстве. Тишина. Только шорох моих бумаг, которые Ксандер перелистывает с убийственной внимательностью.

Я стою, обхватив себя руками, боясь пошевелиться. А вдруг это сон? Вдруг я проснусь в своей крошечной комнатке, и всё это окажется лишь плодом моих отчаянных фантазий?

Но его тепло, его взгляд, его присутствие – всё слишком реально. И когда лифт останавливается, я понимаю – обратного пути нет.

Металлические створки раздвигаются беззвучно, словно растворяясь в воздухе, и передо мной раскрывается пространство, больше похожее на чертог из какого-то готического романа, чем на обычный пентхаус.

Высокие потолки, теряющиеся в полумраке, уходят ввысь, создавая иллюзию бесконечности – будто над головой не бетонные перекрытия, а само ночное небо, затянутое дымкой. Панорамные окна, охватывающие три стороны света, превращают город в живой организм: огни небоскребов мерцают, как звёзды, а далёкие фары машин струятся по улицам.

Главный зал дышит мрачной роскошью. Чёрный мраморный пол, отполированный до зеркального блеска, отражает приглушённый свет скрытых светильников, создавая иллюзию хождения по воде. Стены облицованы тёмным деревом с серебряными прожилками – инкрустация переливается при движении, будто под кожей интерьера пульсируют вены.

В центре – массивный камин, пламя в котором не столько греет, сколько гипнотизирует: языки огня лижут чугунную решётку, отбрасывая на пол танцующие тени. Вокруг – зона отдыха, выдержанная в холодных тонах: диван цвета графита, будто высеченный из камня, журнальный столик из дымчатого стекла, в котором отражается потолок, и два кресла из чёрной кожи – настолько безупречные, что кажется, на них никто никогда не садился.

Я замираю на пороге, сжимая пальцами ремешок сумки. Мы должны были отправиться в его кабинет – так зачем он привёл меня сюда? Вопрос вертится на языке, но я не решаюсь его задать. Вместо этого просто наблюдаю, как мужчина движется по залу – плавно, без лишних звуков, будто и сам часть этого места.

Его рука ложится мне на талию – лёгкое, почти невесомое касание, но от него по телу разливается волна тепла. Ксандер не толкает, не направляет – просто ведёт, и я покорно следую за ним к кухонному острову, где массив дуба сочетается с мраморной столешницей, холодной и гладкой, как лёд.

– Садись.

Он отодвигает высокий барный стул – жестом, в котором нет приказа, но есть уверенность. Я подчиняюсь, ощущая, как кожа на запястьях слегка холодеет от напряжения.

– Хочешь кофе? Или, может, чего-то покрепче? – его голос звучит низко, с лёгкой хрипотцой. – Ты как-то слишком напряжена.

От этих слов лицо мгновенно вспыхивает. Неужели это так заметно? Я чувствую, как кровь приливает к щекам, и спешу опустить взгляд, будто внезапно заинтересовавшись рисунком мрамора перед собой.

– Спасибо, я не пью. Можно просто воды.

Голос звучит ровно, но в горле – сухо, будто после долгого молчания.

– Ну, как знаешь, милая Аврора.

Он произносит моё имя так, будто пробует – медленно, растягивая гласные. От этого по спине пробегают мурашки, и я невольно сжимаю бокал, когда он ставит его передо мной. Вода внутри кажется кристально чистой, почти нереальной. Себе же он наливает золотистую жидкость – виски или коньяк – и бросает в бокал пару кубиков льда. Они с тихим звоном касаются стекла.

– Вы живёте здесь? – спрашиваю я, чтобы заполнить тишину.

Ксандер делает глоток, не спеша, будто давая мне время рассмотреть движение его горла, игру света на коже.

– Мой дом за городом. Но иногда приходится задерживаться на работе допоздна.

– Вы здесь главный? – вопрос вылетает прежде, чем я успеваю его обдумать, и звучит как-то глупо.

Уголок его губ приподнимается – не улыбка, а скорее тень усмешки.

– Да, верно. Компания принадлежит мне.

Я чувствую, как мои пальцы слегка дрожат, и спешу обхватить бокал крепче.

– А почему мы здесь, а не в вашем кабинете? – наконец решаюсь спросить.

Ксандер задумчиво проводит пальцем по краю бокала, оставляя след на запотевшем стекле.

– Можем пройти туда, если тебе приятнее формальная обстановка.

Его взгляд скользит к массивным дверям рядом с лифтом – тёмным, почти сливающимся со стеной.

«Он беспокоился о моём комфорте.» Мысль обжигает. Он не хотел давить официозом, а я, как всегда, всё испортила. Разве это должно его волновать?

Конечно, мне приятно такое отношение. Но я не хочу, чтобы он видел во мне слабую, дрожащую от каждого его взгляда девочку. Я пришла сюда не за снисхождением. Я должна доказать, что достойна этого места. Что я – не просто ещё одна напуганная студентка, а человек, который может принести реальную пользу его компании.

Но когда он смотрит на меня так – оценивающе, почти пристально – я чувствую себя голой. И от этого становится ещё страшнее.

Двери кабинета Ксандера распахнулись передо мной, будто сами подчинялись незримому приказу. Он пропустил меня вперёд, и я шагнула внутрь, ощущая, как воздух здесь густеет от аромата старинной бумаги, воска и чего-то неуловимо-горького.

Стены, возвышающиеся до самого потолка, сплошь заставлены книжными шкафами из эбенового дерева, их полированные поверхности отражали тусклый свет, словно чёрные зеркала, хранящие чужие тайны. Между ними, в тяжёлых золочёных рамах, замерли старинные картины – тёмные пейзажи, портреты с пронзительными взглядами, будто следящими за каждым моим движением.

В центре комнаты стоит массивный стол из чёрного дерева, инкрустированный вставками из слоновой кости – узоры на нём напоминают древние символы, а сама форма кажется созданной для неких таинственных ритуалов. Но всю эту мистическую атмосферу безжалостно нарушает холодный блеск iMac, стоящящего на столе, – дерзкое напоминание о том, что здесь всё ещё правит современный мир.

Ксандер обошёл этот алтарь власти и опустился в своё кожаное кресло, глубокое, как трон, с высокими спинками, будто призванными подчеркнуть его превосходство. Лёгким жестом он указал мне на стул напротив – на этот раз без галантного движения, без намёка на рыцарственность. Я больше не гостья. Я – подчинённая.

– Так, значит, институт экономики и управления, – его голос разрезал тишину, пока он раскладывал мои документы перед собой, будто игральные карты перед решающей партией. – А ты у нас будущий финансист.

– Финансовый аналитик, – поправила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Могу заниматься анализом финансового состояния компании и рынка, оценкой инвестиционных возможностей и рисков, финансовым планированием, составлением отчётов.

– Да-да, я в курсе подноготной финансовой аналитики, – он отрезал мои слова резким движением руки, и в его глазах мелькнуло что-то, от чего по спине пробежал разряд тока. – Но у меня для тебя предложение немного иного характера.

– И в чём оно заключается? – спросила я, чувствуя, как пальцы непроизвольно сжимают край стула.

Ксандер откинулся в кресле, скрестив руки на груди, и его взгляд, тёмный, как бездонный колодец, удерживал меня на месте сильнее любых оков.

– Аврора, я вижу, что ты умная девушка, – его губы тронула лёгкая ухмылка, словно он уже знал все мои мысли. – Наши правила действительно содержат запрет подпускать посторонних к делам организации. Все сотрудники преданы мне, и при устройстве заключают контракт о неразглашении корпоративных тайн. Эти люди со мной до конца. А требовать этого от тебя я не могу.

– Но, тем не менее, сейчас я здесь.

– Ты совершенно права, – он наклонился вперёд, и свет от настольной лампы отбросил резкие тени на его лицо, подчеркнув острые скулы. – Я хочу предложить тебе должность моего личного ассистента.

– Что-то вроде секретарши? – я не смогла скрыть удивления. – Чай, кофе и юбка покороче? Это не тот опыт, который я ищу.

Его смех прозвучал мягко, но в нём была опасная нотка, словно он лишь терпел мою дерзость.

– Пташка, я не посмею требовать от тебя ничего лишнего, – его голос стал ещё тише, почти ласковым. – Прошу, не бойся. Ты будешь получать небольшие задания, составлять отчёты по информации, которую я тебе предоставлю. Я обеспечу тебя всем необходимым для выполнения задач твоей практики, а по её окончании ты получишь все нужные подписи и печати для оформления отчётности перед вузом. Что скажешь?

Я почувствовала недоумение. Почему он предлагает мне это? Почему вообще обратил на меня внимание? Был ли он тем самым рыцарем в сияющих доспехах, протягивающим руку помощи? Или же дьяволом, предлагающим сделку, цена которой – моя душа?

– Я благодарна вам за предоставленную возможность, но хотелось бы узнать мотивы такой щедрости, – прозвучало осторожно, и я заметила, как его губы вновь искривились в ухмылке.

– Милая Аврора, во всём видит подвох. Это похвально, – Ксандер произнёс это так, будто разговаривал сам с собой. – Не буду скрывать, ты мне нравишься. И я думаю, что мы можем помочь друг другу. Ты хороший человек, и таких, как ты, в моей сфере деятельности встретишь нечасто. Кто знает, может, однажды ты присоединишься к нам на полных правах.

Он поднялся с кресла, и его фигура, высокая и доминирующая, заставила меня инстинктивно откинуться назад. Но мужчина не остановился, приближаясь с гибкостью хищника, пока не оказался прямо передо мной.

– Можешь не давать ответа прямо сейчас, – его пальцы легли на подлокотники кресла, запирая меня в ловушке из собственного тела. – Хорошо обдумай моё предложение. И если будешь готова – я жду тебя завтра на этом же месте.

Он наклонился.

Слишком близко.

Настолько, что я почувствовала его дыхание – тёплое, с лёгким оттенком дорогого виски и чего-то ещё, тёмного, манящего. Оно обжигало кожу, вызывая щекотку где-то глубоко в животе, а между бёдер вспыхнул предательский жар. Мои губы приоткрылись сами, будто в немом ожидании.

Он поцелует меня?

Неужели я хочу этого?

Время потеряло смысл. Были ли это секунды? Или часы? Я не знала. Знало только моё тело, дрожащее от его близости, от этого немого поединка, в котором я уже проиграла, даже не начав сопротивляться.

Он мог сломать меня, даже не прикоснувшись.

И, кажется, я была не против.

Но Ксандер первым разорвал этот гипнотический момент, слегка отстранившись и протянув руку, чтобы помочь мне подняться. Я почувствовала лёгкую обиду.

«На что ты надеялась?» – пронеслось в голове.

– Тебя проводить или помнишь дорогу? – спросил он, когда мы покидали кабинет.

– Я… я справлюсь, – мой голос дрожал, но я сделала шаг в сторону лифта, отчаянно желая сбежать.

Ксандер нажал кнопку, и когда двери начали закрываться, внезапно склонился ко мне, аккуратно заправив выбившуюся прядь волос за ухо.

– Я жду тебя завтра, Аврора, – его шёпот рассыпался по коже миллионом иголок, а потом он добавил то, что разбило меня на тысячи осколков. – Я не в силах выбросить из головы образ тебя, стоящей передо мной на коленях.

Двери закрылись. Я осталась одна – с дрожью в ногах, тревогой в груди.

И с предательской влагой между бёдер, которая кричала о том, что я уже проиграла.

Что этот мужчина делает со мной? Мне нужно бежать, пока ещё есть возможность. Но оставил ли он мне выбор?

Глава 7.

Аврора

Наше время

Я стою на краю тротуара, нервно постукивая ногтями по корпусу смартфона, и наблюдаю, как крошечная иконка такси ползёт по карте, будто застряв в паутине городских дорог. Водитель, кажется, пойман в ловушку каждого красного света, каждого перекрёстка, словно сама судьба решила проверить моё терпение. «Неужели он везёт с собой шлейф неудач?» – мелькает тревожная мысль. Сегодня мой первый день, и я не могу позволить себе даже тени провала. Не сейчас.

Я вышла из дома заранее – на целый час раньше, чем требовалось. «Лучше я буду ждать у закрытых дверей, чем опоздаю на секунду», – твердила себе, наспех собирая вещи. Старая привычка, въевшаяся в подкорку: сверхпунктуальность, граничащая с паранойей. В памяти всплывают ледяные ступени университета, на которых я тряслась от холода, ожидая, пока охранник соизволит открыть ворота. Тогда это казалось разумным – «а вдруг пробки?» – но сейчас, под тёплыми лучами ранней осени, я чувствую лишь лёгкое смущение от собственной мнительности.

Погода сегодня благоволит мне. Солнце золотит асфальт, воздух прозрачен и свеж, будто северная столица на миг забыла о своём норове и подарила жителям редкий, почти южный день. Я даже надела шорты и просторную футболку – зачем утруждать себя выбором наряда, если моё платье уже ждёт в клубе? Сшитое на заказ, идеально подогнанное по меркам, оно должно сидеть безупречно. «Всё должно быть идеально», – повторяю я про себя, как мантру.

Макияж я тоже оставила на потом – в «Stardust» нас встретит целая команда визажистов. Хотя… зачем? По словам Ви, это будет бал-маскарад. Наши лица скроют маски, превратив в таинственные силуэты, лишённые индивидуальности. И всё же я бросила в сумку свои кисти и косметику – старые привычки умирают тяжело. Даже теперь, когда моя жизнь кардинально изменилась, я не могу избавиться от этой брезгливой дрожи при мысли о чужих руках на своём лице.

Такси наконец подъезжает, и через двадцать минут я уже стою перед зданием клуба, но не решаюсь зайти. Новые люди, новые правила, новый мир – мне нужно время, чтобы собраться. И главное – мне нужна Ви. Без её заразительной уверенности я рискую превратиться в ту самую застенчивую девочку, которой была когда-то. Первое впечатление – это всё. И я не могу позволить себе его испортить. В кармане вибрирует телефон. Ви и Макс уже близко. «Слава богу», – выдыхаю я, готовясь к тому, что ждёт меня за этими дверьми.

Тёплые объятия друзей растворяют в себе всю усталость последних дней. Мы не виделись всего пару суток, но, кажется, успели соскучиться друг по другу – так, будто прошли недели. Их присутствие успокаивает, но ненадолго: уже через секунду я замечает несостыковку.

– Почему вы не на своей машине? – поднимаю бровь, оглядывая чужой, слегка потрёпанный седан.

Макс лишь усмехается, поправляя серебряную цепочку на шее.

– Малышка, ну кто приезжает на тусовку на своём авто? – его голос звучит так, будто он только что выдал неопровержимую истину.

Я скрещиваю руки на груди, чувствуя, как в голосе проскальзывает сталь.

– Мы должны работать, а не веселиться. Ты такими темпами и дня тут не продержишься, а вслед за тобой и нас погонят.

Макс откидывает голову назад, смеётся, но в его глазах мелькает что-то раздражённое.

– Слушай, для меня это не первый опыт работы в баре. Можно позволить себе немного расслабиться – никто не будет подбегать ко мне каждые пять минут с алкотестером. А профессионализм, между прочим, не пропьёшь, – он делает паузу, гордо подчёркивая последнюю фразу. – Тем более, я ни разу не палился.

– Зато палился с кое-чем другим, – Ви бросает это вполголоса, отводя взгляд, будто рассматривая что-то вдалеке.

Макс резко толкает её плечом, но сестра лишь ухмыляется. Я решаю не лезть с расспросами – и так всё ясно. Ханжества мне сегодня хватило.

Внутри клуба нас встречает Злата. Её присутствие – как глоток воздуха: по крайней мере, она не оставит нас на растерзание незнакомому коллективу. За ресепшеном – первое новое лицо: девушка с холодным, отстранённым взглядом – Анастасия.