Беги, если вспомнишь

Она одета в шёлковую блузу с глубоким декольте, обнажающим хрупкие ключицы. Её светлые волосы, пышные и слегка завитые, падают каскадом до плеч, будто тщательно уложенные волны. Но её лицо не выражает ни капли радушия. Возможно, она бережёт улыбки для гостей. Или мы ей просто не понравились?

Обмениваемся парой формальных фраз, и Злата, уловив напряжение, мягко уводит нас дальше.

– С Настей вы пересекаться не будете, у вас разные зоны ответственности, – её голос звучит обнадёживающе. – Так что не переживайте.

Перемещаемся в главный зал, здесь нас уже ждут двое. Первая – Кристина. Чёрное каре, чёлка, резкие черты лица. Она смотрит на нас с лёгким вызовом, и мне сразу вспоминается Ума Турман в «Криминальном чтиве» – та же опасная грация. Вторая – Диана. Огненно-рыжие кудри, рассыпанные по плечам, милое лицо, усыпанное веснушками. Она улыбается открыто, почти по-детски, и в её взгляде читается искренний интерес.

Диана выглядит гораздо больше похожей на сестру Макса, чем сама Ви. Но, судя по его растерянному взгляду парня, он видит эту рыжую бестию впервые. Обе девушки одеты просто: шорты, майки, никакого намёка на будущие «рабочие» наряды. Видимо, их тоже ждёт перевоплощение.

За барной стойкой – мужчина лет тридцати пяти. Тёмная борода, длинные волосы, собранные в небрежный пучок. В его позе – спокойная уверенность.

– Это Илья, старший бармен, – представляет его Злата. – Работает здесь с самого открытия, – она делает паузу, бросая многозначительный взгляд на Макса. – И да, он будет за тобой следить.

Макс тяжело вздыхает, но прежде чем он успевает что-то ответить, Диана мило улыбается:

– Да не волнуйтесь, он лапочка! Просто любит делать серьёзное лицо.

Злата хлопает в ладоши, возвращая всех к реальности.

– Так, девочки, принимайтесь за работу! Кристина, покажи новеньким подсобку, – её голос звучит как команда к бою. – К вечеру клуб должен сиять. И вы – тоже. До меня дошли слухи, что сегодня нас посетит высшее руководство. Так что… не подведите.

Последние слова звучат как предупреждение.

Распределив обязанности, Злата исчезла так же стремительно, как и появилась – её каблуки лишь коротко отстучали по мраморному полу, прежде чем раствориться за тяжёлой дверью. Мы остались одни – новая команда, чужие друг другу люди, брошенные в водоворот подготовки к чему-то, о чём знали лишь обрывками.

Макс, не теряя времени, направился к бару, где уже маячила угрюмая фигура Ильи. Их диалог начался с молчаливого изучения друг друга – два альфа-самца, оценивающие границы. Но Макс умел находить подход даже к самым колючим, и вскоре его низкий смех разбавил напряжённую тишину.

Мы же с девушками взялись за стеклянные поверхности, заставляя их сверкать под приглушённым светом люстр.

– Что за высшее руководство? – Виолетта провела тряпкой по зеркалу, оставляя за собой идеальную прозрачность. – И почему Злата так нервничает? Я ещё не видела её такой… растерянной.

Диана склонилась над столешницей, изучая каждый сантиметр на предмет разводов. Её движения были точными, почти механическими.

– Холдингом владеют два брата – Ксандер и Давид Дредторн. – Она говорила тихо, будто боялась, что стены подслушают. – Они не из России, но приехали лет десять назад и построили здесь целую империю. Говорят, их мать была русской, поэтому внешне они – свои, но внутри…

Она не договорила, лишь провела пальцем по виску, словно указывая на нечто, что нельзя выразить словами.

– Формально всем заправляет Ксандер, – вступила Крис, полируя хрустальный фужер так, будто от этого зависела её жизнь. – А Давид всегда был в тени. На побегушках.

– До недавнего времени, – поправила Диана. – Потом у Ксандера начались проблемы с законом. Очень серьёзные. Власть временно перешла к Давиду. Ксандеру удалось выкрутиться – связи решают всё, – но теперь братья правят вместе. И, судя по всему, им это не нравится.

Ви присела на диван, энергично натирая кожаные подлокотники.

– А как они выглядят? Как мы их узнаем?

Кристина фыркнула, ставя бокал на полку.

– Никак. Им около тридцати, но ни фото, ни описаний нет. Они не любят публичности.

– Ходят слухи, что они… мм… очень эффектные, – Диана хихикнула, но в её глазах промелькнула тень.

– А ещё говорят, что этот холдинг – просто ширма, – добавила Крис.

– И что же за ней? – Ви приподняла бровь. – Наркотики? Торговля людьми?

В её голосе звучал сарказм, но Крис, кажется, не уловила его.

– Возможно, и то, и другое, – пожала плечами девушка.

– Так, хватит трепаться! – резкий голос Ильи разрезал воздух. Он подошёл к нам, скрестив руки на груди. – Потом опять убежите на два часа краситься, а мне за вас доделывать. Будто мне своей работы мало.

Его взгляд был тяжёлым, как свинец. Видимо, Макс за баром успел его изрядно допечь.

– Ой, какие все нервные! – Ви язвительно протянула, с удвоенным рвением продолжая тереть диван. Казалось, ещё немного – и в кожаном покрытии появится дыра.

– На то есть причина, – Диана понизила голос, будто делилась государственной тайной. – Прошлое мероприятие «Stardust» провалилось. Половину персонала выгнали.

– Мы в курсе. Поэтому нас и наняли, – парировала Виолетта, но её уверенность слегка дрогнула.

– Если сегодняшний вечер сорвётся, клуб закроют. Насовсем.

Тишина повисла в воздухе. Я сжала тряпку в руках, ощущая, как по спине пробежал холодок.

– А что, собственно, будет сегодня? – спросила я. – Мы знаем только про маскарад, но в чём суть?

Крис ухмыльнулась, её губы растянулись в чём-то среднем между улыбкой и оскалом.

– Закрытый бал для богатых извращенцев. Где под масками они творят всё, что душе угодно. А мы им в этом помогаем.

Фраза звучала зловеще, но Ви, кажется, уже представляла себя в центре этого безумия.

– В программе танцовщицы в стеклянных клетках, – продолжила Диана, – игра в карты, где ставки – не деньги, а обещания. Или услуги.

– Это мероприятие проводят раз в три месяца, – добавила Кристина, – но в этот раз Злата сказала, что готовит какой-то… сюрприз. Кульминацию вечера.

– Не нравятся мне такие сюрпризы, – пробормотала я, заканчивая с последним столом.

– А мне всё очень нравится! – Ви хлопнула в ладоши, её глаза горели азартом.

Глава 8.

Ксандер

Наше время

Уже который день её образ преследует меня, как навязчивый кошмар, от которого не скрыться даже в опьяняющем дыме сигар и ледяном виски. Милая, милая Аврора… Как же ты ошиблась, оставшись здесь, в этом городе, под моим пристальным, немигающим взглядом. Ты могла исчезнуть – сорваться в ночь, раствориться в чужом мегаполисе, затеряться среди миллионов безликих теней. И тогда, быть может, я позволил бы тебе уйти.

Ложь.

Даже мысль об этом – самообман. Я бы нашёл её. Всегда.

Она решила поиграть с огнём, и теперь пламя идёт по её следам, готовое поглотить без остатка. Беги, маленькая Аврора, если хватит духу. Но знай: где бы ты ни была, я уже иду по твоим пятам. Дредторн не прощают.

Я не прощаю.

Кабинет тонет в полумраке, лишь тусклый свет лампы выхватывает из тьмы массивный итальянский стол, на который я бесцеремонно закинул ноги. В зубах – сигарета, дым кольцами уплывает в потолок, растворяясь в тяжёлом воздухе. Телефон на столе дрожит от бесконечных звонков – все чего-то хотят, все чего-то ждут. Дела, сделки, кровь, деньги… Мир не остановится, даже если я на минуту захочу забыться.

Могу ли я проигнорировать очередной кризис в одном из заведений? Конечно. Для этого и существует целая армия подчинённых. Но есть вещи, которые не терпят отлагательств – дела Сети.

Мой отец, Сэмуэль Дредторн, выковал её из стали и крови, превратившись в монополиста европейского чёрного рынка оружия. «Оружие – это власть», – любил повторять он, – «а власть – единственное, что имеет значение». Теперь я управляю российским филиалом этого «семейного предприятия». Мы продаём смерть оптом и в розницу, а Европа глотает её с жадностью наркомана, жаждущего очередной дозы.

Но всё, что у нас есть, всё наше влияние – заслуга того, что когда-то мой отец преклонил колено перед ними.

Европейский картель.

Настоящие короли грязи. Они не просто торгуют наркотой – они владеют улицами, судами, политиками. Их сети опутали Мадрид, Париж, Берлин, и мы… мы всего лишь их тени. Поставщики стволов для их солдат, пока те заливают кокаином целые кварталы.

Моя жизнь – это бесконечная игра, где правила пишутся ножами по горлу, а доверие измеряется калибром пуль. Наша организация – военная машина: жёсткая, безжалостная, где любая слабость карается мгновенно и без сожалений.

Отец научил меня главному: эмоции – роскошь, которую мы не можем себе позволить. Каждый партнёр – потенциальный предатель, каждый союзник – временный попутчик. Мои подчинённые дрожат передо мной, и это правильно. Страх – лучший клей, скрепляющий нашу империю.

Это не просто бизнес. Это наша судьба.

Наше проклятие.

А теперь ещё и эта война. Американцы лезут на нашу территорию, и картель требует больше оружия. Больше крови.

Телефон вибрирует – на экране имя отца. Поднимаю трубку без лишних слов.

– Да.

– Ты видел новости? – голос Сэмуэля спокоен, будто он обсуждает курс акций, а не возможную гибель всего, что мы построили.

– Какие именно?

– Перехватили груз в Гамбурге. Две тонны кокаина. Наши контейнеры.

Я сжимаю кулаки. Европейцы не стали бы топить свои же поставки. Значит, это американский картель вышел на охоту.

– Они уже знают?

– Пока нет, – по другую сторону провода слышен мягкий хлопок – отец зажигает сигару. – И если мы скажем им сразу… это будет выглядеть как слабость.

Я понимаю, к чему он клонит.

– Ты предлагаешь не докладывать?

– Я предлагаю позвонить им, – его голос становится тише, опаснее. – Сказать, что у нас есть информация… и что мы готовы её продать. Дорого.

Желудок сжимается. Это уже не просто сделка – это игра с огнём.

– Ты понимаешь, что будет, если картель узнает?

Отец смеётся – сухо, без тени веселья.

– Они не узнают, если ты не дрогнешь. Европейцы считают нас своими псами. Но даже пёс, загнанный в угол, рвёт глотку первым.

Тишина. Затем – короткий гудок.

Он бросил трубку, оставив меня наедине с мыслями, с выбором. Но я не успеваю переварить полученную информацию из-за отсутствия терпения моего брата.

– Почему с тобой вечно невозможно связаться?!

Дверь моего кабинета с грохотом распахнулась, едва не сорвавшись с петель. Давид ворвался внутрь, как ураган, его глаза пылают раздражением. Он без пиджака, рукава белоснежной рубахи закатаны до локтей.

Я даже не поднял головы, лишь слегка сжал челюсть.

– Я занят.

– Чем? – брат резко подошёл к столу и упёрся ладонями в полированную поверхность. – Разработкой плана мести той девчонке? Или фантазиями о её упущенной заднице?

Я медленно поднял взгляд, ощущая, как во рту горчит от его слов.

– Ты серьёзно пришёл ко мне с этим?

Он усмехнулся, откинулся назад, скрестив руки на груди.

– Ну, а с чем ещё? Ты же больше ни о чём не думаешь.

Я закатил глаза. В детстве я любил брата, но с возрастом всё стало… сложнее. Нет ничего хуже, чем делить власть с человеком, который знает тебя с пелёнок. Мы выросли в одной спальне, дрались за один завтрак, делили одну няню. А теперь – один бизнес. Одно наследство.

И вечное соперничество за внимание отца.

Именно мне он доверил российское направление. Давид до сих пор видит в этом не результат моей работы, а лишь благосклонность старика. Но если бы отец действительно любил нас, не втянул бы в этот кровавый бизнес. Мы для него – инструменты. Детали механизма, которые можно заменить.

После последних событий брат получил свою долю власти. Теперь он не мой помощник – он партнёр. Нравится мне это или нет. Но как бы ни легли карты, он никогда не получит всё. Эта компания – мои люди, и верны они только мне.

– Отец звонил, – сухо бросил я, отодвигая папку с отчётами.

Давид замер на секунду, брови чуть приподнялись.

– Груз в Гамбурге?

Я на мгновение задержал взгляд на нём. Осведомлённость брата удивляла, но… возможно, это даже к лучшему. Видимо, его новый статус дал ему доступ к информации, которой раньше он не владел.

– Мне не нравится, что он затеял двойную игру, – пробормотал я, вставая и подходя к окну. За стеклом раскинулся вечерний город, мерцающий огнями, холодный и безразличный.

– Он боится, – Давид развалился в кресле напротив, закинув ногу на ногу. – Что если мы станем расходным материалом в чужой войне?

Я усмехнулся.

– Вот именно – чужая война. Нам нечего там делать. Мы должны чтить кодекс.

Всё, что у нас есть, держится на двух вещах: страхе и преданности. И если мы нарушим правила этого мира, даже будучи его королями, всё пойдёт прахом.

Давид задумался, затем кивнул.

– Да, наверное, ты прав.

Его согласие неожиданно согрело что-то внутри. Хоть в чём-то мы на одной стороне. Я вернулся к столу, взял сигару и прикурил.

– Кстати, о девчонке, ты знал, что она провела три месяца в больничной койке? – я стряхнул пепел в малахитовую пепельницу – подарок брата на моё тридцатилетие.

– Откуда? – Давид скривился. – Пока ты прохлаждался в камере, у меня были дела поважнее, чем следить за твоими бывшими.

– Она не моя бывшая, – я резко опустил стакан на стол. Лёд звонко стукнул о хрусталь.

Он закатил глаза.

– Ещё и из вуза отчислилась, – продолжил я, игнорируя его реакцию. – Будто хочет замести следы, но делает всё наоборот. Я ничего не понимаю.

– Какой смысл понимать? – Давид махнул рукой. – Убрать бы её по-тихому и дело с концом. Есть дела поважнее.

– После всей шумихи ничего «по-тихому» не выйдет.

– Как знаешь, – он отмахнулся, затем вдруг оживился. – Ты не забыл, куда мы идём сегодня вечером?

Я вздохнул.

– Дела в «Stardust». Помню. Ищем поводы для его закрытия.

– Не для закрытия, – поправил он, – а для запугивания. А то работнички там совсем расслабились.

– Давай просто всех разгоним. Можно даже не идти – кину SMS.

– Э-эй! – Давид схватил ручку с моего стола и швырнул в меня. Я успел уклониться. – Это мой любимый клуб. Мы не будем его закрывать.

Я поднял бровь.

– Окей. Тогда что ты от меня хочешь?

Он встал, поправил манжеты.

– Хочу, чтобы ты пошёл со мной и расслабился.

– Это обязательно?

– Да, – брат уже шёл к выходу, но обернулся на пороге. – Жизненно необходимо. Оставил твой костюм в гостиной. И не забудь маску.

Дверь захлопнулась. Я вздохнул и потянулся за бокалом – глоток виски обжёг горло.

Вечер только начинался.

***

Громкие басы крошили мозг еще до того, как мы переступили порог. Звук бил в виски, пульсировал в крови, словно навязчивая мысль, от которой не скрыться. Я ненавидел этот шум. Ненавидел этот клуб. Ненавидел каждую деталь этого вечера.

Охранник на входе лениво взглянул на пропуски – чужие, разумеется. Брату вдруг взбрело в голову остаться незамеченными, будто кто-то в этом городе не знал, кто мы. Но Давид любил игры, даже самые бессмысленные.

– Проходите, господа, – буркнул охранник, даже не всмотревшись.

Я усмехнулся. Как просто.

Внутри клуб был еще хуже, чем я ожидал. Воздух густой, пропитанный потом, алкоголем и чем-то сладковато-приторным – то ли духами, то ли наркотическим дымом. Люстры из хрусталя бросали блики на танцпол, где тела сливались в единую массу, подергивающуюся в такт музыке.

Фальшь.

Всё здесь было пропитано ею. Девушки в клетках, изображающие экстаз, хотя в их глазах читалась только усталость. Женщины, пришедшие с одними кавалерами, но ищущие взглядом тех, кто богаче, влиятельнее. Мужчины, жадно скользящие глазами по каждому оголённому участку кожи, хотя сами едва ли способны на что-то без горсти таблеток.

И все это – с улыбками. Широкими, обворожительными, готовыми в любой момент превратиться в услужливый шёпот: «Чего изволите, господин?»

– Мерзость, – пробормотал я себе под нос.

Давид уже пробирался вглубь зала, к группе знакомых лиц. Их смех резал слух – громкий, натянутый.

– Ну что, брат, развеселился? – он крикнул мне через шум, поднимая бокал.

Я подошёл ближе, намеренно медленно.

– Будет тут что-то интереснее пустой болтовни, голых задниц и порошка?

Давид усмехнулся, пригубил вино.

– Скоро начнётся игра в VIP-зале.

Я посмотрел на него, потом на эту толпу, на эти маски, скрывающие только лица, но не суть.

– Так сворачивай этот парад лицемерия и пойдём.

Чёрный бархат, приглушённый свет, массивный стол, за которым уже собрались игроки. Здесь не было криков, не было бессмысленного трепа. Только шёпот ставок, лёгкий звон бокалов и скольжение карт между пальцами.

Но самое интересное – ставки.

Здесь не играли на деньги. У каждого за этим столом их и так было больше, чем можно потратить за десять жизней. Здесь играли на желания. И проигравший не мог отказаться.

Кто-то ставил на унижение: «Целуй мои ботинки», «Выпей эту гадость», «Отдай мне свою жену на ночь». Кто-то – на бизнес: «Подпиши контракт», «Продай акции», «Откажись от наследства».

Но мало кто решался бросать вызов мне. Все знали, чем это заканчивается. И даже маски не спасали от последствий.

Я уже собирался сделать ход, как вдруг…

Она.

Аврора.

Вошла, как вспышка в кромешной тьме. Золотое платье, короткое до неприличия, облегающее каждую линию её тела. Маска с позолотой – стандартная для работников клуба, но на ней она выглядела как корона. Волосы – тёмные, с кровавым отливом, ниспадающие волной по спине.

И её губы. Алые. Приоткрытые.

Те самые.

– Ты чего застыл? – Давид толкнул меня локтем. – Ходи уже.

Я медленно положил карту на стол, не сводя с неё глаз.

Девушка подошла к одному из гостей, наклонилась, что-то прошептала. Её смех – лёгкий, чуть хрипловатый – пронзил меня.

– Всё в порядке? – кто-то спросил.

Я ухмыльнулся.

– Абсолютно.

Стекло бокала затрещало в моей руке. Аврора даже не взглянула в мою сторону. Как будто я для неё – просто очередной гость в маске. Как будто не было тех ночей, когда она дрожала под моими пальцами. Как будто она не исчезала, оставив только пепел от того, что было между нами.

Предательство – как нож. Можно вытащить лезвие, но шрам останется.

И теперь, когда судьба сама привела её ко мне…

– Проигрыш, – бросил я, откидывая карты.

Все замерли.

Я поднялся, медленно, неотрывно глядя на неё. И наконец – Аврора посмотрела. В её глазах не было ни страха, ни узнавания. Только пустая вежливость.

Отлично.

Значит, она ещё не знает, что игра уже началась.

– Ваше желание? – кто-то спросил.

Я усмехнулся.

– О, ни один из вас не в силах его исполнить, – повернулся к выходу. – Приятного вечера, дамы и господа.

Но это было только начало.

Тень ложи отхлынула, едва я резко распахнул дверь. Шаги за спиной – быстрые, нервные.

Давид.

– Ты что творишь? – его голос, обычно насмешливый, теперь сдавлен тревогой.

Я не оборачиваюсь. Губы сами складываются в оскал.

– Какого дьявола Аврора работает в моём клубе?

Тишина. На секунду – только далёкий смех, звон бокалов, приглушённый ритм музыки.

– Аврора? – брат делает паузу, но я уже чувствую подвох.

Резко разворачиваюсь, вцепляюсь в дорогой шёлк его рубашки. Ткань хрустит под пальцами.

– Ты знал об этом?

Давид отстраняется, но в его глазах – не страх, а холодный расчёт.

– Клянусь, я без понятия, что за чертовщина тут происходит! – он бьёт по моим рукам, высвобождаясь. – Успокойся. Это же идеально. Она сама пришла. Преподнесла себя на блюдечке с голубой каёмочкой.

Его ухмылка раздражает сильнее, чем должно. Он прав. Аврора здесь, в моём клубе. В золотом платье, которое облегает её тело, как вторая кожа. Неужели она настолько глупа?

– Приведи ко мне кого-нибудь из персонала, – бросаю через плечо, отходя к дальнему столику.

Тёмный угол – уединение. Я сажусь, наблюдая, как Давид шепчется с блондинкой в таком же золотом наряде. Через минуту они подходят.

Девушка скользит на диван рядом. Её губы – влажные, блестящие.

– Вы хотели меня видеть? – голос сладкий, как сироп.

Я медленно кладу руку на спинку дивана за ней, не касаясь.

– Давно работаешь здесь?

– Первый день, – она смеётся, и в этом смехе – что-то фальшивое.

Мой взгляд скользит к бару. Аврора стоит там, улыбается какому-то рыжему ублюдку.

– Ты знаешь её? – киваю в её сторону.

Блондинка поворачивается, и её глаза сужаются.

– А, это моя подруга. Мы устраивались вместе.

– Какая прелесть… – мой голос звучит почти ласково. – У меня к тебе предложение.

Она приподнимает бровь, облизывает губу.

– Я вся во внимании.

– Расскажи мне всё, что знаешь о ней.

Блондинка на секунду задумывается, взгляд бегает в сторону.

– Мы не так давно знакомы…

Я достаю пачку рыжих купюр и медленно кладу на стол.

– Наличка устроит?

Её пальцы дрогнули.

– По рукам.

Я откидываюсь назад, поднимая запотевший бокал с ледяным джином.

– Начинай.

Блондинка выдыхает, собирая мысли.

– Ну… она приезжая. Родители купили ей квартиру. Училась хорошо, но бросила на последнем курсе. Говорит что-то про «жить для себя», – девушка криво ухмыляется, рисуя в воздухе кавычки. – Вообще, она скучная. Ханжа. Думаю, даже девственница, – глаза блестят с намёком. – Не понимаю, на что она вам сдалась…

Мой бокал стучит по столу.

– Это не твоё дело. Продолжай.

Блондинка сжимает губы, не скрывая недовольства.

– Да что рассказывать! – её голос стал резче. – Я не встречала никого скучнее. Если в её жизни и было что-то интересное, оно вытекло вместе с мозгами на асфальт.

Что она несёт?

– С этого места – подробнее, – пальцы сжимают бокал крепче.

– Ну… в конце мая её сбила машина. Кома, амнезия. Говорит, не помнит ни дня аварии, ни какое-то время до неё.

Амнезия.

Я медленно отсчитываю купюры и протягиваю ей. Потом наклоняюсь, губы почти касаются уха.

– Видишь, как просто? Даже не пришлось никому отсасывать.

Ладонь девчонки взлетает для пощёчины – я ловлю запястье, сжимаю до хруста.

– И держи язык за зубами.

Девушка убегает прочь, едва сдерживая слёзы. Сильно же досталось моей пташке, раз она начала водиться со шлюхами, неверными даже своим друзьям. Я остаюсь наедине со своими мыслями, новая информация просто не укладывается в голове.

Получается, милая Аврора не помнит, кто я такой и что она сотворила. Просто стёрла всё это, как что-то ненужное. Не позволю жалости прокрасться в щель между «она не могла» и «она не помнит».

Я не чувствую жалости, теперь я чувствую новую власть над ней. Если она действительно не помнит прошлого – я сделаю так, чтобы у неё не было и будущего.

Ты хотела начать с чистого листа? Я сделаю тебя чистой. До пустоты.

Глава 9.

Аврора

Наше время

Маска давит на переносицу. Я поправляю её уже в сотый раз за вечер – будто это может помочь. Будто если сдвинуть её на миллиметр вправо, я стану той, кем должна быть здесь: уверенной, дерзкой, соблазнительной. А не этой дрожащей мышью, которая забывает, как дышать, когда на неё смотрят.

«Просто флирт. Просто улыбнись. Просто скажи что-нибудь…»

Я цепляюсь за инструкции, как за спасательный круг. Подойди. Наклонись. Заставь их почувствовать, что ты заметила только их. Радует лишь то, что мои друзья тоже тут, рядом, и я всегда могу обратиться к ним за поддержкой. Поэтому я часто зависаю у бара, болтая с Максом – его глупые шутки придают мне уверенности, правда Илья этим не особо доволен. Ещё и Ви куда-то пропала.

Бар тонул в полумраке, подсвеченный лишь дрожащими огнями хрустальных люстр. Дым сигар смешивался с ароматом дорогого алкоголя, а низкий гул разговоров создавал фон, на котором так легко было потеряться. Или, наоборот, быть найденной.

Моя новая жертва сидела в углу, за столиком у окна, за которым лился искусственный свет неоновых вывесок. Седеющий бизнесмен. Костюм, отутюженный до безупречности, но сам он – словно скомканный лист бумаги, брошенный в урну после важного совещания. Его пальцы медленно вращали бокал с коньяком, золотистая жидкость переливалась, ловя отблески света. Его глаза – усталые, с тёмными мешками под ними – смотрели в никуда, будто видели там что-то, чего больше не могли удержать.

Я позволила платью шуршать чуть громче, чем нужно. Шёлк скользил по коже, напоминая о том, что я здесь не просто так.

– Вы выглядите так, будто вам не хватает компании, – мой голос прозвучал мягко, почти уверенно, но с лёгкой дрожью, которую мог уловить только самый внимательный слушатель.