Беги, если вспомнишь

Мужчина поднял взгляд. Его зрачки расширились – рефлекс хищника, учуявшего слабость. Но я знала, что он не хищник. Он – уставший волк, загнанный в клетку своих же амбиций.

– А ты разве не должна обслуживать других гостей? – спросил гость, но его рука уже потянулась к моей талии, пальцы слегка сжали шёлк, проверяя границы дозволенного.

Я не отстранилась. Не могла себе позволить.

– Я обслуживаю только самых интересных, – солгала я, наклоняясь, чтобы налить ему ещё коньяка. Мой вырез зиял перед его лицом, но он смотрел не туда – взгляд застрял на моих губах.

Запах дорогого парфюма – древесные ноты, смешанные с алкоголем – ударил в нос. Он купил бутыль. Сразу. Без вопросов.

Это… оказалось легко. Слишком легко.

Во рту появился странный привкус – что-то между торжеством и стыдом. Но размышлять было некогда.

Следующий.

Молодой. Острые скулы, холодные глаза, пальцы, обхватившие бокал так, будто он сжимал горло врага.

– Ты новенькая, – заявил парень, даже не поднимая головы.

Я улыбнулась. Тренированно.

– А вы уже всех девушек здесь знаете?

Его губы растянулись в улыбке без капли тепла.

– Только тех, кого стоит знать.

Он взял мою руку и перевернул ладонью вверх. Его большой палец провёл по тонкой коже запястья, где пульс бился чуть быстрее, чем нужно.

– Сколько стоит твоё время?

Внутри всё вскипело. За кого он меня принимает?

Но я не дрогнула.

– Бесплатно, – ответила я, играя в его игру. – Но только пока вы пьёте.

Его глаза вспыхнули.

– Тогда я готов скупить весь бар.

Парень прижал мою руку к своим губам. Потом – язык. Горячий, влажный. Он двинулся выше, к внутренней стороне локтя.

Я не выдерживаю этой мерзости и одёргиваюсь, отходя в сторону. Ловлю себя на мысли, что уже автоматически ищу следующий столик, следующий взгляд, следующую жертву. И тут…

Он.

Этого не может быть, я думала, что в VIP-ложе мне просто показалось. Но это точно он – тот незнакомец. Мужчина стоит у колонны, полускрытый тенями. Его взгляд прожигает кожу, даже когда я поворачивалась спиной.

Все остальные просто хотели купить меня. А он смотрит так, будто хочет меня сломать.

Ноги сами несут меня к бару – будто земля подо мной наклонена, и единственное спасение – это холодный мрамор стойки, за которую можно ухватиться. Но даже здесь, среди шума голосов, звона бокалов и густого дыма сигарет, я чувствую егоприсутствие. Оно будто проникает под кожу, заставляет сердце биться так, что кажется – вот-вот разорвется.

Я хватаю Макса за рукав, и мой голос звучит чужим, сдавленным, будто кто-то сжимает горло.

– Макс…

Парень оборачивается, и в его глазах – привычная смесь заботы и легкого пренебрежения.

– Что такое, малышка?

– Я… я не могу…

Слова застревают в горле, превращаясь в ком. Макс не спрашивает больше. Он просто притягивает меня к себе, и его объятия – теплые, крепкие, пахнущие кожей и дорогим виски – на секунду заставляют поверить, что все это просто дурной сон.

– Илья, будь другом, прикрой меня, нужно отойти.

Старший бармен, Илья, бросает на нас взгляд, полный ярости. Его кулаки сжимаются так, что костяшки белеют.

– Опять? – он шипит, и в его голосе – обещание расправы. – Жду не дождусь окончания вечера, чтобы придушить тебя голыми руками!

Макс только смеется, откидывая голову назад.

– И я тебя люблю, брат! – кричит он, уже уводя меня за собой в подсобку. – Не оставлю же я даму в беде!

Тусклая лампочка мигает, отбрасывая желтые тени на стены, заставленные ящиками с бутылками. Здесь пахнет спиртом, старым деревом и чем-то затхлым, как будто воздух давно не обновлялся. Макс присаживается на один из ящиков, достает сигарету, зажигает. Дым клубится между нами, как завеса.

– Ну, рассказывай, – говорит он, разливая в бокалы виски – «для храбрости».

Я сжимаю стакан в руках, чувствуя, как лед тает, превращая напиток в мутную жидкость.

– Я… не знаю, – начинаю я, водя пальцем по краю бокала. – Все смотрят на меня, будто… будто я им что-то должна. Будто я должна улыбаться, должна быть красивой, должна терпеть их взгляды…– голос дрожит. Ненавижу эту слабость. – Хочется сжаться и закатиться куда-нибудь в тёмный уголок…

– Чтоб никто не уволок, – Макс заканчивает за меня, усмехаясь.

Он делает глубокий вдох, выпуская дым в потолок.

– Слушай, никто не говорил, что будет легко. Но ты привыкнешь. Тем более я рядом, – его рука ложится на мое плечо, тяжелая, как гиря. – Ну, еще и кучка охранников, – он смеется, но в его глазах что-то меняется. – Будь уверена, никто не посмеет ничего с тобой сделать, если ты сама этого не захочешь.

Я отвожу взгляд.

– Просто… я… не совсем уверена…

Макс задерживает взгляд на мне, потом вдруг копается в кармане.

– Смотри-ка, что у меня есть.

В его руке – маленький прозрачный пакетик. Белый порошок.

Мое сердце замирает.

– Расслабься. Один раз – и всё, как рукой снимет.

Я отшатываюсь, спина упирается в стену.

– Нет. Я не могу.

– Ну же, – он уже рассыпает порошок на экран мобильного, аккуратно разравнивая его кредиткой. – Ты вся на нервах. Один раз – и сразу забудешь, о чём переживала.

– Я сказала нет!

Тишина.

Потом – резкий вдох Макса. Он закидывает дозу сам, и что-то в нём меняется моментально. Зрачки расширяются, глаза становятся стеклянными, движения – резкими, нервными.

– А знаешь… – он приближается, и его голос теперь звучит иначе. Грубее. Грязнее. – Я всегда думал… ты слишком много о себе возомнила.

Татуированные пальцы впиваются в мое оголённое бедро, словно когти.

– Макс… Отпусти, – я стараюсь не поддаваться панике, но голос уже предательски дрожит.

– Ты же не против? – дыхание обжигает кожу, пахнет химией, потом, чем-то сладковато-гнилым. – Мы же друзья, да?

Я пытаюсь оторвать его руку, но он гораздо сильнее. Другой рукой Макс хватает меня за горло, прижимая к стене.

– Макс… прошу…

Я в ужасе смотрю в его глаза – зрачки так расширены, что не видно цвета. В уголках моих глаз собираются слёзы, пока его пальцы направляются вверх под золотое платье.

Задыхаясь, яростно бью его в грудь, впиваюсь ногтями в кожу, но он будто совсем не чувствует жалких попыток моего сопротивления. Макс отпускает горло и больно хватает оба запястья, заламывая их над моей головой. Его губы прижимаются к шее, язык скользит по коже, оставляя за собой липкий след.

– Такая невинная… и… сладкая…

Скрип двери.

– Макс, твою мать, у нас очередь до потолка!

Илья замирает на пороге. Его лицо искажается от ярости.

Тишина.

Потом Макс отпускает меня, ухмыляясь.

– Шутка.

Но я уже бегу. Куда – не имею ни малейшего понятия. Я знаю одно – здесь нет безопасных мест.

***

Я врываюсь в туалет, едва успевая захлопнуть дверь перед чьей-то протянутой рукой. Зеркала в полстены, обрамленные золотыми змеями – их холодные глаза следят за мной, пока я цепляюсь за раковину, пытаясь не упасть.

Смотрю на отражение – размазанная тушь, алые пятна на щеках, волосы растрёпаны. Кто эта девушка?

Я не узнаю себя.

Бархатные диваны в углу, будто приглашают прилечь – но я понимаю, сколько пар перевернутых каблуков и чужих пальцев они видели. Включаю воду – шум заглушает музыку, но не голоса в голове:

«Сколько стоит твоё время?»

«Ты слишком много о себе возомнила.»

Я сжимаю зубы, чтобы не закричать. Бью по крану, и вода брызгает на платье, оставляя тёмное пятно. Срываю маску, и та падает в раковину. Теперь я вижу свое лицо. Настоящее.

Я достаю телефон – одно сообщение могло бы все изменить. Но кому мне писать?

Маме? «Прости, я не та, кем ты меня воспитала.»

Инге? «Ты права, это было ошибкой.»

Ви? «Твой брат пытался меня изнасиловать, будь добра, разберись с ним.»

Смехотворно.

Бросаю телефон обратно в клатч. За дверью – стук каблуков, смех, чей-то стон. Я притворюсь, что это не касается меня. Я выйду. Я доиграю. Но сначала – одна минута. Всего одна минута, чтобы перестать дрожать, чтобы стереть все следы истерики и снова натянуть обаятельную улыбку.

Причесав выбившиеся пряди и стерев размазанную тушь, наношу последний слой помады, вбивая её в губы кончиком пальца, будто стирая следы чьих-то прикосновений. Маска на месте – теперь я снова та, кем должна быть. Ненадолго.

Дверь с грохотом распахивается, в моё временное убежище врываются Ви и Крис – запыхавшиеся, с расширенными от адреналина глазами.

– Ты где, чёрт возьми, пропадала?! – Ви хватает меня за руку, её ногти впиваются в кожу. – Ты должна быть на сцене. Сейчас.

Не узнаю подругу такой встревоженной, она что, тоже плакала? Я моргаю.

– Какой сцене?

– Той самой, это сюрприз от Златы, кульминация вечера – аукцион, – объясняет Кристина.

– Какой… аукцион? – мои пальцы цепенеют на пудренице.

– Выставляются девушки, точнее, время с ними. Час, два, ночь – кто сколько заплатит, – брюнетка резко поправляет мое платье. – Вы с Ви новенькие, вас выставят последними. Это шанс – если повезёт, тебя купит кто-то… сносный, – Кристина фальшиво улыбается, – просто будь милой. И не убегай, как сейчас. Иначе… – она не договаривает, боюсь даже представить о чём.

– Я не… – голос предательски дрожит. – Мне не говорили, что будет такое.

– Тебе не говорили много чего. Но теперь ты здесь.

– Эй, хватит ломаться, поддержи меня, – умоляет Ви, – главное – выйти на сцену, а потом сможешь отказаться.

За дверью грохочет барабанная дробь. Голос ведущего гудит через динамики:

«Леди и джентльмены, начинаем наши торги!»

Кристина тянет меня к выходу, а я даже не успеваю подумать.

– Бежим. Если опоздаем – босс тебя в подарок кому-нибудь отдаст.

Я спотыкаюсь на пороге. Он где-то там, в зале. Тот, кто смотрел на меня, как на добычу. А теперь кто-то купит меня. И хуже всего – я сама не знаю, боюсь ли я этого… или жду.

Я прижалась спиной к холодной стене за сценой, словно могла раствориться в ней, исчезнуть. В ушах – гул собственной крови, слишком громкий, слишком быстрый. Сердце колотится, как пойманная птица в клетке, и каждый удар отдается в висках тупой болью.

Я не готова. Но разве это кого-то волнует?

Мои пальцы сами собой тянутся к маске – поправить, проверить, не сдвинулась ли. Глупо. Она сидит идеально. Как и макияж, и платье, и эти дурацкие туфли на каблуках, в которых я едва стою. Все идеально – и все неправильно.

– Следующая – ты, – бросила мне Кристина, проходя мимо.

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

Где-то там, за тяжелым бархатным занавесом, ведущий объявлял очередной лот. Аплодисменты. Смех. Цифры, растущие, как волна. Сейчас и меня выставят, как вещь. Живот скрутило так резко, что я едва не согнулась пополам. Не сейчас. Только не сейчас.

Я зажмурилась, пытаясь дышать глубже, но воздух не шел – только короткие, прерывистые глотки.

Что, если никто…

Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Боль. Хорошо, боль – это реально.

Из-за занавеса донесся голос ведущего:

– И следующая – наша жемчужина…

Я выпрямилась. Я сделаю это, потому что выбора у меня нет.

– Выходи! – чувствую, как кто-то толкает меня в спину.

«Никто не захочет такую, как я: слишком нервную, слишком не опытную» – мысли летят в голове со скоростью света. Ставки за Ви достигли полумиллиона, а я слишком…не такая, как она.

Но когда занавес передо мной раздвигается, и холодный свет софитов бьет в лицо, я понимаю, что ошибалась.

Голоса наперебой:

– Сто!

– Двести!

– Триста пятьдесят!

Я не успеваю поворачивать голову – они все смотрят на меня. Руки подняты, глаза горят, улыбки обнажают слишком белые зубы.

И среди этого шума – он. Тот, что сидит в тени, не шевелясь. Не кричит. Просто смотрит.